Победа Капетингов
I. Филипп Август и Иоанн Безземельный
Основной причиной победы Капетингов над Плантагенетами было личное превосходство королей Франции, Филиппа Августа, Людовика VIII и Людовика Святого сравнительно с Иоанном Безземельным и Генрихом III.
В течение этого периода Филипп Август, выздоровевший от неврастении, полученной им на Востоке, избавившийся от своего страшного врага Ричарда Львиное Сердце, преисполненный доверия к будущему, достиг полного расцвета своей деятельности. Именно в это время автор Турской хроники мог изобразить его, как «красивого человека, хорошо сложенного, с улыбающейся физиономией, лысого, с красным цветом лица, склонного хорошо выпить и хорошо поесть, чувственного… предусмотрительного, упрямого… скорого на решения и осторожного, любящего посоветоваться с людьми незначительными». Другие говорят нам, что он одевается скромно, старается говорить кратко и умеет заставить себя бояться. Его упорная энергия в выполнении своих планов умерялась только изворотливостью его ума и политическим благоразумием, которое редко его покидало. Воля его подстрекалась огромным честолюбием. То была эпоха, когда благодаря поэтам и историкам каролингская легенда пышно расцвела и когда капетингская династия, благодаря браку Филлиппа-Августа с Изабеллой Геннегауской, ведшей свой род от Карла Лотарингского, хочет связать себя с родом Карла Великого. В последние годы XII в. Жилль Парижский сочиняет своего Carolitius для Людовика Французского, сына Филиппа и Изабеллы, и предлагает ему взять за образец своего великого предка. Положительный и практический ум Филиппа Августа не был, однако, недоступен химерам мировой империи. Его современник Джеральд Камбрейский приписывает ему следующие слова: «Удостоит ли Бог когда-нибудь меня или другого короля Франции милостью вернуть королевству Франции его прежнее положение и то величие, которое у него было во времена Карла?» Другой говорит, что Филипп «думал, что одного человека достаточно, чтобы управлять миром». Маловероятно, чтобы Филипп грезил о том, чтобы отнять императорскую корону у Отгона Брауншвейгского[85], но он был одержим мечтой соединить короны Франции и Англии.
Ему противостоял для защиты короны и французских ленов Плантагенетов полубезумный. Мы со своей стороны думаем, что Иоанн Безземельный был одержим душевной болезнью, в настоящее время ставшей известной и описанной современными психиатрами, а именно периодическим психозом. Удивительно, что современные историки могли ошибаться относительно этого и думать, например, что Иоанн был человеком злым, творящим зло обдуманно и хладнокровно, который не поддавался господству страсти над собой и поэтому тем менее заслуживал оправдания. Иоанн, наоборот, был человеком неустойчивым и невменяемым. К тому же он нес на себе бремя тяжелой наследственности со стороны своего отца Генриха II; среди его анжуйских предков были сумасшедшие и бешеные, и жизнь Фулька IV Угрюмого представляет своеобразную аналогию с его жизнью.
Если Иоанн был подвержен приступам яростного гнева, во время которых «глаза его метали молнии и он весь синел», то это была слабость, очень распространенная в те времена. Он получил ее от своего отца Генриха II, так же как и его брат Ричард. Гораздо характернее была его неспособность, действительно болезненная, кончать то, что он начал, и (в начале своей жизни) оставаться на той стороне, которую он себе избрал; он изменял всем, кто старался привлечь его на свою сторону: своему отцу, своему брату Ричарду, своим союзникам, своим друзьям, своим баронам, даже тогда, когда самый очевидный интерес заставлял его оставаться им верным. К этой неустойчивости присоединялось вздорное фанфаронство и циничное легкомыслие, возмущавшие духовных лиц: он не был в состоянии даже во время какой-нибудь церемонии, например, коронации его как герцога Нормандского, держать себя прилично. Но в особенности его военная и политическая карьера дает нам самые ясные указания о его душевном состоянии. Во время войн, которые вели с ним Филипп Август и его сын, его поведение представляет собой поразительную смену болезненного возбуждения и депрессии. Гервасий Кентерберийский ясно определил ее: он показывает Иоанна в началу его царствования действующим мужественно, потом так, что над ним насмехались и называли «вялым мечом»; затем воспрянувшим и ведущим победоносную войну, чтобы снова сделаться при первых же дурных вестях слабым и трусливым; наконец, в дальнейшем заслуживающим репутацию такой жестокости, какой не отличался ни один из его предшественников. Что касается его невменяемости, то даже враги признавали ее в нем. Капеллан Филиппа Августа Вильгельм Бретонец говорит о «бешеных поступках, от которых этот несчастный не мог удержаться, чтобы не совершить их». На него смотрели как на одержимого бесом. Англичанин Роджер Вендоверский рассказывает о той праздной жизни, которую Иоанн вел в то время, как Филипп отнимал у него Нормандию: Иоанн, говорит он, имел улыбающееся лицо, как будто все ему удавалось; думают, «что на него напустили безумие при помощи колдовства и порчи».
Известно, что в Средние века сумасшедших часто считали одержимыми бесом. Все симптомы, которые мы только что перечислили, являются симптомами периодического психоза, или циклотимии. Противником Филиппа Августа был маньяк.
II. Отнятие у Иоанна Безземельного его наследственных владений
Размеры и характер настоящей книги не позволяют нам подробно описать все фазы крушения «анжуйской империи». Следует, однако, остановиться на феодальном конфликте, который мы находим в самом начале его. Именно жалоба баронов Пуату дала Филиппу Августу повод призвать короля Англии к суду своей курии и отнять у него на законном основании те из его французских ленов, которые он мог завоевать.
Короли Англии о тех пор, как Филипп Август владел Берри, имели надежное сообщение северной части анжуйской державы с Аквитанией только при условии, что они могут рассчитывать на верность сеньоров Марш, Ангумуа и Лимузена. Генрих II и Ричард Львиное Сердце вели беспрестанные войны с графами ангулемскими и виконтами лиможскими и наложили руку на графство Маршское, на которое заявлял притязания ангулемский дом. Временами их союзником был один род из Пуату, прославившийся во время Крестовых походов, род Лузиньянов, который также требовал себе графство Маршское. Старая Алиенора и Иоанн Безземельный признали это графство владением Гуго Лузиньяна. Одемар, граф Ангулемский, и его брат Эмар, виконт Лиможский, со своей стороны, нашли поддержку в Филиппе Августе. С апреля 1199 г. все трое подписали договор. «Я явился к сеньору королю, — заявляет Одемар, — и заключил с ним союз в том, что я каждый день буду помогать ему всеми своими силами и не покину его по своей доброй воле». Филипп со своей стороны обещал ему «оказать справедливость при помощи решения своей курии по делу о Маршском графстве». Но непостоянство Пуату недаром вошло в поговорку. Оба дома — ангулемский и Лузиньяны — примирились. Гуго Черный Лузиньян и Изабелла, единственная дочь и наследница графа Ангулемского, обменялись обещанием вступить в брак («par paroles de present»), что предшествовало бракосочетанию. Таким образом, дом Лузиньянов соединил бы впоследствии Ангумуа и Марш. Советники Иоанна Безземельного заметили опасность и привлекли на свою сторону непостоянного графа Ангулемского. Внезапно, воспользовавшись отсутствием Гуго Черного и при содействии Одемара, Иоанн Безземельный женился на юной Изабелле 30 августа 1200 г.; его тесть должен был получить в награду графство Маршское. Иоанн обеспечивал, таким образом, за собой в будущем владение сеньориями, на которые рассчитывали Лузиньяны. Это был очень ловкий ход. Надо было бы его дополнить и подкрепить, успокоив Лузиньянов щедрым вознаграждением. Они его тщетно ожидали до Пасхи следующего года, потом, обратившись с жалобой к верховному сюзерену, королю Франции, они принялись воевать с Иоанном, который конфисковал их земли. Окруженный знатными молодыми людьми, которые подстрекали его тщеславие, Иоанн вывел из себя часть баронов Пуату своим вызывающим поведением. Филипп Август, напротив, проявил много благоразумия и сохранял прочное положение, которое ему давало его звание сюзерена. Иоанн не слушал его советов и уклонялся от его вызовов на суд. Мы не можем дать здесь подробности этой очень интересной процедуры[86], но вот как Филипп Август кратко излагает ее для Святого престола. Мы знаем эту версию французской курии из следующего письма, которое Иннокентий III написал Иоанну Безземельному:
«Когда ты отнял без основания и произвольно замки и земли у людей, относящихся к его лену, Филипп в качестве высшего сюзерена, побуждаемый жалобой ограбленных, потребовал от тебя, и не один раз, а многократно, чтобы ты дал удовлетворение; ты обещал, но ничего не сделал, и ты еще более угнетал угнетенных; он выносил это больше года, требуя и ожидая удовлетворения. Когда, посоветовавшись со своими баронами и со своими людьми, он назначил тебе известный срок, чтобы явиться в его присутствие для того, чтобы сделать без всяких оговорок то, что тебе предпишет право, ты не явился в назначенный день, хотя ты его человек, связанный присягой (son homme lige), и ты не прислал никакого уполномоченного, но ты совершенно пренебрег его приказом явиться. Вследствие этого он лично имел свидание с тобой и обо всем этом сделал тебе устное предупреждение[87], так как он не хотел вести войны, если бы ты показал себя по отношению к нему таким, каким ты должен был бы быть. Ты не хотел дать удовлетворения. Тогда, хотя но совету своих баронов и своих людей он тебя вызвал и война началась, он, тем не менее, послал к тебе четырех своих рыцарей, чтобы через них узнать, не желаешь ли ты загладить то, что ты сделал против него; в противном случае он хотел, чтобы ты был извещен, что с этих пор он будет вступать в союз с твоими людьми везде, где сможет это сделать»[88].
В утверждениях Филиппа Августа, не вполне точных и искренних, нет речи собственно о приговоре. Современные историки и думали, что никакого решения курия Франции и не выносила. Однако вызов (defi), упоминаемый в письме Иннокентия III, является торжественным разрывом, который следовал за осуждением виновного вассала, и с точки зрения юридической можно быть уверенным, что Иоанн Безземельный был осужден баронами, составлявшими курию Франции, 28 апреля 1202 г. Но мы со своей стороны думаем, что это не было постановлением, вынесенным с соблюдением всех форм. Во всяком случае оно не было написано: бароны одобрили восклицаниями слова короля, предложившего отнять владения у мятежного вассала.
Один английский хронист, замечательно осведомленный, передает устную традицию, которую он, может быть, облек в слишком юридическую форму, но которая дает нам и мотивы, и самую сущность принятого решения. Он нам говорит:
«Курия Франции, собравшись, решила, что король Англии должен быть лишен всех земель, которые до сих пор он и его предки держали от короля Франции, на том основании, что они уже давно пренебрегали исполнением всех повинностей, которыми они были обязаны за эти земли, и не хотели дочти ни в чем повиноваться приглашениям своего сеньора»[89].
Таким образом, Филипп очень ловко устроил так, что его бароны признали конфискацию произведенной на основании не тех фактов, которые относились специально к Пуату, а на основании отказа в вассальном повиновении Иоанна и его предков. Это был лучший способ взять под опеку без какой бы то ни было возможности оспаривать тот лен, который был главным объектом капетингских вожделений, — именно Нормандию.
В данный момент Филипп действительно имел намерение удержать все, что он мог завоевать в Нормандии (он еще не смел и думать о возможности захвата всей этой страны), и передать остальные лены Плантагенетов Артуру, обрученному с его дочерью Марией Французской. Артур, нарушая ленную присягу (оммаж), принесенную им Иоанну, принес ее королю Франции за Бретань, Анжу, Мэн, Турень и Пуату (в июле 1202 г.), и ему было поручено начать военные действия в Пуату; а в это время Филипп начал завоевание Нормандии. Но эта комбинация не удалась: благодаря удачному нападению врасплох Иоанн взял в плен Артура и Лузиньянов (1 августа 1202 г.). Артур был заключен в тюрьму; и с тех пор, как его перевезли в руанскую башню, никто больше ничего и не слыхал о нем. Около 1206 г. Филипп Август и его приближенные потеряли уже надежду на то, что он еще жив. Несколько лет спустя, приблизительно в 1210 г., узнали в точности правду, благодаря признаниям одного из соучастников Иоанна Безземельного, Вильгельма де Бриуза, который был стражем молодого пленника: 3 апреля 1203 г. Иоанн собственноручно убил своего племянника, так сильно он боялся, что тот убежит и сделается опасным претендентом на корону Англии. Впоследствии, в 1216 г., когда Людовик Французский, призванный английскими баронами против Иоанна, вторгся в Англию, его агенты хотели заставить поверить, что Иоанн Безземельный был «осужден на смерть в курии короля Франции по решению своих пэров» как убийца Артура. Было вполне доказано, что это являлось смелой ложью. Приговора о конфискации и о разрыве феодальной связи между обоими королями, произнесенного 28 апреля 1202 г., за год до таинственной трагедии в Руане, было совершенно достаточно для оправдания завоеваний Филиппа Августа.
Феодальное право дозволяло Филиппу получить против своего вассала приговор курии об отнятии его владений; феодальный дух, которым проникнута была французская и английская знать, обеспечивал ему победу.
Как раз в тот момент, когда он вторгся в Нормандию, многие из его баронов отправились на Восток; но Четвертый Крестовый поход, лишив короля большого количества воинов, избавил его также от многих его беспокойных вассалов, в частности от Балдуина IX, графа Фландрского, который сделается потом константинопольским императором. Те, кто остались, проявили верность. Герцог Бургундский и Рено де Даммартен, граф Булонский, тогда пользовавшийся его особенной благосклонностью, помогли Филиппу завоевать земли по Луаре. Когда Иннокентий III прислал во Францию легата, чтобы остановить начавшиеся враждебные действия, Филипп несколько раз собирал своих крупных вассалов: герцог Бургундский, граф Булонский, графини Шампанская, Блуаская, Сен-кентенская, графы Сансеррский, Неверский, Бомонский, Суассонский, сир де Куси и Гюи де Дампьер торжественно обещали ему, что не дадут папе принудить себя к миру или перемирию с королем Англии, и Филипп ответил тогда папе, что феодальное дело не касается Святого престола. Церковные бароны, держатели королевских епископств, заявили в свою очередь, что дело короля кажется им справедливым. Наоборот, Иоанн Безземельный был покинут, так как он сам подал пример этому. Раздраженные бездействием своего сеньора, который не исполнял своего долга защищать их, бароны и города Нормандии отпали от него, чтобы сохранить свои лены и свои привилегии. Иоанн со своими огромными средствами проиграл игру, так как не имел больше на своей стороне сердца своих людей; он мог оценить все значение слов поэта:
«Нет богатства ни в мехах, ни в золоте или в серебре, ни в стенах, ни в навьюченных лошадях, но есть богатство в родных и друзьях. Сердце человека стоит всего золота в стране».
Покорение Нормандии заняло два года (с июня 1202 г. по июнь 1204 г.). Генрих II и Ричард, которые считали ее, и совершенно справедливо, лучшей жемчужиной в своей короне, сосредоточили здесь много укреплений, замки, постоянные отряды рыцарей, получающих жалование, банды наемников. Невероятная инертность Иоанна отдала во власть Филиппа Августа самую богатую область «анжуйской империи», из всех стран христианского Запада сделавшую наибольшие успехи в культуре материальной, социальной и духовной. С этого времени королевская власть Капетингов получала безопасность для своей столицы и делалась морской державой, а английская королевская власть теряла легкий доступ к западу и югу Франции.
Феодальная система, державшаяся лишь личной связью и присягой на верность, носила в себе рядом с рыцарским духом элементы жестокой анархии и воинственного варварства, развитию которых могла помешать только сильная и всегда бывшая настороже монархия. Это было ясно видно в течение XIII в. на юге от Луары, где все время усиливался беспорядок, особенно после смерти энергичной Алиеноры, которая умерла восьмидесяти лет от роду 31 марта 1203 г. Филипп Август прежде всего использовал неустойчивость и непостоянство баронов Запада. Он сблизился с двумя могущественными сеньориальными домами; чтобы укрепить завоевание Анжу и Турени, он сделал в них сенешалем Вильгельма де Рош, который когда-то изменил ему, но с тех пор сохранял верность; но Эмери де Туар, которого он взял в сенешали Пуату, вернулся на сторону Иоанна Безземельного в 1206 г. В итоге Филипп Август отнял у короля Англии не только Нормандию и Мэн, но и земли по Луаре и даже Бретань, которую позже (в 1213 г.) он вверил своему кузену Петру де Дрё; но он не мог завоевать Пуату, где продолжалась феодальная анархия и время от времени возобновлялись враждебные действия. Пуату покорит преемник Филиппа Августа, Людовик VIII, благодаря союзу с Гуго Лузиньяном, графом Маршским. С этого времени Капетинги, владея Ла-Рошелью, Сен-Жак-д’Анжели и Ниором, будут иметь порт на берегу океана и важные торговые центры. Людовик VIII оставит графство Пуатье вместе с Овернью в удел своему четвертому сыну Альфонсу. Когда Альфонс, достигши совершеннолетия, явится в Пуату принимать оммаж от своих вассалов (в 1241 г.), бароны Пуату попытаются свергнуть владычество Капетингов и призовут короля Англии Генриха III; победы Людовика Святого при Тайльбурге и Сенте заставят Генриха III покинуть Пуату, и Капетинги утвердят здесь, наконец, монархический порядок
III. Англо-германская коалиция. Бувин
Вернемся к Филиппу Августу. Он заключил в 1206 г. перемирие с Иоанном Безземельным. Но оно не соблюдалось. Время от времени на Иоанна находили припадки активности, и так как он не был лишен ни ума, ни средств, то Филипп Август был все время неспокоен и готовился к борьбе. Приготовления к войне, работы по возведению укреплений, переговоры под шумок, попытки совратить баронов своего противника, наконец, обстоятельства, благоприятствовавшие образованию на Западе двух враждебных между собой систем союзов, — все это вело к общей войне. И она действительно разразилась и имела последствия чрезвычайной важности. Империя и папство также приняли участие в этом решительном столкновении; Франция, Англия, даже Германия были ею потрясены, и ход их политической истории изменился.
Филипп Август и Иоанн Безземельный искали союзников повсюду. Филипп вступал в соглашения с сеньорами вновь присоединенных областей, вел переговоры с недовольными английскими или гасконскими баронами, с уэльсским князем Ллевелином ап Йовертом, в то время как Иоанн поддерживал тайные сношения с Нормандией и Пуату. Оба посылали агентов в сеньории, пограничные с империей, вплоть до самой Голландии и Тюрингии; поддержка, которую они могли там найти, была довольно шаткой: увертки Генриха I, герцога Брабантского, были типичны. Более важное значение имело то, какое решение примут два самых могущественных графа на севере Франции — Булонский и Фландрский.
Рено де Даммартен принадлежал к семье верных кастелянов Иль-де-Франса; он женился на наследнице графства Булонского и владел ленами, простиравшимися до самых границ Бретани. Филипп Август ценил его ум и мужество и старался укрепить его колеблющуюся верность, удовлетворяя его честолюбие. Вследствие ли того, что было задето его тщеславие, или потому, что он считал Филиппа слишком слабым для того, чтобы устоять против союза Иоанна с Оттоном Брауншвейгским, Рено в 1211 г. вступил в переговоры с королем Англии и императором. Приговор курии Франции объявил его вероломным и отнял у него его лены. Он бежал. 3 мая 1212 г. он принес ленную присягу (оммаж) Иоанну Безземельному. Он станет вдохновителем и организатором коалиции против короля Франции.
Филипп думал, что может быть уверен в союзе Фландрии. Иоанна, дочь и наследница покойного Балдуина IX, только что вышла замуж в Париже за Феррана, сына короля португальского и родственника Бланки Кастильской (январь 1212 г.). Фламандцы после отъезда их графа в Крестовый поход попали под опеку короля Франции. Торговый класс, который был очень заинтересован в том, чтобы щадить Иоанна Безземельного, сохранял враждебное положение, и пришлось взять от городов заложников. Знать же позволяла платить ей пенсии, ожидая более серьезной надбавки. Новый граф, чужой в этой стране, принятый неблагосклонно, нуждался в поддержке. Филипп Август допустил ошибку, оттолкнув его от себя тем, что отнял у него два города — Сент-Омер и Эр. Ферран был человек лояльный, но его сюзерен обидел его и отказал в возмещении за обиду. Король Иоанн стал раздавать деньги, чтобы привлечь на свою сторону окружающих графа.
В Германии фунты стерлингов производили чудеса. Оттон Брауншвейгский, освободившись от своего соперника Филиппа Швабского (убитого в 1208 г.), крепко держался за хорошо оплачиваемый союз и становился врагом, вызывающим беспокойство. Но он поссорился с Иннокентием III, возобновив политику Гогенштауфенов и обнаружив свои честолюбивые намерения подчинить себе Италию. Папа увидел себя вынужденным противопоставить ему «дитя Апулии», Фридриха II, сына Генриха VI, и допустить переговоры о союзе между молодым главою гибеллинской партии и Филиппом Августом. 19 ноября 1212 г. Людовик Французский встретился с Фридрихом в Вокулере, где и были приняты взаимные обязательства. Некоторое количество немецких князей, убежденных звонкими аргументами Филиппа Августа, избрали Фридриха своим королем 5 декабря. В конце этого критического года две системы союзов оказались образовавшимися на Западе.
Иннокентий III имел в виду лишь интересы церкви и торжество Христа. Он хотел утвердить мир среди христианских государей. Но сложность вопросов, которые приходилось разрешать, принуждала его вести противоречивую политику и становиться на опасный путь. Прежде он пытался поддерживать анжуйскую державу и остановить завоевания Филиппа Августа. Гнусные преследования, воздвигнутые Иоанном Безземельным против английской церкви, заставили его низложить короля Англии так же, как он низложил Оттона. Филипп Август был единственный государь, к которому он мог обратиться для того, чтобы укротить Иоанна. В январе 1213 г. приговор о низложении был обнародован во Франции папой, и королю Франции и его подданным повелевалось отнять у Иоанна его корону, за что обещалось отпущение грехов. Людовик Французский, женившийся на племяннице Иоанна Безземельного, должен был заместить его на английском троне. Филипп Август дал себя одурачить Иннокентию III и собрал войско и флот. Но в то же самое время папский легат Пандольф, имевший инструкцию о том, на каких условиях Иоанн может получить прощение, пробрался в Англию и добился его покорности. Иоанн согласился сделаться вассалом папы, и Филипп Август под угрозой отлучения должен был отказаться от войны, к которой он приготовился по настоянию Святого престола.
При помощи такой изворотливости Иннокентий III освободил английскую церковь, но он спустил с цепи войну. Филипп увидел угрозу со стороны англо-фламандско-германской коалиции. Ферран отказал ему в исполнении военной повинности и не прислал своего отряда для экспедиции в Англию; он принимал теперь эмиссаров Иоанна. Король Франции принялся тогда опустошать Фландрию. В 1214 г. члены коалиции, потерявшие много времени, напали на него одновременно с двух сторон. Иоанн Безземельный лично руководил военными действиями на Западе, но, охваченный паникой при появлении Людовика Французского, он бежал, не вступая в сражение (Ла-Рош-о-Муан, 2 июля). На севере немцы со своим императором Оттоном, войска графов Фландрского и Булонского и отряд англичан соединились у Валансьена, чтобы идти на Париж. Произошла решительная битва на болотистой равнине, расположенной между Бувином и Турне. Тактические меры, внушенные здравым смыслом, были приняты сан-лисским епископом Гереном, верные суждения и разумная энергия которого проявлялись во всех областях политики. Но тогдашние битвы не были сражениями, ведущимися по всем правилам науки: это была схватка врукопашную, яростные наскоки друг на друга тяжеловооруженных рыцарей, которые старались выбить один другого из седла. Спортивный азарт, индивидуальная доблесть, выносливость, верность вождю — вот что обеспечивало тогда победу. У Филиппа Августа не было многочисленного войска, зато он имел вокруг себя великолепное рыцарство, на преданность которого можно было положиться; он сам храбро сражался и чуть не погиб. Между его противниками было мало согласия; феодальный дух заранее ослаблял всякую коалицию. Герцог Брабантский, который был, по-видимому, подкуплен королем Франции, первый подал сигнал к бегству. Бегство императора Оттона и взятие в плен других вождей сделали положение непоправимым (27 июля 1214 г.).
Никогда еще капетингская династия не переживала такого военного триумфа. Бувин обеспечил ее гегемонию одновременно и во Франции, и на всем Западе. В Германии гвельфская партия отказалась от борьбы, и Фридрих II начал свою императорскую карьеру; в общем, он навсегда останется другом Капетингов. Фландрия, графу которой пришлось быть узником в Лувре до 1227 г., попала в строгую опеку к Филиппу Августу.
ІV. Последние столкновения. Парижский договор
Иоанн вернулся в Англию, совершенно не способный к продолжению борьбы, и менее чем через год после этого его бароны продиктовали ему свои условия (Великая хартия 15 июня 1215 г.). Чтобы покончить с этим человеком, который нарушал все свои обещания, им надо было обратиться к иностранцу, и Людовику Французскому опять предложили корону Англии. Но на этот раз Иннокентий III поддерживал Иоанна Безземельного, вассала Святого престола. Филипп Август остерегался изменчивых английских баронов и искусства римской курии. Он предоставил своему сыну отправляться одному и на себя взять ответственность за войну. Людовик был хорошо принят большинством английских баронов и епископов, а также лондонцами, подтвердил хартию и стал ждать какого-нибудь крупного успеха, чтобы быть помазанным в короли Англии. Но он был отлучен от церкви, так же как и все его сторонники, и силы его были недостаточны. Тирания Плантагенетов была забыта англичанами, когда они узнали о смерти Иоанна Безземельного, умершего от несварения желудка 19 октября 1216 г. Новый папа Гонорий III горячо вступился за юного сына Иоанна, Генриха III. Людовик Французский видел, что все его мало-помалу оставляют, и должен был отказаться от своих планов (Ламбетский мир, 11 сентября 1217 г.). Но война, которую он вел, и опустошения, произведенные бродягами Иоанна Безземельного, разорили Англию и сделали ее неопасной. Филипп Август мог в мире закончить свою полную трудов жизнь, держа в тюрьме своих бувинских пленников, возводя укрепления и не оставляя без надзора свою знать.
Он оставил своему сыну корону, к которой все относились с уважением, королевство в порядке и накопленную на случай войны казну. Людовик VIII (1223–1226 гг.) имел характер холодный и сосредоточенный, энергичный и честолюбивый. Найдя сильную поддержку в замечательной женщине, на которой он женился, он сделал бы свое царствование, без сомнения, блестящим, но умер раньше времени, после плодотворных походов в Пуату и на юг. Бланка Кастильская и Людовик Святой сохранили завоевания Филиппа Августа и Людовика VIII. Дважды, в 1230 и в 1242 гг., Генрих III покушался отвоевать отнятые у Англии земли; но оба его похода кончились самым жалким образом.
Генрих III владел еще Гиенью, но уже не был вассалом французского короля, так как приговор 1202 г. порвал феодальную связь между Плантагенетами и Капетингами. К тому же Людовик Святой и он были женаты на двух сестрах. Побуждаемый к миру семейными симпатиями, своими христианскими чувствами и в особенности своим отвращением ко всему тому, что неясно и связано с крючкотворством, Людовик Святой предложил своему свояку компромисс и признание совершившихся фактов. Генрих III, ставший очень непопулярным в Англии, кончил тем, что уступил перед самым восстанием, еще гораздо более серьезным, чем восстание 1215 г. Партия баронов желала ликвидации конфликта с королем Франции. Мир, заключенный 28 мая 1258 г., был опубликован в Париже 4 декабря 1259 г. Генрих III отказался от Нормандии, Мэна, Анжу, Турени и Пуату и снова стал вассалом короля Франции за те лены, которые у него оставались.
Тем, которые порицали этот мир, Людовик IX отвечал: «Он не был моим человеком, а теперь входит в мой оммаж». Как и современные ему папы, он видел в оммаже гарантию политического и морального порядка. Первая Столетняя война (от 1152 по 1259 г.) закончилась, таким образом, актом веры в добродетели феодальной системы. Но она породила другую, гораздо более непрерывную и гибельную: парижский трактат не был, в самом деле, таким ясным и окончательным договором, какой был бы желателен королю Франции. Положение Аквитании было так запутано, что составители договора должны были прибегать к умолчаниям, отсрочкам, оговоркам, которые сейчас же после смерти Людовика Святого стали вызывать беспрестанные конфликты. Людовик IX действовал из любви к миру и порядку; но память о нем не могла заставить в будущем людей французского короля, парижский парламент и местных чиновников отказаться от прав сюзерена, даже от злоупотребления ими, а также могущественного короля Англии — быть уступчивым вассалом. В феодальном принципе Людовик Святой думал найти средство упрочить христианский мир; а Филипп Август искал в нем лишь способ разжать тиски, в которых задыхалась капетингская монархия, и оправдание для своих завоеваний; но именно он, а не Людовик Святой, создал ту традицию, которой неизменно следовали государственные люди дореволюционного старого порядка.