По повести С. Лагерлёф
На ледяной дороге
риближался февраль. Широкий пролив возле Сульберги был все еще покрыт крепким и прочным льдом. Вдалеке можно было разглядеть крепко схваченные объятиями льда большие корабли и лодки. Они не могли выйти в открытое море.
По блестящей от снега дороге в наступающих сумерках ехал бедный торговец сухой и замороженной рыбой – старый Торарин. На возу с рыбой пристроился его верный друг, маленькая черная собачка по кличке Грим. Она обычно тихо лежала, положив голову на лапы, и, моргая глазами, слушала все, что ей говорил хозяин.
– Мы с тобой сильно озябли и проголодались, – похлопывая от холода руками, проговорил Торарин. – Так вот, скоро мы будем проезжать мимо усадьбы пастора в Сульберге, господина Арне. Завернем туда, и уж наверняка он нас накормит хорошим ужином.
Услыхав эти слова, собака внезапно вскочила и начала отчаянно выть. Лошадь шарахнулась в сторону. Торарин стал успокаивать собаку.
– Дорогой мой друг, – сказал он, – сколько раз мы заезжали к господину Арне, и ты всегда был доволен, всегда уходил от него сытый.
Однако ничто не могло успокоить собаку. Она, задрав морду к небу, не переставая, выла.
– Дорогой мой друг, что ты имеешь против господина Арне? Он самый богатый человек в округе. И всегда помогает тем, кто в беде и нуждается.
Но собака соскочила с саней и осталась на дороге.
Торарин проехал через темные ворота во двор пастора, удивленный, что собака не побежала вслед за ним.
В Сульберге
У пастора был большой дом. И когда Торарин вошел в дверь, за ужином сидел сам пастор, господин Арне, окруженный всеми домочадцами. Пастор был старый, седой, но еще сильный и статный человек. Рядом с ним сидела его жена. Она была похожа на королеву. Седые волосы красиво обрамляли ее гордое лицо. Но Торарин увидел, что руки и голова у нее дрожат и она очень бледна. Рядом с господином Арне сидел его помощник Олав. А дальше – слуги и служанки, тоже старые, сутулые, молчаливые, с моргающими и слезящимися глазами.
На другом конце стола пристроились две девочки. Одна, Нинисель, была внучкой господина Арне, ей было не больше четырнадцати лет. Хрупкая, белокурая, со временем она обещала стать редкой красавицей. Рядом Эльсалиль, круглая сирота, живущая в доме пастора. Девочки, прижавшись друг к другу, тихонько перешептывались и улыбались.
Ели молча. Торарину не с кем было поговорить, поэтому он оглядывал комнату: большую печку, красивые резные скамьи вдоль стен, высокую кровать с пологом. Чуть прикрытый им, возле кровати стоял дубовый сундук. Все знали, что господин Арне хранит в нем драгоценности и старинные монеты. Говорили, что их так много, что сундук полон до краев.
Вдруг Торарин увидел, что старая хозяйка, словно прислушиваясь к чему-то, поднесла руку к уху. Затем, обернувшись к господину Арне, она спросила его:
– Скажи, мой супруг, почему в Бранехеге точат ножи?
При этих словах все невольно вздрогнули и переглянулись. Хозяйка опустила свою руку на руку господина Арне и опять сказала:
– Не знаю, почему это сегодня в Бранехеге точат такие длинные ножи?
Господин Арне ласково погладил свою супругу по щеке, а потом продолжил спокойно есть. Но старая госпожа, снова прислушалась, голова ее и руки задрожали еще сильнее. Обе девочки, сидевшие на конце стола, заплакали.
– Неужели вы не слышите звон железа? – спросила опять старая хозяйка.
Но господин Арне только молчал.
– Мой дорогой Арне, ты не хочешь знать, что так пугает меня? – упрекнула она мужа.
Господин Арне склонился к ней и мягко сказал:
– Я не знаю, чего ты боишься.
– Я боюсь длинных ножей, которые точат в Бранехеге.
Господин Арне рассмеялся:
– Как ты можешь слышать, что в Бранехеге точат ножи? Ведь отсюда так далеко до их двора.
Но старая госпожа не могла справиться со своим волнением. Она положила ложку на стол. В эту минуту господин Арне сложил руки для молитвы. Домочадцы последовали его примеру, и он прочитал молитву.
Все, слушая его, ободрились и снова принялись за ужин.
Рассказ хозяина Бранехега
Когда Торарин выехал со двора, к нему навстречу бросилась его собака Грим и, радостно лая, прыгнула на воз. Торарин погладил собаку и свернул на большую дорогу.
Вот и имение Бранехег. Во дворе стояли сани, а из окон лился теплый гостеприимный свет.
– Тут еще не спят, – сказал Торарин Гриму. – Я зайду и узнаю, правда ли, что здесь сегодня вечером точили длинные ножи.
Он отворил дверь и с первого взгляда понял, что тут никто и не собирался готовить ножи для кровавого дела. Торарина встретил хозяин и стал уговаривать остаться, раз уж он пришел. За столом сидели крестьяне, все были навеселе, шутили и смеялись.
Хозяин сел около Торарина, и между ними завязался разговор.
– Были у тебя сегодня еще какие-нибудь гости? – спросил Торарин.
– Не буду скрывать, мой старый друг, – со вздохом сказал хозяин. – Пришли незнакомцы, которых я не решился бы оставить одних в доме. Это были три кожевника, одетые в мохнатые звериные шкуры, рваные и грязные, давно не мытые, с длинными спутавшимися бородами. Они рассказали, что целую неделю блуждали по лесу, но, поев и отдохнув, они стали расспрашивать, какая усадьба самая богатая в окрестности. Они хотели пойти туда поискать себе работу. Моя жена сказала им, что самый зажиточный двор у пастора, господина Арне. Тогда они вынули из сумок длинные ножи и начали их точить. Я спросил их, зачем они точат эти ножи? «Они нужны нам для работы, чтобы помочь хозяевам чистить шкуры». Я был рад, когда они ушли.
Торарина снова охватила тревога.
– Вот оно как, – проговорил он. – Здесь действительно сегодня точили ножи.
Но он выпил кружку крепкого пива и понемногу успокоился.
– Теперь я знаю, что ничего страшного не случилось, просто кожевники чистили и приводили в порядок свои инструменты.
Пожар
Уже наступила полночь, когда гости Бранехега стали расходиться. Они вышли во двор, чтобы запрячь лошадей. И вдруг увидели с северной стороны высокое зарево.
Они закричали:
– Скорей туда! Горит дом пастора в Сульберге!
Все, у кого были лошади, верхом поскакали к пасторскому дому. Когда люди сбежались, то показалось, что в доме все спят, хотя огонь поднимался к небу высоким столбом. Горели дворовые строения и кучи соломы и хвороста, сложенные у стен. Растаял снег на крышах, и там уже дымилась солома. Было ясно, что это поджог. Но все изумлялись, почему так крепко спит господин Арне и его домашние.
Люди разметали длинными кольями горящий хворост. Скинули на землю солому, начинавшую тлеть. Потом все бросились к входной двери, чтобы разбудить господина Арне. Но никто не осмелился распахнуть ее, даже взяться за ручку. Потому что из-под двери вытекала струя крови.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился помощник господина Арне – Олав. Он шатался, на голове у него зияла кровавая рана. Одно мгновение он стоял молча, затем с трудом проговорил:
– Сегодня ночью господина Арне и всех живущих в доме убили трое мужчин, одетых в звериные шкуры.
Больше он ничего не мог сказать и упал замертво к ногам собравшихся.
Все вошли в дом и увидели мертвых людей, лежащих в крови. Большой дубовый сундук, в котором господин Арне хранил сокровища, исчез.
По пасторскому лугу от ворот шел санный след. Люди бросились по этому следу, надеясь нагнать убийц. Тут кто-то сказал, что нет трупа бедной сиротки Эльсалиль, которую господин Арне приютил у себя. Обыскали весь дом и наконец нашли ее за печкой. Она спряталась там и осталась невредимой. Но от страха и отчаяния она не могла сказать ни одного слова.
На мостках
Торарин увез с собой бедную Эльсалиль, спасшуюся от кровавой смерти.
«Больше ничего я не могу сделать в память о господине Арне, – подумал Торарин. – Все-таки для девочки будет лучше, если она поедет со мной в город, в мою бедную хижину, чем останется здесь. Мало ли что с ней может случиться?»
Первое время Эльсалиль плакала с утра до ночи. Она грустила по господину Арне и его семье, но особенно она тосковала по своей названой сестре.
– Ах зачем я спряталась за печкой, лучше бы я умерла вместе с Нинисель!
Старая мать Торарина молчала, пока сын был дома. Но как-то утром, когда он уехал, она сказала:
– Я не так богата, Эльсалиль, чтобы кормить и одевать тебя, пока ты думаешь о своем горе. Пойдем со мной на мостки, я научу тебя чистить рыбу.
Эльсалиль пошла с ней на мостки и трудилась весь день, как и другие рыбачки. Работавшие женщины были молоды и веселы, они заговорили с Эльсалиль и стали расспрашивать, почему она так грустна и молчалива. Эльсалиль рассказала, что с ней случилось и как погибли близкие ей люди.
Во время ее рассказа черная тень упала на стол, возле которого стояла Эльсалиль. Она подняла голову и увидела трех знатных господ в широкополых шляпах с перьями и в одеждах, расшитых шелком и золотом. Эльсалиль прервала работу. Она, не опуская глаз, смотрела на незнакомцев.
– Мы пришли сюда, девушка, не для того, чтобы тебя напугать, мы хотим выслушать твой рассказ. Мы прибыли сюда, чтобы после уехать в Шотландию, но узнали, что все проливы и фьорды замерзли. Наш корабль стоит неподвижно, и нам приходится оставаться здесь и ждать.
Тогда Эльсалиль взяла себя в руки и повторила свой рассказ. Во время рассказа Эльсалиль три незнакомца внимательно и напряженно слушали ее. Они ни разу не переглянулись между собой, только глаза их сверкали. Но глаза Эльсалиль были полны слез, и она ничего не видела. Она не обратила внимания, что у стоявшего перед ней человека зубы были как у волка.
– Значит, ты так близко видела убийц, что могла бы их узнать, если бы встретила? – спросил он.
– Я видела их только при свете лучины, – ответила Эльсалиль. – Но думаю, что с Божьей помощью я все-таки узнала бы их.
Кроткая маленькая Эльсалиль откинула назад голову, глаза ее заблестели, и она добавила:
– Я хотела бы, чтобы они были живы, чтобы их найти и поймать. Я хотела бы вырвать сердце из груди каждого из них!
– Но ты такая маленькая и слабенькая, девочка, – засмеялся незнакомец.
– Я скорее сама умру, чем дам им спастись! – голос Эльсалиль зазвенел. – Я знаю, они сильны, могущественны, но от меня им не спастись!
Все трое незнакомцев рассмеялись.
– Я не могу забыть, что они лишили меня дома и семьи, – продолжала Эльсалиль. – И теперь я должна стоять на холоде и потрошить рыбу. Я никогда не забуду, что они убили мою названую сестру, ту, которая так меня любила.
Незнакомцы повернулись так, как будто им наскучил рассказ Эльсалиль, и пошли по узкой улочке, ведущей к набережной. Но до слуха Эльсалиль еще долго доносились их насмешливые резкие голоса.
Посланница
Господина Арне похоронили около церкви Сульберги. Он пользовался такой любовью в округе, что на его похороны пришло много народу. За день столько людей двигалось по полям, что к вечеру нигде не осталось и полоски снега, не вытоптанной ногами.
Поздно вечером, когда все разошлись, Торарин ехал по дороге и остановился у трактира, где и опорожнил не одну кружку пива. Он устал и прилег на возу.
– Друг мой Грим, – обратился он к собаке. – Если бы я поверил в предсказание старой госпожи, то я мог бы что-нибудь сделать. Я часто об этом думаю, Грим, собачка моя. У меня так тяжело на душе, как будто я сам помогал убийцам господина Арне.
Пока Торарин болтал со своей собакой, его лошадь плелась как ей вздумается. Возле усадьбы пастора она по старой привычке повернула во двор и остановилась возле конюшни.
Торарин поднял голову и содрогнулся при мысли, что лошадь привела его в усадьбу господина Арне. Он схватил вожжи, чтобы повернуть назад и выехать на дорогу, но в эту минуту перед ним оказался старый Олав, служивший в доме пастора.
– Куда ты сегодня так торопишься? Останься ночевать у нас, – сказал Олав. – Войди в дом, господин Арне ждет тебя.
Торарин задрожал от страха. Он не мог понять, во сне это происходит или наяву. Ведь неделю назад он видел Олава с зияющей раной на голове. Торарин сильнее дернул вожжи, ему хотелось скорее уехать. Но Олав взял лошадь под уздцы и заставил ее остановиться.
– Не упрямься, Торарин, – сказал он. – Господин Арне еще не ложился спать, он сидит и ждет тебя.
Торарин хотел было сказать, что он не хочет оставаться в этом доме, в котором нет ни крыши, ни стен, но, взглянув на дом, с удивлением увидел, что крыша цела и невредима, как и весь дом. Он протер глаза и посмотрел еще раз. Он убедился, что дом цел, а на крыше лежит солома, покрытая снегом. Через неплотно закрытые ставни падали на снег отблески света. Торарин испугался еще больше прежнего и хлестнул кнутом лошадь. Но она не двигалась с места.
– Да войди же, Торарин, – снова повторил Олав, – ведь ты хочешь, чтобы у тебя в этом деле была чиста совесть?
Торарин вспомнил свои обещания, которые давал по дороге, и сразу стал кроток как ягненок.
– Видишь, Олав, я согласен. – Торарин спрыгнул с воза. – Я действительно хочу, чтобы у меня была чиста совесть. Проводи меня к господину Арне!
Когда же отворилась входная дверь, Торарин закрыл глаза, чтобы не сразу увидеть комнату. Но вспомнив, как всегда был добр к нему господин Арне, он подумал: «Торарин, ты обязан благодарностью даже и покойникам».
Торарин открыл глаза и оглядел комнату. В ней все было по-прежнему. Он увидел сидящего за столом господина Арне, рядом с ним его жену с серебряными волосами. Все старые слуги и служанки сидели тут же, но из молодых девушек была лишь одна. Только Нинисель.
Господин Арне сидел печальный, склонив голову на руки. Вдруг он поднял голову:
– Мой верный Олав, ты, кажется, привел кого-то с собой.
– Да, это торговец рыбой Торарин!
– Это ты, Торарин? – спросил господин Арне. – Тогда ты расскажешь мне самое главное, найдены ли наши убийцы, наказаны ли они?
– Нет, господин Арне, – решился ответить Торарин. – И вряд ли кто-то на свете может сказать, где они прячутся.
Господин Арне насупил брови и мрачно поглядел перед собой, затем он снова обратился к Торарину:
– Я знаю, ты преданный мне человек, Торарин. Неужели ты не можешь сказать, как мне отомстить моим убийцам?
– Я понимаю, господин Арне, – ответил Торарин, – что вы хотели бы отомстить тем, кто так жестоко вас лишил жизни, но нет ни одного человека на белом свете, который мог бы помочь вам в этом.
Услышав это, господин Арне погрузился в раздумья.
– Если так, если вы не можете нам помочь, – сказал господин Арне, – мы сами должны постоять за себя.
После этого он начал громко читать «Отче наш». При каждом слове молитвы он поочередно смотрел на сидевших за столом, пока не произнес «аминь». И при этом он указал на свою внучку.
Она встала, а господин Арне сказал:
– Ты знаешь, что должна делать.
– Не давай мне этого поручения, – жалобно взмолилась Нинисель. – Это слишком трудное дело для такой слабой девушки, как я.
– Ты должна непременно идти, – сказал господин Арне. – Вполне справедливо, чтобы пошла именно ты. Потому что тебе больше, чем другим, есть за что мстить. И ты будешь не одна. Среди живых есть два человека, которые неделю назад сидели с нами за этим столом.
Торарин в ужасе воскликнул:
– Ради самого Господа Бога, умоляю вас, господин Арне…
В это мгновение Торарину показалось, что все вокруг заволокло туманом: и господина Арне, и комнату – и что сам он упал с бесконечной высоты и лишился сознания.
Когда он пришел в себя, светало. Он увидел, что лежит на земле во дворе пасторского дома. Возле него стояла лошадь, а над ним лаял и выл Грим.
– Слава богу, это был лишь сон, – сказал Торарин. – В доме никого нет, и он разрушен. Я не видел ни господина Арне, ни остальных его домочадцев. Но я так страшно испугался во сне, что упал с повозки.
В лунном свете
Все вокруг было покрыто сверкающим при свете луны белым снегом, который лежал ровной пеленой.
– Ну, Грим, – проговорил Торарин, – придется поверить, что мы едем с тобой по замерзшему морю, потому что, если бы мы ехали по земле, мы видели бы камни и тонкие ручейки, которые прокладывают черные борозды. Да, мы едем по морю, по замерзшему морю.
Торарин некоторое время ехал и молчал, а потом вдруг увидел большое судно, вмерзшее в лед. Он заметил, что над кормой поднимается легкий дымок. Торарин подъехал поближе и заметил капитана, который стоял на палубе.
– Не хотите ли вы купить рыбу? – крикнул Торарин. – У меня осталось на возу немного наваги. Да еще разная рыба, и копченая, и соленая, – и вся очень хорошая!
Капитан приказал своим матросам купить у Торарина рыбу. Но не потому, что они в ней нуждались, а просто чтобы с кем-нибудь поговорить.
Когда к нему спустились на лед, Торарин заговорил о белом покрывале, сковавшем море.
– Никто не помнит такой хорошей погоды, как теперь, – заметил Торарин. – Мы к этому здесь, в шхерах, не привыкли.
– Вот как? Ты это называешь хорошей погодой? – мрачно проговорил капитан.
– Как же прикажете это иначе называть? – улыбнувшись, сказал Торарин. – Я никогда в жизни не мог так спокойно и благополучно разъезжать по льду. У нас море редко замерзает. А если и замерзает, то обыкновенно поднимается буря и в несколько часов ломает весь лед.
Капитан стоял мрачный и унылый и ни слова не отвечал Торарину.
«Редко я встречал человека с такой тоской в глазах», – подумал Торарин.
– Ты, старик, разъезжаешь повсюду и знаешь, что делается на белом свете, – сказал капитан. – Может, тебе известно, по какой причине Бог в этом году так надолго запер выход в море и всех нас держит в плену?
– Я не знаю, что ты хочешь этим сказать, – глядя на ледяную пустыню, сказал Торарин.
– А вот что, – ответил капитан. – Я однажды целый месяц простоял под Бергеном, и море было так же сковано льдом. Ни одно судно не могло выйти в море. Оказалось, что на одном из застрявших там кораблей скрывался человек, ограбивший несколько церквей. Наконец удалось его обнаружить. И как только его свели на берег, подул благоприятный ветер и море открылось. Вот почему я спрашиваю, не знаешь ли ты, за что Бог запер выход в море?
Торарин ответил не сразу.
– Ты пал духом, – сказал он наконец. – Почему бы тебе не отправиться в город? Там сотни приезжих, которые, как и ты, не могут плыть дальше. Они пляшут и веселятся.
– Почему же им так весело? – спросил капитан.
– Там много рыбаков, которые кончили отлов сельди. Там слоняются солдаты, которые ждут случая вернуться к себе в Шотландию. Неужели ты думаешь, что все они повесят голову и упустят случай повеселиться?
– Нет, веселиться не хочется. Я понимаю, что кому-то легко на душе. Но мне приятнее всего оставаться здесь, – сказал капитан, – и ждать, когда начнет крушиться лед.
«Этого человека никто, ни я, ни кто другой, не сможет развеселить», – подумал Торарин.
Капитан снова заговорил:
– А что, эти шотландцы – хорошие люди?
– Не собираешься ли ты отвезти их в Шотландию? – спросил Торарин.
– Да, – ответил капитан, – у меня груз до Эдинбурга. И я охотно взял бы их на судно. Не слыхал ли ты что-нибудь об этих приезжих? Как ты думаешь, можно их взять на корабль?
– Я слышал о них только, что они храбрые люди. Полагаю, что ты можешь их взять с собой.
Стоило Торарину произнести эти слова, как его собака вскочила, вытянула морду и завыла.
– Что с тобой, Грим, моя собачка? – сказал Торарин. – Ты, верно, думаешь, что я слишком долго стою на месте и зря теряю время.
Он двинулся в путь.
– Будьте здоровы! – крикнул он на прощание.
Торарин поехал по гладкой дороге, направляясь к городу. И тут он заметил, что он не один на ледяном пути. В голубом свете луны он увидел, что по снегу идет человек высокого роста, с гордой осанкой, в шляпе, украшенной перьями, в дорогой бархатной одежде.
«Да ведь это сэр Арчи, – подумал Торарин, – один из трех шотландцев, которые хотят вернуться на родину».
Торарин подъехал так близко, что нагнал его тень, падавшую на дорогу. Лошадь опустила копыто как раз на тень от шляпы с пером. Сэр Арчи не заметил, что его догоняют, он шагал не оборачиваясь.
Торарин осторожно свернул в сторону, чтобы проехать мимо. Но в это мгновение заметил позади шотландца что-то легкое, тонкое, серое. Оно бесшумно скользило по снегу, не оставляя следов. Шотландец шел быстрыми шагами, но серая тень не отставала от него, как будто что-то хотела шепнуть ему на ухо. Торарин поравнялся с сэром Арчи и увидел его лицо, освещенное луной. Шотландец шел, сдвинув брови, с мрачным лицом, как будто его беспокоила какая-то мысль.
Теперь Торарин увидел, что за сэром Арчи по льду скользит молодая девушка в серой одежде. Но сэр Арчи ее не видел. Когда он оглянулся, она остановилась и тень шотландца легла на снег и скрыла ее.
Сэр Арчи продолжал идти дальше, а молодая девушка, не отступая, следовала за ним, все время наклоняясь вперед и что-то шепча ему на ухо. Когда Торарин увидел это, его охватил непреодолимый ужас. Он громко вскрикнул, ударил лошадь кнутом и вскоре остановился около двери своей лачуги.
Преследование
Домишко Торарина стоял на самом гребне скалы так, что с одной стороны был виден город, а с другой – море, затянутое льдом. Моряки и рыбаки, запертые в городе, часто проходили мимо нищей лачуги Торарина, они поднимались на вершину скалы посмотреть, не начинают ли бухты и проливы освобождаться от зимнего плена.
Эльсалиль, стоя в дверях, глядела им вслед. Она продолжала грустить и страдать от постигшего ее горя. Она думала: «Я вижу, сколько вокруг счастливых людей. А у меня нет ничего на свете, о чем бы я могла мечтать». И слезы текли у нее из глаз.
Однажды вечером Эльсалиль увидела на скале высокого человека в широкополой шляпе с перьями, который, как и все, глядел на запад, на бескрайнее замерзшее море. Она сразу узнала в нем сэра Арчи, который говорил с ней на мостках, когда она чистила там рыбу.
Когда он спустился и прошел мимо, Эльсалиль все еще стояла в дверях и плакала.
– О чем ты плачешь, девушка? – спросил сэр Арчи, остановившись.
– Я плачу потому, – ответила Эльсалиль, – что у меня ничего не осталось на свете. Когда я увидела вас на скале, я подумала: «Наверное, у него там, далеко, по ту сторону моря – родной дом, куда он мечтает вернуться».
Эти слова тронули сэра Арчи, и он сказал:
– Давно никто не говорил мне о моем доме. Бог знает, все ли благополучно в доме моего отца. Мне было всего семнадцать лет, когда я уехал и поступил на службу в чужой стране.
С этими словами он вошел в хижину Торарина и стал рассказывать Эльсалиль о своем родительском доме. Эльсалиль молча слушала сэра Арчи и была рада каждому его слову.
Когда же он собрался уходить, то попросил позволения поцеловать ее. Эльсалиль отшатнулась и поспешила к двери, но сэр Арчи преградил ей путь и хотел насильно поцеловать ее. В эту минуту в дом быстро вошла хозяйка, старая мать Торарина. Когда сэр Арчи увидел ее, он попрощался с Эльсалиль.
Мать Торарина сказала Эльсалиль:
– Ты хорошо сделала, что послала за мной. Молодой девушке не годится оставаться наедине с таким человеком, как сэр Арчи. Ты же знаешь, что у некоторых приезжих нет ни чести ни совести.
– Я послала за вами? – спросила изумленная Эльсалиль.
– Да, – ответила мать Торарина. – Когда я стояла на мостках и чистила рыбу, ко мне подошла девушка, которой я раньше никогда не видала, она сказала, что ты кланяешься мне и просишь поскорее вернуться.
– Как выглядела эта девушка? – спросила Эльсалиль.
– Я не рассмотрела ее и не могу сказать, как она выглядела. Я заметила лишь одно, что она так легко ступает по снегу, что не слышно ее шагов.
Услыхав это, Эльсалиль побледнела:
– В таком случае это был ангел небесный, который подошел к вам и привел вас домой.
Золотые волосы
Сэр Арчи опять сидел в хижине Торарина и разговаривал с Эльсалиль. Они были одни, и сэр Арчи был радостно настроен.
Он уговаривал Эльсалиль ехать вместе с ним в Шотландию. Там он выстроит для нее замок и она сделается знатной дамой. У нее будет сто человек слуг, и она станет бывать на балах у короля.
Эльсалиль слушала каждое слово сэра Арчи и всему верила. А сэр Арчи думал, что никогда еще он не встречал девушку, которой так легко было вскружить голову.
Внезапно сэр Арчи замолчал и взглянул на свою левую руку.
– Что с вами, сэр Арчи? Отчего вы замолчали? – спросила Эльсалиль.
Сэр Арчи судорожно сжимал и разжимал руку.
– Что с вами, сэр Арчи? – снова спросила Эльсалиль. – Не заболела ли у вас рука?
Лицо сэра Арчи исказилось, и он сказал:
– Эльсалиль, какие-то волосы обвились вокруг моей руки… Видишь ли ты эту прядь золотых волос?
Сначала Эльсалиль ничего не видела. Но не успел он кончить своих слов, как она заметила прядь тонких золотых волос, обвившихся несколько раз вокруг руки сэра Арчи. Эльсалиль в испуге вскочила и вскрикнула.
Сэр Арчи, ужаснувшийся и потрясенный, взглянул на нее:
– Я чувствую, Эльсалиль, что это настоящие волосы, но откуда они?
Молодая девушка не могла оторвать глаз от руки сэра Арчи.
– Точно так же обвились волосы моей названой сестры вокруг руки ее убийцы.
При этих словах сэр Арчи засмеялся и быстро спрятал руку.
– Эльсалиль, – сказал он, – мы с тобой пугаемся, как маленькие дети. Это же просто солнечные лучи, упавшие на мою руку через окно.
Но девушка расплакалась и сказала:
– Мне кажется, что я опять сижу за печкой и вновь вижу, как убивали всех моих близких. Боже! Я до последней минуты надеялась, что они не найдут мою любимую сестру. Но в конце концов один из них стащил ее с печки. Когда она хотела убежать, он закрутил ее волосы вокруг своей руки. Она упала перед ним на колени и взмолилась: «Пожалей мою молодость, дай мне пожить хоть столько, чтобы я поняла, для чего я родилась на свет божий. Я ничего не сделала тебе плохого! Зачем ты хочешь убить меня? Смилуйся, пощади меня!» Но он не внял ее мольбам и убил ее.
Пока Эльсалиль говорила, сэр Арчи глядел в сторону и его лицо становилось все мрачнее и мрачнее.
– Ах если бы я могла когда-нибудь встретить этого человека, – добавила Эльсалиль, закрывая лицо руками и с рыданиями опускаясь на скамью. – Сэр Арчи! Ах, сэр Арчи! Зачем вы заставили меня вспомнить про убитых? Теперь я проплачу весь вечер и всю ночь. Уходите, сэр Арчи. Я могу думать только о моей названой сестре Нинисель и о том, как она меня любила.
Сэру Арчи не удалось утешить Эльсалиль. Ему тяжелы были ее слезы и рыдания, и он ушел к своим товарищам шотландцам.
Серебряная монета
Сэр Арчи никак не мог понять, почему его постоянно преследуют тяжелые мысли.
«Отчего я то и дело думаю о том, о чем не хотел бы вспоминать? – говорил про себя сэр Арчи. – У меня такое чувство, будто кто-то постоянно идет за мной и нашептывает на ухо мне эти грустные мысли».
Его друзья сэр Филипп и сэр Реджинальд тревожились, потому что их товарищ всегда был печален и ничто не доставляло ему удовольствия.
– Что с тобой? – спрашивали они. – Почему у тебя такие мрачные глаза и такие бледные щеки?
Сэр Арчи не хотел им говорить о том, что его мучило. Он думал: «Что скажут обо мне товарищи, если узнают, что я, как женщина, предаюсь унынию? Они перестанут меня слушаться и уважать».
Но так как они все время спрашивали об этом, чтобы сбить их с толку, он сказал:
– Со мной в последнее время происходит что-то особенное. Мне понравилась девушка, чье сердце я хотел бы завоевать. Но мне это не удается, постоянно кто-нибудь да мешает нам побыть вдвоем.
– Быть может, ты ей не нравишься? – спросил сэр Реджинальд.
– Я уверен, что она любит меня, – ответил сэр Арчи. – Но кто-то как будто оберегает ее.
Сэр Реджинальд и сэр Филипп рассмеялись и пообещали:
– Мы доставим тебе эту девушку.
В тот же вечер Эльсалиль одна возвращалась домой. Она устала от работы и думала: «Как тяжела жизнь. Мне противно целый день стоять на мостках и чувствовать запах рыбы. А эти голодные чайки, которые так и норовят вырвать рыбу из рук. Если бы кто-нибудь увез меня отсюда! Я бы последовала за ним на край света!»
Когда Эльсалиль проходила по темному переулку, к ней подошли сэр Реджинальд и сэр Филипп. Они поклонились ей и сказали:
– Милая Эльсалиль! Мы к тебе с вестями от сэра Арчи. Он лежит больной на постоялом дворе. И очень просит тебя прийти с нами к нему.
Эльсалиль встревожилась и пошла вместе с шотландцами.
Сэр Филипп и сэр Реджинальд шагали рядом с ней, пересмеиваясь друг с другом над тем, как легко ее провели.
Эльсалиль торопилась, она чуть не бежала, и шотландцам пришлось прибавить шагу, чтобы поспеть за ней. Вдруг что-то прокатилось под ногами Эльсалиль, и она едва не споткнулась.
«Что-то катится по дороге, – подумала она. – Вероятно, я столкнула ногой камень, и теперь он мешает мне идти».
Но Эльсались так торопилась к больному сэру Арчи, что даже не захотела задержаться, чтобы поднять то, что катилось перед ней по дороге. Но она обратила внимание, что то, что катится перед ней, звенит, а также блестит и сверкает, как серебро.
«Это не камень, – подумала она, – мне кажется, это серебряная монета».
Но она так спешила к сэру Арчи, что не нагнулась, чтобы поднять то, что напомнило ей монету. И что-то по-прежнему сверкало, блестело и катилось перед ней.
«Я пойду быстрее, – наконец сказала она себе, – если нагнусь и подниму то, что мешает мне идти».
Она так и сделала – нагнулась и подняла. Это была действительно большая серебряная монета, которая теперь сверкала у нее на ладони.
– Что это ты подняла? – спросил сэр Реджинальд. – Оно так блестит при лунном свете.
В этом время они проходили мимо гостиницы. У входа висел фонарь, бросавший слабый желтый свет на улицу.
– Покажи, что ты там нашла, – сказал сэр Филипп, останавливаясь под фонарем.
Эльсалиль поднесла монету к свету и тут же громко вскрикнула:
– Это одна из монет господина Арне! Я узнаю ее, это его монета!
– Что ты говоришь? – встревоженно сказал сэр Реджинальд. – Почему ты думаешь, что это одна из монет господина Арне?
– Я узнаю ее, – с волнением ответила Эльсалиль. – Господин Арне часто при мне держал ее в руках. Да, несомненно, это монета господина Арне.
– Не кричи так громко! – одернул ее сэр Филипп. – Вот уже сбегаются люди.
Но Эльсалиль не обратила внимания на слова сэра Филиппа. Она увидела, что дверь в гостиницу открыта, посреди комнаты горит жаровня, а вокруг огня сидят мужчины со спокойными, задумчивыми лицами.
Эльсалиль быстро подошла к ним, держа в руках монету.
– Послушайте, вы все! – крикнула она. – Я теперь знаю, что убийцы господина Арне где-то в городе. Взгляните! Я нашла монету, принадлежавшую господину Арне.
Все посмотрели на Эльсалиль. Она увидела, что у жаровни сидит и Торарин.
– Что с тобой? Что ты кричишь? – спросил Торарин. – Как можешь ты отличить монету господина Арне от других?
– Как же мне не знать этой монеты? – ответила Эльсалиль. – Она больше обыкновенных и старинная. А еще у нее надрез по краю. Господин Арне очень дорожил ею.
– Тогда расскажи, как ты нашла ее, – сказал один из рыбаков.
– Я нашла ее на улице, она катилась у меня под ногами, – отвечала Эльсалиль. – Ее, должно быть, уронил один из убийц.
– То, что ты рассказала, может быть правдой, а может быть и выдумкой, – сказал Торарин. – Но что мы можем сделать? Что с того, что ты нашла монету? Нам все равно не отыскать убийц.
Все согласились, что Торарин говорит разумно, и снова уселись вокруг огня.
– Пойдем домой, Эльсалиль, – сказал Торарин. – Теперь не время для молодой девушки бегать по улицам.
Эльсалиль оглянулась на своих спутников. Но сэр Реджинальд и сэр Филипп незаметно скрылись.
В трактире возле ратуши
Однажды утром хозяйка трактира, что возле ратуши, открыла наружную дверь, чтобы вымести сени и крыльцо, и увидела сидевшую на ступеньках молодую девушку. На ней было длинное серое платье, подпоясанное в талии тонким пояском. Ее золотистые волосы спускались длинными прядями по обе стороны нежного лица.
Когда отворилась дверь, девушка встала и подошла к трактирщице. Женщине показалось, что девушка идет как во сне. Глаза ее были все время опущены, а руки прижаты к груди. Она поразила хозяйку своим изяществом и тонкостью. Лицо ее было красиво, но почти прозрачно, как стекло.
– Нет ли у вас какой-нибудь работы? – спросила она тихим голосом.
– Нет, дорогая, тут у нас нет места для такой нежной девушки, как ты, – ответила хозяйка. – У нас собирается буйная молодежь, а ты такая юная и прелестная.
Молодая девушка не сдвинулась с места, но снова попросила взять ее в услужение. Она сказала, что не требует ни пищи, ни платы, а только работы.
– Нет, – стояла на своем хозяйка, – будь на твоем месте моя собственная дочь, я бы и ее отослала отсюда. Я желаю для тебя лучшей участи, чем служба в моем погребке.
Молодая девушка повернулась и стала спускаться по ступенькам во двор, а хозяйка провожала ее взглядом. Девушка показалась ей такой маленькой и беспомощной, что хозяйке стало ее жаль, и она крикнула:
– Лучше уж оставайся у меня, тебе опаснее ходить одной по улицам! Поработаешь день, будешь мыть кружки и тарелки, а я посмотрю, на что ты годишься.
Женщина отвела ее в чуланчик – он был совсем крохотный, в нем было лишь одно окно, и свет проникал только через это отверстие, сделанное в стене и выходящее в зал.
– Оставайся здесь и мой посуду, которую я буду передавать тебе через окошечко.
Молодая девушка осталась в чуланчике, и оттуда не донеслось ни звука, так что трактирщица не раз думала, не умерла ли работница. Девушка провела в чуланчике весь день, ни с кем не разговаривая. Она не прикоснулась к пище, которую ей подала хозяйка. Но каждый раз, когда та протягивала руку в оконце, девушка передавала ей чисто вымытую и вытертую посуду. И когда хозяйка брала посуду, она чувствовала такой холод, что ей прямо-таки жгло руки. Она вздрагивала и говорила:
– Мне кажется, что я беру посуду из рук самой смерти.
Две сестры
Однажды работы на мостках не было и Эльсалиль осталась дома. В печке жарко горел огонь. Вдруг Эльсалиль почувствовала, как по лбу ее пробежал холодный ветерок. Подняв глаза, она увидела перед собой свою названую сестру. В первую минуту она испугалась, но потом подумала: «Мне нечего бояться моей любимой сестры; живую или мертвую, я рада ее видеть».
– Дорогая моя, – обратилась она к убитой. – Ты что-нибудь хочешь от меня?
Нинисель проговорила слабым, почти беззвучным голосом:
– Сестрица Эльсалиль, я поступила на службу в погребок возле ратуши и целый день простояла за мытьем посуды. К вечеру я так устала, что больше у меня нет сил. Не придешь ли ты туда, чтобы помочь мне?
Эльсалиль не могла ни думать, ни желать, ни бояться. Она только радовалась встрече со своей любимой сестрой и ответила ей:
– Да, дорогая моя, я охотно пойду с тобой и помогу.
Покойница пошла к двери, а Эльсалиль последовала за ней. Но у порога Нинисель остановилась, обернулась к Эльсалиль и сказала:
– Возьми свой плащ, на дворе бушует буря.
Когда она произносила эти слова, голос стал совсем как прежний, когда она была живая… Эльсалиль сняла со стены плащ и набросила себе на плечи, подумав при этом: «Моя сестра по-прежнему любит меня, она не хочет мне зла, я с радостью последую за ней, куда бы она меня ни повела».
Она шла за покойницей по узким улицам до площади, где стояла ратуша. Нинисель шла все время впереди Эльсалиль. Когда они наконец очутились у погребка, она сделала знак Эльсалиль следовать за ней. На лестнице от ветра погас висевший там фонарь, и они очутились в темноте. Эльсалиль не знала, в какую сторону идти, и покойница взяла ее за руку. Но рука была так холодна, что Эльсалиль от страха начала дрожать. Тогда покойница отняла руку, завернула ее в край плаща Эльсалиль и только тогда опять прикоснулась к ней. Но Эльсалиль чувствовала холод ее прикосновения, несмотря на плотную ткань.
Покойница повела Эльсалиль по длинному коридору, в конце которого находился маленький полутемный чуланчик, освещенный лишь слабым светом из соседней комнаты через оконце в стене. Эльсалиль рассмотрела на скамейке таз с водой, у оконца на полке стояла грязная посуда.
– Не поможешь ли ты мне сегодня? – спросила убитая.
– Хорошо, моя дорогая, – ответила Эльсалиль. – Ты знаешь, я всегда готова тебе помочь.
Говоря это, Эльсалиль засучила рукава и принялась за дело.
– Не шуми, Эльсалиль, чтобы хозяйка не догадалась, что я нашла себе помощницу.
– Конечно, дорогая, – отвечала Эльсалиль.
– Теперь я уйду, Эльсалиль, – сказала Нинисель. – Попрошу тебя только об одном – не сердись уж очень на меня за это.
– Что значат твои слова, дорогая? – проговорила Эльсалиль. – Я охотно буду приходить сюда каждый вечер и помогать тебе.
– Нет, в другой раз это не понадобится, – возразила покойница. – Я надеюсь, что ты сегодня поможешь мне и мы окончим это дело.
Тем временем Эльсалиль уже принялась за работу. Вдруг она почувствовала, что ее лба коснулся легкий ветерок, как это уже было, когда покойница вошла в лачугу Торарина. Она подняла глаза и увидела, что, кроме нее, в чулане никого нет.
«Это моя названая сестра поцеловала меня, прежде чем уйти», – поняла Эльсалиль.
Она вымыла все миски и кувшины и вытерла их. Затем подошла к окошечку посмотреть, не стоит ли там еще посуда. Но там уже ничего не было, и она выглянула в общий зал.
В это время в погребке посетителей было мало, и хозяйка куда-то отлучилась. В конце зала за большим столом Эльсалиль увидела трех мужчин. Похоже, они были частые посетители. Один из них как свой человек подошел к стойке и налил себе в кружку вина из бочки.
Эльсалиль, стоя у окошечка, была в каком-то оцепенении, потому что думала только о своей убитой сестре. Она даже не сразу заметила, что сидящие за столом мужчины ей хорошо знакомы. Это были сэр Арчи и его приятели – сэр Реджинальд и сэр Филипп.
Сэр Арчи молча сидел немного поодаль от друзей и упорно глядел в одну точку. Он ничего не пил и не принимал участия в общем разговоре, а когда к нему обращались его товарищи, он чаще всего даже не отвечал им. Эльсалиль слышала, как они старались развеселить его. Они спрашивали, почему он не пьет, и даже советовали сходить к Эльсалиль.
– Не беспокойтесь обо мне, – отвечал сэр Арчи. – Я думаю совсем о другой девушке, она вечно у меня перед глазами, и я постоянно слышу ее голос.
Эльсалиль видела, что сэр Арчи упорно смотрит на одну из широких колонн, поддерживающих потолок. Тут она заметила то, чего не видела раньше: за колонной стоит ее сестра и, не отрываясь, глядит на сэра Арчи. Покойница в своем сером платье стояла неподвижно, ее трудно было отличить от каменной колонны, к которой она прижалась. Ее глаза были страшны. Они были мутные и ввалившиеся, в них не было жизни, и свет не отражался в них.
Немного погодя сэр Арчи опять стал жаловаться на свою судьбу.
– Я вижу ее повсюду, она шаг за шагом следует за мной, – в тоске проговорил он.
Эльсалиль не отходила от оконца и следила за тем, что происходит в зале. Ей очень хотелось узнать, о ком постоянно думает сэр Арчи. Вдруг она заметила, что покойница пересела на скамейку рядом с ним и начала что-то шептать ему на ухо. Но сэр Арчи не видел, что она так близко, и не слышал, что она ему шепчет. Ее присутствие он ощущал лишь по страху, который овладел им. Эльсалиль увидела, что сэр Арчи склонил голову на руки и заплакал.
– Ах если бы мне не встречать той девушки! – простонал он. – Я жалею об одном, что не пощадил ее, когда она молила меня не убивать ее.
Оба товарища перестали пить и испуганно глядели на сэра Арчи, которого настолько покинуло мужество, что он начал рыдать. Некоторое время они сидели молча, потом один из них встал, подошел к стойке, взял самую большую из стоявших там кружек, наполнил ее красным вином и, подойдя к сэру Арчи, положил руку на его плечо.
– Выпей, братец. Деньги господина Арне еще не кончились. Пока можно пить такое хорошее вино, тоска не должна овладеть нами.
В ту минуту как он проговорил: «Выпей, братец! Деньги господина Арне еще не кончились», Эльсалиль увидела, что покойница поднялась со скамьи и исчезла. И в то же мгновение глаза Эльсалиль прояснились, и она увидела перед собой трех бородатых мужчин в звериных шкурах, убивающих всех, кто был в доме господина Арне.
Эльсалиль, выйдя из чуланчика, долго стояла в тесном коридоре, прислонившись к стене. Она думала: «Я не могу его предать; если он и совершил злодеяние, все-таки я люблю его всей душой. Я не могу обречь его на пытку и казнь. Я не в силах видеть, как его станут жечь на костре».
Буря, бушевавшая весь день, к вечеру усилилась, и Эльсалиль слышала завывание ветра.
«Вот налетела первая весенняя буря, она освободит море ото льда. Через несколько дней откроется навигация, сэр Арчи уедет и сюда уже никогда не вернется. Других преступлений он здесь уже не совершит. К чему же теперь его ловить и наказывать? От этого не будет лучше ни живым, ни мертвым».
Эльсалиль завернулась в плащ. Она решила пойти домой, не выдав никому своей тайны. Но стоило Эльсалиль сделать несколько шагов, как она вспомнила печальное лицо своей названой сестры и горько расплакалась.
«Сестрица не успокоится в гробу, если я не выдам своего возлюбленного. Если я не помогу ей в этом, она вечно будет блуждать по земле. У моей сестры одно желание – обрести покой, а я ей это не могу дать, если не предам того, кого люблю».
О чем просил сэр Арчи
Ветер по-прежнему выл, кружил снег. В слабом свете фонаря сэр Арчи увидел молодую девушку. Она была так бледна и неподвижна, что сэр Арчи испугался: «Вот наконец я вижу – покойница стоит передо мной». Подойдя ближе, он взял ее за руку, чтобы убедиться, что перед ним мертвая. Но девушка отдернула руку и отвернулась от него. Сэр Арчи очень обрадовался: он узнал Эльсалиль и подумал, что она пришла ради него. У него мелькнула мысль: «Я знаю, что мне делать, чтобы умилостивить покойницу и чтобы она перестала меня преследовать».
Он взял руку Эльсалиль и поднес ее к губам.
– Да благословит тебя Бог, Эльсалиль, за то, что ты сегодня пришла ко мне, – сказал он.
Но на душе у Эльсалиль было тяжело, от слез она не могла даже сказать, что пришла сюда не для встречи с ним. Сэр Арчи долго стоял, не выпуская ее руки, и лицо его все более светлело.
– Эльсалиль, – начал он торжественно, – вот уже несколько дней я не был у тебя: меня мучили тяжелые мысли, мне казалось, что я близок к помешательству. Сегодня вечером мне легче на душе и я не вижу перед глазами мучающего меня образа. А когда я увидел тебя, то сердце подсказало мне, что делать, чтобы навсегда избавиться от этой муки.
Он нагнулся, взглянул Эльсалиль прямо в глаза и продолжил:
– Послушай меня, Эльсалиль, я со многими людьми поступал дурно, но моя совесть преследует меня только за то, что я совершил с одной девушкой.
Эльсалиль продолжала молчать, тогда сэр Арчи поцеловал ее руку.
– Послушай, Эльсалиль, что подсказало мне сердце, когда я увидел, что ты ждешь меня. Я виноват перед одной девушкой, поэтому я должен искупить вину перед другой. Я должен на ней жениться и быть с ней так добр, чтобы она не знала никакого горя. Я буду ей верен. Буду любить ее в последний день моей жизни горячее, чем в день свадьбы.
Эльсалиль по-прежнему стояла неподвижно, с опущенными глазами.
Тогда сэр Арчи ласково приподнял ее голову.
– Отчего ты плачешь, Эльсалиль? – спросил он.
– Я плачу, сэр Арчи, – ответила Эльсалиль, – потому что чувствую, как сильно я люблю вас.
Сэр Арчи обнял Эльсалиль.
– Слышишь, как воет и бушует буря? – сказал он. – Это значит, что море скоро очистится ото льда и корабли поплывут на мою родину. Скажи, Эльсалиль, последуешь ли ты за мной, чтобы я смог отплатить тебе добром за то зло, которое я сделал другой?
Он начал с жаром рассказывать о той чудесной жизни, которая ожидает ее, а Эльсалиль слушала и думала: «Ах зачем я знаю о его преступлении? Если бы я не знала, я могла бы последовать за ним».
Подняв глаза, Эльсалиль увидела, что сэр Арчи собирается поцеловать ее в лоб. Она вырвалась из его объятий и воскликнула:
– Нет, сэр Арчи, я никогда не последую за вами!
– Нет? – в отчаянии проговорил сэр Арчи. – Ты должна идти со мной, иначе я погибну.
Он начал говорить девушке самые нежные слова, и ей опять пришла на ум прежняя мысль: «Разве не угодно Богу и людям, чтобы он раскаялся в дурной жизни и стал хорошим человеком? Кому будет польза, если его казнят?»
Пока Эльсалиль так думала, мимо них прошли в таверну несколько человек. Сэр Арчи заметил, что они с любопытством глядят на него и на девушку, и сказал ей:
– Пойдем, Эльсалиль, я провожу тебя. Я не хочу, чтобы видели, что ты пришла ко мне в таверну.
Тут опять у Эльсалиль мелькнула мысль, что она должна выполнить свой долг, а не слушать речи сэра Арчи. Но сердце ее заныло от мысли, что она должна предать его. «Если ты предашь его смерти, я разорвусь», – шептало сердце.
Сэр Арчи продолжал говорить ей ласковые слова, и чем дольше она слушала, тем больше ему верила.
«Моя сестра привела меня сюда, – думала она, – только для того, чтобы сэр Арчи мог шептать мне такие слова. Она так меня любит и желает мне счастья».
Когда они дошли до хижины Торарина, сэр Арчи еще раз спросил, поедет ли она с ним за море. И Эльсалиль ответила, что, если на то будет воля Божья, она последует за ним.
Кровавые следы на снегу
На следующий день буря прекратилась. Наступила тихая погода, но море продолжало оставаться скованным льдом.
Проснувшись утром, Эльсалиль подумала: «Нет сомнения, гораздо лучше, если преступник исправится и начнет жить по законам Божьим, чем закончит жизнь на плахе».
В этот день сэр Арчи прислал Эльсалиль тяжелый золотой браслет. Эльсалиль была счастлива, что сэр Арчи хотел доставить ей удовольствие, и приняла подарок. Но только посланный слуга ушел, как она вспомнила, что сэр Арчи купил этот браслет на деньги господина Арне. При этой мысли браслет стал ей ненавистен, и она сорвала его с руки.
«Что у меня будет за жизнь, – думала она, – если я буду знать, что живу на деньги господина Арне? Все будет напоминать мне об украденном золоте. Каждый раз, когда я надену новое платье, в моих ушах будет звучать, что оно преступно приобретено. Нет, мне нельзя ехать за сэром Арчи, я это скажу ему, когда он придет ко мне».
С наступлением вечера пришел сэр Арчи. Он был в радостном настроении, злые мысли больше не мучали его. Когда Эльсалиль увидела его и услышала его речи, она не решилась сказать, что хочет с ним расстаться. Когда она сидела рядом с сэром Арчи, гнетущие мысли отступали от нее.
На следующий день было воскресенье, и Эльсалиль отправилась в церковь. Молясь, она вдруг услышала, что кто-то вблизи нее, всхлипывая, горько плачет. Она было подумала, что это кто-то из сидящих рядом с ней на скамейке. Но взглянув налево и направо, увидела только спокойные торжественные лица. Однако она ясно слышала чей-то плач, и совсем рядом. Она подумала, что никогда не слыхала такого полного глубокой скорби плача.
«Кто же это проливает такие горькие слезы?» – спросила она себя.
И тогда Эльсалиль поняла, что ей нечего искать по сторонам, она уже с первой минуты почувствовала, кто плачет возле нее.
– Дорогая моя, – шепнула она, – почему ты больше не показываешься мне? Ведь ты знаешь, что я готова сделать все, что в моих силах, чтобы осушить твои слезы.
Она ждала ответа, но по-прежнему слышала возле себя только плач покойницы.
Эльсалиль старалась слушать проповедь пастора, но не могла. Она теряла терпение и шептала:
– У меня больше оснований плакать, чем у кого бы то ни было. Если бы, сестра, ты не указала, кто твой убийца, я теперь могла бы быть счастлива.
Плач не прекращался, и Эльсалиль все больше сердилась в душе и думала со страхом: «Как может моя любимая сестрица требовать, чтобы я выдала того, кого люблю? Будь она жива, она поняла бы меня. Теперь это будет преследовать меня весь день, а может быть, всю жизнь. Кто так плачет, у того должно быть очень большое горе, которое трудно вынести».
Когда служба закончилась, Эльсалиль вышла из церкви, она больше уже не слышала плач. Зато возвращаясь домой, она сама все время плакала о том, что ее сестрица никак не может успокоиться в гробу. Было еще довольно светло, и она видела всех шедших впереди людей. Они шли не спеша, тихо переговаривались и несли в руках молитвенники. Вдруг Эльсалиль увидела, что кто-то идущий впереди оставляет на снегу кровавые следы.
«Кто этот бедняга, у кого нет даже обуви и он оставляет на снегу эти страшные следы?» – подумала Эльсалиль.
Все шедшие впереди люди казались состоятельными, были хорошо одеты, и у всех на ногах были башмаки. Однако пятна крови были свежие.
«Это кто-то ранил себе ногу при далекой ходьбе, – подумала Эльсалиль. – Дай бог ему скорее прийти под верный кров и отдохнуть».
Но вот она заметила, что все богомольцы разошлись и теперь она одна идет по дороге. И все же кровавые следы продолжают появляться перед ней.
«Это идет моя бедная сестрица, – подумала Эльсалиль и почувствовала, что и раньше знала, что то была Нинисель. – Несчастная моя сестрица, я думала, что тебе легко ходить, что твои ноги не касаются земли! Никто из живущих на свете не в силах понять тяжести твоего скитания».
Слезы хлынули из ее глаз, и она со вздохом сказала:
– Неужели она никак не может успокоиться в гробу?! Горе мне, ей так много приходится ходить по земле, что она натерла ноги до крови! Остановись, дорогая сестрица, – крикнула она, – остановись, чтобы я могла поговорить с тобой!
Едва она сказала это, кровавые следы на снегу стали появляться все быстрей и быстрей.
– Вот теперь ты убегаешь от меня и уже не ждешь от меня помощи, – с горечью сказала Эльсалиль.
Кровавые следы пугали ее, и она опять крикнула:
– Сестрица моя, я все сделаю, что ты пожелаешь, лишь бы ты нашла наконец покой…
Вдруг после этих слов к ней подошла женщина высокого роста и опустила руку ей на плечо.
– Ты кто такая? Почему плачешь и ломаешь руки? – спросила женщина. – Ты похожа на молоденькую девушку, которая явилась ко мне в прошлую пятницу, хотела поступить в услужение, а затем исчезла. Не ты ли это?
– Нет, это не я, – ответила Эльсалиль. – Но если верна моя догадка и вы – хозяйка трактира возле ратуши, то я знаю, о ком вы говорите.
– В таком случае не скажешь ли, почему она ушла от меня и не возвратилась?
– Она ушла от вас, потому что не хотела слушать разговоры преступников, которые сидели в вашем трактире.
– У меня бывает буйная молодежь, но не преступники, – возразила женщина.
– Однако девушка слышала разговор трех сидевших у вас мужчин. И один из них сказал: «Выпей, братец! Деньги господина Арне еще не кончились!»
Сказав это, Эльсалиль подумала: «Теперь я помогла моей названой сестре. Дай бог, чтобы хозяйка трактира не пропустила мимо ушей мои слова, тогда на мне не будет больше вины».
Но увидав по выражению лица женщины, что та поверила, она испугалась и хотела убежать. Но хозяйка трактира удержала ее.
– Если ты слышала, что такие слова говорили в моем трактире, – сказала она, – то ты не можешь уйти. Пойдем со мной к тем, у кого есть власть и кто может задержать убийц.
Бегство сэра Арчи
Эльсалиль, укутанная в длинный плащ, вошла в трактир и приблизилась к столу, за которым сидел со своими товарищами сэр Арчи. В зале было много людей, но Эльсалиль не обращала на них внимания и опустилась на скамью рядом с молодым шотландцем. Она думала только о том, чтобы провести с сэром Арчи последние минуты его свободы.
Сэр Арчи увидал ее и пересел с нею за другой стол, полускрытый колонной в конце зала. Она поняла, что ему неприятно, что она пришла в трактир, куда молодым девушкам не годится заглядывать.
– Я здесь, сэр Арчи, – начала Эльсалиль, – чтобы сказать вам, что я решила не ехать с вами в Шотландию.
Услыхав это, сэр Арчи пришел в ужас: он подумал, что если лишится Эльсалиль, то его снова будут преследовать страшные мысли.
– Почему ты отказываешься ехать со мной, Эльсалиль? – спросил он.
Эльсалиль была бледна как смерть, мысли ее путались, и она не знала, что ответить.
– Не особенно надежно довериться чужеземцу; кто знает, сдержит ли он свое слово.
В это время в зал вошел моряк и направился прямо к сэру Арчи.
– Меня послал капитан корабля. Он поручил передать вам, что буря снова бушует и море далеко на западе уже очистилось ото льда. Мы надеемся, что к утру путь в Шотландию будет свободен.
– Слышишь, что он говорит? – обратился сэр Арчи к Эльсалиль. – Согласна ли ты ехать со мной?
– Нет, – ответила Эльсалиль, – я с вами не поеду.
В душе она была довольна и подумала: «Надеюсь, он уйдет раньше, чем его арестуют».
Сэр Арчи подошел к сэру Филиппу и сэру Реджинальду и передал им сообщение с корабля.
– Идите на постоялый двор, – сказал он, – приготовьте все к отъезду, а мне еще надо поговорить с Эльсалиль.
Когда Эльсалиль увидела, что сэр Арчи к ней возвращается, она воскликнула:
– Зачем вы опять вернулись, сэр Арчи? Поспешите спуститься к морю как можно скорей.
Ее любовь к сэру Арчи была безгранична. И хотя она предала его ради своей названой сестры, она от всей души желала ему спасения.
– Отчего ты не можешь ехать со мной? – спросил сэр Арчи. – Ты одинокая и бедная девушка, а если ты поедешь со мной, то я сделаю тебя знатной дамой. Ты будешь ходить в шелках и золоте. И будешь танцевать в замке короля.
Но Эльсалиль беспокоилась, что он задерживается из-за нее.
– Да уходите же, сэр Арчи, – с волнением сказала она. – Вы не должны оставаться здесь.
– Вот еще что я хочу сказать тебе, Эльсалиль, – снова заговорил сэр Арчи. – Когда я впервые увидел тебя, я думал только об одном: как бы увлечь и соблазнить тебя. А теперь я от всей души желаю видеть тебя своей женой. Ты можешь мне верить.
В эту минуту Эльсалиль заметила, что по площади идут вооруженные люди.
«Я погублю его, – подумала она. – Он ради меня медлит, и стража успеет схватить его. Но не могу же я идти за человеком, который зарезал всех моих близких».
– Сэр Арчи, – сказала она, надеясь внушить ему страх, – посмотрите, по площади идет вооруженная стража.
– Вижу-вижу, – ответил сэр Арчи, – но какое мне дело до этого?
– Сэр Арчи, – с тоской сказала Эльсалиль, – стража остановилась перед ратушей!
Эльсалиль вся дрожала, но сэр Арчи не терял спокойствия.
– Эльсалиль, не смотри на них, – проговорил сэр Арчи. – Послушай меня, я умоляю тебя уехать со мной за море.
Но Эльсалиль еще раз попробовала испугать его.
– Сэр Арчи, – сказала она, – разве вы не слышите, что они направляются в трактир?
– Слышу, – ответил сэр Арчи. – Не думай о них, Эльсалиль. А подумай только, что завтра мы будем плыть с тобой по открытому морю на мою родину.
– Сэр Арчи! – сказала Эльсалиль, с трудом выговаривая слова. – Они у стойки разговаривают с хозяйкой. Вероятно, спрашивают, нет ли здесь одного из тех, кого они ищут.
– Они просто хотят заказать крепкий горячий напиток, чтобы согреться, – возразил сэр Арчи. – Не бойся, не дрожи, Эльсалиль, дай мне руку и идем со мной. Там, за морем, тебя ждет самое верное счастье.
Тем временем у двери в трактир собиралось все больше солдат. Эльсалиль нагнулась к сэру Арчи и шепнула ему:
– Они спрашивают у хозяйки, не сидят ли здесь убийцы господина Арне.
Сэр Арчи повернулся к стойке и увидел вооруженных солдат. Но он не вскочил с места, а глядя в упор на Эльсалиль, спросил:
– Скажи, Эльсалиль, это ты узнала и выдала меня?
– Я сделала это ради моей названой сестры, чтобы она смогла найти в гробу покой, – ответила Эльсалиль, заливаясь слезами. – Один Бог свидетель тому, чего это мне стоило. Но бегите, сэр Арчи, еще есть время. Они еще не охраняют дверей.
– Волчонок! – воскликнул сэр Арчи. – Когда я увидел тебя в первый раз на мостках, я подумал, что тебя нужно убить.
Эльсалиль накрыла своей рукой его руку.
– Бегите же, сэр Арчи! Я не смогу спокойно смотреть, как они придут и схватят вас! Если вы не согласны бежать без меня, то я, уповая на Бога, последую за вами. Я сделаю для вас все, лишь бы спасти вас.
Но сэр Арчи был вне себя от гнева и так ответил Эльсалиль:
– Теперь не видать тебе расшитых золотом башмаков и роскошных покоев. Ты всю жизнь будешь потрошить селедку, никогда у тебя не будет мужа, у которого есть замок и усадьба. Ты навсегда останешься нищей.
– Вы не слышите, что они собираются занять все двери и выходы? – в отчаянии воскликнула Эльсалиль. – Почему вы не бежите отсюда?
– Я не бегу, потому что мне приятно разговаривать с тобой, Эльсалиль, – с насмешкой ответил сэр Арчи. – Думаешь ли ты также о том, что это конец моей надежде искупить свою вину?
– Сэр Арчи, – сказала шепотом Эльсалиль и выпрямилась во весь рост, – теперь у них все готово, бегите! Ах, бегите же! Я приду к вам на корабль, когда вы там укроетесь.
– Ты напрасно так беспокоишься, – сказал сэр Арчи, – мы еще успеем поболтать. Солдаты поймают меня на узкой лестнице, а не здесь. И насадят меня на свои длинные копья. Вот что ты всегда желала мне, Эльсалиль.
Чем больше была испугана Эльсалиль, тем спокойнее казался сэр Арчи.
– Не будь так уверена, что солдаты поймают меня. Я бывал в переделках куда опасней этой и выходил здоров и невредим.
– Бегите, сэр Арчи, – умоляла Эльсалиль.
– Ты за меня не бойся, Эльсалиль, – с усмешкой ответил сэр Арчи. – Я сегодня опять прежний, и ко мне вернулось мое прежнее везение.
Тут Эльсалиль увидела, что сэр Арчи изменился к ней, и поняла, что он возненавидел ее с той минуты, когда узнал, что она его выдала.
– Зачем ты меня обманула, когда я тебе верил больше всего? – недобро улыбаясь, проговорил сэр Арчи. – Теперь я прежний и у меня нет и мысли кого-нибудь пощадить. Я больше не думаю об убийстве пастора в Сульберге.
– Не говорите об этом, – взмолилась Эльсалиль.
– Ну нет, ты должна теперь выслушать. Проникнув в дом, мы разбудили господина Арне и потребовали у него денег. Отдай он нам золото добровольно, мы бы ушли подобру-поздорову. И нам не пришлось бы его убивать. А теперь я спокойно думаю об этом.
Эльсалиль больше не прерывала сэра Арчи, но сердце ее похолодело и сжалось. Она содрогалась, глядя на сэра Арчи, потому что во время этого признания у него было ужасное и жестокое лицо.
«Что я собиралась сделать! – думала она. – Не с ума ли я сошла, полюбив того, кто убил всех моих близких? Да простит мне Бог мои прегрешения!»
– А потом мы подожгли его дом, и нам было весело, – проговорил сэр Арчи.
«Я полюбила хищного волка, – сказала себе Эльсалиль, – и я хотела спасти его от наказания».
– Ты не находишь, что мы поступили как настоящие мужчины? – со смехом сказал сэр Арчи. – Ты должна нами гордиться!
Эльсалиль молчала, чувствуя в сердце жгучую боль. Но сэр Арчи ненавидел ее теперь и был рад причинить ей мучения.
Вдруг сэр Арчи вскочил с места и крикнул:
– А теперь с нами ничего плохого не случится. Ты будешь этому свидетельницей, Эльсалиль!
Говоря это, он схватил Эльсалиль и поднял ее. Держа ее перед собой как щит, он направился к выходу из трактира. Стоявшие в дверях солдаты выставили вперед свои длинные алебарды, но, боясь поранить Эльсалиль, опустили их.
Так шел по узкой лестнице сэр Арчи, неся перед собой Эльсалиль, которая защищала его лучше всякого панциря. Так он достиг конца лестницы. На Эльсалиль пахнуло наружным свежим воздухом.
Эльсалиль чувствовала к сэру Арчи уже не любовь, а самую сильную ненависть. Он был для нее теперь только безжалостным, подлым убийцей. Видя, что она защищает его своим телом, и боясь, что он спасется, она, вытянув руку, схватила копье одного из солдат и приставила к своему сердцу.
«Теперь наконец я послужу своей названой сестре», – подумала она. И когда сэр Арчи сделал по лестнице шаг вперед, копье вонзилось ей прямо в сердце.
Солдаты в ужасе отступили, увидев, что один из них ранил девушку. И сэр Арчи прошел мимо них. Дойдя до базарной площади, он встретил выбежавших к нему с обнаженными мечами сэра Филиппа и сэра Реджинальда.
– За Шотландию, за Шотландию! – кричали они.
На льду
Сэр Арчи шел по ледяной дороге, по-прежнему держа на руках Эльсалиль. Рядом с ним шли сэр Филипп и сэр Реджинальд.
– Кого это ты унес с собой? – спросил сэр Реджинальд.
– Это Эльсалиль, – ответил сэр Арчи. – Я возьму ее с собой в Шотландию.
– Вот как ты решил, – удивился сэр Реджинальд.
– Тут никто не даст ей другого платья, кроме как из грубой шерсти, – продолжал сэр Арчи. – И спала бы она на кровати, сколоченной из досок. А у меня она будет нежиться на мягких пуховых перинах в роскошной мраморной кровати.
– Ты делаешь ей огромную честь, – сказал сэр Реджинальд.
– Я не могу оставить ее здесь. Кто подумает о таком маленьком несчастном существе? А когда я возвращусь на родину, я выстрою ей роскошный дом, на котором будет вырезано ее имя. Там днем и ночью будут гореть лампы и свечи и будет раздаваться музыка и пение, как на празднике.
– Ты делаешь ей слишком большую честь, – повторил еще раз сэр Реджинальд.
– Я должен стараться, чтобы ей было хорошо, – отвечал сэр Арчи. – Если я расстанусь с ней, счастье оставит меня.
Им в лицо дул сильный ветер. Он срывал с Эльсалиль плащ.
– Помоги мне, подержи Эльсалиль, – сказал сэр Арчи товарищу, – пока я не заверну ее покрепче в теплый плащ.
Сэр Реджинальд взял Эльсалиль из рук сэра Арчи, но в ту же минуту так испугался, что выпустил ее, и она соскользнула прямо на лед.
– Я не знал, что Эльсалиль мертва, – сказал он.
Шум волн
Капитан большого галеаса всю ночь ходил взад и вперед по палубе. Было темно, и буря нагоняла то снег, то дождь. Галеас по-прежнему был скован крепким ледяным покровом. Капитан не ложился всю ночь и то и дело прислушивался.
Его команда спала в трюме, и только капитан не мог уснуть. Разразилась буря, и мощный ветер свистел между мачт. Но галеас оставался неподвижен. Буря свирепо срывала сосульки, она выла вокруг корабля, сгибая мачты.
Вдалеке ломался лед, и при этом раздавался такой грохот, который был похож на пальбу с военных судов. Но не к этому прислушивался капитан.
Наконец раздался певучий однотонный шум, донеслись убаюкивающие нежные звуки. Тогда капитан быстро спустился в трюм, где спала команда.
– Вставайте! – крикнул он. – Скорей беритесь за багры и весла. Скоро настанет час нашего освобождения. Я слышу шум открытого моря.
Люди мгновенно поднялись. Медленно наступило утро, а они уже стояли каждый на своем месте вдоль бортов корабля.
Когда стало настолько светло, что можно было видеть, что произошло за ночь, они разглядели, что бухты и проливы вдалеке очистились ото льда. Но в бухте, в которой они замерзли, не было на льду ни одной трещины.
В отдалении в проливе виднелось множество парусов. Это рыбаки, застрявшие в бухте, спешили в открытое море. Капитан галеаса, стоя на палубе, наблюдал за ними. Но его судно не двигалось с места.
Вдали по голубому морю плыли не только лодки, но и корабли. И капитан с тоской следил за ними.
– А мне приходится здесь стоять прикованным ко льду! Когда же наконец и в этой бухте тронется лед? Неужели мне придется ждать здесь еще много дней?
В это время он увидел человека, едущего на санях по льду по направлению к его галеасу. Подъехав, человек крикнул капитану:
– Дорогой друг, есть ли у тебя еда на корабле? Не хочешь ли купить у меня соленых сельдей, сухой трески или копченых угрей?
Торговец рыбой Торарин слез со своего воза, положил перед лошадью охапку сена и полез на палубу галеаса.
– Я сегодня приехал сюда не для продажи рыбы, – сказал он. – Я знаю, ты порядочный человек, и пришел просить тебя возвратить мне ту девушку, которую трое шотландцев вчера увели с собой на судно.
– Я не видел, чтобы сюда привели девушку, и ночью не слыхал на корабле женского голоса, – возразил капитан.
– Я торговец рыбой Торарин, – продолжал человек. – Я ужинал в доме пастора в Сульберге в тот самый ужасный день, когда его убили. После этого я взял к себе его приемную дочь, но сегодня ее похитили убийцы и, думается мне, привели ее сюда, на твой корабль.
– Разве убийцы господина Арне находятся на моем корабле? – спросил пораженный капитан.
– Ты видишь, какой я ничтожный и жалкий человек, – сказал Торарин, – но я знаю людей, которые убили господина Арне. И знаю, что им удалось скрыться и они увели с собой девушку. Но я не хочу, чтобы на мне лежала вина, и я решил попытаться спасти по крайней мере Эльсалиль.
– Если убийцы господина Арне здесь, на судне, почему же их не схватит городская стража?
– Я все утро умолял и уговаривал их, – ответил Торарин, – но стража не решается идти сюда по льду. Тогда я подумал, что буду действовать с Божьей помощью один, и пришел сюда просить тебя выдать мне девушку, чтобы я мог увезти ее.
Слезы потекли по старым щекам Торарина, и он с мольбой протянул к капитану руки.
– Разве я друг убийц и злодеев?! – воскликнул капитан. – Теперь я понимаю, почему Бог не открывает моему судну выход к морю. Разве я должен погибнуть из-за злодеев, укрывшихся здесь?
Капитан отправился к своим матросам и сказал им:
– Теперь я знаю, почему мы заперты здесь, когда другие суда уже вышли в открытое море. Это оттого, что у нас на судне убийцы и преступники. Мы должны исполнить волю Божью и не терпеть на корабле этих зверей в человеческом облике. А я обещаю отдать вам ящик с сокровищами господина Арне, который вы между собою поделите.
Затем он сказал Торарину:
– Спустись к своим саням и выбрось всю рыбу. У тебя теперь будет другой груз.
Потом капитан со своими людьми пошел в каюту, где спали сэр Арчи и его друзья. Они бросились на них и крепко связали их веревками.
– Вы убийцы и думаете, что можете избежать наказания? – крикнул капитан. – Так знайте же, из-за вас Господь Бог заковал выход в море.
Шотландцы стали громко звать на помощь, но кто мог помочь им?
Не успел Торарин побросать свою рыбу на лед, как к нему спустился капитан со своей командой. Матросы держали трех крепко связанных шотландцев, которые пытались вырваться, но не могли. Они положили их на воз Торарина, и тот повез их по ледяной дороге к берегу.
При наступлении сумерек капитан заметил небольшую группу людей, идущих по льду по направлению к его галеасу. Долго он не мог рассмотреть, кто же это. Ему казалось, что это старики – так медленно они двигались. Наконец, когда они подошли ближе, он увидел во главе шествия двух пасторов в церковных облачениях. Один был молодой человек, другой – старик, чем-то похожий на господина Арне. За ними шли несколько стариков с носилками и среди них – седая женщина с благородным лицом, которую поддерживали две служанки.
Они остановились на льду около судна, и старый пастор сказал капитану:
– Мы пришли за девушкой, которая жила у меня в доме. Убийцы признались, что она пожертвовала своей жизнью, чтобы не дать им скрыться. И теперь мы пришли за ней, чтобы похоронить со всеми почестями, которых она заслуживает, чтобы она могла тихо почивать среди своих.
Тело Эльсалиль вынесли из каюты и положили на носилки, которые держали старики. Пастор поблагодарил капитана и пошел обратно к берегу во главе процессии.
Они еще не успели отойти от корабля, как капитан заметил возле носилок молодую девушку в длинном сером платье. Она наклонилась над умершей и ласкала ее.
Как только удалилась траурная процессия, разразилась буря, разламывая лед, по которому только что прошли люди. Едва они успели подойти к берегу с телом Эльсалиль, как льдины одна за другой повсюду стали измельчаться и, покачиваясь, уплывать, открывая галеасу путь в море.