Однако ас-Саиди, несмотря ни на что, не сходил с воображаемого пьедестала, куда его вознес Махмуд, всегда находящий шефу оправдание. Он сразил Махмуда наповал, как супермен публику, и без всяких экстраординарных способностей, будучи самым обычным человеком со своими недостатками. И даже всему этому нагромождению сомнительных фактов об ас-Саиди Махмуд отыскивал объяснение. Все мы не без греха, рассуждал Махмуд, а может, шеф вообще сам распространяет о себе нелестные слухи и у него есть на то веские причины? Или завистники о нем пускают всякие сплетни!
Разве сам Махмуд не становился их жертвой? Как только его не называли за глаза, когда он раздобрел и стал носить костюм с галстуком и яркие рубашки, над которыми раньше частенько сам посмеивался в присутствии Фарида Шаввафа и Аднана аль-Анвара. Раньше он считал, что это прерогатива политиков с чиновниками или представителей спецслужб, которые выходили из своих авто в костюмах с иголочки, хватали любого на улице и увозили в неизвестном направлении. Но как все поменялось в уме у Махмуда! Теперь он может поклясться – кто не носил делового костюма, не знает, как это здорово!
Фарид Шавваф откровенно издевался над старым приятелем, который, по его выражению, перебрался на другую сторону баррикад, туда, где чувства умерли, где прибыль на первом месте, а голос совести еле различим. Когда Махмуд пытался отшучиваться, Фарид говорил ему, словно вынося приговор:
– Ты уподобился им. Ну ничего, попробуй стать одним из них. Тот, кто примеряет на себя корону, – на полпути к самодурству и самоуправству.
Махмуд ничего не отвечал. Он сам видел, что и без короны живет в королевстве дураков и деспотов. Ситуация в стране становилась все хуже и хуже. Драки политиков на телеэкранах в реальной жизни дополнялись кровавой бойней на улицах, похищениями людей и чудовищными терактами. С наступлением ночи в городе безраздельно властвовали бандиты. А перебранки деятелей культуры и журналистов? Мы катимся навстречу гражданской войне. Мы уже проходим один из ее этапов. Война, но не в привычном ее понимании, идет полным ходом. Какой-то новый вид гражданского противостояния испытывают на нашем населении. Но жизнь продолжается, думал Махмуд, получая на руки солидный гонорар, который он за месяц весь проматывал, так как жил по совету ас-Саиди – на широкую ногу, наслаждаясь своей молодостью. Он оставил старых друзей – демагогов с принципами и обзавелся новыми, среди которых был сын владельца типографии «аль-Ансам», приглашавший его на закрытые вечеринки на частных квартирах. Чтобы пообщаться с женским полом, уже не было необходимости, чтобы закадычный друг фотограф Хазем Аббуд подначивал и подталкивал его. Махмуд знал, что бессменный администратор в отеле вопреки установленным строгим правилам, вывешенным для обозрения постояльцев в лобби, не возражает, если гости, не скупые на бакшиш, будут проносить в номер алкоголь и принимать друзей наверху, а не в холле. А на выходных, когда хозяина отеля в городе нет, некоторые постояльцы водят к себе подруг. За определенную сумму можно все! Как только Махмуд убедился в этом, он осмелел и поговорил с администратором. Тот, как всегда с безучастным видом, чтобы отвадить ненадежных людей, ответил, что ему не нужны проблемы. Однако стоило Махмуду положить перед ним красную бумажку в двадцать пять тысяч динаров, лицо его сменило выражение на деловое.
По прошлому опыту Махмуда, приобретенному в борделе, куда его водил Хазем Аббуд, времяпрепровождение с женщиной неизменно сопровождалось нервозностью и напряжением. Там он не чувствовал себя в безопасности, так как в это подозрительное место в квартале аль-Батавин стражи правопорядка в любой момент могли нагрянуть с проверкой. Кроме того, Махмуду казалось, что все эти дома терпимости так или иначе связаны с полицией и сдают своих клиентов, которых потом шантажируют, предъявляя немыслимые обвинения. Хватают всех скопом, не разбираясь, в чем человек провинился. Так, после участия в бытовой ссоре тебе могут приписать членство в банде, похищающей и продающей женщин в рабство, либо зачислят в шайку грабителей, орудующих кухонными ножами. Да упаси бог!
Его новый приятель, сын хозяина типографии «аль-Ансам», черкнул ему номер телефона Рагаиб – сводницы со своей клиентской базой, куда могли попасть люди только определенного круга.
– Да, много берет, но товар у нее отменный! – потешил самолюбие Махмуда приятель.
И вот с заходом солнца в номере зазвонил телефон, и администратор предупредил Махмуда, что к нему идет гостья, которая останется у него до утра. Махмуду казалось, что он уже не будет счастливее, чем в эту ночь в зашторенном номере отеля, когда снаружи все пылает и рушится, а страна медленно сползает в гражданскую войну, которая не за горами, как сказал полковник Сурур в тот злополучный вечер. Когда твоя дорога на работу полна опасностей и возвращаться с нее вечером тоже страшно, когда из-за какого-то Дылды ты не можешь приехать в родной город к матери и когда будущее твое покрыто мраком. Однако Махмуд, на все закрыв глаза, на вопрос «Как дела?» отвечал, что все отлично, он здоров, молод, устроился ведущим редактором в приличное издание, которое неплохо финансируется, у него в подчинении шесть журналистов даже старше его, еще технические сотрудники и Абу Джони. Он талантливо пишет и наговаривает на диктофон ежедневные впечатления своей насыщенной жизни, которые, он уверен, со временем будут иметь ценность. Живет в приличной гостинице в номере с кондиционером, веселится до поздней ночи с друзьями – любителями шуток и громких песен. Пьет с ними элитное вино, ест досыта. А ночью каждый четверг или пятницу до утра обнимает в своей постели девушку.
Сейчас он копия Али Бахера ас-Саиди. Он даже заметил, что, когда сидит в его кресле в кабинете и отдает распоряжения, держит сигару на его же манер, как толстый карандаш. А речь его пестрит словечками шефа – «дружище», «дорогуша», – который говорит с людьми так, будто кругом все добрые приятели.
Но внутренний голос подсказывал ему, что он не ас-Саиди, что он из другого теста. Ас-Саиди богат, правда никто не знает насколько, у него много источников дохода. Журнал этот – ширма, он даже серьезно им не занимается. А Махмуд полностью зависит от зарплаты, которую получает у ас-Саиди. И если ему перекрыть этот заработок – все вмиг рухнет…
Незадолго до окончания рабочего дня в редакции зазвонил мобильный ас-Саиди, который лежал в кабинете на подзарядке. Махмуд взглянул на экран – высветились три шестерки. Внутренности сжались: сейчас все решится.
– Алло!
– …
– Не делай из себя дурака! Али Бахер улетел в Бейрут. Я с ним говорила. Я знаю, кто ты! Отвечай же!
Глава 12Седьмая улица
Выйдя из своей гостиницы, Абу Анмар взглянул на здание напротив, где под вывеской «Пророк» находился офис ад-Далляля, и расстроился. Конкурент решил обновить рекламу, заказал вариант с дизайном подороже и уже установил сверкающую табличку над входом, показывая всем и каждому, что бизнес его процветает. На другой же стороне, словно на другом далеком берегу, Абу Анмар в простой белой галабее и со стаканом чая в руке являл совсем иную картину на фоне своего захолустного отеля. Абу Анмар не понимал, почему на него сваливается одна неприятность за другой – больше месяца ни одного нового клиента. В гостинице жили только двое. Один из них – пожилой мужчина, у которого много лет уже не было средств к существованию и он расплачивался за свое пребывание тем, что выполнял мелкие поручения Абу Анмара. Другой, ставший практически иракцем алжирец, вел аскетический образ жизни, часто молчал, уходя в себя, каждую неделю посещал мавзолей Абд аль-Кадера Джейляни, слушая проповедников и участвуя в зикре, и на всем старался сэкономить, даже питался на бесплатной кухне для бездомных, которая работала в определенные часы в соседнем районе Баб-аш-Шейх. Что касаетя Хазема Аббуда, то он заглядывал все реже, да и то, чтобы сфотографировать обваливающиеся балконы и стены с отслоившимися от сырости слоями краски либо снять улицу с верхних этажей, захватив в кадр ассириек-католичек, идущих на службу в церковь Святого семейства, или ребятишек, играющих в футбол после объявления комендантского часа. Хазем Аббуд, когда заходил, садился с Абу Анмаром выпить чая, поговорить о дне насущном и о том, что нас ждет в будущем, но в гостинице он фактически уже не жил и не ночевал с лета. В последний его приход Абу Анмар с упоением рассказывал, какую реконструкцию в отеле он затеял. Аббуд не спросил его, откуда взялись деньги на такой проект. Поскольку мысли его были заняты чем-то своим, он просто порадовался тому, что его друг вдохнет новую жизнь в свой многолетний бизнес, а там, глядишь, и ему судьба улыбнется.
Обнаружив, что почти все обшарпанные комнаты в отеле остались без мебели, которая, правду сказать, и так пришла в негодность, Аббуд подумал, что это как раз идет подготовка к ремонту. Абу Анмар не рассказал ему, как трудно было сторговаться с Хади Барышником, чтобы выручить приличную сумму за старую мебель. Но ему все-таки удалось ее сбыть! Этот несносный трепач Хади, у которого рот не закрывается, а выдумки сведут с ума любого! Этот проклятый Барышник! Пытался сбивать цену вещь за вещью! Как только ни изгалялся! Будь у Абу Анмара другой вариант, он выставил бы его за дверь и не стал терпеть этого унизительного торга, будто его самого распродавали по частям!
Хазем Аббуд и не подозревал, что на самом деле его друг не собирался браться за отделку гостиницы и обновлять интерьер, что средств у Абу Анмара не хватит и на то, чтобы постелить новый ковер в холле или хотя бы заменить изъеденный жучками деревянный столик, за которым они обычно сидели, поставить новое окно или сменить гудящие до звона в ушах трубы в ванных. Для него накладно будет даже купить освежитель воздуха, чтобы приглушить гнилостный запах, идущий от отсыревших стен и ставший уже чуть ли не визитной карточкой его гостиницы.