Со смертью самого Людовика Святого популярность Руайомона несколько ослабла. Потомки славного короля приезжали в аббатство лишь иногда. Филипп Красивый, например, вообще бывал там крайне редко, предпочитая аббатство Мобюиссон, что недалеко от Понтуаза.
А затем началась Столетняя война, в ходе которой англичане нещадно разграбили аббатство. Чрезмерные откупы очень скоро разорили Руайомон, да и монахов со временем поубавилось. Лишь только с приходом Ришелье в многострадальном аббатстве наступило некоторое процветание.
Людовик XIII много времени проводил в замке Шатийи, конфискованном у знатного рода Монморанси после того, как последнего его представителя, герцога Генриха II, обезглавили в Тулузе по обвинению в укрывательстве мятежного Гастона Орлеанского, брата короля. Кардинал же предпочел Руайомон, поскольку тот больше соответствовал его вкусам и привычкам. Однако общее состояние здания крайне его обеспокоило. Тогда он приказал провести ряд восстановительных работ, а по их завершении собрал в аббатстве цистерцианцев со всей Франции: из Сито, Клерво, Понтиньи и Моримона. Ришелье созвал их для того, чтобы наставить их на путь истинный, ведь некогда великий монашеский орден на тот момент был в глубочайшем упадке. Как бы то ни было, им пришлось подчиниться воле всемогущего кардинала и провести ряд необходимых реформ.
Увы, стоило только Ришелье отойти в мир иной, как о нем сразу же постарались забыть. Для Руайомона наступила эпоха управляющих аббатов[49], то есть тех, кто формально не был приписан к данной территории. Все они по большей части находились при королевском дворе…
Впрочем, кардинал Мазарини, будучи аббатом Руайомона (равно как и многих других церковных доходных мест), наведывался в аббатство довольно часто. Мазарини была свойственна любовь к пышности и блеску. По натуре своей он был человеком искусства, и Руайомон привлекал его своей красотой. После него в качестве управляющих аббатства можно привести целый список известных и не очень персон: принц Альфонс Лотарингский (которому было всего шесть лет, так что фактически управлял за него отец), затем его сын Франсуа-Арман Лотарингский, епископ Байё. Затем и другие епископы: монсеньор Фелипо де Поншартрен, монсеньор де Флёри. Потом, в 1781 году, Руайомоном наконец-то стал управлять настоящий аббат. Его личности стоит уделить особое внимание, поскольку именно он восстановил несколько обветшалые постройки и добавил к ним потрясающей красоты аббатский дворец.
Звали его Анри-Элеонор ле Корню де Баливьер, и был он духовником короля Людовика XVI, а также управляющим аббатом Бонневаля. По сути, он считался придворным, но вместе с тем был не лишен вкуса, а следовательно, относился к тем аббатам, с которыми было приятно иметь дело. К примеру, должность королевского духовника никоим образом не мешала ему вести свою деятельность в Трианоне, а особенно у лучших друзей Марии-Антуанетты, у знаменитых Полиньяков, к грехам которых добрый аббат проявлял досадное попустительство.
Порой все семейство Полиньяков приезжало к Анри-Элеонору в старый, но по-прежнему прекрасный Руайомон, оказывая Баливьеру тем самым огромную честь. Впоследствии здесь побывали знаменитые граф и графиня Севера (будущий царь Павел I с супругой) и Густав III Шведский. И, конечно же, многие приезжали инкогнито.
Все эти великие люди в свое время захаживали на порог Руайомона, так что Анри-Элеонор решил увековечить этот факт на вверенной ему территории, даже не подозревая, что Великая французская революция уже не за горами. Так Луи Ле Массон, ученик величайшего мастера архитектуры Леду, выстроил в парке Руайомона особняк в итальянском стиле, весьма схожий с теми, что можно было увидеть при Брентском дворе.
К несчастью для Баливьера, революция не заставила себя долго ждать. Аббат вместе с Полиньяками эмигрировал в Вену. Там он и умер, так и не дождавшись окончания строительства любимого аббатского дворца. Однако в Руайомоне оставались еще монахи. Очевидно, их было не слишком много, всего десять, но, увы, в 1790 году выгнали и их. Аббатство стало государственным достоянием.
В 1791 году его купил один промотавшийся дворянин, живший неподалеку, в замке Виарм.
Еще до народных волнений этот человек, маркиз де Траване, будучи командиром драгунского полка, обладал недюжинным состоянием, что позволило ему жениться на очаровательной мадемуазель де Бомбелль. Эта девушка состояла при дворе Мадам Елизаветы, младшей сестры Людовика XVI, и практически стала его неотъемлемой частью. Дело в том, что у нее был недурной поэтический талант, так что именно с ней связано появление милой песни, повествующей о любовных похождениях принцессы и садовника:
Бедный Жак, я гуляла с тобой
И нужды совершенно не знала,
Но теперь ты живешь не со мной,
И целого света мне мало…
Увы, Траване питал известную страсть к оперным девицам и азартным играм. Кончилось все тем, что он настолько злоупотребил и первым, и вторым, что жена попросту ушла от него. Мадам де Траване уехала в другую страну, а ее горе-муж, совсем без денег, остался во Франции.
На остатки своего состояния он приобрел Руайомон и решил перестроить аббатство под ткацкую фабрику. Сам же он жил в здании аббатского дворца. После Траване жил в нем бельгийский промышленник Ван дер Мерш, который разделил строение на отдельные зоны. А с появлением нового владельца, месье Жюля Гуэна, аббатство вновь начало играть религиозную роль. В 1905 году, когда во Франции вышел закон о Конгрегациях[50], он купил аббатство, находившееся тогда в прямо-таки отвратительном состоянии.
Его потомки восстановили Руайомон и организовали в его стенах ряд насыщенных культурных мероприятий. В то время аббатство считалось мощным центром искусства и писательского дела.
Позднее аббатский дворец перешел к барону и баронессе Фульд-Спрингер, а затем – к их дочери, супруге барона Эли де Ротшильда, вернувшей ему исключительный блеск, что сделало его самым красивым зданием в окрестностях Шантийи.
К сожалению, коллекции, выставленные во дворце, посмотреть уже не получится: они были проданы на аукционе «Кристис» в сентябре 2011 года.
Со (Sceaux)Происки «благородной куколки»
Принцы?
Счастлив тот, кому неведомо их имя,
Еще счастливей тот, кто знается лишь с ними…
Душой этого замка, по праву являющегося одним из самых роскошных замков во Франции, была женщина. Женщина, для которой замок стал средоточием славы и последним прибежищем. Женщина, чьи сумасбродства сделали ее имя известным во всей Европе. Звали ее Анна-Бенедикта де Бурбон-Конде, герцогиня Мэнская, и была она одновременно кузиной и невесткой короля Людовика XIV, одной из самых блистательных и невероятных женщин своего времени. И, вероятно, одной из самых опасных…
Когда 19 марта 1692 года она вышла замуж за герцога Мэнского, Анне-Бенедикте было шестнадцать лет, однако на вид ей нельзя было дать и тринадцати. А ее три сестры – внучки Великого Конде – были такого маленького роста, что едва ли по размеру превосходили карлиц, отчего герцогиня де Бурбон прозвала их «благородными куколками». Очаровательные в своей миниатюрности, они могли послужить превосходными моделями для знаменитых саксонских статуэток…
Свадьбу устроила мадам де Ментенон, которая всегда испытывала к герцогу Мэнскому нежные, почти материнские чувства. Ведь это она приютила и воспитала его еще ребенком, этого незаконнорожденного отпрыска Короля-Солнце и ослепительной мадам де Монтеспан. Ей нравился этот юноша, и нежность эта не ослабевала в ней никогда. Быть может, потому, что, несмотря на столь примечательных родителей, мальчик родился калекой, был слабым и хромым. Так что, вопреки королевской воле, мадам де Ментенон решила женить мальчика, чтобы тот наконец занял свое место среди принцев крови и был счастлив, даже если этот брак и должен был повлечь за собой некоторые сложности с наследниками. И ее выбор пал на третью из девушек Конде. Расчет был такой – найти благородную невесту, которой бы можно было легко манипулировать. Однако очень скоро она поняла, что ее план с треском провалился.
Едва выйдя замуж, крошечная герцогиня сбросила с себя маску тщедушия и показала свое истинное лицо: девушка оказалась хитрой и предприимчивой, она твердо решила жить так, как ей самой заблагорассудится, и не подчиняться устоям королевского двора, который не имел ровным счетом ничего общего с эпохой разудалой юности Людовика XIV. Нынешнее положение вещей при дворе она считала невероятно унылым и скучным!
Но, несмотря на это, молодые, казалось, по-настоящему любили друг друга. По словам мадам де Ментенон, «она была красивой, любезной, веселой, умной, к тому же любила своего мужа, который отвечал ей пылкой взаимностью и баловал ее чрезмерно…». Иными словами: герцог Мэнский ни в чем не мог отказать своей супруге, и для него ее желания были законом.
Кстати, первым ее желанием было как можно скорее отдалиться от скучного Версальского двора. Сначала молодая пара поселилась в Кланьи, прекрасном особняке, построенном когда-то для пресловутой мадам де Монтеспан и унаследованном впоследствии герцогом Мэнским. Это был поистине королевский замок, и юная чета вполне могла бы провести там приятную жизнь… если бы он не находился так близко от ненавистного девушке Версаля. И все же молодые провели в замке несколько лет, хоть юная герцогиня периодически горько вздыхала о своей судьбе.
Но летом 1699 года супруги приняли приглашение месье де Малезьё (бывшего наставника молодого герцога) погостить в его доме в Шатене, в то время как королевский двор перебрался в Фонтенбло. И вот тогда-то, во время своего недолгого пребывания в Шатене, девушка открыла для себя замок Со, располагавшийся по соседству…
Этот замок, возвышавшийся на холме над рекой Бьеврой, был построен Кольбером, а затем перешел к его сыну, маркизу де Сеньеле. Это было поистине удивительное место, с большими, величественными зданиями (творения архитектора Перро), павильонами, цветниками, беседками, парковыми аллеями, водоемами, фонтанами и водопадами… Перед таким очарованием герцогиня устоять просто не могла. И 20 сентября того же года герцог Мэнский купил замок Со. Он вообще старался всячески угодить дражайшей супруге. В дальнейшем Анна-Бенедикта сделала из замка настоящее королевство, доступ в которое был открыт исключительно искусству, литературе, веселью, поэзии и танцам.