— Да клянусь вам, — воскликнула Ольга. — Выпил он как-то, видимо, решил, что я дура совсем…
— У вас неплохо эта роль, кстати, получается, — вставила Бритта.
Ольга тяжело вздохнула.
— Выпил, короче, и сказал, что ему нужно у каких-то туристов раздобыть то ли код, то ли пароль от чего-то. Что он вроде как семейный детектив. Частник. Работает по заказам, но помогает только хорошим людям.
— Разумеется, — проговорил Ральф, указывая на пиратский корабль. — Вон они там, хорошие люди ваши.
— Не начинайте. Откуда я могла знать? Сейчас важно, что пираты меня считают своей.
— Да, наверное, важно, но, в общем, все это какая-то ерунда, — рассуждал Антон. — К чему такая экстравагантность? Ну, надо было кому-то узнать пароль… Похитили бы да и приперли как следует. Ни один человек не устоит под пыткой.
— А что, правда есть какой-то пароль? — спросил Роджер.
— Не знаю, — честно ответил Антон.
— Так что же они тогда привязались? Или вы чего-то недоговариваете?
Ральф слегка тронул Антона за плечо и знаком предложил ему отойти в сторону.
— А может, это касается того дела, по которому к тебе приезжал Жерар? — спросил он, лишь только они перебрались на корму судна.
— Ну, это немного странно… Московский клад, война с Наполеоном… И Карибы. Какая связь? К тому же француз не делился со мной чем-то таким, что можно сразу же использовать и, например, разбогатеть.
— Подумай еще, Антон. Должна же быть какая-то причина…
Антон думал, но решительно не мог ничего вспомнить. Беседу в общих чертах он не забыл, а что еще? Книги они смотрели, надписи дарственные, в частности, однофамильцу. Книга большая, увесистая такая, называлась «История Тридцатилетней войны»…
— Стоп! — воскликнул Антон, да так громко, что обернулись все. — Ральф, я фотографировал дарственную надпись на одной книге в ресторане и еще какие-то буквы или цифры, которые обнаружил на последних страницах. Не знаю почему, но я это сделал, и в тот самый момент меня разозлил очень подозрительный субъект.
— А зачем ты фотографировал и что за субъект? — спросил Ральф.
— Да вот, понимаешь, дарственная была военному, офицеру с такой же фамилией, что и у меня. А сделана она была в 1812 году.
— Вау…
— А субъект почему-то хотел отобрать у меня телефон, притворяясь администратором ресторана. Дескать, снимать раритеты не разрешается.
— Кен говорил, искали они что-то в твоем телефоне.
— Вот именно.
— И куда делись фотографии?
— Я их стер, наверное, когда чистил память. Но у меня все хранится в облаке… Стоп. К нам, похоже, новые гости.
— Где? — вздрогнул Ральф.
Послышался приближающийся шум мотора, и вскоре стал виден на горизонте силуэт внушительных размеров катера. Катер появился здесь не случайно, поскольку он уверенно шел в их направлении.
На пиратском судне произошло движение.
— Роджер, — воскликнул Антон, — они приближаются!
Бритта метнулась к трюму, но Ральф в два прыжка оказался рядом с ней и, перехватив ее у самой лестницы, повалил на палубу. Ольга вместе с капитаном пыталась укрыться на баке за грудой каких-то ящиков и веревок.
В этот момент Бритта сумела высвободиться и в буквальном смысле скатилась в трюм. Ральф хотел последовать за ней, но выстрел, прогремевший с яхты, повалил его на палубу.
Антон бросился к капитану.
— Shoot![41] Shoot! Ты чего застыл!
Но капитан, видимо, стрелять не собирался, хоть и сжимал автомат мертвой хваткой. Антон все же сумел разжать его руки, выхватил оружие, зачем-то перезарядил его, заметив краем глаза, что затвор выбросил ранее досланный туда патрон.
С яхты дали щедрую очередь по лодке, и тут же пиратская посудина встала с лодкой борт о борт. Бандит европейской наружности (по его поведению можно было догадаться, что именно он предводитель шайки) ловко сиганул через борт и оказался рядом с лежащим вниз лицом Ральфом. Антон прицелился, по рукам прошла легкая дрожь. Он выпустил в сторону пирата короткую очередь.
Странное дело, пули словно прошли сквозь него и сбросили в воду второго бандита, собиравшегося уже перебраться к беглецам. Антон выстрелил еще раз, но главарь успел скрыться в трюме. Он проверил рожок и убедился, что бездарно истратил весь скромный боекомплект.
— Антон! — подала голос Ольга, указывая на флайбридж яхты.
Он посмотрел туда и зажмурился.
— Писец, — вырвалось у Антона.
Он успел удивиться, отчего это у русских такая устойчивая привычка в качестве последнего слова в своей жизни употреблять название именно этого зверя, а не, скажем, «мама», что более естественно, или, на худой конец, «прощайте, товарищи», или «слава России».
С флайбриджа на него смотрело дуло пулемета. Он услышал звук передергиваемого затвора, и тут же донеслось на хорошем английском, но с характерным французским акцентом:
— Эй, на яхте! Отойдите от пулемета! Руки вверх! В следующую секунду буду стрелять!
Антон упал на ржавую палубу и, нащупав выброшенный патрон, на всякий случай положил его в карман брюк.
— Ну наконец-то, — со вздохом произнесла Ольга. — Честно говоря, я уже думала, что…
— Еще не все, — проговорил Роджер.
— Не поняла?
— Немка в трюме.
Антон вдруг вспомнил про Ральфа. Все это время друг так и оставался лежать у спуска в трюм.
— На яхте! — прокричал капитан. — У нас в трюме еще один бандит, с заложницей. Он вооружен. И у нас раненый!
Не успел Роджер произнести слово «заложница», как из трюма раздался выстрел. Антон даже не услышал, а почувствовал, как сквозь палубу, со звуком разрывающегося металла, с коротким шипением вырвалась пуля и просвистела у виска. После этого раздался ужасающий крик. Антон, не выдержав, схватил автомат за ствол, рванулся к трюму, споткнувшись о лежащего Ральфа. Тот громко вскрикнул.
«Жив», — с радостью подумал Антон и сбежал по лестнице в трюм.
Картина, которую он увидел, поразила его не меньше, чем все чудеса, свидетелем которых ему доселе пришлось оказаться. На полу лежал бандит, рука и голова его были в крови. Бритта, зажав в руке металлический предмет, стояла рядом и тяжело дышала. Когда она обернулась к Антону, он инстинктивно отпрянул, выставив вперед «калаш».
Рот Бритты был окровавлен, в полутьме глаза сверкали зловещим блеском. Она опустила свое орудие и громко засмеялась.
— Я его укусила! — с гордостью прорычала она. — А автомат выбросила в эту дыру.
— Это иллюминатор, — прошептал Антон и тут же осекся. Не стоило сейчас учить Бритту уму-разуму.
Антон на секунду подумал, что сейчас жена его друга, не испытывающая, мягко говоря, к Антону симпатий, в порыве ярости выместит на нем всю свою злобу и досаду. Он представил, как отольются ему все эти бессмысленные посиделки «а ля рюс», откуда Ральф приползал к Бритте на карачках, да еще и обиженно требовал уважительного к себе отношения, шнапса перед сном и закуски.
Взяв себя в руки, Антон подошел ближе.
— Ральф наверху. Он ранен. Идите к нему, — произнес он.
Бритта кивнула, но подняться на палубу не успела. Неожиданно Ральф сам сполз сверху, тяжело дыша и держась правой рукой за левое плечо. Помогал ему Роджер. За ними вниз сошла изумленная Ольга — даже в полумраке было видно, насколько она бледна. Следом появился ствол, а уже после в трюме оказались три человека в одинаковых шортах и майках военного покроя, но без опознавательных знаков. Один, с огненно-рыжими волосами, повернулся к Антону.
— Это ты Антон, тот самый глупый русский? Короче так: надо очень быстро рассказать мне все, что должен был рассказать этому идиоту, — он кивнул на лежащего в бессознательном состоянии пирата. — А если откажешься, я сначала пристрелю вашего капитана, потом эту девку, а уже после с удовольствием займусь вашим раненым другом. Понял?
— А как же я? — с вызовом спросила Бритта.
Ральф в приступе истерического восхищения покрутил здоровой рукой у виска.
— Кто это? — поинтересовался незнакомец у Антона.
— Не обращайте внимания, она ненормальная. Муж, который ранен, вынужден мириться с ее недугом, возит ее повсюду с собой. Ну а что поделать, ведь не бросить же убогую?
— Идиот, русская свинья, — прошипела Бритта чуть слышно.
Тот, что вел переговоры от очередных захватчиков, передал автомат своему подельнику и достал пистолет из кобуры.
— Послушайте, но ведь я честное слово… — начал Антон.
Рыжий передернул затвор и приставил пистолет к его груди.
На минуту воцарилось тяжелое молчание. Потом Бритта завыла, Ольга снова закрыла лицо руками и отвернулась, теряя сознание, Ральф медленно сполз на пол.
— Помогите раненому, — потребовал Антон, — иначе ничего не узнаете.
Он посмотрел в глаза рыжему. Спокойно, как в последний раз.
«Да, два раза прощаться с жизнью за один день — это слишком, — подумал он, — пускай уже все закончится».
Трое в шортах переглянулись, перекинулись между собой несколькими фразами на французском языке, но говорили на всякий случай шепотом, понимая: тут собрались интеллигентные люди, могут и этот язык тоже знать. Антон действительно различил обрывки фраз: его скромного знания французского было достаточно, чтобы оценить впечатление, которое его отчаянное хладнокровие произвело на этих людей.
— Ладно, у вас десять минут. Мы передадим вам бинт, — сообщил рыжий.
— И антибиотик, — потребовал Антон.
Рыжий зло посмотрел на него, помахал пистолетом у него перед носом, сплюнул Антону под ноги и ловко выбрался из трюма. Компания последовала за ним, прихватив покусанного пирата-европейца, и шедший последним с классическим «merde»[42] задраил люк.
Бритта бросилась к Ральфу, стала его осматривать. Он пришел в сознание, надо было срочно перевязать рану.
— Если ты что-то знаешь, не говори, — посоветовала Ольга. — Скажешь — они нас точно убьют.
Антон удивился ее смелости и точности выводов. В таких обстоятельствах далеко не каждый способен на логическое мышление, потому что человек до последнего мгновения на что-то надеется, верит, что с ним никак не может произойти непоправимое. По крайней мере, не сейчас, не в этот солнечный день и не здесь, на Карибах, среди лазурных вод, в теплом климате. Конечно, на Крайнем Севере тоже умирать не улыбается, но жизнь там существенно суровее, так что линия пересечения между нею и смертью не столь контрастна.