Спустя месяц нас пригласили на собеседование для предоставления временного жилья и записи детей в школу. По распределению мы попали в прекрасный городок Гретц-Арменвилье. Нам дали деньги на проезд в одну сторону. Там на вокзале нас встретили сотрудники службы по устройству беженцев. Они были приветливыми, добрыми и отзывчивыми. Нам дали ассистента. Она занималась лично нашим делом. Звали ее Людивин. Ее бабушка была родом из Украины.
Наша младшая дочка пошла в детский сад, старшая в школу. Со временем нам выдали проездной в местном транспорте, в него входили электрички, автобусы, метро и трамваи. Наши дети учились хорошо. Они очень старались. Выучили язык, и у них появились друзья среди местных. Мы тоже не отставали, пытались учить язык. Ходили в мэрию на бесплатные курсы, нам преподавали пенсионеры. Параллельно мы не забывали писать свою историю для службы иммиграции и суда. Слушание было назначено на август 2015 года.
В июне мы получили медицинскую страховку, которая позволяла нам посещать бесплатно врачей. Удивительно! Уходишь от доктора, не заплатив ни копейки с бесплатным рецептом на лекарство. Август для нас был тревожным месяцем. Нас ждало слушание. Я очень боялась идти. Судья предварительно изучил переведенный на французский состав дела. С мужем нас допрашивали отдельно. После суда пришел нервный момент ожидания ответа. Я надеялась на лучшее, но глубоко в душе чувствовала, нам придет отказ. После общения с беженцами я поняла, что никто не знал украинские семьи, которые получили положительный ответ. Среди наших знакомых положительный результат на документы приходил семьям чеченцев, ингушам, грузинам, армянам и африканцам.
Мы знали, что, если нам дадут временные документы, мы долго не сможем приехать домой в гости. Но мы были к этому готовы. Мы хотели остаться во Франции. Дети учились, не прогуливая школу, мы ходили на курсы французского. Но, видимо, этого было мало. В январе 2016 года пришел отрицательный ответ. Можно было подать документы еще два раза, но я переживала за пропущенные годы школы у детей. В феврале 2016-го закончилось наше пребывание во Франции, и мы вернулись домой в Украину.
О Франции глазами беженцев можно написать очень много. Прожив здесь всего год, я очень много узнала, увидела и много чему научилась. Например, щедрости, только они могут возить детей беженцев в Диснейленд бесплатно. И все-таки самый главный вопрос для меня: почему, если мы так хотели остаться и интегрироваться, для украинцев выделяется совсем небольшая квота?»
Грустная, но очень трогательная история, которая может приключиться не только с жителями Украины. На одной из моих работ в продлении вида на жительство в последний момент отказали канадке. Она приехала во Францию работать консультантом. Парижская префектура считала, что своих в этой сфере консалтинга достаточно, и предложила компании поискать сотрудников на родном рынке. Французская миграционная политика крайне непоследовательна. И это становится все более очевидно в последние годы с ростом напряжения с выходцами из восточных стран. В отсутствие интеграции они находят пристанище в радикальных организациях и замыкаются в своем кругу.
Что касается беженцев, то они часто получают помощь в специальных благотворительных организациях. Такие организации дают не только вещи, но и еду, бытовую химию и даже канцтовары.
Впрочем, существует масса других, более приятных и «плавных» путей переезда во Францию. Например, поступить в местный университет, как это было в моем случае, выйти замуж или открыть собственную компанию. Учеба и замужество – наиболее частые варианты. В каждом из них есть свои подводные камни. Стоит признать, что столкновение с местной администрацией, законами и налогами не самая приятная часть этого процесса. Но в какой стране и в какие времена это было просто и с удовольствием?
Религия
Франция – старшая сестра церкви?
Пожар в Нотр-Даме подбросил дров в пламя старой дискуссии о будущем религии и, в частности, католической церкви во Франции.
Исторически Франция – один из столпов христианской религии в Европе и католичества в частности. Крещение короля франков Хлодвига в Реймсе в конце V века – одна из точек отсчета французской государственности.
Сегодня во Франции половина из тех, кому больше 18 лет, говорят, что верят в Бога, но эта цифра сильно уменьшилась за последние 10 лет[69]. Вряд ли на воскресной службе вы увидите полные церкви. В Париже, возможно. На западе города живут «като», консервативные правые буржуазные круги, в каких-то районах много выходцев из Африки. Для них религия – стержень, посещение церкви – праздник.
Исторически Франция – католическая страна, «старшая дочь церкви». Эта религия остается религией относительного большинства французов. Но практически все тематические опросы сходятся в результатах: меньше 10 % опрошенных католиков ходят на мессы хотя бы раз в месяц.
Исторически Франция – католическая страна, «старшая дочь церкви».
Историческим моментом был 1905 год, отделение церкви от государства. Но еще задолго до этой даты французские короли знали, что несогласная церковь – препятствие. С XIV века набирает силу галликанизм – идея национальной церкви-союзника, которая не вмешивается в дела государства, а поддерживает его. Французское Просвещение поставило человека на уровень Бога. Именно тогда появляется идея о разделении церкви и государства. В это же время от церкви отворачиваются многие аристократы.
Французская революция вовсе запретила церковный культ. Революционеры были ярыми антиклерикалами. В их понимании церковь олицетворяла все старые ценности, старый порядок, монархию. У церкви в собственности находилось большое число земель и недвижимости, которые было бы неплохо пустить в свободный оборот на рынке.
После 1795 года и окончания эпохи террора ситуация стала меняться. Наполеон восстановил церковь в правах. Еще во время египетской кампании он понял, насколько важно влияние религии в обществе. Но на протяжении XIX века влияние церкви падало. С окончательным закреплением республиканского строя стало ясно, что государству и церкви не по пути. Моральный авторитет должен принадлежать республике, а не церкви.
Закон 1905 года о разделении церкви и государства закрыл 25 лет серьезных дебатов о месте церкви в государстве. Он закрывает 25-летнюю напряженность между республиканской властью и католической церковью, оспаривающей моральную власть над обществом.
На рубеже XX века во Франции сторонники разделения религиозных и политических вопросов образовали два лагеря. Первые, наследники революционеров, последователи франкмасонства, мечтали искоренить христианскую религию. Вторые хотели подтвердить нейтралитет государства по отношению ко всем религиями и гарантировать свободу исповедания каждому.
Закон о разделении церкви и государства в одностороннем порядке провозгласил свободу вероисповедания, а также прекратил финансирование церкви государством.
Разрыв отношений с Римом, шпионские скандалы, издевательская инвентаризация церковной собственности – все это чуть не поставило Францию на порог гражданской войны! Однажды в Национальной ассамблее один из депутатов даже потребовал запрет на ношение рясы. Другой депутат ему ответил: «Каждый имеет право носить рясу, даже священники!» Ватикан был возмущен законом и разорвал дипломатические отношения с Францией вплоть до 1921 года. После Первой мировой войны Франция восстановила отношения с Ватиканом. Но быть католиком становится все сложнее. Католицизм выступает против индивидуализма, эгалитаризма, браков сексуальных меньшинств[70]. Против того, за что борется современная Франция.
Все осложняется еще и тем, что закон не применяется одинаково ко всем вероисповеданиям. В момент принятия закона на территории Франции практически не было мусульман. Сегодня ислам быстро прогрессирует из-за иммиграции из стран Магриба[71].
Французская политическая элита неохотно применяет закон о разделении церкви и государства к исламу. Например, от имамов и кади не требуют венчать только после обязательной процедуры в мэрии. За марокканцами, проживающими во Франции, даже признано право отказаться от жены в соответствии с законодательством страны их происхождения.
Французский журналист, публицист, автор учебников по истории, Андре Ларане[72] в статье на ресурсе, посвященном истории Франции, подчеркивал, что запрет на финансирование государством религиозных культов в отношении ислама также неоднозначно применяется во Франции. Так как официально правительства Марокко, Алжира и Турции платят представителям культа (имамам) во Франции, не говоря уже о Саудовской Аравии и Катаре, которые финансируют радикальный ислам.
Это неоднозначное исполнение закона 1905 года с точки зрения правых кругов подрывает национальный суверенитет и единство народа.
Вы и правда никогда не увидите французского президента на рождественской службе. Считается, что он представитель светского государства и не может себе такое позволить. Католическая церковь переживает кризис «кадров». Более половины священников старше 75 лет. Новых приходится набирать в Африке или в Восточной Европе. Французы, унаследовавшие так много от церкви, сегодня хоронят это наследие.
Существует значительный разрыв между поколениями. Чем старше французы, тем больше среди них практикующих католиков. Среди тех, кто регулярно ходит в церковь, много людей на руководящих должностях, представителей интеллектуальных и научных профессий. Я также вижу, что те молодые французы, которые благожелательно настроены к церкви, более активны в жизни прихода и религиозной практике. Также много среди активных прихожан выходцев из Африки.
Активный француз-католик может вносить свой вклад в жизнь прихода, начиная с пожертвований во время мессы, заканчивая помощью в организации мероприятий, например, одна из подруг моей свекрови, воцерковленной католички, органист в приходской церкви на добровольных началах. Мари-Жо, еще одна из подруг свекрови, в прошлом профессиональная няня, отвечает за прием и помощь мигрантам. Однаж