Сэр Джон из Эно, верный своему слову, неутомимо трудился в пользу Изабеллы. Он написал всем своим знакомым рыцарям в Эно, Брабанте и Богемии, и многие ответили на его призывы «из любви к нему; хотя многие также отказались, как он ни уговаривал». Сэр Юстас д'Амбретикур был среди тех, кто ответил на призыв. Однако решимость сэра Джона лично сопровождать войска вызвала недовольство у его брата-графа, который счел это желание слишком «дерзким и гибельным ввиду постоянных раздоров между баронами и простолюдинами Англии, а также из-за того, что англичане вообще плохо расположены к иноземцам, которые одерживают верх над ними и захватывают их страну». Граф Гильом предостерегал брата, что он может более не вернуться домой. Но тот «не поддавался уговорам».
«Я твердо уверен, что эта дама и ее сын были изгнаны из своего королевства несправедливо, — сказал он старшему брату. — Если помощь страдающим служит ко славе Господней, насколько же приумножится она, когда помогают и поддерживают дочь короля, которая происходит из царственного рода и к тому же приходится родственницей нам?» Он настаивал, что «мы умираем только раз, и смертью нашей распоряжается Господь. Я пообещал благородной госпоже сопроводить ее в ее королевство, и буду стремиться к этому хоть бы и до смерти. Ведь умереть можно где угодно точно так же, как рядом с этой благородной дамой, которую заставили покинуть свою страну, а святой долг всякого рыцаря заключается в том, чтобы помогать дамам, попавшим в беду, особенно когда они сами молят об этом». И добавил взволнованно: «Я готов бросить все здесь, принять крест и отправиться к язычникам, если мы позволим этой доброй госпоже уехать без утешения и помощи!»{1107}
Услышав это, граф больше с ним не спорил.
Эдуард прибыл в Порчестер, где собирался его флот, 30 августа. На следующий день он отправил приказ Оливеру Ингхему, недавно назначенному сенешалем Гаскони, прекратить всякую поддержку королевы — но Ингхем не подчинился и поспешно направился на север, чтобы присоединиться к ней, за что впоследствии был ею вознагражден. Начиная с этого момента Ингхема считали человеком Мортимера.{1108}
2 сентября Эдуард приказал своему сводному брату Норфолку и другим лицам, занятым вербовкой войск в Восточной Англии, набрать к 21 сентября 2000 человек для защиты порта Оруэлл в Саффолке от вторжения. И на этот раз чутье его не подвело, но, как ни странно, он не довел до конца собственных начинаний, и сбор войск так и не состоялся; возможно, в этом отчасти сказались тайные происки Норфолка в пользу королевы. Примерно в то же время король отправил эскадру, чтобы атаковать французский флот в Нормандии, но его корабли были отброшены обратно.{1109}
7 сентября Изабелла прибыла ко двору Гильома V в Дордрехте, а на следующий день граф и его жена устроили для нее какие-то развлечения.{1110}
Тем временем епископ Эйрмин возвратился в Англию и укрылся в убежище. Узнав, где он находится, король попытался выманить епископа в Лондон, но Эйрмин продолжал ускользать от него.{1111} Он все еще не получил доходы, положенные ему по чину, и, не ответив на прежние призывы Эдуарда, не мог рассчитывать на теплый прием.
10 и 12 сентября Эдуард приказала эскадре занять боевые позиции в Хьюнстантоне у северного побережья Норфолка, а также направил небольшие флотилии охранять подходы к Орфорду и Тэйнету. Затем 16 сентября он выехал из Порчестера в Лондон и расположился вместе с Деспенсерами в Тауэре.{1112}
Изабелла 11 сентября пообещала заплатить за эксплуатацию и ремонт кораблей, одолженных ей.{1113} Она поехала вместе с графом Гильомом и его двором в Роттердам, вместе с ними покинула город 13 сентября и к 16 сентября перебралась на 14 миль западнее, в порт Бриэль на реке Маас. Здесь к ним присоединились сэр Джон д'Эно и отряд рыцарей. В расходных книгах графини Жанны последнее упоминание об Изабелле в Бриэле относится к 20 сентября — но она, вероятно, еще была там 21-го, когда туда прибыл Мортимер.{1114} К этому моменту королева, очевидно, успешно завершила тайные переговоры с Робертом Брюсом.{1115}
Фруассар утверждает, что Изабелла простилась с графом Гильомом и его семьей 22 сентября в Валансьене, но он расположен более чем в 110 милях к югу от Дордрехта и Бриэля: двор Эно не мог перебраться туда за день, да и не было у Изабеллы никаких резонов уезжать так далеко от Дордрехта. Прощальные слова были, несомненно, произнесены в Бриэле 21-го; Изабелла расцеловалась с графом и графиней и поблагодарила «горячо, смиренно и мило за их доброту и благородное гостеприимство».{1116}
Хотя Фруассар утверждает, что сэр Джон д'Эно сопровождал Изабеллу в Мон, то есть примерно на 15 миль от Валансьена, на самом деле он проводил ее в Дордрехт, где уже собрались войска вторжения. Королеве прислуживала графиня Гаронн и другие знатные дамы, которым предстояло сопровождать ее в Англию. Для перевозки людей, багажа, лошадей и провианта в порту уже были подготовлены девяносто пять кораблей.{1117}
Численность войска королевы, которое состояло в основном из фламандских, немецких и богемских наемников, определяют по-разному: Уолсингем называет цифру 2757 человек, автор из Лэйнеркоста — 1500, Фруассар — 700, а хроника из Мо — 500. В «Бруте» просто сказано, что войско было очень невелико: видимо, Изабелла и Мортимер предвидели существенное увеличение числа своих сторонников, как только они прибудут в Англию. Отряд из Эно, числом в 700 человек, согласно большинству авторов, находился под командованием сэра Джона; Мортимер возглавил остальных — военные суда королевы, прочих наемников, а также английских изгнанников, среди которых были Кент, Ричмонд и Генри де Бомонт.{1118}
22 сентября, «когда поднялся хороший ветер», все они «вверились Господней воле», подняли якоря и вышли из Дордрехта в Северное море.{1119}
8. «Приветствуем во имя Господа вас, государыня, и вашего сына»
Они плыли с попутным ветром, не встретив никакого сопротивления со стороны английского флота, поскольку моряки Эдуарда либо оказались в каком-то другом месте, либо взбунтовались и отказались сражаться, «ибо сильно гневались на сэра Хьюго Деспенсера».{1120} Затем их флот попал в шторм, «из-за чего они сбились с курса и два дня не знали, где находятся. И в этом Господь был милостив и помог им: он чудесным образом изменил их курс. Случилось так, что спустя два дня шторм улегся, и моряки увидели берег Англии. Они с радостью направились к нему и высадились на песках открытого побережья»{1121}перед самым полуднем 24 сентября 1326 года. Современные описания утверждают, что высадка произошла либо в Оруэлле, либо в Гарвиче — но более вероятно, что это случилось на эссексском берегу реки Оруэлл{1122}, если учесть, что высадившиеся отправились на ночлег в близлежащий Уолтон.{1123}
«Как только королева благополучно ступила на сушу, ее рыцари и слуги устроили для нее подобие дома, открытого с одной стороны, из четырех ковров, и там они разожгли для нее большой костер».{1124}Поначалу «они не знали, в какой части Англии находятся, в дружественную или враждебную местность попали»{1125} — но, расспросив местных жителей, выяснили, к своему облегчению, что эта земля принадлежит Томасу Бразертону, графу Норфолкскому.
Выгрузка людей, лошадей и провианта длилась три часа{1126}, и королева за это время написала обращения к гражданам Лондона, а также других городов, больших и малых, в которых заявляла, что вернулась домой, чтобы отомстить за убийство Ланкастера и избавить страну от Деспенсеров и Роберта Болдока, врагов королевства, и просила помощи в этом предприятии.{1127}
Упоминание о Ланкастере было сделано, возможно, по просьбе дяди Изабеллы, Лестера, который предложил свою поддержку не только ради свержения ненавистного режима, но также ради мести за смерть брата. Он был важным союзником, королева не могла позволить себе потерять его, и с самого начала его влияние стало преобладающим. Изабелла могла под давлением обстоятельств отвернуться от Томаса Ланкастера, но ее потрясла история его суда и казни — в конце концов, он был ее дядя и принц королевской крови. Кроме того, она отлично знала, что его теперь почитают в Англии как настоящего святого и мученика. То, что ее предприятие связывали с этой могущественной легендой, имело огромную политическую ценность, — еще одна причина, по которой пришельцам с континента стоило идентифицировать свои цели с делом Ланкастеров.
По окончании высадки флот, доставивший мятежников, отправился обратно в Эно.