другие формирования - не выполняют свою функцию защитников, а попросту занимаются грабежом египтян. Он отмечает, что у них нет ни артиллерии, ни понятия о дисциплине, а потому, «они бы не смогли оказать сопротивление европейской тактике»{312}.
Вольней также очень подробно пишет про мамлюков, в том числе повествуя об их правлении в Египте до османского завоевания. Путешественник предполагает, что Селиму I следовало бы уничтожить мамлюков и перестать покупать новых рабов, однако этого сделано не было, и поэтому мамлюки смогли оттеснить османов от власти. Вольней пишет, что Селим I поставил во главе Египта пашу, создал диван, куда входили паша и главнокомандующие семи османских военных корпусов в Египте. Из числа же мамлюков должны были выбираться двадцать четыре бея - губернаторы провинций Египта. Кроме того, султан установил налоги. Тем не менее, по словам Вольнея, эта система изменилась за два века, и теперь власть османов практически сведена на нет{313}. Зато власть мамлюков, отмечает он, только укрепилась. Вольней подробно описывает историю мамлюкского эмира Али-бея, взбунтовавшегося против османского султана{314}, пишет и о недавнем противостоянии эмиров Мурад-бея и Ибрагим-бея.
Что касается современного Вольнею состояния Египта, то путешественник пишет, что паша до сих пор назначается в Египет из Стамбула, однако является скорее «заложником мамлюков»{315}. Сами же мамлюкские беи всесильны: они зачастую не высылают дань Порте или же уменьшают ее размеры, не выполняют распоряжения султана, однако независимость объявить не решаются. Османы же, отмечает путешественник, провоцируют разногласия между враждующими партиями, чтобы ни одна из них не взяла верх.
По словам Вольнея, придя к власти, мамлюки постарались ограничить власть османских военных корпусов, в результате чего те стали «сборищем ремесленников, слуг и бродяг»{316}.
Таким образом, «мамлюки составляют главную военную силу в Египте»{317}. Однако их подготовку и военные качества Вольней считает недостаточными. Во-первых, у них отсутствует пехота, поскольку «предубеждение древних персов и татар до сих пор сохраняется в этой стране: война является искусством отступления и преследования, и только конник, который лучше всего служит для обеих целей, считается воином»{318}. Во-вторых, костюм мамлюков неудобен, так как состоит из четырех одежд и «имеет вид длинного мешка, из которого торчит голая шея и голова без волос, покрытая тюрбаном»{319}. Эта объемная одежда является громоздкой и делает мамлюков неповоротливыми, однако они не отказываются от нее, поддерживая традицию. В-третьих, лошади мамлюков перегружены тяжелым и неудобным снаряжением. По словам Вольнея, мамлюки в данном отношении являются заложниками традиций, в отличие от европейцев, которые давно заметили, что, чем лошадь меньше нагружена, тем лучше она движется{320}. В-четвертых, вооружение мамлюков также устарело - его составляют английский карабин, пистолеты, булава и сабля несовершенной формы. Вообще, в описании экипировки мамлюков, Вольней всячески показывает, что они, как и другие «варвары», не знают европейских нововведений. Кроме того, путешественник подчеркивает, что «мамлюки ничего не знают о нашем военном искусстве: у них нет ни униформы, ни инструкций, ни строя, ни дисциплины, ни даже субординации. Их войска - это сборище, их маневры - толкотня, их бой - единоборство, их война - разбой»{321}. Кроме того, Вольней пишет о любви мамлюков к богатству и роскоши: деньги являются единственным стимулом для служения своему господину.
Что же касается нравов мамлюков, то Вольней отмечает, что сами мусульмане считают их людьми «без веры и религии»{322}. Он описывает их как жестоких, готовых к предательству, развращенных людей. Соответственно и государственное управление для них это не сложное искусство, а «просто способ получить побольше женщин, драгоценностей, лошадей, невольников и удовлетворить свои притязания»{323}. Поэтому, считает Вольней, египтяне бедны и темны: «Там, где крестьянин не наслаждается плодами своих трудов, он работает только по принуждению, и сельское хозяйство чахнет; там, где нет безопасности для собственности, нет и того усердия, которое могло бы ее создать; и ремесла будут оставаться в примитивном состоянии; там, где знания ни к чему не ведут, к ним не стремятся, и умы находятся в состоянии варварства»{324}. Путешественник противопоставляет тираническое правление мамлюков «разумному» европейскому устройству государства и общества. Тем не менее, по его мнению, восстание бедных крестьян против мамлюков невозможно не только из-за тщательного контроля мамлюков над ними, но и из-за отсутствия сплоченности феллахов. Несмотря на это, Вольней полагает, что в египтянах есть «скрытый огонь, который ждет только... чтобы произошел взрыв»{325}, - потенциальная энергия, которую только нужно направить в правильное русло.
Таким образом, оба автора подчеркивали слабость мамлюков и шаткость государственного управления Египтом, доказывая, что потенциальные завоеватели смогут без труда овладеть им, и даже, возможно, найдут сочувствие среди угнетаемых местных жителей. Завоеватели же, очевидно, должны быть просвещенными европейцами, которые смогут, разумно управляя, вернуть Египту величие.
Экономика Египта: торговля и сельское хозяйство
Савари делает подробный обзор торговли в Египте от эпохи фараонов до современных ему дней. По его мнению, Египет не может конкурировать с европейскими державами, так как находится под гнетом беев, в стране нет морского флота и достаточного опыта мореплавания{326}. Описывая торговлю в Дамиетте (араб. Думьят), путешественник сокрушается, что правительством ничего не сделано для купцов, бухта города неудобна, а сама торговля представляет собой «вид грабежа»{327}. Но все же, на его взгляд, страна имеет большой потенциал для развития торговли: «Несмотря на упадок, Египет может снова с блеском встать в один ряд с сильными державами, поскольку содержит в себе источники настоящего богатства»{328}. И произойти это может, если Египтом станут управлять «просвещенные правители»{329}. Савари рисует заманчивую картину того, как можно с выгодой использовать внутренние ресурсы Египта для торговли и развития производства. Восстановить все эти отрасли, столь процветавшие в древности можно, по его словам, только если Египет будет находиться под «мудрым управлением»{330}.
Савари много пишет и о сельском хозяйстве Египта. Отмечая, что земля там исключительно плодородная, и в древние времена сельское хозяйство процветало, путешественник снова подчеркивает, что варварство нынешнего правительства погубило то, что было создано ранее{331}. По его словам, более ⅓ ранее плодородных земель теперь превратились в пустыни, «пугающие путешественника»{332}. Сокращение населения также, по мнению Савари, напрямую связано с деспотичным правлением иноземцев. Отсутствие частной собственности, передающейся по наследству, произвольно собираемые налоги и постоянные стычки между беями, в которых вынужденно приходится участвовать и простым крестьянам, разрушают сельское хозяйство и не позволяют реализовать все возможности этой плодородной земли.
Говоря о торговле в Египте, Вольней отмечает, что Каир является главным торговым центром Египта, благодаря своему выгодному географическому расположению на пересечении различных караванных путей, и что торговля в нем процветает. Тем не менее, по словам путешественника, это совсем не обогащает Египет и его народ, поскольку торговцы закупают, в основном, предметы роскоши для мамлюков. Путешественник уделяет особое внимание положению европейских, в частности французских, купцов в Каире. По его словам, их жизнь полна опасностей с тех пор, как их консул был выслан из Каира: они живут обособленной коммуной, поскольку люди вокруг «ненавидят само имя франков»{333}, мамлюки притесняют их, из-за чего торговые дела французов идут не очень хорошо. Так что Каир как торговый центр, по мнению Вольнея, «самый ненадежный и неприятный пункт во всем Леванте»{334}.
Сельскому хозяйству Вольней не уделяет особого внимания, однако из его повествования, как было сказано выше, следует, что крестьяне бедны и притесняемы мамлюками.
Итак, оба автора рисуют образ богатой страны с большим потенциалом, который не используется ее правителями.
Обычаи и образ жизни египтян
Много внимания Савари уделяет обычаям и образу жизни египтян. Он с одобрением отзывается об их уважительном отношении к старшим, о прочных семейных узах и гостеприимстве, отмечая, что многое из этих обычаев утрачено европейцами. Однако в повествовании Савари явно сквозит убеждение, что для него египтяне стоят на более низкой ступени развития, чем европейцы, и именно потому они еще сохранили древние традиции. Путешественник даже сравнивает обычаи современных ему египтян с обычаями древних греков, описанными Гомером в его эпосах. По мнению Н. Ле Коат, подобное сравнение открывает путь созданию культурных стереотипов: «Попытки Савари облагородить современных ему египтян, сравнивая их с греками Гомера и библейскими людьми, в конечном счете мифологизируют их, консервируя в далеком и статичном прошлом»