Его романы состоят из той же материи, из которой прежде состояла поэзия. Короткие, лаконичные, афористичные, они – концентрат, «болевые точки эпохи». «Романтический эгоист» – как бы и не роман вовсе, просто дневник. Но не просто. Дневник лирика, сатирика, оригинального мыслителя, светской пустышки в одном лице. Отношения между всеми этими «подлицами» или альтер эго – и есть сюжет. Вернее, напряжение, сюжет заменяющее, а может, и прорисовывающее в голове читателя, именно оно заставляет читать дальше, а не бросить на десятой странице (я лично раньше десятой страницы никакую книгу не бросаю). «Будь собой. Ладно, но каким собой? Сколько меня? И кто из них – я?»
В «Романтическом эгоисте» – обычное раздвоение: герой Оскар и герой-автор. Фредерик периодически отодвигает локтем подчиненного ему (персонаж все-таки) Оскара и занимает его место. «Я представляю собой все то, что ненавижу, только потому, что, по-моему, критиковать то, чем ты не являешься, – слишком простой выход из положения».
«Романтический эгоист» пестрит именами писателей, артистов, светских персонажей, с которыми то и дело сталкиваются то Оскар, то Фредерик. Два раза Бегбедеру звонит Уэльбек. Портрет, сделанный двумя мазками, но потрясающе узнаваемый. «Мне позвонил Мишель Уэльбек. Когда я спросил его, хорошо ли он поживает, он мне ответил (помолчав пару минут): “Глобально говоря, нет”». Через три страницы звонок (и пассаж) повторяется буквально, только в конце Уэльбек отвечает: «Как ни странно, да». «Может, он начал принимать прозак?» – задумывается Бегбедер. Уэльбек, кстати, заявляет, что он не прозаик, а поэт, который пишет романы. Бегбедер мог бы так о себе сказать с большим основанием. Просто Уэльбек долго писал стихи.
«Сейчас мы вынуждены выбирать между цинизмом и паранойей. Одни думают, что поскольку нам все равно хана, то с паршивой овцы хоть шерсти клок: это коммерсанты, финансисты, телеведущие, рекламщики, гедонисты и нигилисты. Другие, опасаясь конца света, пытаются уберечь то, что еще не уничтожено: это писатели, противники глобализации, экологисты, поэты, зануды и брюзги». Если спросить, а кто из них сам Бегбедер, то он – все они. То вместе, то поврозь, а то попеременно. И я.
2006
Нострадамус
Мишель де Нотрдам, известный под псевдонимом Нострадамус, родился 14 декабря 1503 года в городке Сен-Реми, в Провансе.
Мишель де Нотрдам, известный под псевдонимом Нострадамус, родился 14 декабря 1503 года в городке Сен-Реми, в Провансе. Юг Франции, между Альпами и Пиренеями, – мистическая родина христианской цивилизации. И будто бы где-то тут тамплиеры спрятали документ, адресованный потомкам, – «прованское завещание». Оно так и не было найдено, но от него будто протянулась цепочка: в Провансе родился и жил самый знаменитый из пророков нового времени, Нострадамус.
Сен-Реми – городок, основанный еще кельтами. Они селились вокруг источников – здешний источник, обнаруженный кельтами в V в. до н. э., по сей день не иссяк: из земли постоянно сочится вода, образуя небольшой бассейн. Кельтов вытеснили древние греки, греков – римляне, построившие город Гланум, от которого сохранились в целости триумфальная арка и башня, а уличный водопровод I века работает до сих. Остальное – в развалинах и фрагментах, потому что Римскую империю сгрызли варвары, Гланум захлебнулся в наводнении – стихийные и человеческие бесчинства часто следуют друг за другом. Нострадамус предсказывал, что Гланум еще явится миру, и его, действительно, откопали в XX веке. Сен-Реми начал строиться в пригороде Гланума, там, где были римские сельхозугодья. Оглядываюсь вокруг: город Гланум – меньше, чем нынешний квартал, его пригород – дорогу перейти (еще ту, римскую), все в пределах видимости. Пространство в наших глазах постепенно съеживается.
Салон – город, где Нострадамус прожил большую часть жизни и был похоронен.
Начало Сен-Реми положил не кто-нибудь, а сам первый король франков Хлодвиг, пришедший сюда вместе с епископом Реймса, крестившим его в христианство. Епископа звали Сен-Реми, так назвали и город. Они прогнали гнездившихся здесь вандалов (VI век), и строительство пошло. С тех пор оливковое масло для церемоний крещения королей Франции, всегда происходивших в Реймсе, поставлялось из Сен-Реми. Прованс – это же сплошные оливковые рощи, и здешнее масло считается одним из лучших в мире.
Возвели, как водилось в Средние века, крепостную стену (она цела), поставили четверо ворот (одни сохранились), и оказался этот город счастливым и зажиточным. Крепостные стены только в начале нашего века стали восприниматься как «родные»: так и тянет отгородить свой маленький космос от большого хаоса глухим забором. В XIV веке, когда Авиньон на столетие стал папским престолом, многие церковные иерархи переселились в Сен-Реми. Переселились и евреи, бежавшие из Авиньона, поскольку папы заключили их в гетто, в закрытый квартал, который они не могли покидать с 8 вечера до 8 утра. Папы нуждались в евреях – своих врачах и банкирах, но к иудейской вере в тогдашнем «Ватикане» – Авиньоне, цитадели католичества, были нетерпимы. Многие конвертировались в католицизм, как и предки Нострадамуса, и уехали в Сен-Реми, где жили вольно. Прадед Нострадамуса, взявший имя Сен-Реми и занимавший ответственный пост казначея города, тем не менее, учил правнука Торе и Кабале. Католик Мишель де Нотрдам выучил все основополагающие для гуманитарного знания языки: древнегреческий, латынь, иврит, даже пытался расшифровывать древнеегипетскую клинопись, а родным его языком был провансальский. Проблема толкований «Центурий» Нострадамуса заключается еще и в том, что написаны они на старофранцузском, которым пророк владел не свободно, так что в его предсказаниях встречаются и грамматические ошибки, вводящие в заблуждение, и некое косноязычие. Но писать на родном языке Нострадамус не мог – его читала и почитала королевская семья, Екатерина Медичи и ее супруг король Генрих II. Королева даже приехала однажды в Салон – город, где Нострадамус прожил большую часть жизни и был похоронен. Изумленным жителям она объяснила, что приехала ради того, чтоб увидеть Нострадамуса. Вместе с ней приехали несколько отпрысков королевской семьи, и Нострадамус указал на одного из них как на будущего короля, Генриха IV. Этот великий король неоднократно подчеркивал, что его «выбрал» Нострадамус.
Нострадамус стремился в Монпелье, поскольку там был первый в Европе и самый знаменитый медицинский факультет. Учился Нострадамус у Франсуа Рабле, который здесь преподавал и одновременно писал своего «Гаргантюа».
Нострадамус родился в эпоху, когда стало психологически возможно увязать христианство с античным язычеством, церковный догмат со свободой личности, когда сознание устремилось в будущее, потому в эпоху Возрождения появились «многопрофильные» личности, как Леонардо да Винчи, и самым популярным жанром стали предсказания. Прежде чем взяться за «Центурии», Нострадамус писал астрологические альманахи, и они раскупались как горячие пирожки. Но это было потом, сперва Нострадамус поехал учиться в Авиньон. Большой город, не то что Сен-Реми! Со времен Нострадамуса он почти не изменился, а папский дворец, крепостная стена, ворота которой до сих пор наглухо запираются во время наводнений, когда Рона выходит из берегов, и Авиньонский мост, он же мост св. Бенезе, числится в шедеврах мирового наследия ЮНЕСКО.
Прах Нострадамуса собрали и перезахоронили в городском соборе Сан-Лоран в стене, в приделе Богоматери.
Вероятно, по мосту св. Бенезе (Бенедикт по-провансальски) Нострадамус и покинул Авиньон, чтоб продолжить обучение медицине в Монпелье. Сегодня от моста осталось всего четыре арки (а было 22), он обрывается посреди Роны, но даже эта часть поражает своей массивностью. Считается, что мост этот, впервые связавший два берега бурной реки, построен был чудесным образом. Дело происходило в XII веке. Скромному пастушку Бенезе приснился сон, в котором Христос повелел ему построить мост через Рону. Жители отказались субсидировать строительство, а власти потребовали у Бенезе доказательств того, что ему явился Христос. Идея моста всем казалась безумной. Бенезе поднял камень, который и дюжина мужиков не могли оторвать от земли, и отнес его к берегу реки – заложил первый камень моста. Ему поверили и впоследствии признали святым. Мост позволил городу разбогатеть: даже из России сюда приезжали за зерном, именно оно, а не золото, было тогда твердой валютой.
Нострадамус стремился в Монпелье, поскольку там был первый в Европе и самый знаменитый медицинский факультет. Учился Нострадамус у Франсуа Рабле, который здесь преподавал и одновременно писал своего «Гаргантюа». Получив диплом врача, Нострадамус стал лечить от неизлечимой и сверхзаразной чумы, что снискало ему славу: и потому, что не боялся приближаться к больным, и потому, что – вылечивал. Изобретенное им в двух вариантах снадобье от чумы (одно – для богатых, другое – для бедных) казалось панацеей, хотя единственным его действием было снижать риск заражения. По крайней мере, так считают современные медики – рецепт сохранился. То ли дело было не в лекарстве, а в чудесном исцелении, то ли в эпидемию чумы все хвори считались чумой – факт тот, что Нострадамус прослыл великим врачом. Он лечил в Эксе (Aix-en-Provenvce), столице Прованса еще с античных времен.
Нострадамус – фигура загадочная. Его предсказания, искажающиеся до неузнаваемости в переводах и трактовках, сами по себе весьма туманные, стали своеобразными маяками для оценок прошлого и особенно для предчувствий будущего.
Столицу Provincia Romana назвали Aquae-Sextiae, от слово «вода», поскольку там есть термальные источники, и имени римского генерала Секстиуса, что впоследствии сократилось до слова «Экс». Так сложилось, что город этот стал центром искусств. Здесь пели трубадуры, а с наступлением эпохи Возрождения, в XV веке, сын Людовика Второго, прозванный Король-Рене, выступил меценатом и зазвал в город поэтов, художников, скульпторов. Нострадамус, попав в этот артистический круг, открыл в себе еще и поэтический талант. Поэзия была в почете. Потому, собственно, его центурии и написаны стихами. Лучшие поэты того времени, Ронсар и дю Белле, восхищались тем, что Нострадамус соединил поэзию с пророчеством: впоследствии поэты вообще стали восприниматься как пророки, но до Нострадамуса это никому не приходило в голову.