Историю бордоских вин туристам рассказывают в Доме вина (Maison du vin Bordeaux). Здесь можно найти подробные карты виноградников региона, расписание работы замков-музеев, в подвалах которых зреют благородные вина.
Представьте себе средневековый замок, века XVII или даже XVI, с изящными башенками, толстыми каменными стенами и оборонительным рвом. Замком владеют потомки знатного дворянского рода, которые производят вино, или семья фермеров, выкупившая сооружение у прежних владельцев. Внутри все комфортно и даже современно, но вина вызревают в глубоких, полутемных и прохладных подвалах, куда туристов приводят на дегустацию. Есть и более современные винодельческие фермы, расположенные в элегантных сельских особнячках начала ХХ или XIX в.
Можно увидеть и новехонькие хозяйства, но редко. Французы помешаны на старине и считают, что новое жилье иметь неудобно и не престижно, а жить нужно в старых – лучше исторических – домах. Весь регион Бордо разбит на 57 «мест производства вина» (appelations) – участков территории со схожими почвой и микроклиматом, где вызревает виноград. Места производства объединены в шесть винных семейств (familles). В Бордо существует своя иерархия виноградников. Система качества вина (cru classes) была принята в 1885 г. Вина высочайшего качества обозначены как «premier grand cru classe».
Самое лучшее вино в регионе производят в старинном винодельческом городке Сент-Эмильон, расположенном неподалеку от Бордо. Когда-то в городок Сент-Эмильон удалился древнеримский поэт Авзоний, чтобы на досуге заняться виноделием. Он сочинял стихи и, читая их, перемежал удачные рифмы с глотками царственного пурпурного вина. Говорят, стихи Авзония пьянили слушателей не меньше, чем вино из его подвалов.
У сент-эмильонских виноделов разработана собственная классификация вин, которую контролирует гильдия Жюрад, образованная в Средние века и восстановленная после Второй мировой войны. Это почтенная организация с многовековой историей. А виноделы из Сент-Эмильона – одни из самых привилегированных во Франции. Добраться в этот город из Бордо можно на пригородном поезде или автобусе. А вот трезвым вы обратно не уедете, и даже не думайте! Лучше всего остаться на ночь в одной из очаровательных местных гостиниц.
Регион Бордо особенно известен винами группы каберне (каберне-совиньон и каберне-фран). Каберне – самый известный в мире черный виноград. Славу этому сорту принесли именно виноделы из Бордо. Теперь его выращивают по всему миру, но бордоские вина каберне ценятся особо! Из сока ягод этого сорта можно с одинаковым успехом приготовить и красное, и розовое вино. Розовые вина нежны и изысканны, они особенно нравятся прекрасным дамам. У букета красных вин – запах паслена или сафьяна (тонко выделанной кожи). Созревает каберне медленно, 8—10 лет, при этом его букет облагораживается.
В одном из бордоских кафе со мной произошла забавная история, свидетельствующая о глубоком антистрессовом действии винотерапии. Я носила в папке результаты своего медицинского обследования, горестно свидетельствовавшие о том, что у меня – проблемы со здоровьем. Поедая знаменитые бордоские булочки в форме улиток, с изюмом и нежным кремом, и запивая их сухим красным вином, я так развеселилась и расслабилась, что, покидая кафе, забыла папку на столике. Вспомнила об этом только через несколько дней, когда села на скоростной поезд Бордо – Париж. Все проведенные на юге Франции дни я чувствовала себя абсолютно здоровой по причине вина, устриц, сыра, солнца и свежего воздуха! И ни разу не вспомнила о своих недугах…
Аркашон – популярное место сбора устриц
Впрочем, чувство абсолютного здоровья сопровождало меня и в Париже – среди магазинов высокой моды, аромата духов Шанель и прекрасных старинных парков. К счастью, я увезла с собой из Бордо запас здоровья – воспоминания о нежном шепоте Гаронны и ветре Атлантики. А еще – несколько бутылок благородного пурпурного «Сент-Эмильона». Когда мне становится грустно, я напеваю про себя песенку д’Артаньна из Беарна и думаю о тебе, прекрасная и нежная Франция! Быть может, ты тоже помнишь обо мне? Ну хоть самую чуточку?! Я так на это надеюсь…
Жирондисты из Сент-Эмильона
Сент-Эмильон – столица бордоских виноделов, пропитанный солнцем славный городок, с красными черепичными крышами и выдолбленной в известняковой скале церковью, известен не только благодаря великолепным красным винам, которые здесь производятся, но и как родина одного из виднейших деятелей «умеренного» крыла французских революционеров, жирондиста Эли-Маргерит Гаде. Жирондой во времена Великой французской революции называли департамент на Юго-Западе Франции, часть Аквитании со столицей в Бордо, а жирондистами – депутатов Конвента от этого региона. Жирондисты были умеренными – они не разделяли радикальных, жестоких и кровавых идей левого крыла Конвента – якобинцев.
Многие из них были арестованы и казнены в Париже, семерым удалось бежать в родную Аквитанию. Целью беглецов был городок Сент-Эмильон, где жили родные опального депутата Гаде и где его друзья рассчитывали укрыться. Сент-Эмильон, как и весь регион Жиронды, живет виноградом едва ли не два тысячелетия. В Средние века эта область принадлежала английским королям. На содержание старшего сына английского короля отводилась только подать с бордоского вина, которое в Англии называлось кларетом и продавалось по пенсу за галлон.
Сент-Эмильон расположен на правом берегу реки Дордонь, на склоне высокого холма. История Сент-Эмильона ведет свой отсчет с VIII в. Именно тогда винодельческая деревушка в провинции Либурн была названа в честь монаха-отшельника Эмильянуса. Согласно преданию, Эмильян обосновался в пещере с источником, обладавшим, как считали местные жители, чудодейственной силой. Отшельник Эмильян был канонизирован римско-католической церковью и причислен к лику святых.
Жирондисты Гаде, Бюзо, Петион, Салль, Барбару, Валади и Луве де Кувре пришли в Сент-Эмильон отверженными беглецами, тайно, под чужими именами и с поддельными документами. Шли они в основном ночью или в сумерках, когда пустели дороги Юго-Западной Франции, а запах далекой Атлантики струился над теплой землей и смешивался с ароматом виноградной лозы.
Их было семеро – бывших депутатов Конвента от департамента Жиронды, а ныне – изгнанников, бежавших из Парижа от якобинского правосудия. Совсем недавно они пережили мучительное поражение. Они не смогли свалить якобинцев. Мадемуазель Гильотина по-прежнему стояла на парижской Площади Революции, бывшей Пляс де Грев, и дожидалась их голов. А рядом с Мадемуазель стоял милый человек в сером – с лицом, таким же серым, как и его костюм, невенчаный муж своей «малышки» – мсье Сансон, главный палач Революции. Сансону было все равно, кого казнить – короля, королеву, аристократов или оказавшихся в немилости революционеров. Всем в Париже заправлял Робеспьер, эта высохшая мумия в седеньком паричке, мужчина, в котором не было ничего мужского, поскольку женщинам он предпочитал напыщенные и скучные фразы о Добродетели, фанатик, пытавшийся втиснуть горячую и живую жизнь в прокрустово ложе своих теорий.
Жирондисты хотели повернуть вспять кровавую бойню, вернуться от повального безумия к реформам, к переустройству общества на новых началах. Они были романтиками от революции, забывшими о том, что нельзя остановить Мадемуазель Гильотину и тех, кто воет от восторга у ее подножия, пока «Малышка» не напьется досыта человеческой крови и не станет тошно всем добровольным участникам кровавой оргии. Но пресыщение еще не посетило души парижских любителей жестоких зрелищ.
Бывшего мэра революционного Парижа и первого председателя Конвента Жерома Петиона де Вилльнев одни называли «добродетельным», другие – «девицей», а третьи, самые близкие, «тетушкой». Петион был, конечно, занудой и брюзгой и слишком много твердил о добродетели, но трусом его не называли даже враги. Явную и неистребимую дружескую симпатию Петион испытывал к «носачу Бюзо», своей полной противоположности, – веселому и азартному.
С самого их бегства из Парижа бывший депутат Конвента Франсуа-Николя-Леонар Бюзо по большей части грустил. И причиной этой грусти была не только горечь поражения, но и утрата любви. Франсуа оставил в Париже свою прекрасную любовь, не Революцию, а всего лишь женщину – «королеву Жиронды», очаровательную мадам Ролан де Платьер, жену бывшего министра юстиции Ролана. Мсье Ролан ла Платьер был близок к жирондистам, осужденным Конвентом, но, несмотря на грозившую ему опасность, впал в полное моральное оцепенение и остался в Париже дожидаться ареста. А его жена Манон из благородства отказалась оставить мужа и бежать с любимым. Манон Ролан казнили в Париже, за минуту до смерти она сказала: «О свобода, посмотри, что делается твоим именем!».
Бежал в Аквитанию и Луве де Кувре, некогда – блестящий оратор революционного Конвента, писатель, автор фривольного и пикантного романа «Фоблаз», который парижские маменьки прятали от своих невинных дочек. Луве тоже оставил в Париже любимую, прекрасную Лодоиску и опасался, что в его отсутствие на нее обратит свой жадный взгляд «ангел смерти» якобинской партии, любимчик Робеспьера, не отличавшийся благородством в отношениях с женщинами красавец Сен-Жюст.
Бордоские вина известны на весь мир
Третий беглец, двадцатидвухлетний красавец Шарль Барбару, утратил женщину, которой даже не успел признаться в любви. Он оплакивал юную и благородную Шарлотту Корде, недавно казненную в Париже за убийство Марата.
Марата жирондисты считали кровожадным чудовищем, «гнусной рептилией», самым жестоким и бессердечным из деятелей революции, а Шарлотте Корде сочувствовали. Поэтому вздохи Барбару порой подхватывал маркиз де Валади, бывший дворянин, добровольно отказавшийся от своего титула ради всеобщего равенства и братства.
Маргерит-Эли Гаде думал о том, как они наконец-то дойдут до бордоского городка Сент-Эмильон и обретут приют в доме его отца. В Сент-Эмильоне Гаде оставил свою семью – отца, жену и маленького сына. Жила в Сент-Эмильоне и его свояченица, младшая сестра жены, мадам Тереза Буке. Гаде надеялся, что отец или Тереза спрячут их у себя, на чердаке или в подвале, а там можно будет дождаться свержения Робеспьера и вернуться в Париж. В том, что добродетельного вампира Робеспьера рано или поздно лишат власти, Гаде не сомневался. Но, увы, жирондистам не удалось поднять в Кальвадосе федералистское восстание, которое бы лишило якобинцев власти.