Мельник со злой хитринкой за стеклами очков улыбнулся, сделал глоток красного вина, затянулся сигаретой и продолжил свои откровения.
Первый выстрел «сопротивленцев» на территории Франции прозвучал только 21 августа 1941 года, когда война уже вовсю полыхала на территории СССР, противостоявшего вермахту совсем по-иному, чем французы. Член подпольной коммунистической партии Франции Пьер Жоржес застрелил в парижском метро офицера германских кригсмарине Антона Мосера.
Активно противодействовать германским оккупационным властям и германским вооруженным силам французы начали только со второй половины 1943 года, после того как вермахт уже проиграл сражения под Москвой, Сталинградом, на Кавказе и на Курской дуге. Основу немногочисленных конспиративных групп составляли французские, испанские и немецкие коммунисты, патриотически настроенные представители русских эмигрантских кругов и бежавшие из концлагерей солдаты и офицеры Красной армии.
В 1944 году, особенно после открытия Второго фронта, отряды и группы Сопротивления стали разрастаться. К началу августа 1944 года численность «сопротивленцев» достигла почти полумиллиона человек, но удивительное дело – тех, кто хотя бы раз участвовал в вооруженных стычках с фашистами, насчитывалось не более 135 тысяч человек, из них около 60 тысяч – испанские коммунисты и республиканцы, примерно две тысячи – немецкие коммунисты, бежавшие из концлагерей и находившиеся, как и испанцы, на нелегальном положении во Франции, и почти пять тысяч – русские из числа бывших военнопленных и эмигрантов. Наиболее активные операции проводили интернациональные испанские, русские и немецкие боевые отряды, а среди французов самыми активными были коммунисты и голлисты, но из-за разницы политических платформ и внутренней военно-политической конкуренции они конфликтовали между собой.
К середине 1944 года только 40 из 90 департаментов Франции включились в противодействие откровенно проигрывающим германским оккупантам, но в Сопротивление спешили записаться французы по всей стране, чтобы потом не быть обвиненными в коллаборационизме и сотрудничестве с бошами. По официальным данным, к началу 1945 года в рядах Сопротивления числилось уже более миллиона французов.
Не подлежит сомнению, что в рядах французского общества были истинные патриоты, не смирившиеся с оккупацией, жертвовавшие своими жизнями во имя освобождения Франции. Но до второй половины 1943 года число таких было ничтожно мало.
– В этом кроется суть традиционно французского характера, – затянувшись сигаретой и сделав очередной глоток вина, грустно констатировал Константин Мельник. – На первом месте для французов только собственное благополучие, а если говорить о свободе выбора, то в ней всегда присутствует презрение ко всем окружающим. Французы – сильнейшие индивидуалисты, готовые ради собственной выгоды предать и продать кого угодно…
Понять логику Константина Мельника, в общем-то, несложно. Он родился во Франции, был участником Сопротивления в годы войны, затем получил прекрасное образование и большую часть своей жизни проработал на политические и секретные институты Франции и НАТО. Но при этом он так и остался русским, которого в самые важные моменты всегда отодвигали на задний план. Для продвижения по карьерной лестнице Мельнику неоднократно предлагали отказаться от своего происхождения, поменять имя и фамилию на французские, и тогда… Но внук доктора Боткина не захотел и до конца своих дней остался русским по духу человеком. Он часто любил говорить о себе: «Я всегда остаюсь старинным русским человеком».
Успехи войск союзников и отрядов французского Сопротивления не были бы столь значительными без активных наступательных действий Красной армии на Восточном фронте. Сталин, выполняя свое обещание, данное на международное конференции в Тегеране главам США и Великобритании, распорядился начать стратегическую операцию по освобождению Белоруссии. Получившая кодовое название «Багратион», она началась 23 июня и продолжалась до 29 августа 1944 года. Войскам фашисткой Германии был нанесен сокрушительный удар. Только за один месяц, с 23 июня по 23 июля, в жерновах советских войск было перемолото: убитыми – более 381 тысячи немецких солдат и офицеров, в советский плен сдались 158 480 человек, выведено из строя 735 танков и самоходок, уничтожен 631 самолет и 57 152 автомашины. К исходу операции «Багратион» группа армий «Центр» фактически перестала существовать.
Командование вермахта разрывалось на два фронта. Главная угроза исходила от Красной армии, и чтобы сдержать ее натиск, была выведена значительная часть войск из Франции. Это окончательно предопределило незавидную участь оккупантов и коллаборационистов. Вот тут-то воинственной стала «практически вся Франция».
«Воинственной» – да, но до этого воинственность парижан была направлена против союзников, освобождавших страну от фашистов. Солдатам вермахта за первые недели после высадки союзнических войск в Нормандии удалось взять в плен более двадцати тысяч американских, британских и канадских солдат, и 17 июля 1944 года, в тот же день, когда по улицам Москвы проводили пленных немцев, оккупанты решили устроить что-то подобное в Париже. Французы повели себя мерзко: они не только освистывали колонну, но и кидались камнями, женщины подскакивали и давали пощечины солдатам, и конвоирам иногда даже приходилось вмешиваться. Это не фейк – сохранились фотографии того печального шествия. А спустя чуть больше месяца те же самые парижане будут швырять камни и выкрикивать проклятия уже пленным немцам.
Восемнадцатого августа 1944 в Париже начались стихийные вооруженные выступления, город покрылся баррикадами. К вечеру 21 августа было освобождено 61 из 80 кварталов Парижа и три четверти парижских пригородов. Двадцать четвертого августа первые танки генерала Филиппа Леклерка ворвались в столицу, и на следующий день немецкий гарнизон в Париже капитулировал.
Двадцать шестого августа 1944 года в Париж прибыл генерал де Голль и организовал грандиозную демонстрацию на Елисейских Полях. Франция освобождалась от оккупационной удавки, а остатки гитлеровских войск все дальше откатывались к границам Германии.
Позже было установлено, что самый значительный вклад в разгром оккупантов и коллаборационистов внесли партизанские отряды, костяк которых составляли бывшие советские военнопленные. Действовали они в основном в северных районах Франции. Только за шесть месяцев, с февраля и по август 1944 года, ими было уничтожено более 3500 гитлеровцев, взято в плен 650 солдат и офицеров, повреждено девять линий электропередач, подорвано три важных железнодорожных моста, пущено под откос 65 воинских эшелонов, уничтожено 76 паровозов и свыше тысячи железнодорожных вагонов, захвачено около сотни боевых автомашин, три тяжелых артиллеристских орудия, 15 миномётов, более пятидесяти пулеметов, уничтожено несколько значительных артиллерийских складов, складов с вооружением, баз ГСМ и колонн военных автозаправщиков. В качестве боевых трофеев партизаны забрали себе большое количество немецких автоматов, карабинов, пистолетов и ручных гранат. «Русские» партизанские отряды непосредственно участвовали в освобождении Парижа, Тулузы, Лиможа, Клермон-Феррана, Нима и ряда других важнейших городов Франции.
Когда к концу августа 1944 года силами союзников был практически полностью освобожден север Франции, партизанские отряды вышли из подполья. Первые встречи с офицерами и солдатами регулярных частей США и Великобритании оставили в душе Колесника – Рябова и его боевых товарищей противоречивые чувства. Рябов не высказывал их вслух и доверил только своему дневнику.
«2 сентября.
Едва англичане заняли Фреван, как солдаты в красных, а офицеры в темных беретах тут же разбрелись по городу и принялись осаждать бистро и кафе.
Вели они себя довольно беспечно. Их танки и броневики стояли на площадях совершенно открытыми. Несколько семидесятимиллиметровок были брошены прямо у дороги, куда их дотянули тягачи. Хорошо, что немецкие самолеты уже несколько дней как не появлялись над городом…
Итак, пришла наша долгожданная свобода. Сколько мы мечтали о ней! Сколь труден и тернист был наш путь к победе. Но на душе у нас почему-то неспокойно. Мы еще чего-то ждем. Ведь война не кончилась. Да и неизвестно, как отнесутся к нам англичане. Теперь мы размещаемся в одном из пустующих зданий. Живем открыто. Узнав, что во Фреване есть русские партизаны, к нам то и дело приходят гости – французы. А сегодня заявились несколько английских солдат во главе с длинным белобрысым сержантом. Все они были навеселе. Сержант знал несколько русских слов. Пытался поговорить с нами по-русски. Но без переводчика разговора не получилось. Отыскали переводчика, уже немолодого француза. Английские солдаты слушали его с большим вниманием. „О!“ – то и дело восклицал сержант и удивленно крутил головой…»
С приходом союзников отряда Колесника расположился в городе Энен-Льетар. Александру предстояло заняться важным делом – подготовить подробный отчет о деятельности отряда. И не только своего, но и отряда Порика, бойцы которого после гибели командира присоединились к ним.
Серьезным подспорьем к отчету послужил дневник.
«6 сентября.
Второй день сижу и пишу. Что получится – не ведаю. Но тружусь, что называется, в поте лица. В рапортах лишь голые цифры. Без них, конечно, не обойтись. Особенно без таких, как у пориковцев. Тринадцать спущенных под откос поездов, приведено в негодность сто семнадцать вагонов. Сожжено пять складов, разгромлен лагерь восточных рабочих, а рабочие освобождены. Перехвачено двадцать пять грузовиков. Что касается телеграфно-телефонных линий, то их выведено из строя километры, а количество убитых немцев достигает тысячи.
И тем не менее все это лишь цифры. Поэтому стараюсь беседовать с людьми. Вчера разговаривал с Михаилом Бойко, Алексеем Крыловым, Иваном Федоруком. Все они – сподвижники Порика, его верные помощники. А сегодня их рассказ дополнил Охотин…»