— вон какие бронзовые ручки на дверях, перед домом ухоженные цветнички и дорожки из фигурной плитки. Даже скульптура торчит из газона — писающий мальчик. Полный отстой!
В тот момент, когда Лёлька разглядывала дом, из его дверей вышла девочка. Она была одета в славненькое сиреневое платьице и белые туфельки с пряжками. Русые волосы, тщательно уложенные красивыми локонами, свисали ниже плеч. Образцовый ребенок, потупив глазки, прогулялся по дорожке, пнул гревшегося на солнышке рыжего кота, потом извлек из кармашка ножницы и аккуратно состриг только что расцветшие тюльпаны. Головки цветов этим ангелом-вредителем были немедленно и безжалостно растоптаны.
Лёлька во все глаза смотрела на то, как развлекается дитя. Следующим номером программы стал уже настоящий террористический акт — оглядываясь по сторонам, девочка ловко пролезла на соседний участок, протиснувшись между прутьями решетки. Там стоял сияющий свежевымытыми боками "мерседес". Маленькая мерзавка нырнула под автомобиль и вылезла через пару минут, сжимая что-то в кулаке. Что она могла свинтить с машины и, главное, чем? Отряхнув коленки, девчонка вернулась тем же путём обратно к своему дому и продолжила чинно прогуливаться по дорожке.
Из дома появился ещё один персонаж — длинномордый юноша с блеклыми глазами цвета увядающих незабудок. Юноша потрепал девочку по голове и скрылся в гараже. Через пару минут одновременно открылись ворота в ограде и ворота гаража. Оттуда выехала спортивная машина ярко-лимонного цвета и умчалась по улице. Ворота так же одновременно автоматически закрылись. Гадкий ребёнок радостно хихикнул и запрыгал по плиткам на одной ножке. Не иначе девчонка успела что-нибудь свинтить и с этой машины!
Лёлька так увлеклась наблюдением, что не заметила, как с другой стороны улицы появился черный "кадиллак". А когда заметила, было уже поздно — автомобиль остановился у неё за спиной и оттуда вылез невысокий, но крепко накачанный мужик с отливающим чернотой бритым черепом и какими-то жеванными огромными ушами.
— Ва-а-ай, — протянул Акакий Гогуа, а в том, что это именно он, Лёлька не сомневалась. — И чэго тебэ тут понадобылось, дэвушка?
У Лёльки душа ушла в пятки — выражение лица Акакия было таким, словно он готов немедленно выпустить ей кишки. Но тут из калитки выскочила маленькая хулиганка и с радостным визгом бросилась бандиту на шею. Понимая, что с повисшим на нем ребёнком, Акакию будет затруднительно извлекать из неё внутренности, Лёлька слегка перевела дух и попыталась исчезнуть. Но позади неё материализовались двое амбалов, которые ни слова не говоря, схватили её за локти и удержали на месте.
Акакий тем временем ласково сюсюкал с девчонкой. Из карманов и машины он доставал пакетики и коробочки и совал ей в руки. Ребёнок радостно верещал и потрошил подарки. Лёлька и амбалы молча ждали. Наконец девочка с охапкой сладостей и игрушек припустила в дом, а бандит, сняв с физиономии ласковое выражение, опять вызверился на бедную "дэвушку". Но передышка пошла той на пользу, она успела прийти в себя и набраться наглости.
— Какой у вас красивый дом, просто картинка! И дочка прелестная, — зачирикала она. — Мне в нашей газете поручили написать статью о современной архитектуре, вот я и хожу, приглядываюсь к новым постройкам. А тут как раз вы подъехали, вот удача!
— Чэ-э-эго? — не понял Акакий, но на всякий случай убрал с морды некоторую часть свирепости.
Потом почесал в затылке, очевидно соображая, чем может обернуться появление представительницы прессы у его ворот. Похоже, окончательных выводов он не сделал, потому что вопросительно уставился на Лёльку. Та поняла, что нужно ковать железо, пока горячо.
— Я выбираю, какие дома нужно сфотографировать, чтобы поместить снимки в газете. Вот моё удостоверение! — с этими словами она вырвала руку у одного из растерявшихся амбалов, достала свою подделку и потрясла ею перед носом Акакия. — А если у входа будет стоять счастливое семейство владельца — ещё лучше! И подпись можно сделать такую: "Вот как теперь живут наши горожане!" — Тут она замолчала, сама поразившись сказанному идиотизму.
Но бандиту её слова явно понравились, он радостно заулыбался, ухватил Лёльку под ручку и потащил к дому. Заведя её внутрь, он нежнейшим голосом пропел:
— Дорогая! Смотри, кого я к нам привел! Настоящая журналистка, хочет написать о нашем доме статью и фотографию сделать.
На этот призыв из глубины огромного холла, уставленного пластмассовыми растениями, бронзовыми торшерами и напольными вазами из перламутровой керамики появилась Зинаида. Лёлька сразу поняла, что верховодит в семье именно она. Дама была выше среднего роста, ширококостная, но подтянутая. На ней, как влитой, сидел дорогущий брючный костюм фисташкового цвета. Копна платиновых волос была зачесана с изысканной небрежностью, сразу видно, что с утра над ней потрудился парикмахер. Макияж тоже был безукоризненным. Не иначе, хозяйка имела придворного визажиста.
Дама взглядом гюрзы уставилась на Лёльку. Откуда-то выскочила вредоносная девчонка, мимоходом прилепила жвачку на нос стоящего в углу деревянного негритенка с опахалом и тоже вытаращилась на Лёльку. Акакий расцвел в улыбке и засюсюкал:
— Это моя супруга, Зинаида Павловна и дочурка Катенька, розовый бутончик. А это…. — он замялся.
— Ольга Петровна Сагайдаченко, — представилась Лёлька. — Корреспондент газеты "Ежедневный вестник".
— А что же корреспонденты и в праздники работают? — ехидно поинтересовалась Зинаида.
— Да мы всегда работаем, материал собираем. Вот я и решила в выходные прогуляться, а заодно выбрать дома покрасивее, чтобы потом из редакции фотографа прислать, — затараторила Лёлька, понимая, что Зинаиду так просто не проведёшь. Она явно запомнила названное Лёлькой имя, чтобы проверить, есть ли в газете корреспондент Сагайдаченко. И хорошо, если только фамилию спросит…
А простодушный бандит тем временем уже в глубине дома отдавал кому-то распоряжения. Вскоре Лёльку пригласили в столовую, где был накрыт стол не то для раннего обеда не то для позднего завтрака. Акакий, очевидно, проголодавшийся в дороге, налег на закуски, а Лёлька и Зинаида только слегка прикоснулись к еде. Катька вообще умчалась куда-то, сцапав со стола кусок торта со взбитыми сливками и мандарин. Зато появилась мрачная долговязая девица в черном обтягивающем платье и малиновых шлепанцах.
— Это моя дочь Ксения, — сухо представила её хозяйка.
Ксения, ни слова не говоря, плюхнулась на стул, набухала себе в фужер водки "Смирнов" и залпом выпила. Посидев пару минут в ступоре, она налила себе в тарелку супа из осетрины и принялась его быстро хлебать. Лёлька заметила недовольный и раздраженный взгляд Акакия, которым он одарил девушку. Но ту подобные взгляды совершенно не трогали. Она доела суп и принялась за отбивную.
Тут в комнату влетела Катерина и завопила:
— Ксюха, корова, зачем мой пластилин опять утащила? Убью нафиг!
— Ты зачем Катин пластилин взяла? — немедленно завелся Акакий. — Опять с Ромкиным папашкой кукол лепила и иголки в них втыкала? Ох, надеру я когда-нибудь задницу и тебе, и этому придурку!
Лёлька отметила, что, войдя в дом, бандит вдруг стал говорить по-русски совершенно правильно и почти без акцента. Возможно, нарочитое коверкание слов он использовал, чтобы ещё сильнее наводить ужас на жертв.
Тем временем скандал разгорался — Катька вопила, Акакий ругался, только Зинаида и Ксения сохраняли ледяное спокойствие. Девица, не торопясь, ела сочную свинину, а её мать с откровенной насмешкой наблюдала за Лёлькой. Потом, встала и, процедив сквозь зубы:
— Ну, вы тут развлекайтесь без меня! — величественно удалилась.
Акакий немедленно сник и пообещал своему "бутончику" купить сразу двадцать коробок пластилина, чтобы она не огорчалась. Катька, продолжая фыркать и возмущаться, убежала. Беседа за столом так и не завязалась, и Лёлька чувствовала себя не в своей тарелке. Внезапно Ксения подняла безразличные глаза и сообщила:
— Катькиного папашку пришили!
— Ты что говорышь? — опешил Акакий. — Кого-чего — прышили? Да ты… — он закончил фразу витиеватым и непонятным грузинским выражением.
— Сам ты такой! — вяло огрызнулась Ксения. — Я по телику новости смотрела, там диктор в конце сказал.
Бандит разом помрачнел и насупился. Потом тяжело поднялся из-за стола, швырнув скомканную салфетку.
— Прости, дорогая, — пробормотал он Лёльке. — Беда у нас. У Катерины ещё папашка имеется… имелся. Только мне она роднее родной дочки. Как же ей сказать? Бедный мой бутончик…
— Да уж, бедный! — хмыкнула Ксения. — Она папашку того все время козлом звала. А теперь ещё, небось, и наследство его получит!
— Какое наследство, зачем ей наследство? Я её всем на свете обеспечиваю, как принцессу, ни в чем не отказываю! Не надо нам его наследство!
Ксюша меланхолично выпростала из-за стола длинное угловатое тело и потащилась к дверям, бросив на ходу:
— Вам не надо, так мне отдайте. Я все жду, когда моего папахенца ухлопают, да всё никак… Не везёт.
"Ну и семейка!" — подумала Лёлька, тихонько пробираясь к выходу. Акакий метался по комнате, не обращая на неё внимания, и выкрикивал неизвестно кому угрозы. Из них следовало, что он лично покарает мерзавца, осиротившего Катьку. И кара эта будет страшной.
Лёлька вышла в холл и услышала, как один из амбалов, не допущенный в хозяйскую столовую, болтает с кем-то по телефону. Она четко услышала фразу:
— Да говорю тебе, мотались с шефом в Питер на разборки. Три дня не спамши, не жрамши, устал, как собака. А тут ещё ты со своими претензиями, коза недоенная! В гробу я видел твою дачу!
Переведя дух, она выскочила из дома. Так, значит, в ночь убийства Акакия не было в городе. Конечно, он мог поручить мокрое дело кому угодно. Но зачем? Похоже, этот гоблин действительно обожает Катьку и огорчать бы её не стал, даже если Вотю не приветствовал. Совершенно удрученная, Лёлька поплелась к своей машине.