орожденные последней войной, не устояли перед революционной войной, и сегодня 2-я Украинская советская армия имеет счастье преподнести Вам, дорогой учитель, одно из этих страшных орудий. Вам мы отправляем один из этих танков, который будет одним из лучших доказательств мощи пролетарской революции».
Три оставшихся «Рено» были отправлены в Харьков. Там из бронеавтомобилей бронеотряда особого назначения и трофейных танков сформировали «Броневой дивизион особого назначения при Совете народных комиссаров Украины».
По дороге многие дефицитные детали с «подарочного» танка были украдены, и «Рено» не мог двигаться своим ходом. Поэтому Ленин в середине апреля обратился к наркому по военным и морским делам Украины с просьбой прислать один танк для демонстрации его на Первомайском параде в Москве.
И вот 1 мая 1919 г. по брусчатке Красной площади впервые прошел танк. 10 августа 1919 г. решением Совнаркома заводу «Красное Сормово» было поручено начать производство танков «Рено». Для образца в Нижний Новгород послали «подарочный» «Рено».
Французский генерал д'Ансельм стал диктатором Одессы. Там, помимо французской, действовали еще 17 (!) контрразведок — британская, греческая, польская, сербская, румынская и т.д. И тем не менее подпольщики успешно вели агитацию среди солдат и матросов Антанты.
Однако провокатору, бывшему германскому офицеру Монну удалось раскрыть конспиративную квартиру Иностранной коллегии. 1 марта 1919 г. в квартире № 13 по улице Пушкинской, дом 24, были арестованы Жанна Лябурб, Стойко Ратков, хозяйка квартиры Рива Лейфман и три ее дочери. В подвалах французской контрразведки на Екатерининской, дом 7, их жестоко пытали, а ближе к ночи посадили в автомобиль и куда-то повезли.
Утром рабочие водопроводной станции обнаружили убитых. Все они были до неузнаваемости избиты, лица представляли собой сплошное месиво. Жанну опознали по ее знаменитой шляпе, темным, с проседью кудрям и коричневому пальто, сшитому в Париже.
Их хоронили на 2-м Христианском кладбище. 7 тысяч человек пришли проводить в последний путь Лябурб и ее товарищей. Даже контрразведка не рискнула помешать большевикам устроить торжественные похороны товарищей.
Позже выяснилось, что непосредственными исполнителями были майор французской армии Андре Бенуа и еще три французских офицера. Так что Жанна погибла от рук своих соотечественников. Позже в Одессе в честь Жанны была названа улица, ее имя получили как минимум два торговых судна.
Уже в феврале 1919 г. 58-й французский пехотный полк, находившийся в Тирасполе, отказался сражаться против большевиков и потребовал возвращения домой. Затем отказались воевать солдаты 176-го пехотного полка в Херсоне. 27 марта 1919 г. на заседании Совета четырех на Парижской мирной конференции было решено эвакуировать из Одессы войска Антанты.
2 апреля интервенты и белогвардейцы начали эвакуацию. При эвакуации солдаты из многих французских частей братались с рабочими и передавали им свое оружие.
6 апреля матросы крейсера «Вальдек Руссо» отказались открыть огонь по входившим в Одессу частям Красной армии и подняли на крейсере красный флаг. Тем не менее интервентам не только удалось провести эвакуацию, но и увести с рейда 112 русских судов, как коммерческих, так и их транспортной флотилии Черноморского флота. При этом несколько десятков судов было «приватизировано» французами.
17 апреля союзное командование произвело «учебную стрельбу» с французского дредноута «Франция» («France»)[204], в результате которой были убиты и ранены несколько мирных севастопольцев. После этого команда линкора взбунтовалась и подняла красный флаг.
19 апреля около часу дня сошедшие на берег команды с французских кораблей «Франция», «Жан Барт», «Мирабо», «Дюшайль» и «Верньо» устроили по улицам Севастополя демонстративное шествие с красными флагами и пением Интернационала.
После расстрела демонстрантов «France» под командованием судового комитета поднял якоря и убыл восвояси. 1 мая дредноут был уже в Бизерте.
К «France» хотел присоединиться морем эсминец «Протей», но офицерам удалось арестовать вожака матросов Андре Марти. Произошло несколько стычек матросов с офицерами на французском дредноуте «Жан Бар», также стоявшем на Севастопольском рейде.
К этому всему стоит добавить, что французский линкор дредноутного типа «Мирабо»[205] во время шторма налетел на камни у берегов Крыма и был снят лишь через два месяца после демонтажа брони и носовой башни. Линкор был введен в Севастопольский док.
Таким образом, Франция отправила в Черное море более трети своего флота, и все эти суда по разным причинам стали небоеспособными.
11 июня 1919 г. был отдан приказ самому сильному французскому линкору — «Прованс» выйти из Тулона и следовать на Черное море. На линкоре началось восстание. Почти одновременно восстали команды линкоров «Вольтер» и «Кондорсэ», стоявших в Бизерте, и на крейсере «Гишен» в порту Итеа. Моряков поддержали рабочие заводов Тулона и Бреста, где начались баррикадные бои.
Забастовали транспортники, докеры, металлисты, горняки, текстильщики и др. В 1919 г. не было ни одной демонстрации, ни одной забастовки, на которых наряду с требованиями 8-часового рабочего дня, повышения заработной платы, признания прав профсоюзов и т.д. не появились бы лозунги, выражавшие солидарность с Советской Россией. Требование «Руки прочь от России!» стало лозунгом всех забастовщиков.
1 мая 1919 г. в Париже на первомайскую демонстрацию левые силы вывели полмиллиона человек. В тот же день прошли мощные демонстрации в Лионе, Марселе, Бордо, Руане, Гавре и других городах.
Французское правительство было вынуждено пойти на серьезные уступки трудящимся. Так, 17 апреля был принят закон о 8-часовом рабочем дне.
В последних числах марта 1919 г. красная 1-я Заднепровская стрелковая дивизия вышла к Перекопу. Ни французы, ни белые не сумели грамотно организовать оборону перешейка, и уже 8 апреля красные вошли в Джанкой, еще через три дня заняли Симферополь и Евпаторию, а 13 апреля — Бахчисарай и Ялту.
Французское командование приняло решение оставить Крым. В связи с этим союзные войска учинили в Севастополе неслыханный грабеж. Дело в том, что в самом городе и его окрестностях в течение десятилетий строились склады, где находилось имущество Черноморского флота, Севастопольской крепости, сухопутных частей, а также имущество «Особого запаса»[206], создаваемого с 1880 г. для захвата Проливов. Кое-что было использовано немцами летом — осенью 1918 г., но немцы в ноябре 1918 г. бежали из Севастополя столь спешно, что вывезти удалось совсем немного.
А теперь интервенты грабили все, что было можно. Причем грабили как по приказанию высшего командования, так и в инициативном порядке. Любопытно, что в последнем случае французские офицеры мотивировали грабежи «идейной» экспроприацией — «чтобы не досталось красным», а матросы — «чтобы не досталось белым».
Советские историки всегда обходили весьма «деликатный» момент. Красные взяли Бахчисарай 13 апреля, а в Севастополь вошли 29 апреля, то есть расстояние около 30 километров было пройдено за 16 (!) дней. Так, может быть, на подступах к городу шли ожесточенные бои? Увы, нет. Французское командование не могло быстро вывезти из Севастополя не только награбленное и захваченные русские суда, но даже свою эскадру. Особые трудности были с выводом из дока линкора «Мирабо».
В результате французское командование, не уверенное в своих солдатах, вступило в переговоры с большевиками. В конце концов было достигнуто какое-то соглашение. Я пишу «какое-то», поскольку его оригинальный текст так и не был опубликован официальными историками, как западными, так и советскими. И те, и другие предпочитают держать его в секретных фондах. Суть же соглашения ясна: союзники сдают Севастополь красным, а те не мешают им уничтожать корабли Черноморского флота и вывозить награбленное.
Под соглашением поставили свои подписи начальник штаба 1-й Крымской дивизии Красной армии Сергей Петриковский, комиссар дивизии Астахов и французский полковник Труссон.
Председатель Реввоенсовета Л.Д. Троцкий счел это соглашение предательским и приказал передать дело Петриковского в ревтрибунал. Однако у последнего были какие-то связи с Дмитрием Ильичом Ульяновым, и тот быстренько накатал письмо брату. В результате Петриковский «вышел сухим из воды».
Сейчас некоторые крымские историки, видимо, не обладая полнотой информации, считают Петриковского героем, спасшим тысячи жизней севастопольцев. На самом же деле красные имели возможность лихим налетом захватить не только Севастополь, но и значительную часть флота Антанты.
28 апреля последние французские части покинули Севастополь. При этом линкор «Мирабо», который с большим трудом удалось вывести из дока, шел на буксире линкора «Джастис».
После прибытия в Тулон «Мирабо» был осмотрен инженерами, которые сочли его восстановление нецелесообразным, и линкор был обращен в плавучую мишень. Любопытно, что броневые плиты от «Мирабо», общим весом свыше 1000 тонн, французы оставили в Севастополе. Летом 1920 г. Врангель ухитрился эту броню тихо «толкнуть» итальянской фирме.
Так полукомично полутрагично закончилась французская интервенция в Советскую Россию.
Глава 19АФЕРА С БИЗЕРТСКОЙ ЭСКАДРОЙ
Во второй половине 1919 г. французское присутствие в Черном море было ограничено пребыванием небольшого отряда кораблей. Французы поставляли Деникину, а затем Врангелю артиллерию, авиацию и танки «Рено».
В марте 1920 г., когда деникинские войска в панике бежали в Новороссийск, туда прибыли английская эскадра адмирала Сеймура и французский отряд в составе двух броненосных крейсеров, двух эсминцев и одной канонерской лодки. При этом крейсер «Вальдек Руссо» (водоизмещением 14 тыс. т, вооруженный четырнадцатью 194/50-мм орудиями) вел обстрел наступавших частей Красной армии, а канонерская лодка «Дюшаффо» эвакуировала 190 «добровольцев» в Феодосию.