бя великой славой. Они простились с королевой и вельможами, которые предлагали им погостить еще немного, пока не решится вопрос, как поступить с королем. Сэра Джона уговаривали побыть хотя бы до Рождества. Отважный рыцарь учтиво согласился остаться, сколько пожелает королева. И он удержал при себе своих товарищей, сколько смог, но их было немного, поскольку большинство торопились домой, что сильно его рассердило. Но даже когда королева и ее советники поняли, что его товарищи никак не хотят задержаться, им все равно были выказаны все знаки внимания, и королева приказала выплатить им большую сумму денег в восполнение расходов и за службу, и каждому в соответствии с рангом были преподнесены драгоценные украшения. Им также заплатили за лошадей, которых они решили оставить на берегу, не торгуясь, по той цене, которую они сами указали. Сэр Джон остался в Англии, по настоянию королевы»
Сэру Джону оставалось наслаждаться вниманием ее дам, которые оспаривали друг у друга благосклонность этого любезного героя.{1272} Впоследствии Изабелла щедро вознаградила его за преданную службу.{1273}
9 декабря гарнизон Тауэра получил подкрепление, а 11-го была издана прокламация, осуждающая беззаконие в Лондоне. Командование Тауэром, а также замком Херефорд, было поручено лорду Уэйку 12 декабря.{1274} Столица постепенно приходила в норму, но очаги беспорядка еще тлели.
21 декабря двор переехал в Уоллингфорд, по дороге остановившись в аббатстве Осни. Приближалось Рождество; Изабелла наконец собрала вокруг себя всех своих детей, как и Мортимер.{1275} Выполняя обещание, королева «устроила празднество при дворе, и туда съехалось множество знати и прелатов со всего королевства, а также главные должностные лица городов и городков».{1276} Доверие к новому правительству нельзя было продемонстрировать более ясно.
В Уоллингфорде к Изабелле присоединился архиепископ Рейнольде, чью мольбу о защите она охотно исполнила{1277} — теперь он прибыл продемонстрировать свою покорность. Видя, что победа одержана, приор Истри также открыто стал на ее сторону и прислал поздравительное письмо, желая ей «добра и долгой жизни, милости на земле и славы на небесах». Он также похвалил Рейнольдса за то, что тот стал союзником королевы.{1278}
Архиепископ присутствовал на заседании совета, созванного королевой для обсуждения проблемы — что делать с королем? Там же присутствовали Ланкастер, Кент и многие епископы. Ходили слухи, что король с королевой готовы примириться{1279}, но у Изабеллы явно не было таких намерений. По сути, и она, и ее советники уже решили низложить его, и обсуждению подлежал только способ, как это осуществить.{1280} Кое-кто (имена не указаны) предлагал пойти дальше и предать короля смерти на том основании, что он этого заслужил как плохой правитель, а кроме того, будучи живым, он всегда мог стать объектом внимания диссидентов, которые могут захотеть восстановить его на престоле; если это случится, предупреждали они, те, кто низверг его, будут беспощадно уничтожены. Однако никаких законных процедур для суда и казни короля не имелось, и большинство участников совета считали, что король никак не может быть виновен в измене самому себе. Мнения жестко разделились, пока Джон д'Эно не уладил дело, указав, что монарха, помазанника божия, казнить невозможно, и лучше всего будет низложить его и держать в заключении в надежной крепости до конца его дней.{1281}
Отсюда дискуссия перешла к деликатному вопросу: следует ли Изабелле соблюдать брачные обеты и сопровождать супруга в заключении, поскольку Эдуард уже умолял, заливаясь слезами, вернуть ему жену и детей{1282}, и существовало мнение, что место королевы рядом с супругом. Изабелла явно не желала ни возвращаться к Эдуарду, ни отставить Мортимера, и немногие были склонны заставлять ее, хотя некоторым церковникам все это не слишком нравилось. В конце концов, вспомнив о том, как Эдуард угрожал лишить ее жизни, постановили, что воссоединиться с ним Изабелле никоим образом нельзя, даже вопреки общественному мнению.{1283}
Роберт Брюс сдержал слово — пока длилось вторжение и на протяжении нескольких тягостных недель после него он не допустил никаких выпадов против Англии. Но все это уже кончилось, и королева хотела решить проблему с Шотландией раз и навсегда. Она прекрасно понимала, что у нее на руках предостаточно проблем и без конфликта на северной границе, и со свойственным ей реализмом осознавала, что нет никакого смысла поддерживать войну, которую в принципе невозможно выиграть и которая многие годы истощала казну и собирала жестокую дань человеческих страданий. Потому 26 декабря Изабелла назначила своих представителей, чтобы начать с шотландцами переговоры о мире.
31 декабря двор выехал из Уоллингфорда в Виндзор.{1284}
В начале января капитулировал наконец замок Каэрфилли — последний оплот власти Деспенсеров.{1285} В замке была обнаружена еще одна порция сокровищ Деспенсера, и 3 января Изабелла поручила Томасу из Лондона, одному из своих клерков, получить их от ее имени.{1286}
Теперь двор направился в сторону Лондона, по пути останавливаясь в аббатствах Чертей и Мертон. 2 января 1327 года в преддверии прибытия королевского кортежа было обнародовано воззвание, предупреждающее лондонцев, чтобы те соблюдали мир; а на случай, если они не намерены послушаться, всем спутникам королевы было приказано носить оружие, находясь в городе.{1287}
Изабелла и принц Эдуард вступили в Вестминстер два дня спустя.{1288}«И когда они явились, огромные толпы вышли встречать их, и приняли королеву и ее сына с великим почтением. И горожане поднесли королеве прекрасные подарки», приветствуя ее как свою избавительницу. На протяжении следующих нескольких дней пошли «развлечения и пиры»,{1289} а Изабелла между тем выяснила, что Эдуард оставил в казне 60 000 фунтов.
Сессия Парламента должна была состояться в Вестминстер-Холле 7 января 1327 года. Но королеву и ее советников не оставляли мучительные сомнения, будет ли законным собрание в отсутствие короля — а они очень заботились о соблюдении законности всюду, где это удавалось. По совету Истри{1290}, к королю в Кенилворт была направлена депутация, возглавленная Стратфордом и Бергершем, чтобы пригласить его на сессию, но он отказался. Автор из Лэйнеркоста утверждает, что Стратфорд и Бергерш попросили его предстать перед Парламентом, чтобы отречься добровольно, но Эдуард «решительно отказался от этого; напротив, он осыпал их проклятиями и презрительно заявил, что не желает являться среди своих врагов, а вернее, изменников».{1291}
Некоторые историки высказывали сомнения в том, что эти епископы действительно приглашали короля в Парламент, на том основании, что королева не могла хотеть его появления, поскольку он мог возбудить сочувствие к себе или публично отказаться от сотрудничества. Но это маловероятно, так как имеются надежные свидетельства, что Изабелла и ее советники, явно не удовлетворенные итогом миссии епископов, отправили вторую депутацию, также возглавленную двумя епископами (их имена не указаны), с повторной просьбой к королю посетить Парламент.{1292} Они явно старались обеспечить содействие короля, поскольку для них было очень важно показать, что все их действия совершаются с согласия и одобрения Эдуарда.
Парламент собрался 7 января — без короля. Один источник, в целом надежный{1293}, утверждает, что собрание сразу же приступило к вопросу низложения короля — но, согласно ряду других авторов, это дело было отложено в ожидании возвращения второй депутации из Кенилворта 12 января.{1294} Тем временем Парламент разбирал рутинные дела, в том числе всякие прошения.{1295} 8 января от имени Эдуарда II, Изабелле было даровано все движимое имущество Деспенсера, столовое серебро и драгоценности{1296}, и еще 20 000 фунтов, огромная по тем временам сумма, для погашения долгов на континенте. Два дня спустя ей возвратили земли, отобранные в 1324 году.{1297} Несколько позже, 22 января, ей достались также все невыплаченные прибыли по принадлежащему ей герцогству Корнуолл.
Вечером 12 января посланцы вернулись из Кенилворта и сообщили королеве, как ответил король па их просьбу.