Нет, эти свидетели обвинения решительно не в состоянии доказать виновность Миранды. Они путаются, повторяют разные сплетни, противоречат сами себе и друг другу. Напрасно прокурор пытается выжать из них более конкретные и точные сведения, разоблачающие деятельность Миранды. Чем больше им задают вопросов, тем больше они вносят путаницы в свои показания.
Но вот допрос свидетелей обвинения закончен, и перед трибуналом предстают свидетели защиты. Это в первую очередь Вожуа и Кошеле, комиссары Исполнительного совета в Северной армии, которые заявляют, что Миранда проявлял «просвещенный патриотизм и страстное рвение при исполнении своих служебных обязанностей».
Выступает перед трибуналом английский художник Стон, который напоминает, что Миранда, находясь в Англии, поддерживал самые тесные и дружеские связи со сторонниками Французской революции — Пристли, Шериданом, Прайсом — и всегда осуждал монархический режим.
Американский поэт Джоэль Барлоу свидетельствует о «высоких республиканских достоинствах» подсудимого, широко известных в Соединенных Штатах. Барлоу отмечает, что Миранда посвятил свою жизнь делу освобождения испанских колоний. Он называет Миранду «полко-водцем-философом».
Свое уважение к обвиняемому высказывает философ Кондорсе.
Адвокаты, писатели, военные — французы и иностранцы — высоко оценивают гражданские и военные заслуги обвиняемого.
Трибунал вызывает последнего, 21-го свидетеля защиты — Томаса Пейна, знаменитого американского революционера и памфлетиста, члена Конвента, друга виднейших деятелей Французской революции. Даже прокурор относится к этому свидетелю с уважением. Томас Пейн называет Миранду «адвокатом свободы».
— Я встречался с подсудимым,— говорит Томас Пейн,— в Соеддпенпых Штатах, в Англии, он всегда осуждал деспотизм, всегда боролся за святое дело свободы. Такой человек не может предать революцию.
После выступления Томаса Пейна адвокату Шове-Ле-гарду остается, только суммировать все то хорошее, что сказали о Миранде свидетели защиты. Миранда не только бесстрашный защитник родины, мудрый государственный деятель, но и талантливый полководец, он честный революционер. Он один из первых, кто выступил против предателя Дюмурье. «Осудив Миранду,— говорит адвокат судьям,— вы оправдаете тем самым действия предателя Дюмурье» 3.
16 мая 1793 г. судебное разбирательство закончилось. Председатель трибунала просит присяжных ответить на вопрос: следует ли из поведения Миранды во время военных действий в Бельгии и Голландии, что он повинен в предательстве?
— Прежде чем объявить о нашем решении,— отвечает ему гражданин Дюмон, старшина присяжных,— я позволю заявить следующее. Мы живем в тяжелое для революции время. Изменники и предатели пытаются погубить ее. Поэтому необходима бдительность, каждого подозрительного необходимо проверить, но наказывать можно только подлинных виновников. Предателей революции ждет беспощадная расправа. Но мы не кровопийцы, которыми нас рисуют враги свободы. Мы испытываем радость, когда возвращаем обществу, семье и друзьям человека, достойного всеобщего доверия. Именно таким человеком является генерал Миранда. Десять лет тому назад он покинул Южную Америку и приехал в Европу в надежде заручиться здесь средствами для освобождения своих соотечественников от испанского деспотизма. За пределами Франции его друзьями были преданные делу свободы деятели. Во Франции он стал на сторону революции. Он храбро сражался против ее врагов, хотя удача не всегда сопутствовала ему. Миранда — это примерный гражданин. Он не совершил инкриминируемых ему преступлений. Он невиновен.
Присутствовавшая на процессе публика встретила речь гражданина Дюмона аплодисментами. К всеобщему удивлению аплодирует даже прокурор. Все бросаются поздравлять и обнимать Миранду. Его выносят на руках из здания трибунала под крики «Да здравствует республика! Да здравствует Миранда!». Кто-то надевает на его голову лавровый венок. Миранда держит речь перед своими сторонниками.
— Решение революционного трибунала,— говорит он, достойный ответ клеветникам. Революционная справедливость восторжествовала...
На следующий день председатель суда Монтанэ пишет Миранде довольно необычное для судьи письмо: «Я заявляю Вам откровенно и честно, что у меня и у одного моего коллеги Вы вызвали чувство самого глубокого к себе уважения. Я счастлив предоставленной мне возможности пригласить Вас на республиканский обед и засвидетельствовать Вам лично мое безграничное к Вам уважение. Привет и братство!»4 Этот обед состоялся 18 мая.
После выхода из тюрьмы Миранда несколько дней живет в доме своего адвоката, где принимает друзей и единомышленников, затем переезжает в загородную резиденцию фабриканта Тиссо. Там он много читает, совершает длительные прогулки по сельской местности. Он пишет двухтомный отчет о своем процессе и пытается его опубликовать, но человек, которому он поручает это дело, в дни террора сжигает рукопись...
Что же теперь ему делать? Покинуть Францию? Но куда податься? Англия, воевавшая с Францией, приняла бы его, но только в качестве политического перебежчика. Возможно, и Екатерина II вновь оказала бы ему благоволение, предстань он перед нею с повинной. Миранда, однако, продолжал верить во Французскую революцию, продолжал считать ее величайшим событием современности, продолжал надеяться, что революционная Франция окажет ему рано или поздно помощь в борьбе за освобождение американских колоний от испанского деспотизма. К тому же здесь у него могучие друзья и покровители; лучшие ученые Франции, ее артисты, поэты, художники считают его своим, и у него, как всегда, огромный успех у женщин — обаятельных, интересных и влиятельных. Нет, он не в силах отказаться от этой жизни, лишиться своих надежд. Он останется в Париже, что бы ни случилось... Между тем политическая обстановка во Франции обостряется до предела, якобинцы готовятся свергнуть умеренных жирондистов, установить в стране железную революционную диктатуру.
Жирондисты пытаются предпринять контрмеры. По их предложению Конвент издает декрет о создании «комиссии ¡12-ти», которой поручается расследовать деятельность руководителей Парижской коммуны — этого оплота якобинцев, арестовать их и предать суду. Но народ поддерживает Робеспьера и его друзей. 31 мая по призыву якобинских вождей национальные гвардейцы окружают Конвент и заставляют распустить «комиссию 12-ти». На следующий день парижане узнают о контрреволюционном восстании в Лионе и о происходящих там расправах над патриотами. Это дает новый толчок народному возмущению политикой жирондистского правительства. Десятки тысяч парижских санкюлотов стекаются к Конвенту и требуют изгнания из него жирондистов. В ту же ночь все 23 жирондистских главаря, среди них Бриссо, Петион и другие друзья Миранды, изгоняются из Конвента и заключаются под стражу. Власть переходит в руки якобинцев, за которыми идут широкие массы населения. Умеренных жирондистов ждет гильотина. Сможет ли ее вновь избежать Миранда, друг жирондистов, голову которого давно требовал отсечь Робеспьер, ставший теперь фактическим главой якобинского правительства?
31 мая, не успели еще якобинцы отправить за решетку вождей Жиронды, как представители районной секции устраивают обыск в доме Миранды, надеясь обнаружить компрометирующие его документы. Обыск ничего не дает, и визитеры, составив соответствующий акт, удаляются. Но на следующий день к Миранде вновь являются вооруженные люди, они ищут контрреволюционных заговорщиков, которых он якобы укрывает. Не обнаружив в доме подозрительных, они удаляются. 5 июня визит непрошеных гостей повторяется. На этот раз они опечатывают все бумаги и книги Миранды.
Казалось бы, Миранда должен был бы после этих визитов скрыться, бежать. Ведь по всему Парижу идут обыски и аресты его друзей. Но он предпочитает оставаться на месте. Побег означал бы признание вины и в случае провала — верную смерть. Друг Миранды Петион бежал в провинцию, вынужден был скрываться в лесу, где его загрызли волки. Только оставаясь на месте, можно было надеяться на спасение.
Ревтрибунал оправдал Миранду, неужели якобинцы отважатся отменить решение этого созданного по их же инициативе верховного судилища революции?
Мог ли думать Миранда, что несколько дней спустя он окажется в тюрьме вместе с председателем революционного трибунала Монтанэ и многими свидетелями, выступавшими на процессе в его защиту.
9 июня неизбежное свершается. Миранду арестовывают на основании решения Комитета общественного спасения и препровождают в тюрьму Ла-Форс, где уже находятся в заключении многие жирондисты. Его обвиняют в том, что он намеревался бежать к вандейцам. Об этом донес Комитету общественного спасения его слуга.
Миранда протестует против такого нелепого и подлого обвинения. Он требует, чтобы ему разрешили выступить перед членами Конвента. 13 июня его приводят в Конвент и дают слово. Якобинцы могли позволить себе такой шаг, так как были уверены, что в Конвенте, очищенном от жирондистов, Миранда ни у кого не найдет поддержки. Действительно, напрасно Миранда протестует против своего ареста, напрасно доказывает — в который раз! — свою преданность революционным идеалам, напрасно ссылается на оправдательный приговор революционного трибунала... Его никто не слушает, хотя никто и не возражает ему. Конвент просто постановляет передать его дело полицейским властям и перейти к очередным делам. Миранду вновь уводят в тюрьму.
В тюрьме вместе с Мирандой сидят видные жирондистские вожди: знакомый уже читателю председатель трибунала Монтанэ, ряд свидетелей защиты, в их числе Томас Пейн и философ Кондорсе, адмирал Керсен, который проявлял большой интерес к положению в испанских колониях, и, наконец, Белен, автор статьи в защиту Миранды, опубликованной в «Ла Газетт». Многие из них были гильотинированы после злодейского убийства Марата 14 июля...
Следует отметить, что большинство иностранных участников Французской революции в период господства якобинской диктатуры подвергались репрессиям, а некоторые поплатились жизнью. Кроме Миранды, в тюрьму были заключены многие другие иностранцы.