Он послушно уткнулся лицом в её худенькое плечо и замер. Казалось, он перестал дышать, его тело напряглось.
— Мне ещё нужно познакомить тебя с Иваном, — она гладила его непослушные седые волосы, — ты приедешь к нам на свадьбу?
Пабло только кивнул, не в силах что-то говорить.
— У нас большой дом под Москвой, где на праздники собираются все родственники. Такой богатой истории, как в ваших семьях или у Валороссо нет, но мы тоже любим друг друга, хотя иногда и ссоримся.
Лиза говорила тихо, не зная, кого она больше успокаивает, себя или этого моряка, неожиданно ставшего другом.
— Нелли живёт во мне, — его голос был глухим и прерывистым, чувствовалось, что слова даются с трудом. — Я готов был тысячи раз умереть за неё, но океан отказывается брать меня. Прежде я просил его взять меня вместо Нелли, теперь просто прошу забрать меня к ней. Но он не хочет. Это всё проклятье её отца. Ни он, ни её семья не приняли меня.
Он горестно вздохнул…
— И океан не принимает меня. Я проклятый. Пабло мягко отстранился, не глядя девушке в глаза.
— Остерегайся меня, Лиз. Я приношу несчастье. В Кадисе многие отвернулись от меня после той страшной ночи. Родственники стараются не показывать вида, но за спиной шепчутся. Только племянники жалеют, но их тоже стараются держать от меня подальше. Это судьба, Лиз.
— А кто спас меня? — девушка не выдержала таких тяжких признаний и перешла в наступление. — Ты же сам сказал, что в праздники этот район бывает пуст. Да только ты и мог это сделать.
Она говорила мягко, но очень настойчиво.
— Теперь нам нужно освободить Ивана. Ты же поможешь мне?
— Конечно, Лиз, — он хмыкнул носом, как мальчишка. — Извини, я что-то расклеился. С возрастом становлюсь сентиментальным. С твоим появлением я многое пережил заново, хотя прошло много лет.
Он взял себя в руки, и на девушку уже смотрели серьезные грустные глаза уверенного мужчины.
— А ты серьёзно приглашаешь меня на свадьбу в Москву? Говорят, там очень холодно.
— Да, сейчас вся Москва засыпана снегом, — восторженно произнесла она в ответ. — Нам придётся купить тебе тёплую ушанку.
— Что такое тёплая ушанка? — переспросил моряк.
— Это такая шапка, чтобы в голову не лезли глупые мысли.
— И что, помогает? — подхватил её шутку капитан.
— Кому не поможет, тесёмочки завяжем, — прыснула Лиза, показывая жестом, как это делается. Они весело рассмеялись. Искренне и доверчиво. Как много может сказать о человеке его смех. Приятное выражение лица или улыбку можно натренировать, приклеив к лицу, как фальшивую бороду, но смех подделать нельзя. Зазвонил телефон спутниковой связи.
— Алло… Да это я… — удивленно протянул Пабло. — Координаты? Сейчас.
Он посмотрел на приборы и продиктовал цифры, определяющие положение яхты.
— Хорошо, через семь часов жду вас там.
— Это Антонио, — отвечая на немой вопрос Лизы, произнес моряк, сам не менее удивленный.
— Они уточнили координаты, — он помолчал, раздумывая. — Но, думается мне, что они ещё раз проверяли. При разговоре можно определять координаты абонента. Этим иногда пользуются, когда спасают попавших в беду.
— А что мы будем делать? — девушка едва сдерживала любопытство.
— Точка встречи назначена. Их гидросамолет приводнится, и мы возьмем их на борт. Пабло умышленно сказал «мы», дабы подчеркнуть, что они с Лизой одна команда.
— А потом?
— Затем я сообщу по радио о неизвестной, найденной в океане.
Он улыбнулся.
— Вообще-то мне следовало сделать это ещё в полдень, когда увидел пеструю рубашку над резиновой лодкой. Но я не знал твоего имени.
Лукавые морщинки вновь брызнули по лицу из уголков его глаз.
— Разве я могу сказать в эфир, что найдена неизвестная. Без документов, без имени и без… — он умышленно замолчал, делая вид, что скрывает своё смущение.
— Так ты меня теперь будешь шантажировать? Кулачки Лизы забарабанили по крепкой груди моряка. Он бережно обнял её, склоняя свою голову к её макушке. Нежно поцеловал и тихо прошептал:
— Никто не посмеет тебя обидеть. Потом добавил:
— Ты не случайно похожа на мою Нелли.
Лиза тоже обняла моряка, прижимаясь щекой к его рубашке. Обычно она долго привыкала к чужим людям. Осторожно присматривалась к их поведению, что и как они говорят. Пыталась угадать, как они поведут себя в той или иной ситуации. Не сразу решалась она переступить некую черту отчужденности. Возможно, это были отголоски её непростого детства, когда сверстники, почуяв в ней не такого человека, как они, не принимали в своё общество. Подобно стае, они изгоняли чужака со своей территории. С тех пор прошло немало времени. Иногда Лиза даже случайно сталкивалась со своими обидчиками из прошлого. Почти все они пытались как-то извиниться перед ней, заглаживая вину. Она давно простила их, но память осталась. Несправедливость большого мира так рано и абсолютно незаслуженно коснулась её, что след навсегда остался в душе.
К Пабло она испытывала удивительное доверие. И не только потому, что он был спасителем. Боль его потери взволновала Лизу. Она видела тоску в его глазах и нежность, когда он задумчиво смотрел на неё. Женское сердце не могло не отозваться на такую любовь. Пусть давнюю, чужую, но удивительно глубокую, искреннюю, светлую. Пабло так долго рассказывал о себе, когда она была в полузабытьи, что слова перемешались с реальностью. Лизе порой казалось, что это она была тогда на яхте с молодым влюбленным моряком. Это её он искал тридцать лет, мотаясь по океану. По ней тосковало его сердце. Девушке хотелось утешить, пожалеть этого седого одинокого человека. Несчастного, но все еще верящего, надеющегося. Как отзывчива женская душа на высокие, чистые порывы! Особенно если это мужчина, верно и трогательно хранящий свою любовь, несмотря ни на что. И почему судьба так неблагосклонна? Расскажи о нём одиноким женщинам — и потянутся к моряку многие утратившие или так и не нашедшие своего счастья. Они будут искренни в своём желании согреть, окружить заботой, пожалеть. Но. Любящая душа потому и вызывает такое восхищение, что ей нужна только та единственная, неповторимая. Умрет, но не предаст. Даже память о ней.
Глава XIV
— Их ещё нет?
Лиза выбралась из кубрика на палубу. Было темно, но посветлевшая полоска горизонта уже намекала о предстоящем восходе солнца.
— Нет, ещё час до назначенного времени, отрицательно покачал головой Пабло, — мы поймали попутный ветер, будем в квадрате чуть раньше.
— Давай я посижу там, а ты отдохни.
Девушка куталась в тёплую накидку от свежего ветра, наполнявшего паруса.
— Не волнуйся, Лиз. Я привык ходить один. Моряк устало улыбнулся.
— Часто дремлю здесь или разговариваю с океаном. Все моряки немного ненормальные. Они влюблены в это огромное существо и чувствуют себя с ним наедине как дома.
— Ты говоришь об океане?
Лиза села на диванчик около Пабло, подтянув босые ноги и сжавшись в комочек.
— Конечно. С ним многие связали свои судьбы, — лицо моряка было спокойным, — он добрый, пошалит иногда, но с кем не бывает.
— Не понимаю, как можно плавать одному?
— А ты дома бываешь одна или всегда с кем-то? — вопросом на вопрос ответил он.
— Я живу с мамой, но в своей комнате всегда одна. Девушка вздохнула, вспомнив далекую Москву. Она впервые не встречала Новый год со всей роднёй в Черновке, отчего стало грустно. Оказывается, ей очень дорог этот старый дом на краю деревни, мамины сестры, их дети, совместные праздники. Всё, что было обыденным, повседневным, и есть её жизнь. Наверное, она была старомодной, уделяя столько времени семье, но появился Иван, и всё закрутилось…
— А моя комната — это Атлантика, — задумчиво, сам себе ответил моряк.
— Не дай Бог, что случится. Мало ли, — продолжала сомневаться девушка.
— Ты о смерти?
Пабло обернулся. В тусклом зеленоватом свете приборов лицо его выглядело суровым.
— С некоторых пор я перестал её бояться. А иногда даже зову.
Неподвижный взгляд был устремлен вдаль.
— Но не судьба. Знаешь, когда-то в молодости я был в Сиднее. Даже не помню как, но оказался я у шамана. Комнатка маленькая, травами пахнет, козьи голову, куриные лапки по стенам, маски из черного дерева, крокодильи зубы и все такое. Что меня туда привело, не знаю. Да и забыл о нем сразу, а вот когда Нелли не стало, вспомнил. Всё случилось, как он предсказал. Без имен и дат, намеками, но все точно.
Пабло помолчал.
— А про смерть мою сказал вот что: океан не возьмет, железо пронзит мне сердце.
Он опять помолчал и полез в нагрудный карман за сигаретой.
— Наверное, в каком-нибудь портовом кабаке пьянчужка вроде меня воткнёт в эту грудь свой стилет.
— Я бы не хотела знать, как умру, — задумчиво проговорила Лиза. — И вообще, что это мы о смерти. Нам о жизни думать надо.
— И опять ты права, красавица. Пабло прищурился от дыма сигареты.
— Хочется посмотреть мне на вашу свадьбу, и в Москве я ни разу не был.
Он лукаво посмотрел на девушку.
— Вот только где тёплую ушанку с тесемочками найти?
Они рассмеялись. Облака по правому борту, словно угли в костре, от ветра подернулись серым пеплом. Где-то там, за горизонтом, дремал рассвет. Еще несколько смелых порывов ветра — и заалеют робкими огоньками угли, и полыхнет. Удивителен восход в океане. Вдали от берегов и городов единение с природой обостряет восприятие человека. Это уже не наблюдение с балкона за зарёю, это слияние с ней. Океан будто чувствует рождение нового дня, замирает, отутюжив огромную гладь, в которой отражается посветлевшее небо. Темнота отступает, обнажая на горизонте узкую щель между схожими мраморными плитами небес и водной поверхности. Предвестники восхода, острые горячие лучи прорывают серую оболочку, куда и устремляется раскаленный, пышущий жаром шар солнца. Величественное зрелище.
— Мне кажется, я слышу самолёт.
Лиза напряглась, подавшись вперед, потом привстала, стараясь удостовериться.