Я знаю многих, отличавшихся и творческой сверхэнергией, и талантами, были они признаны – не широкой публикой, но неким творческим кругом и кругом своего поколения. Их деятельность (называвшаяся часто «авангардом») требовала условий полной вольготности. Не представляю себе сегодня Сашу Башлачева, даже Цоя, при продюсере, платящем за минуты на телевидении, аренды залов, требующего с подопечного автора соответствия ожиданиям публики. Не представляю себе Сережу Курехина, укрощенного медийными законами. Все они погибли молодыми. Из оставшихся одни влились в процесс, на противлении которому зиждилось их творчество, другие заскучали в новой российской религии – рыночной.
Хвостенко остался «нетронутым» – ровно каким был. Наверное, благодаря Парижу, для которого Хвост – не диковинка. Подобным образом жили и творили Антонен Арто или Борис Виан. Хвосту – 60. Не повзрослел, не остепенился, не посолиднел, не накопил к жизни претензий.
2000
Слава все же настигла Хвостенко. В 2004 году казалось, что его уже вписывают в официальную «обойму», но в декабре он внезапно умер, оставшись «дедушкой русского андерграунда» и присоединившись к целой плеяде русских художников XX века, которым Франция подарила свободу творчества.
2006
Путешествие во времени
Во Франции я нашла место, где времена можно сопоставить: XIII век во Франции – это XX век в России.
В последние десять лет путешествия для меня стали тем же, чем когда-то были книги. Книги теперь редко становятся откровением, а путешествия часто. Особенно Франция. Потому что она разнообразна и объемна: на ее территории въяве соседствуют тысячелетия. Франция часто оказывалась эпицентром Истории и всегда стояла на ее главной дороге. Дорога эта идет вокруг Средиземного моря.
Последняя поездка подарила мне неожиданный ракурс. Мы говорим, что Россия отстает от «развитых» стран, но звучит это расплывчато: в чем отстает, на какой срок. Корень отставания, думается мне, прост: развитие начинается с очеловечивания земли, то есть когда каждый квадратный метр принадлежит человеку. Он его возделывает, делает частью не природы, но культуры. Культуры виноделия или культуры гуманитарной: когда разные человеческие смыслы оспаривают те или иные земли, храмы, крепости, или уже не оспаривают, а хранят, изучают, совершенствуют.
Место это – департамент Од региона Лангедок-Руссильон, по старинке называемый страной катаров. С величественным замком, окруженным тремя крепостными стенами, – Каркассоном, в центре.
В России земля не была и уж вряд ли станет безоговорочной собственностью: большая часть – бурьян и мерзлота, на меньшей алчные властители тысячу раз переделивали и перекраивали всё каждый в свою пользу. Находясь, в принципе, на периферии Истории, на ее далеком плацу, Россия никогда не захотела остановиться в дележе, в системе правил, потому здесь всё, кроме Кремля, – времянка, а земля – ресурс для выкачивания сиюминутных денег. Есть другие Истории – юго-восточно-азиатская, индейская, арабская, но с ними Россия себя никогда не соотносила. «Москва – третий Рим». Амбиции России всегда были одними и теми же: прижиться к той Истории, которую мы обозначаем как до н. э. и н. э. Не все даже понимают, почему в другой части мира такого летосчисления не существует.
Иван Грозный присоединял территории, чтоб Москва попала в Историю географически, Петр Первый надеялся, что достаточно всех переодеть в европейское платье и построить итальянский Петербург, Елизавета поняла, что надо еще и образовывать, открыла Университет, Екатерина отсекла чернь, чтобы войти в Историю одним царским двором, Николай Первый навел порядок и дисциплину, казнив декабристов, Александр Второй поспешил отменить рабство, давно отвергнутое Историей, а Сталин решил страну закрыть и превратить в миф: чем меньше знают, тем больше будут уважать. Хрущев, осознав, что земными делами России в Историю не войти, занялся космосом. Земля же так и валялась под ногами, составляя симбиоз с человеком только как поле брани.
По насыщенности Россия кажется меньше Франции, будто сложили сюда края разных земель, которые не удалось вочеловечить. Края золотые, 40 % мировых природных ресурсов. Должно было раскинувшееся здесь царство быть богаче всех, но Россия бедна, потому что своей ее делали и делают не обитатели, а сотня-другая быстро меняющихся сюзеренов. Во Франции я нашла место, где времена можно сопоставить: XIII век во Франции – это XX век в России.
Место это – департамент Од (Aude) региона Лангедок-Руссильон, по старинке называемый страной катаров, бывшая Окситания. С величественным зам ком, окруженным тремя крепостными стенами – Каркассоном, в центре. Во Франции История (а не просто заселенность территорий) начиналась в разных регионах в разное время. Здесь она задышала в начале XII века. До этого была колония Римской империи, Визиготское королевство, потом Карл Великий разделил Окситанию на феодальные графства – с начала XI века в Каркассоне, Безье и Лиму правили виконты Транкавели. Короче, Од переходила от одних хозяев к другим, из одной идеологии в другую, ни на чем не настаивая и ничего не отстаивая.
К началу XII века здесь правил очередной виконт Транкавель. Имели влияние католические иерархи. Но среди христиан появились те, кто не были согласны с римской церковью и даже называли ее «церковью волков», – катары. Это были христиане, считавшие, что души создал Бог, а плоть и все существующее временно дал дьявол. Христос же пришел на землю не для того, чтоб искупить грехи человеческие на кресте, но чтобы помочь найти путь к Царству Небесному. Кто не найдет этого пути в течение жизни, тот будет перерождаться в «кожаной оболочке» до тех пор, пока не найдет пути. Это не только индуистско-буддийский постулат, он есть в иудаизме, и Христос, как иудейский пророк (пусть и осужденный Синедрионом), вряд ли говорил бы иное. Поскольку церковь цензурировала свидетельства жизни Христа, утвердив «канон», этот постулат из канона ушел. Катары же основывались не на апостольском христианстве, а на евангелиях и свидетельствах, в том числе апокрифических.
Христос же пришел на землю не для того, чтоб искупить грехи человеческие на кресте, но чтобы помочь найти путь к Царству Небесному.
Женщины и мужчины, с точки зрения катаров, равны, их различие – в телесной оболочке (которая от дьявола), ни Судного дня, ни поклонения кресту они не признавали, крещением считали не процедуру погружения в воду, но духовное прозрение. Среди катаров были те, кто посвятил себя служению Богу, монахи и монахини, «совершенные», как они себя называли, и «добрые люди» (les bonshom-mes), которые просто не совершали грехов, названных Христом в Нагорной проповеди: убийств, краж, прелюбодеяний, клятв, богохульств.
Население Од поддерживало катаров все больше, они скорее ассоциировались с христианством, чем церковь: епископы только и знали, что тянули из народа (и с феодалов) деньги, сколотили себе большие состояния, а катары работали и раздавали свое добро. В этих же местах жили тамплиеры, вернувшиеся после взятия Иерусалима в 1099 году, откуда они привезли сокровища. Что за сокровища, никто не знает до сих пор, одним словом их называют «Грааль». Кажется, свитки из Иерусалимского храма, какие-то тайные знания, может, чашу Грааля, в которую собрали кровь Христа, не исключено, что гроб с телом Марии Магдалины. Есть и такая легенда, будто Христос, исполнив свою миссию, не ушел из мира живых, а миссию продолжил (наделенный божественной сущностью или божественными полномочиями мог не только умереть и воскреснуть), придя с Марией Магдалиной во Францию. И что у них были дети, и они стали королями Меровингами, первый из которых, Хлодвиг (Clovis I), и создал королевство франков.
Кто его знает, что было на самом деле, свидетельства «из первых рук» многообразны, противоречивы (кумранские рукописи, ныне переведенные на английский, апокрифы), нам доступны лишь те, которые были одобрены Церковью. Но то, что тамплиеры что-то действительно привезли, можно считать фактом, судя по их тогдашнему могуществу и богатству. Тамплиеры благоволили катарам и охраняли их. Сюзерен виконт Транкавель тоже взял катаров под свою опеку. Другие жители Окситании, встречая катара, становились на колени и просили благословения. Католической церкви это очень не нравилось, и она объявила катаров еретиками.
XII век. По всей Франции отдельных катарских лидеров отлучают от церкви и приговаривают к пожизненному заключению, но акции устрашения не помогают, и Окситания, где катаров больше всего, становится главной головной болью церкви. У французского короля интересы с церковью совпадают: он хочет подчинить себе Окситанию, но не может: у нее свой хозяин, земли и замки – его собственность, тамплиеры за него и народ тоже.
Папа Иннокентий III (Innocent – буквально «невинный») решает начать действовать. Он посылает в Окситанию двух легатов для искоренения ереси. Один переходит на сторону еретиков, второй убит. Это 1208 год. В его убийстве папа обвиняет катаров (хотя в их доктрину входит абсолютный запрет на убийство) и в 1209 году объявляет против них крестовый поход. Неслыханная вещь: крестоносное войско, сражавшееся исключительно с мусульманами, защищавшее христианские святыни, направлено против своих, христиан. Конечно, войско осталось не у дел после последнего поражения в Иерусалиме, а катары угрожали церкви потерей влияния (и денег), но все же это был экстраординарный шаг. Катаров убивали тысячами. Трудно было отличить катара от католика. «Совершенные» носили черные рясы, но «добрые люди» выглядили так же, как другие. А виконт Транкавель отказался их выдавать. Семь тысяч перепуганных жителей города Безье спрятались в церкви Марии Магдалины, но головорезы настигли их там и задали вопрос своему военачальнику: «Кого убивать-то?». Ответ стал знаменитым: «Убивайте всех, Бог узнает своих».
В 1209 году Каркассон и Безье были взяты. Виконт Транкавель выкинут из замка. Его место занял предводитель крестоносцев Симон де Монфор. Весь окситанский народ возненавидел папу, короля и их наместников. Это был настоящий отъем и п