С осени 1943 года в обстановке строжайшей секретности командование вермахта приступило к строительству боевых стартовых позиций в северной части Франции для ракет «Фау» – действительно уникального, не имеющего на тот период времени аналогов оружия. Конструкторский гений Вернера фон Брауна, уникальные технические знания инженеров и исполнительные руки немецких рабочих воплотили дерзкий замысел в орудие убийства.
Снаряд представлял собой «сигару» длиной почти 14 с половиной метров (14 300 мм), с максимальным диаметром 1650 миллиметров. Стартовый вес ракеты-снаряда составлял 14 тонн, из них почти тонна (980 кг) приходилась на мощный боевой заряд, 8760 килограммов – на компоненты топлива и 3060 килограммов – на саму конструкцию с двигательной установкой. Максимальная дальность полета составляла внушительные для 1940-х годов 320 километров, максимальная скорость полета достигала почти 6000 километров в час (5940 км/ч), а высота траектории – 90 километров. В некоторых опытных стартах фон Брауну удалось поднять свое изделие до высоты «ближнего космоса», вплотную подойдя к возможностям первого суборбитального полета. Настоящим революционным технологическим решением стало применение на «Фау» автоматической системы наведения боевого заряда на цель. По ходу полета она обрабатывала координаты цели, которые вводились на земле, и заменяла собой летчика. Первый учебный пуск «Фау» состоялся в марте 1942 года. Присутствующие на показательном пуске фашистские бонзы пришли в восторг от увиденного и посчитали, что теперь у Рейха есть «чудо-оружие». Они надеялись, что с таким оружием неудачи на фронте остались позади и «Фау» непременно изменит ход войны. Несмотря на имевшиеся серьезные недоработки, Гитлер требовал от Брауна как можно скорее наладить массовый выпуск «Фау», чтобы начать боевое применение ракет.
Ранним утром 13 июня 1944 года, через полтора года после первого испытания «Фау», странный жужжащий звук поднял на ноги ничего не понимающих жителей Лондона. Характерный звук издавал пульсирующий воздушно-реактивный двигатель. Из десяти запущенных снарядов до цели успешно долетели только четыре. В дальнейшем обстрелы продолжались почти ежедневно и приводили в ужас британцев. От «жужжащей смерти», как они ее называли, не было спасения. До 29 марта 1945 года по Британии было выпущено около десяти тысяч снарядов, из них цели достигло только 3200 и 2419 непосредственно поразили кварталы Лондона. Общие потери британцев от применения «Фау» составили 6184 человека убитыми и 17 981 ранеными, в основном это было обычное гражданское население. Взрывы привели к полному разрушению 24 491 здания, еще 52 293 здания пришли в непригодное состояние.
Всего этого Рябов и его товарищи, конечно же, не знали. Но непонятная конструкция не давала покоя Рябову. Он записал в своем дневнике:
«20 марта.
Из головы у меня не выходит последний разговор с Капитаном. Мы уже немало наслышались о странных сооружениях, возводимых немцами в прибрежной полосе. О них говорят разное. Одни их называют стартовыми площадками. Дру-
гие – бетонированными полосами. Но те и другие сходятся во мнении о том, что эти сооружения имеют непосредственное отношение к „Фау“ – новому секретному оружию немцев.
Вскоре после того, как был создан отряд, нам удалось отыскать ту стройку, о которой в свое время рассказывала Андреа. Вероятно, это была одна из стартовых площадок. Объект сильно охраняется. Подступиться к нему разведчики не смогли. А на днях Николай со своими товарищами напал еще на две площадки. Одна из них разрушена авиацией союзников. Бойцы произвели ее измерение. Длина триста пятьдесят метров. Ширина – двести. На этой территории несколько строений и бетонированных полос. Предназначение их мы пока не знаем. Еще одна площадка только строится. Я давно хочу побывать возле нее…»
На следующий день после доклада Орлов с Рябовым, едва взошло солнце, сели на велосипеды и отправились на разведку загадочного военного объекта. Первые пятнадцать километров ехали по проселку без остановок, а когда выбрались на шоссе, вынуждены были соблюдать осторожность: при звуке машин и мотоциклов сворачивали в лес и прятались в кустарнике. К полудню добрались до развилки дорог, одна вела в сторону Ивранша, другая сворачивала влево и терялась в лесу.
Орлов уверенно свернул в лес. Дорога была сильно разбита, и опытному глазу ее состояние говорило о том, что она активно используется, причем используется как колесным, так и гусеничным транспортом. Это был важный признак, указывающий на близость загадочного объекта. Проехав два километра, Орлов остановился, слез с велосипеда и прислушался. В шелест леса вплетался еле слышный монотонный рокот, напоминающий шум морского прибоя. Махнув рукой, он сошел с дороги и исчез в кустах; Рябов поспешил присоединиться к нему.
Накануне прошел сильный дождь. В лесу было сыро и сумрачно, от густых испарений перехватывало дыхание, ноги скользили по прошлогодней листве и молодой травке. Через полкилометра путь преградил глубокий овраг. Орлов предложил спрятать в нем велосипеды и дальше идти пешком. Выбравшись из оврага, они начали взбираться по крутому склону на горный гребень. Постепенно лес начал редеть, а таинственный гул стал нарастать. На вершине их буквально оглушил рев десятков тракторов и бульдозеров, визг пил и грохот отбойных молотков. Орлов не ошибся с направлением – вывел прямо к стройке.
Короткими перебежками, прячась за деревьями, они выбрались на опушку и залегли в кустарнике. Рябов приник к биноклю. Строительную площадку окружал барьер из выкорчеванных пней, валунов и земли. Сама стройка походила на гигантский растревоженный муравейник. Повсюду копошились крохотные фигурки: одни рыли траншеи, другие суетились на лесах, третьи клали кирпичи, четвертые пилили и строгали доски. Все это тонуло в реве машин и механизмов. Тут и там мелькали серые мышиные мундиры, но возводили объект под дулами пулеметов и автоматов тысячи военнопленных – об этом говорили хорошо знакомые арестантские робы.
– Что там, Саныч? Ты понял, что фрицы строят? – торопил с ответом Орлов.
Рябов опустил бинокль и покачал головой:
– Не знаю, Коль. Похоже на большую стартовую площадку под новое оружие фрицев…
– Это ж какое?
– Ну, то, о котором Андреа говорила.
– А, такие громадные дуры, которые то ли самолет, то ли снаряд.
– Да.
– На аэродром не похоже… Как же фрицы эту штуковину запускают?
– Скорее всего, вон с той здоровенной железяки, – предположил Рябов и, передав бинокль Орлову, указал на уже готовую бетонную площадку, где торчало циклопическое сооружение из металла.
Орлов долго всматривался, потом сказал:
– Очень похоже на то, что я с ребятами видел в паре километров отсюда.
– А там что?
– Да примерно то же самое. Но там железяка была с рельсами и с разными прибамбасами.
– Такая, как ты рисовал?
– Ага. Слушай, Сань, а как эта «дура» летает? – с неподдельным интересом спросил Орлов.
– Я так думаю, снаряды, как из катапульты, запускают вон с той железяки, а дальше они уже сами летит.
– И как далеко?
– Луи говорил, до Англии долетает.
– Ничего себе… Интересно, сколько эта «дура» весит?
– Думаю, не меньше десяти тонн, – предположил Рябов.
– Сколько-сколько?.. – поразился Орлов и воскликнул: – Так надо взорвать все это к чертовой матери!
– Легко сказать, Коляныч. У нас во всем отряде не найдется столько взрывчатки, чтобы подорвать эту хрень.
– Но надо же что-то делать, Сань!
– Штурмом пойти?.. Да нам… – Рябов осекся, потянулся к биноклю и навел его на подъездные пути, ведущие к строительные площадке.
– Что ты там увидел? Что?! – торопил Орлов.
– Сам посмотри! – Рябов снова передал ему бинокль.
В окулярах возникли две линии электропередач. Несколько рабочих команд под присмотром часовых меняли временную линию на постоянную и заливали бетоном основания металлических опор. Одновременно верхолазы крепили провода.
Орлов опустил бинокль и, просветлев лицом, воскликнул:
– Саныч, я уловил твою мысль! Нужно взорвать стальные опоры, да?
– А деревянные просто спилить, – с улыбкой посмотрел на него Рябов.
– Но они же потом их восстановят!
– Ну, пока суть да дело… Сейчас мы засечем координаты объекта, передадим Луи, а дальше дело уже за авиацией, – сказал Рябов и начал набрасывать на листе бумаги схему расположения строительной площадки.
Выполнив работу, они возвратились в отряд. На следующий день была сформирована боевая группа, включавшая опытных минеров. Глубокой ночью группа вышла к линии электропередачи, ведущей на строительную площадку. Осмотрелись – скрытых постов немцев не обнаружили. Сама стройка находилась поблизости, о чем говорил гул множества моторов и грохот механизмов.
Выставив боевое охранение, Рябов вместе с минерами принялся закреплять взрывчатку на лапах металлической опоры. Группа Орлова взялась подпиливать временные деревянные опоры. На все про все ушло минут десять.
Мощный взрыв переломил первую стальную опору ЛЭП, и деревянные опоры снесло взрывной волной. Подача электроэнергии на стройплощадку мгновенно прекратилась, немцы всполошились. Лучи света полоснули по макушкам деревьев, и вскоре на взгорке появилась колонна. Впереди мотоциклисты, за ними следовали крытые тентом грузовики. Но к этому времени основная группа партизан уже отошла в лес.
Как только колонна поравнялась со второй металлической опорой, оставшиеся минеры произвели подрыв. Яркая вспышка снова разорвала ночной мрак. Не успело стихнут эхо, как немцы пришли в себя: посыпались как горох из грузовиков и, развернувшись в цепь, двинулись к лесу. Силы были неравны, и Рябов не стал вступать в бой.
Обходя стороной дороги, они без потерь возвратились на базу. Спустя несколько дней, когда улеглась суматоха, отряд Рябова совместно с бойцами Луи совершил успешную диверсию на железной дороге – пустил под откос воинский эшелон. Потери для командования оккупационных германских войск были ужасающими.