вроде Венеции, соединял Лионский залив с северными морями. Он шел по Роне и Соне и затем делился на несколько ветвей: одна через Мозель вела к Рейну, Кельнской области и Северному морю, другая — через Маас, Сену и ее притоки открывала путь в Шампань, парижский бассейн, Нормандию, Фландрию и Англию.
Вообще купцы предпочитали речные дороги сухопутным как более дешевые и более безопасные. Однако с половины XIII в. начинает устанавливаться регулярное сообщение и по большим дорогам, например через Бреннер. Точно так же купцы, ехавшие из Ломбардии во Францию, если не высаживались в Марселе или Эгморте, то переходили Альпы либо через Мон-Сени, либо через Малый Сен-Бернар, откуда спускались к Греноблю долиной Арка или Изера; либо шли через Большой Сен-Бернар, откуда направлялись к Женеве и к Lons-le-Saunier через ущелье Saint-Cergues; либо, наконец, переходили Сен-Готард, направляясь в Берн, а отсюда в Дижон через Понтарлье и Доль. Богатая и торговая Шампань сообщалась с Фландрией и Германией сухопутными дорогами. Париж соединялся с Лангедоком также тремя сухопутными дорогами: на Бордо и Пуатье, на Тулузу и Периге, на Пюи, Клермон-Ферран и Бурж; все три дороги сходились в Орлеане. Наконец, по сухопутным же трактам подвозчики свежей морской рыбы спешили из портов Ла-Манша на парижские базары.
Океан и Ла-Манш. Север и юг Европы были соединены еще одной дорогой — морской, именно Атлантическим океаном и Ла-Маншем. Начиная с XII в. байонцы ловили китов в Гасконском заливе; они покупали в Испании свинец, олово и медь, во Фландрии — соленую сельдь, вывозили шерсть, кожи, коноплю и лен, воск и мед. Бордо вывозил, правда, на английских судах вина в Великобританию, вина и хлеб в Шотландию, Фландрию и Германию. Нант посылал соль, зерно, фрукты и полотно в Испанию, Англию, Фландрию и даже на берега Балтийского моря. Руан находился в постоянных сношениях с Лондоном; он имел контору на берегах Темзы и выменивал бургундские и французские вина на шерсть, медь, свинец и олово Англии и на продукты Прибалтийских стран. Слейс служил портом для могущественного города Брюгге, центра производства сукон и полотен. Наконец, в XIV в. венецианские суда, которые более не пугало плавание по океану, ежегодно предпринимали рейсы вокруг Пиренейского полуострова к берегам Англии и Фландрии.
Таковы были главные артерии торгового движения в XIII в. Они пересекались под прямыми углами и придавали Европе вид неправильной шахматной доски, горизонтальными линиями которой были Средиземное и Балтийское моря, вертикальные же образовывал ряд дорог с севера на юг — речных, сухопутных и морских.
Рынки. Эти большие и малые дороги были усеяны рынками, куда сходились купцы и потребители для заключения сделок. Рынков было в Средние века бесчисленное количество: сеньоры устраивали рынки на своих землях и привлекали сюда купцов с тем большей настойчивостью, что взимали за продажу товаров и постановку лавок иногда довольно высокую плату.
Большинство этих рынков служили средоточиями чисто местной торговли. Другие привлекали купцов издалека и сделались крупными торговыми центрами; таковы были, например, рынки Руана, Реймса, Орлеана, Тулузы. Таков был гостиный двор в Париже, построенный Людовиком Толстым на равнине Шампо, или Петит-Шампс, вблизи города и расширенный в 1183 г. Филиппом Августом. Это был настоящий восточный базар: торговцы швейным товаром торговали по пятницам, суконщики — по субботам; различные места были отведены кожевникам, сапожникам, медникам и торговцам железными изделиями, белошвейкам и лоскутникам, торговцам рыбой, зерном, мукой и хлебом. В дни, назначенные для торговли тем или другим товаром, коммерсанты данного цеха, имевшие лавки в Париже, обязаны были запирать свои магазины и торговать в гостином дворе под страхом штрафа от 40 су и выше, который при каждом рецидиве удваивался. Лишь немногим корпорациям удавалось освобождаться от такой обязанности, обыкновенно за изрядную сумму денег. Кроме парижских купцов здесь торговали и другие, не только из городского округа, но и из отдаленных провинций: различные корпуса были предоставлены суконщикам из Бове, Сен-Дени, Дуэ, Ланьи, Понтуазы, Шомона, Корби, Авеня, Омаля и Гонессы. Торговое оживление, господствовавшее здесь, приводило в изумление современников, и Жан де Жанден, составивший в 1323 г. «Похвалу Парижу», отказывается описать то, что видели его глаза.
Ярмарки. Существовали еще и другие рынки, которые действовали не постоянно, но где сделки достигали тем не менее очень крупных цифр, — ярмарки, где встречались торговцы всех стран. Сходиться периодически в определенные сроки и в определенных местах всегда было для крупных купцов единственным средством встречаться и обмениваться продуктами или продавать их мелочным торговцам, либо коробейникам, которые тут же и наполняли тюк, чтобы вновь начать свое вечное странствование. Средние века были периодом расцвета ярмарочной торговли, тогда как новейшая цивилизация сделала ярмарки бесполезными, хотя они и возрождаются под видом выставок.
Каждая страна, каждая область имела свою ярмарку. Очень оживленные ярмарки были в Италии и Испании, в Южной Германии и рейнских долинах, особенно во Франкфурте-на-Майне, в Дуйсбурге и Ахене, где ярмарка была учреждена Фридрихом Барбароссой в 1173 г. Во Фландрии славились ярмарки Ипра, Брюгге, Турута и Лилля. В Англии главные ярмарки находились в Станфорде, Сент-Иве, Сент-Ботульфе, Винчестере и Нортхемптоне, а самая знаменитая — в Стурбридже близ Кембриджа, на поле, принадлежавшем бэрнуэльскому монастырю: здесь оксфордские колледжи запасались перед постом копчеными сельдями. Но важнейшие ярмарки происходили во Франции: большим оживлением отличались ярмарки Св. Романа в Руане, Казне, Генгане (Бретань), Дижоне, Тулузе, Каркассоне; особенно славились ярмарки Ленди, Бокера и Шампани.
Лендиская ярмарка имела древнее происхождение; возможно, что она была прямой преемницей старой сен-денийской ярмарки, существовавшей в VIII в., но доказать это нельзя. Она открывалась 11 июня на равнине Сен-Дени и продолжалась 15 дней; каждый город Франции имел на ней свое место, всякое ремесло — свои лавки. Здесь продавали все — от лошадей и плугов до ковров и серебряной утвари. Ректор Парижского университета, профессора, студенты и помощники отправлялись туда процессией, запасались пергаментом, и только после этого купцы могли продавать его публике. Парижане усердно посещали ярмарку; это было модным: «J’acheterai cela au Lendit» (Я куплю это на Ленди), — говорили они, когда им нужна была какая-нибудь новая вещь; они делали здесь свои закупки, но в то же время забавлялись, смотрели на гаеров, слушали менестрелей и пировали; студенты устраивали дикие оргии, после чего нападали на женщин и били горожан.
Бокер, расположенный на Роне, недалеко от Марселя и Эгморта, в конце большой транзитной дороги, соединявшей Средиземное море с промышленными равнинами Северной Европы, привлекал на свою ежегодную ярмарку, которая в ХII в. открывалась в мае, а позднее — 22 июля, купцов из Барселоны, Генуи, Венеции, Константинополя, Александрии и Леванта, Туниса и Марокко. Это было торговое сборное место Южной Франции.
Но пальма первенства бесспорно принадлежала ярмаркам Шампани. Расположенная в центре цивилизованной Европы, соединенная с Ла-Маншем Обом, Марной и Сеной, с Средиземным морем — Соной, гранича с Маасом, находясь недалеко от Рейна, эта провинция, благодаря своему географическому положению, сделалась крупным торговым центром, к которому со всех сторон сходились торговые пути Европы. Шампанские графы извлекали пользу из этих выгодных условий с редким благоразумием; взимаемые ими сборы были не тяжелы, и, с другой стороны, они ручались за безопасность купцов, обеспечивая им даже до въезда на шампанскую территорию «пропуск» на ярмарку; с этой целью они заключили конвенции с французским королем и бургундским герцогом. В царствование Людовика VII несколько менял из Везеля были ограблены сыном сансского виконта; граф Шампанский Тибо Великий тотчас написал Сугерию, что если он не накажет преступника по закону, то он «принужден будет, скрепя сердце, уничтожить ярмарки». Если преступление совершалось далеко, на землях незнакомого или враждебного сеньора, который отказывался вознаградить пострадавших за убытки, то граф умел в случае надобности внушать уважение к своим охранным листам: он не допускал на рынки соотечественников виновного и снова разрешал им доступ только тогда, когда получал удовлетворение. В 1315 г. слуга герцога Фридриха IV Лотарингского заставил одного итальянского купца заплатить себе выкуп; граф потребовал удовлетворения, но герцог отказал ему; в конце концов, после 18-летней войны преемник Фридриха покорился. Точно так же шампанские графы ничего не жалели, чтобы обеспечить спокойствие на ярмарках и законность сделок: суд и высший надзор были вверены двум смотрителям (custodes или magistri nundinarum) и канцлеру, которому помогали лейтенанты, конные и пешие сержанты, поддерживавшие порядок в этой толпе купцов всех наречий и во всевозможных костюмах, бродяг, развратников и нищих. Контракты составлялись нотариусами, которые за небольшую плату прикладывали к ним ярмарочную печать. Наконец, торговые векселя были вполне обеспечены, так как заимодавец имел право завладевать имуществом своего должника; если должник не платил, то он был обесчещен и мог вернуться только тогда, когда отдавал долги. Природа и политика сделали из Шампани несравненный торговый центр.
В XIII в. в Шампани было шесть ярмарок: по одной ежегодно в Ланьи и Баре, по две весной и в сентябре — в Провене, и по две — в июле и осенью — в Труа. Каждая из них продолжалась в среднем 48 дней; они следовали друг за другом почти без перерыва. Самыми значительными были майская ярмарка в Провене и июльская, или «жаркая», в Труа.
Сюда являлись купцы из всех стран: французы из всех областей, кроме Бретани, Анжу и Гаскони, фламандцы, немцы из Южной Германии и рейнских провинций, итальянцы, испанцы и небольшое число провансальцев и англичан. Всякий привозил свою долю товаров; любая нация, даже каждый город имели своего консула или капитана. Итальянцы кроме своих 23 консулов (в 1278 г.) имели