В течение трех лет колонисты должны были находиться под военным управлением, затем – под общим. Создание одного такого лагеря стоило, по подсчетам Бюжо, от 3 до 4 тыс. франков, в итоге в течение пятнадцати лет предполагалось израсходовать от 450 до 600 млн франков[739].
2 июня 1847 г. парламентская комиссия выступила против проекта колонизации Бюжо, а через восемь дней правительство отклонило проект закона о колонизации Алжира и о предоставлении кредитов на эти нужды. Несмотря на то, что Гизо настоятельно просил маршала прибыть в Париж, чтобы самому отстаивать свои идеи, Бюжо остался в Алжире, объяснив это болезнью (у него был грипп). Поскольку его планы колонизации были отклонены, он был вынужден подать в отставку.
Каковы были результаты деятельности Бюжо на посту генерал-губернатора Алжира? Абд аль-Кадир, возобновив в 1845 г. неравную борьбу, в 1847 г. был взят в плен. В следующем году французы захватили и Ахмед-бея, возглавлявшего борьбу на востоке страны.
За годы нахождения Бюжо на посту генерал-губернатора число европейских колонистов увеличилось с 28 тыс. до 109 тыс. человек, из них сельских колонистов – с 1 500 до 15 тыс. В г. Алжире в 1841 г. проживало 20 982 человека, в 1846 – 42 635. Как отмечал К. Мартан, за шесть лет Бюжо создал «основы и структуру французского Алжира»[740]. По мнению другого французского исследователя, Ж. Мартана, Бюжо «вписал решающую страницу в историю французского Алжира. После его отставки французское присутствие в Алжире было свершившимся фактом, который никто больше не оспаривал»[741].
1 сентября 1847 г. генерал-губернатором Алжира был назначен сын короля герцог Омальский. Оппозиционные газеты восприняли это известие волной критики. Их возмущало то обстоятельство, что герцог Омальский принадлежал к королевской фамилии, поэтому его назначение якобы противоречило конституции[742]. Орган левого центра, газета «Le Constitutionnel», которую левая оппозиция называла «официальным органом Бюжо», писала: «Назначение герцога Омальского генерал-губернатором Алжира есть один из самых сомнительных поступков теперешнего министерства»[743].
Провал планов военной колонизации заставил администрацию усиленно поощрять гражданскую колонизацию. Еще в 1843–1844 гг. были приняты декреты, обеспечившие быстрый рост европейской колонизации. В 1837 г. в Алжире было 16 770 европейцев, из них 6 572 француза. В 1839 г. в Алжире насчитывалось уже 25 023 европейца, из которых 14 500 обосновались в районе г. Алжира, немногим более 5000 – в районе Орана и Мостаганема, 3100 в Боне и 2000 в Филиппвиле и Константине[744].
Главным результатом завоевания Алжира в то время явилась переселенческая колонизация. Наводнившие страну поселенцы составили прочную опору колониального режима. Тем самым была придана особая весомость и надежность экономической экспансии французского капитализма в Алжире. Не менее значительными были последствия укоренения переселенцев на алжирской почве в политическом, культурно-этническом и других отношениях[745].
Гизо так оценивал результаты политики Франции в Алжире: «В 1840 г. едва 50 племен платили аман, теперь – более 1 300 племен признают верховную власть Франции. В 1840 г. налог не приносил и 300 тыс. франков; теперь он приносит более 5 млн»[746].
Военные действия на территории Марокко и договор в Танжере
В годы Июльской монархии Франция пыталась укрепить свои позиции на сопредельных с Алжиром территориях. Ведя военные действия против Абд аль-Кадира, Франции пришлось столкнуться с султаном Марокко. Франко-марокканская война 1844 г. со всей остротой выявила политическую борьбу, происходившую во Франции по вопросам колониальной политики, а также опасения Великобритании, в связи с возможным расширением сферы французского влияния в Северной Африке. Считая сохранение европейского равновесия сил и недопущения резкого обострения взаимоотношений с Великобританией своей приоритетной задачей, правительство Сульта – Гизо сочло целесообразным уступить Великобритании, отказавшись от достигнутых результатов в Марокко.
Одновременно с войной в Алжире Франция стремилась расширить свои колониальные владения в Западной Африке – началось покорение Габона, берега Слоновой Кости, внутренних районов Сенегала.
Еще на исходе средних веков и особенно в период первоначального накопления капитала Марокко, расположенное в непосредственной близости от Гибралтара, стало объектом соперничества европейских держав, прежде всего Франции, Великобритании и Испании. В их конкурентной борьбе на определенном этапе лидировала Франция, завязавшая тесные дипломатические контакты с правителем Марокко Мулаем Исмаилом. Но вслед за тем, как Англия в результате войны за Испанское наследство (1701–1714) овладела крепостью Гибралтар и установила контроль над проливом, торговля с Марокко фактически стала британской монополией (Англия сбывала в Марокко продукцию металлургической и текстильной промышленности)[747].
В феврале 1842 г. французские войска под командованием генерала Ламорисьера атаковали ставку Абд аль-Кадира – Дейру. После боя алжирцы отступили в Марокко. Абд аль-Кадир рассчитывал на помощь султана Марокко Мулая Абд-ар-Рахмана, опасавшегося окончательного утверждения власти французов в соседнем Алжире[748].
Английское правительство, вынужденное смириться с фактом утверждения французского доминирования в Алжире, не могло допустить расширения сферы влияния Франции за его пределами. Еще 1836 г. лорд Пальмерстон был вынужден согласиться с оккупацией Францией Алжира, с условием, что территории Туниса и Марокко останутся независимыми от Франции[749]. Как писал Гизо, «Англия трудно и медленно привыкала к мысли, что наше занятие Алжира не есть только временное, а постоянное…»[750].
Французское правительство, понимая, что военные действия на территории Марокко вызовут противодействие Великобритании и пытаясь успокоить английский кабинет, заявило, что Франция не имела планов расширения своих колониальных владений в Африке за пределами Алжира. Гизо, выступая в Палате пэров 15 января 1844 г., подчеркнул: Алжир «еще в течение долгого времени будет тяжким бременем для Франции, которое она не захочет приумножать». Он отметил, что цель французской политики в Северной Африке заключалась только в том, чтобы обеспечить преобладающее влияние Франции в Алжире и соблюдение нейтралитета сопредельными с Алжиром территориями[751].
По словам поверенного в делах России во Франции Н. Д. Киселева, в неофициальном разговоре с ним Гизо выразил надежду, что французские войска не приступят к военным действиям на территории Марокко. Министр иностранных дел полагал, что генерал Ламорисьер с 4-тысячной армией сможет отбить атаки марокканцев, а появление эскадры принца Жуанвильского у берегов Марокко будет достаточным для того, чтобы марокканцы прекратили военные вылазки против французов[752].
Однако весной 1844 г. Марокко, население которого подстрекалось Абд аль-Кадиром, с оружием в руках выступило против Франции. Еще летом 1839 г. марокканский султан, учитывая симпатии всего мусульманского населения Магриба к движению эмира Абд аль-Кадира, послал вождю повстанцев почетный бурнус, а позднее предоставил ему возможность организовать базу для военных операций на левом берегу реки Мулуя.
Как отмечал Н. Д. Киселев, Гизо в разговоре с ним подчеркивал, что Абд аль-Кадир приобрел большое влияние в пограничных с Алжиром областях Марокко, играл на религиозных чувствах марокканцев и даже угрожал султану Марокко революцией, если он не объявит войну французам[753]. По словам дипломата, султан Марокко, «вероятно, не имел достаточной власти, чтобы противодействовать росту влияния Абд аль-Кадира»[754]. Киселев также отмечал, что, когда Абд аль-Кадир перешел марокканскую границу, он имел только 2000 кавалеристов, но вскоре к нему присоединились жители пограничных с Алжиром районов Марокко, и его войско насчитывало уже 10 тыс. человек[755]. 30 мая 1844 г. произошло первое сражение: войска султана атаковали французские аванпосты при Лалла-Марния, но потерпели поражение.
Великобритания не могла спокойно наблюдать за действиями французов. 8 июля 1844 г. лорд Абердин заявил в палате общин, что Англия не допустит укрепления Франции в Марокко. Британское правительство демонстративно проявляло свою активность. В частности, губернатор Гибралтара сэр Роберт Вильсон посетил марокканский лагерь, о чем стало известно во Франции и вызвало живой отклик среди членов французского парламента.
Между Францией и Марокко продолжались мирные переговоры. 15 июля 1844 г. состоялась встреча французского генерала Бедо и марокканского военачальника Эль-Геннауи, окончившаяся безрезультатно, под звуки ружейных выстрелов со стороны марокканцев. Маршал Бюжо счел эти действия оскорбительными для Франции; марокканский пограничный город Ужда был занят французскими войсками.
Для поддержания сухопутных войск к берегам Марокко был отправлен флот, возглавляемый принцем Жуанвильским. Он должен был действовать только после получения приказа маршала Бюжо. Как отмечал Н. Д. Киселев, король Луи Филипп и Гизо не сомневались, что принц Жуанвильский «не пойдет ни на какие непродуманные действия, компрометирующие Францию»