Саб подошел к койке, протянул руку, и вдруг, совершенно неожиданно, погладил Ита по голове. В его глазах Ит с огромным удивлением увидел печаль и раскаяние.
— Очень больно? — спросил Саб. — Не отвечай, вижу, что очень. Ит, послушай меня, я действительно не хотел. Просто иногда, когда я выхожу из себя, я тоже… теряю контроль. Это бывает очень редко, но всё-таки бывает.
— Не оправдывайся, — попросил Ит. — Не надо. Саб, ты действительно не виноват. Надо было… потерпеть, пока ты… может быть, ты и неправильно говорил, но ты ведь расстроился из-за принцессы? Тебе надо было просто дать успокоиться. А я вместо этого полез между вами. Вот и получил, — Ит улыбнулся. — Я так больше не буду.
— Спасибо, что понял, — едва слышно ответил Саб. — Можно я с тобой посижу немного, пока рыжий не подошел? Он меня сменит.
— Конечно, посиди. И куда запропастился Наэль? Я просил у него воды принести, а его до сих пор нет.
— Он меня боится. Сейчас, погоди…
День прошел незаметно, и как-то плавно перешел в ночь, словно миновал вечер без остановки. К ночи Ит почувствовал себя лучше, но вставать Скрипач ему не разрешил, прогулки решили отложить до завтра. Самое обидное было то, что из-за постоянного присутствия Саба они не могли поговорить, а значит, Скрипач до сих пор не знал ни про Барда, ни про то, что было не переговорах.
Саб постоянно находился поблизости, не смотря на то, что устал. Видно было, что он и сам в ужасе от того, что натворил, но ситуация сейчас складывалась так, что Сабу приходилось играть сразу на два фронта. Для Ита и рыжего — быть собой, и не скрывать вины, для окружающих — быть правым, быть хозяином, за дело наказавшим раба.
«Скорее бы домой, — думал Ит. — Там мы хотя бы все выспимся. А тут… тут уже достали постоянные паломничества всех подряд, и ведь перед каждым паломником нужно держать лицо и изображать то, что требуется».
На третьи сутки их, наконец, отпустили — чему Ит несказанно обрадовался. Весь первый день дома он отсыпался, и на следующее утро чувствовал себя уже почти хорошо. Конечно, полечиться еще придется, но теперь, по крайней мере, практически прошла головная боль, и голос стал потихоньку возвращаться — до этого Ит говорил кое-как, горло саднило.
Утром Саб улетел, но перед отлетом сообщил, что вернется часа через три — он совсем ненадолго, просто очень срочные дела. По красноречивому взгляду Скрипача тут же стало понятно, что он не против того, чтобы дела задержали Саба подольше, но Саб этот взгляд просто проигнорировал. Ладно, хотя бы три часа, уже хорошо.
— …ты себе не представляешь, сколько новостей! Пока ты там лежал, я шлялся по госпиталю, и тут такие слухи!..
— Какие слухи, рыжий?
— До фига! Мы-то с тобой до этого только с Наэлем и Агни общались, а эти двое заняты исключительно друг другом, им на новости плевать. Тут такое… в общем, во-первых, Хапи действительно подозревают в саботаже. Во-вторых, Гор намертво сцепился с Сетом. В-третьих, только и разговоров про адептов Яхве, их, оказывается, просто какое-то неимоверное количество оказалось везде, как ниоткуда возникли. В-четвертых, у меня стойкое ощущение, что мы находимся внутри какой-то конструкции, которую он строит, вот только я эту конструкцию вижу, а все остальные почему-то нет. Он словно какой-то безумный архитектор, Яхве, и… слушай, помнишь дело Гоуби? Вот точно такое же ощущение. Мир рушится, а никто этого не видит.
— Рыжий, на встрече был Бард. Луури, — все-таки говорить приходилось тихо, горло всё еще побаливало. — Он сказал мне, чтобы мы бежали. И быстро. Сказал, что для Мелтина всё кончится хорошо, но именно для Мелтина. Если я правильно его понял, он еще раз подтвердил твои слова…
— Бард? — Скрипач безмерно удивился. — Там был Бард?! Что он говорил?
— С компанией, и с Ра в том числе, он говорил загадками, и Ра понял из его речи ровно то, что хотел, — тяжело вздохнул Ит. — Они не видят угрозы, понимаешь? Ты прав, они не видят этой конструкции, и не хотят ее видеть. А сказал он… на самом деле… даже больше, чем я рассчитывал услышать.
— Что именно?
— Яхве действительно в сговоре со службой. Яхве действительно является сейчас в некотором смысле архитектором войны. И тут в самом ближайшем времени что-то произойдет. Что-то глобальное. Он несколько раз повторил мне, чтобы мы бежали.
— Тогда чего мы ждем? — резонно спросил Скрипач. — Можем прямо сегодня. Вызовем корабль, и…
— Мне в таком виде нельзя в гибер, — покачал головой Ит. — Еще хотя бы дней десять.
— Эти десять дней можно провести на корабле, — заметил Скрипач.
— А можно здесь, — Ит опустил глаза. — Да, мы всё узнали, верно. Но мы не всё еще закончили.
— Что именно мы не закончили? — нахмурился Скрипач.
— Я считаю, что мы должны забрать с собой Саба, — беззвучно произнес Ит. — Мы не имеем права…
— После того, что он с тобой сделал?
— Да, после этого, — кивнул Ит. — Я кое-что понял. Но пока что не скажу, потому что хочу понять уже окончательно.
— Что именно ты хочешь понять? — рыжий рассердился. — Я не виноват! Думаешь, мне не было ее жалко? Да я чуть не плакал там, вот честно. Совсем девчонка, шестнадцать лет… да и малышка тоже… если бы эти уроды вызвали меня вовремя, вместо того, чтобы просить Яхве о милости, она была бы жива. И она, и ребенок. А когда я прилетел… что мне было делать? Пытаться оживить необратимо мертвую принцессу, или наорать на родственников-идиотов? На них я, правда, наорал, но ее-то это вернуть не могло.
— И что ты сделал? — спросил Ит.
— Что сделал… залил, что еще я мог сделать. Взял материал, и залил.
— Рыжий, а откуда в доме настолько высокого рода взялись последователи Яхве? Тебе это не показалось странным? И почему их послушались? Почему вместо вызова стали молиться?
Скрипач задумался.
— Знаешь, тогда я не стал разбираться, — признался он. — А сейчас… давай, как тебе получше станет, слетаем туда?
— Давай, — кивнул Ит. — Мне кажется, что Саб нас отпустит.
— Скорее всего, отпустит. Он… он какой-то потерянный ходил все эти дни, — признался Скрипач. — Словно и не он это вовсе. Мне кажется, он понимает — всё понимает. И что натворил дел, и что вокруг происходит неладное. Придется, видимо, дать ему время, чтобы пришел в себя.
— Дадим, — Ит вздохнул. — Пойду-ка я прилягу на пару часов, вот что.
— Шея болит? — догадался Скрипач.
— А ты как думал? Болит, конечно. Но ничего, я же как собака. На мне быстро всё заживает.
Слетать получилось через четыре дня — к этому времени Ит, по его собственным ощущениями, уже совсем оправился. Даже синяки, и те почти полностью сошли.
Сабу сказали правду: хотим слетать, хотим принести извинения, хотим хотя бы частично искупить свою вину. Саб, на удивление, даже спорить не стал, только попросил, чтобы не задерживались — он будет волноваться. Уже в корабле Скрипач ехидно предположил, что причина волнения, видимо, отсутствующие шеи, на которых можно было бы попрактиковаться в удушении, но Ит его осадил — хватит, мол, ерничать на эту тему, уже не смешно.
— Ты его защищаешь, что ли? — ощерился Скрипач. — Что-то я тебя никак не пойму.
— Да, защищаю, — кивнул Ит. — Я его именно что защищаю.
— Но почему?!
— Как только разберусь, расскажу тебе первому. А пока что просто поверь мне, пожалуйста. Только без приколов про интуИтцию, — попросил Ит.
— И сам же ляпнул слово «интуИтция», — ухмыльнулся Скрипач. — Ладно, как знаешь.
…В доме, огромном, добротном, светлом царило сейчас полнейшее уныние. Ит и Скрипач бывали тут раньше, правда, только вместе с Сабом. По счастью их двоих, в отличие от Саба, семья не боялась — поэтому на встречу пришли двое гермо, мужья умершей принцессы, и старший, скъ`хара, того из них, чьим потомком должна была стать погибшая, не успев родиться, девочка.
— Да, в доме были люди. Слуги, они с севера, — рассказывал один из гермо. Кажется, именно он и был прямым отцом. — Мы пожалели их, дали работу и кров. Они очень хорошо вели себя, скромно, достойно, были аккуратны, исполнительны. Первый год мы вообще не замечали их, как я понимаю сейчас.
— А потом? — требовательно спросил Скрипач.
— Потом Криал, это их старший, папа, стал много времени проводить с матерью Зенаха, — гермо кивнул в сторону мужчины. — Они подолгу говорили, Криал рассказывал ей про учение Яхве, про его волю, про чудеса…
— Какие чудеса? — ледяным голосом уточнил Ит.
— Вознесения, исцеления, прозрения.
— И вы ему верили? — Скрипач склонил голову к плечу.
— Мы нет, а она — да. Она немолодая, и ей, наверное, так хотелось чуда, хоть какого-нибудь, — гермо сокрушенно покачал головой. — Когда всё началось, они нас не позвали. Просто не позвали! Если бы я был там, в женской части дома, я бы тут же вознес молитву Сабу, и моя жена была бы жива, и дочь тоже…
— А что еще они говорили вашей матери? — спросил Ит у Зенаха. Лицо у того тут же стало мрачнее тучи — Ит догадался, о чем сейчас может пойти речь.
— Они говорили ей, что наш род есть род низменный, что мы живем страстями, похотью, — беззвучно начал он. — Что если они, люди, точно обретут Царство Яхве, и неважно, при жизни или после смерти, то мы, рауф, для его обретения должны сильно потрудиться. Уверовать, понять, смириться с тем, что сама наша сущность греховна, и потом искупить этот грех.
— Как именно? — жестко произнес Скрипач.
— Раздать все имущество и идти каяться в Эдем. И… — Зенах замялся. — Еще она должна была принести жертву.
— Какую жертву?!
— Для того чтобы умилостивить Яхве. Я не совсем понял, — признался Зенах. — Наверное, какое-то животное или птицу.
— Животное или птицу?! — заорал Скрипач, вскакивая на ноги. — Животное или птицу, говоришь?! Ты совсем дурак?! Твоя собственная мать принесла в жертву Яхве твою собственную дочь!!! Вместе с вашей женой!!! Где они сейчас, Зенах? Где эти слуги и твоя мать?