ссеф, во избежание деморализации армии Бонапарт побуждал редакторов Courrier de l’Égypte публиковать статьи, изображающие богатство и красоту покоренной французами страны{390}. Так, в № 20 от 18 фримера VII года (8 декабря 1798 г.) приводится письмо военачальника Амра ибн аль-Аса, покорившего Египет в период арабских завоеваний VII в., халифу Умару о Египте, прославляющее плодородие и пейзажи страны. Эта тенденция прослеживается и в других номерах газеты, так же, как и мотив, прозвучавший еще в «Путешествии» Вольнея, - что при разумном управлении Египет будет процветать, а его правители получат от этого большую выгоду. В № 17 от 30 брюмера VII года (20 ноября 1798 г.) редактор Courrier de l’Égypte в статье под заголовком «Каир 28 брюмера VII года» пишет: «Даже наши враги признают, что Египту суждено стать богатейшим центром торговли на земле, что надежная администрация, сменившая беззаконный и грабительский режим мамлюков, должна поднять страну на высший уровень благоденствия и что Франция, значительно повысив достаток жителей, обнаружит там неиссякаемые источники богатств».
Надо отметить, что идеи Вольнея звучали со страниц Courrier de l’Égypte не только в интерпретации издателей газеты, но в двух ее выпусках были опубликованы и его собственные размышления на тему завоевания французами Египта, ставшие логическим продолжением его «Путешествия»{391}. Как отмечает редактор газеты, предваряя публикацию этих размышлений, французы «смогли убедиться в правоте и прозорливости Вольнея». Сами же эти тексты содержат славословия Бонапарту и хвалу успехам французской армии, которые «вернули арабам славу их предков», позволили навести порядок в Египте и стали предметом зависти ведущих держав. Вольней рисует утопическую картину предстоящих побед этой армии, которую будут приветствовать восточные народы и которой покорится вся Азия и Африка.
В отличие от Courrier de l'Égypte в Décade Égyptienne пропаганда носила не столь откровенный характер. Тем не менее, несмотря на сугубо научные цели журнала, в нем также прослеживается определенная тенденциозность - в некоторых публикациях и в общем настроении издания.
Самым ярким примером подобной тенденциозности, пожалуй, можно назвать публикацию «Арабской оды завоеванию Египта, переведенной гражданином Ж.-Ж. Марселем», уже упоминавшимся типографом{392}. О ее авторе, Никуле ат-Турке, Марсель не сообщает ничего, кроме следующего: «Автор этой оды именует себя Niqoula el-Tourq, ebn Yousef Esttanbouly, он родом из Бейрута, и, как мне кажется, имеет литературные познания бесконечные и более обширные, чем я встречал здесь у кого-либо из местных»{393}. Перед публикацией перевода оды Марсель отмечает важность литературы и поэзии для арабского общества и высоко оценивает литературные достоинства этого произведения{394}. Он не сообщает, каким образом текст оды попал к французам.
В хронику «Воспоминания о господстве французов в Египте и странах Шама»{395}, опубликованной Дегранжем в 1839 г. вместе с французским переводом, также вошли написанные ат-Турком оды Бонапарту и Клеберу, причем первая очень похожа, хотя и не идентична оде, приведенной Марселем на страницах Décade Égyptienne. По-видимому, это две редакции одного стихотворения.
В тексте стихотворения, напечатанного в журнале, действительно, восхваляется приход французов и отвага Бонапарта в боях. Марсель переводит ее в стихотворной форме, вдохновенно и красочно. Несомненно, включение ее в Décade Égyptienne должно было произвести благоприятное впечатление на читателей, показать им, что население Востока с радостью встретило французов. Однако произведение не отражало реального отношения к французам большинства жителей Египта: как уже упоминалось выше, Никула ат-Турк христианин из Ливана, не воспринимал прибытие французов столь трагично, как, например, египетский хронист мусульманин аль-Джабарти{396}. Кроме того, важно помнить, что профессией ат-Турка была поэзия, и себе на жизнь он зарабатывал панегириками в честь правителей, поэтому хвалебная ода в адрес французов ничуть не удивительна.
Таким образом, французская пропаганда на страницах обоих изданий формировала определенный образ покоренных земель - радушное и приветливое отношение жителей Египта и Сирии, их бесконечную благодарность французам, жестокость и тиранию мамлюков и османов с одной стороны, их военную слабость - с другой. Все это отвечало цели сплочения и воодушевления французских войск, находящихся вдали от дома, в чужом обществе.
Этнографические характеристики населения Египта
И в Courrier de l'Égypte и, в особенности, в Décade Égyptienne подробно описывается география Египта и его отдельных местностей, их природа и климат. Зачастую это - детальные научные описания, не имеющие прямого отношения к нашей теме.
Гораздо больший интерес для нас представляют этнографические характеристики населения Египта, его этнического и религиозного состава. Ни в том, ни в другом изданиях нет отдельной статьи, посвященной общей характеристике народов этой провинции Османской империи. Тем не менее то здесь, то там встречаются статьи и заметки об отдельных группах местного населения. Как правило, такие статьи были посвящены какому-либо региону, и речь шла именно о его обитателях. Зачастую подобные тексты публиковались в сокращенном виде в Courrier de l'Égypte, а в полном объеме - в Décade Égyptienne.
Поскольку в изданиях не давалось изображение общей этнической картины Египта, то не было и четкого разграничения и определения понятий «египтянин», «араб» и «бедуин». В обоих изданиях публиковались подробные описания жизни отдельных кочевых племен, помимо них, упоминалось также о коптах, нубийцах и магрибинцах. Остановимся подробнее на описании французами некоторых из них.
Бедуины в статье Сулковского{397} в Décade Égyptienne описываются как «преобладающая каста этой страны»{398}, которая живет на окраинах деревень и предпочитает пустыни. Однако автор говорит именно о тех племенах, что живут в восточной части Дельты. По мнению Сулковского, «эти арабы» производят впечатление наиболее богатых из всех, что он видел в Египте, поскольку, помимо того, что они занимаются сопровождением караванов, они еще и промышляют грабежом. Достаток этих бедуинов, по мнению Сулковского, влияет на их мораль: «Они поддерживают отношения с мамлюками и заботятся о жителях, прибегают к насилию, только когда коварства оказывается недостаточно, и не считают зазорным спасаться от опасности бегством»{399}. Эта трусость, как он пишет, поразила французов, ведь бедуины Рашида проявляли смелость в боях с французами.
В № 21 Courrier de l'Égypte от 25 фримера VII года (15 декабря 1798 г.) также упоминается о бедуинах провинции Бухейра на западе Дельты как о грабителях и людях вероломных, поскольку они нарушили мир, недавно заключенный с французами. В № 8 от 6 вандемьера VII года (27 сентября 1798 г.) сообщается, что одной из задач, стоящих перед французами, является избавление земледельцев Египта от постоянной угрозы ограбления арабами-кочевниками.
В Décade Égyptienne генерал А. Ф. Андреосси{400}, описывая племена, обитающие в Вади-Натрун - впадине на западе Дельты, проводит различие между арабами кочевыми и оседлыми. Первых, пишет он, называют «арабами шатров» (Arabes des tentes), вторых - «арабами стен» (Arabes des murailles). Последние, по его мнению, «являются бывшими кочевыми арабами, которые, придя в земледельческие области, сначала поселились в шатрах и понемногу стали учиться строить такие же жилища, какими пользуются феллахи в Египте»{401}. Не только племена кочевых арабов отличались между собой, но и земледельческие тоже. Так, Сулковский отмечает, что живущие в провинции Шаркия феллахи не так угнетены, как те, что живут по берегам Нила, поскольку первые находятся вдалеке от своих тиранов - мамлюков, и потому их хозяйство процветает{402}.
Мамлюки в обоих изданиях характеризуются как деспоты и тираны, которые любят лишь роскошь и мешают развитию Египта. В № 3 Courrier de l'Égypte от 20 фрюктидора VI года (6 сентября 1798 г.) говорится, что мамлюкам Ибрагим-бея, привыкшим жить, ни в чем не нуждаясь, а теперь скрывающимся от французов, трудно вести тот образ жизни, что ведут арабы. В № 9 от 10 вандемьера VII года (11 октября 1798 г.) упоминается о том, что мамлюки распускают слухи, будто бы французы едят людей, чтобы настроить население против иноземцев. Через все материалы газеты красной нитью проходит мысль, что при мамлюках местному населению жилось очень плохо, а французы обеспечили ему безопасность и стремятся к процветанию Египта. Образ мамлюков носил исключительно негативный характер и также использовался в целях пропаганды.
Еще одной группой населения, которая довольно часто упоминается в обоих изданиях, являются копты. Они изображаются как люди невежественные и угнетаемые. Так, в заметке Г. Ле Пера{403} (№ 40 от 20 вандемьера VIII года - 12 октября 1799 г. и № 41от 30 вандемьера VIII года - 22 октября 1799 г.) о монастыре Св. Макария, расположенного в Вади-Натрун, сообщалось, что там живут в основном слепые и хромые монахи, которые показались ему «нечистоплотными и очень невежественными». Ле Пер явно не одобряет их образ жизни: «Это ужасное место, которое изначально служило убежищем для первых христиан во время гонений на церковь, теперь стало жилищем холостяков, чье усердное тупоумие держит их там взаперти». Андреосси в