а беспрепятственно покинуть мои пустыни и выплеснуть потоки воинственного населения на ваши плодородные земли...» Из этого следовали выводы: французам необходимо сплотиться вокруг Конвента, предлагавшего способ достижения прочного мира и спокойствия, а для Пруссии наилучшим путем станет заключение мира с Францией. Время мира и спокойствия, по мнению оратора, наступает для республики, где уничтожены эшафоты, прекращены внутренние волнения и отмщена «невинная кровь»: «Опасности, пережитые нами, необходимость оградить себя от их повторения, пример грозной лиги, стремившейся вторгнуться к нам и на миг принесшей бедствия в самое сердце Франции; лежащая на нас обязанность вознаградить наших сограждан за принесенные ими жертвы, искреннее желание сделать мир прочным и продолжительным, все это заставляет нас расширить наши пределы, провести границы по большим рекам, горам и морям и тем самым обеспечить себя на столетия от любого вторжения и нападения»[507].
Буасси призывал объединить усилия для борьбы с наследниками Аттилы, дабы сдержать и остановить этот бурный поток: «Я знаю, что мне могут обоснованно возразить, что Российская империя - это колосс на глиняных ногах, что порочность разъедает ее, что рабство лишает ее всякой энергии и движущих сил, что она огромна, но большую часть ее составляют пустыни, и при таких размерах ею очень трудно управлять; что, расширяясь, она тем самым готовит свое падение и что каждое ее завоевание - это шаг к катастрофе. Я соглашусь со всем этим, но помните: этот гигант, прежде чем самому погибнуть, раздавит и вас! И падет на ваши останки, он не будет расчленен прежде, чем вы будете разорены, рассеяны и раздавлены. Датчане, Шведы, Немцы, Пруссаки, Оттоманы, подумайте: время летит, и удар будет ужасен, собирается бурный московитский поток! Аттила приближается во второй раз, и вы погубите себя, если не объединитесь, пока еще есть время на то, чтобы остановить этот опустошающий бич!»[508]
Речи, произнесенные депутатами в Париже, довольно быстро оказывались известны читателям в Варшаве[509]. Польские эмигранты-патриоты продолжали ожидать помощи от Франции. Однако сохранение нестабильного положения в Польше делало маловероятным прямое участие России в военных действиях против Французской республики и требовало участия прусской и австрийской армий в войне на польских землях, а поэтому не противоречило интересам революционной Франции.
Среди лидеров термидорианского Конвента особенно большое внимание России уделяли те его представители, которые входили в состав Комитета общественного спасения, и, прежде всего, в состав дипломатической секции Комитета[510]. Рассуждения о России, как правило, являлись частью обзоров международных отношений и различных прогнозов о завершении войны с коалицией. Образ властной и коварной Екатерины, посягающей на независимость соседних государств, был связан с мыслью о военной угрозе, исходящей с Севера. Политики прибегали к примерам античной истории: как северные варвары некогда разрушили Западную Римскую империю, так и теперь - с Севера исходит угроза молодой Французской республике.
Немалый интерес представляют сочинения одного из идейных отцов Революции Эманнюэля Жозефа Сийеса. Сийес, избранный в марте 1795 г. в Комитет общественного спасения, возглавил его дипломатическую секцию, и его идеи о целях революционной войны получили отражение в сочинениях и документах Конвента 1794— 1795 гг. В III году в политических взглядах Сийеса доминировала идея защиты национальных интересов. По его мнению, мир был необходим Французской республике с тем, чтобы обеспечить и ее безопасность, и преемственность принципов Революции. Новая Франция могла выстоять только в мирной Европе, окруженная зависимыми от нее республиками, разделяющими те же принципы или же дружественно настроенными монархиями[511]. Современный исследователь творчества Сийеса А. В. Тырсенко обнаружил среди документов политика «Обзор отношений Французской республики с Европейскими державами»[512]. В этом сочинении были не только намечены основные принципы внешней политики Франции на долговременную и короткую перспективу, проводившиеся в жизнь Комитетом общественного спасения в III году, но и назывались страны, дружественные и враждебные Французской республике. С географической точки зрения в число дружественных для Франции были отнесены Скандинавские страны, Турция, США, Испания, а с точки зрения покровительства слабым странам - малые государства Германии и Италии. В число врагов, помимо держав, с которыми Республика вела войну (Англия, Австрия, Пруссия, Испания, Голландия, Неаполь), Сийес помещал и Россию за ее враждебность к Революции (наряду с Тосканой, Римом и Португалией). Россия изображалась им как «агрессивное» государство.
Сийес заявлял, что продолжение войны не приведет к крушению деспотизма в Европе, так как общественное мнение не в состоянии спровоцировать революционные «взрывы», подобные французским событиям. Причина этого состояла как в масштабности произошедших во Франции изменений, так и сопровождавших их эксцессах. Только отказавшись от революционной войны, полагал Сийес, утвердив мир в Европе и укрепив республику, можно способствовать постепенному распространению новых идей и «духа свободы». В дальнейшем он развивал свои внешнеполитические идеи в документах, подготовленных для Комитета общественного спасения. В них предполагалось, что Пруссия должна приобрести лидирующее значение в Германском союзе вместо Австрии и стать морской державой, чтобы вместе со Швецией и Данией создать противовес Англии в Северном море и России на Балтике. Пруссия в проекте Сийеса должна была содействовать восстановлению Польского королевства, но во главе с прусским принцем: восстановленная Польша, по замыслу Сийеса, сыграла бы роль надежного барьера против проникновения России в Центральную Европу[513].
Знаменательно, что эти и другие идеи Сийеса, в том числе и о России, разделял и другой известный лидер Конвента - Ж.-Ж. Р. Камбасерес. От лица Комитета общественного спасения, он выступил 3 марта 1795 г. с докладом о политическом положении Французской республики в Европе. «Торжествующая республика готова лететь к новым победам, но желает мира. Республика хочет всеобъемлющего мира, так как она может навсегда обеспечить спокойствие и счастье для всех на свете... - заявлял Камбасерес и обращался к анализу политики ведущих европейских государств, - Англия продолжает стремиться к морскому господству; Австрия и Россия еще договариваются о том, как распространить свое господство на всем континенте...» Вокруг этих «хищных» государств - Англии, Австрии и России, утверждал Камбасерес, будучи обольщены, подкуплены или парализованные чувством ужаса, сплотились и остальные страны, ставшие невольными противниками Французской революции[514]. Очевидно, что главной целью выступления было не разоблачение замыслов венского и петербургского дворов, а подготовка почвы для заключения мира с прусским королем. Анализируя выступления лидеров термидорианцев необходимо помнить и о той внутриполитической обстановке, что сложилась к весне 1795 г. Положение Комитета общественного спасения было неустойчивым, борьба за господство в Конвенте, которая становилась теперь борьбой за политическое существование, подталкивали дипломатов к более решительным шагам. В феврале мир заключен с Тосканой, 5 апреля в Базеле мирный договор был достигнут с Пруссией, в мае подписан договор с Батавской республикой, в июле - с Испанией.
В атмосфере политических, социальных потрясений и военных конфликтов, прогрессистский миф о России, прочно связанный во французском сознании с мифом о Петре I, обернулся своей противоположностью, так как появился текст, впоследствии получивший название «Завещание Петра Великого». Этот новый миф, в котором отразились чувства вражды и страха перед «угрозой с Севера», на поверку оказывался не таким новым. Изучение «Завещания» имеет давнюю историографическую традицию. В настоящее время генезис данного апокрифического сочинения достаточно хорошо изучен[515].
Всестороннее многолетнее изучение текста, созданного польским эмигрантом Сокольницким, впервые опубликованного в известной книге Лезюра (1812 г.)[516], привело ученых к мысли о том, что они имеют дело с фальшивкой, созданной в эпоху Революции конца XVIII в. в среде польских эмигрантов во Франции. В классических исследованиях Симоны Блан (1968 г.), Элен Журдан (2004 г.), С. А. Мезина (2003 г.) достаточно подробно, на основе обширной дипломатической переписки и публицистики проанализировано «Завещание» с точки зрения проявлявшихся в нем «постоянных мифов» о России, существовавших в общественном мнении Европы конца XVIII и середины XIX в.[517] Остановимся чуть более подробно только на влиянии, которое идеи из «Завещания» оказали на внешнеполитическую концепцию Директории. Если резюмировать основные идеи памфлета, содержащего «план увеличения России», якобы разработанного Петром I, - это идея о русской военной опасности, нависшей над Европой и над всем миром. По мнению автора, «Французская революция и революция в Польше должны нанести смертельный удар по планам Петра I», дабы ее предотвратить. По словам автора, план царя был добыт в русских архивах, захваченных в 1794 г. в Варшаве. Третий раздел Польши, уничтоживший ее как самостоятельное государство, был политическим импульсом, вызвавшим к жизни «Завещание»[518]