Птичка, склонив голову набок, внимательно выслушала эту тираду и удовлетворенно констатировала:
— Жрать, жрать и жрать! — Потом, поразмыслив, сварливо добавила: — Засррранцы!
Лёлька закатила глаза и поволокла попугая в комнату. Крюк, на котором при жизни дедушки висела клетка, был цел, и Румбо занял своё законное место, что привело его в полнейший восторг.
— Карррамба! — взревел попугай адмиральским голосом, лихо задрав перья на голове. — Тррубочку закуррим! Ферштейн, парразиты?!!
Белого какаду дедушке много лет назад подарили друзья. Попугай был молод, талантлив и принялся слету усваивать любимые словечки хозяина. Особое пристрастие Румбо испытывал к ругательствам, содержащим букву "р". Так что демонстрировать его в приличном обществе было крайне рискованно — птичий лексикон изобиловал непечатными выражениями. Именно поэтому Лёлькиной маме пришлось упаковать клетку при перевозке — в темноте попугай обычно молчал, как партизан.
Когда старый адмирал умер, Лёлька смогла выдержать общество Румбо только два дня. Её сердце обрывалось каждый раз, когда за спиной слышался дедушкин громкий смех, покашливание и раскатистый бас. И на третий день Игорю пришлось увезти попугая в свою только что купленную квартиру. По недомыслию или из-за жаркой погоды он транспортировал его, не накрыв клетку. В троллейбусе для Румбо настал звездный час: он трижды на бис исполнил куплет "Шел трамвай девятый номер, на площадке кто-то помер. Тянут, тянут меррртвеца, ламца-дрица-аца-ца!", а в промежутках костерил ошарашенную публику на чем свет стоит.
После этих гастролей попугая в люди окончательно перестали выпускать. Даже в машине на дачу возили в упаковке, опасаясь возможных его контактов с работниками ГАИ, так как давно было отмечено, что при виде человека в форме с погонами, Румбо мгновенно переходил на отборный мат. "Атмосфера офицерской кают-компании сказывается" — как, краснея, объясняла мама. К чести попугая и дедушки, он никогда не матерился адмиральским голосом, исключительно посторонними баритонами и пронзительным фальцетом.
Пернатого сквернослова ей только не хватало! Лёлька представила, что творилось бы, присутствуй Румбо при сегодняшних ночных авралах, и хихикнула. Попугай укоризненно посмотрел на неё правым глазом и буркнул:
— Пррими поздрравления! — после чего встрепал перья, нахохлился и уснул.
Убедившись, что мама надолго устроилась на кухне беседовать с Марго, Лёлька тихонько выскользнула за дверь. Водитель лимузина встретил её широкой улыбкой, но она помахала ему рукой и поехала на своей верной "жучке".
ГЛАВА 9
До офиса фирмы "Корунд" она добралась без проблем — он находился в центре города. В холле висел портрет Воти в траурной рамке, перед ним стоял огромный букет темно-красных, почти черных роз. Прислушавшись, Лёлька уловила за одной из дверей мужские голоса. Там явно спорили, правда, не громко и без надрыва. Скорее всего, решали какие-то организационные вопросы. За другой дверью с золоченой табличкой "Директор" слышался женский голос, говоривший с паузами, видимо, по телефону.
Сунув голову в дверь, Лёлька увидела маленькую приемную, где помещался только стол с компьютером и принтером и четыре небольших кресла. За столом девушка с кукольным личиком мрачно бубнила с трубку:
— Да, похороны завтра в час дня на Преображенском кладбище. Отпевание в двенадцать в Никольской церкви. Да, да, конечно. До свиданья. — Положив трубку, секретарша, а это была явно она, вопросительно уставилась на Лёльку.
— Здравствуйте, хочу выразить свои соболезнования, — полностью проникла в комнату Лёлька.
— Да, для нас смерть Виталия Сергеевича — большая потеря, — кивнула головой девушка и шмыгнула носом. — Даже не знаю, как мы будем теперь. А вы из какой фирмы?
— Я из газеты, — ловко взмахнула Лёлька своим липовым удостоверением. — Ольга Петровна Сагайдаченко, "Ежедневный вестник".
— Но вам, наверное, лучше поговорить с Игорем Лукьяновичем, заместителем директора, — округлила глаза девица. — Он у себя в кабинете решает вопросы с похоронами.
— Обязательно поговорю, — заявила Лёлька. — Но ведь вы были секретарем Виталия Сергеевича, а кто же знает человека лучше его секретаря?
Девушка была явно небольшого ума, она сразу же задумалась, потом важно кивнула:
— Конечно, я все про шефа знала. Кристальной души был человек. Я только один раз ему сказала, что ни на какой интим не согласна, и он сразу понял.
— Он что, проявлял к вам интерес? — Лёлька достала блокнотик и принялась в нем черкать. — Пытался приставать?
— Да нет, — девушка достала сигарету и закурила. — Это я для профилактики, в первый день работы заявила. А то мало ли что…
Спохватившись, она предложила Лёльке кофе и включила кофеварку. Для этого ей пришлось открыть шкаф — на столе места для агрегата просто не было.
— А каким он был начальником? Строгим? — Лёлька нарисовала в блокноте смешную рожицу с надписью: "Никакого интима!!!"
— Да что вы, добрым очень. Если заболею, позвоню ему, а он "Лечись, Светочка, витамины принимай!" Теперь, наверное, Игорь другие порядки установит. Любит, чтобы все перед ним расстилались. Ох, наплачемся мы! — закручинилась Светочка.
— Что, очень власть любит? — оживилась Лёлька и нацарапала "Игорь Лукьянович", сопроводив надпись большим вопросительным знаком.
— Да уж, покомандовать он мастер. Бывало, шеф в отпуск уедет, так Игорь из нас все соки выжмет. Сидишь-сидишь на работе допоздна, а утром будь добра к девяти, как штык явиться! Нет, Виталий Сергеевич, если что-то срочное ему печатаешь вечером, всегда разрешал попозже прийти… — тут девушка откровенно захлюпала носом и принялась вытирать слёзы. — Ой, как жалко его!
— А что у вас тут говорят? — осторожно подобралась к главному Лёлька. — Ну, может, враги у него были?
— Да мы тут уже голову сломали. Милиция всех допрашивала. Был у него один… конкурент. Максютов Илья Тимофеевич, фирма "Альбатрос". Приходил к шефу, ругался, грозился. Виталий Сергеевич даже новую сигнализацию поставил и двух амбалов нанял. Они сегодня на кладбище вокруг могилы все расчищают. Место-то хорошее дали, но заросло все кругом, — озабоченно пожаловалась Светочка. — Но только этот Максютов сейчас другим бизнесом занялся — казино открывает. Вряд ли это он. И потом, убили-то ножом, в квартире… Если бы киллер — стрельнул бы или в машине взорвал.
— Значит, бытовое убийство?
— Говорят, Агнию Львовну арестовали. Невесту Виталия Сергеевича. — Секретарша пожала плечами и хмыкнула. — Только не верится мне, что это она. Агния Львовна любила его, пожениться они хотели. Вот если бы после свадьбы, можно было бы подумать, что из-за денег…
Лёлька поразилась логике Светочки. Выходит, даже любящая жена из-за наследства может любимого мужа укокошить?
— А кстати, Светлана, вы не знаете, Виталий Сергеевич завещание оставил? — поинтересовалась она.
— Похоже, что нет. Мы тут везде искали, и домой к нему ездили, милиция заставила. Юрист наш и нотариус, который с фирмой постоянно работал, тоже ничего не знают. Вот Игорь Лукьянович и бесится — контрольный пакет акций девчонкам достанется.
— Каким девчонкам? — подскочила Лёлька.
— Дочкам Виталия Сергеевича, — охотно пояснила Светочка и принялась разливать готовый кофе. По комнате разлился божественный аромат свежесваренного мокко.
Пригубив замечательный, крепкий и в меру сладкий кофе, Лёлька вернула отвлекшуюся девушку к заинтересовавшей её теме:
— А сколько у него дочерей?
— Две, кажется. Одну Катей зовут, шеф ещё очень смешно про неё рассказывал. Такая озорница! А вот вторая… Нет, не помню. Только он всегда говорил: "Дочки у меня — красавицы". Значит не одна. Может, и три. Не знаю. — Светочка явно смутилась, сообразив, что не оправдала Лёлькину сентенцию про то, что секретари знают начальников лучше всех.
Лёлька, не обращая внимания на её смятение, после записи "Максютов Илья Тимофеевич, фирма "Альбатрос" нарисовала фигурку девочки с бантиками, за ней другую, третью. Рисунок украсился жирным знаком вопроса. Почему же Агния говорила только про одну Катьку? Неужели Вотя не сообщил ей, что у него не одна дочь. Вот даже секретаршу посвятил… Совершенно непонятно! Но кто-то же должен знать наверняка про то, сколько детей было у Виталия?
— А родители Виталия Сергеевича живы? — поинтересовалась она на всякий случай, хотя Агния не разу не упомянула про будущих свекра и свекровь, но может быть, они просто живут в другом городе.
— Ой, они давно умерли. Шеф говорил, что он — круглый сирота. Что-то там такое трагичное произошло. Так что никаких родственников больше нет. Разве что бывшая жена. Но к той и на козе не подъедешь, такая зараза… Бедный, бедный Виталий Сергеевич! — снова запричитала Светочка, заглядывая в зеркальце, чтобы ненароком не потекла тушь.
Лёлька захлопнула блокнотик, одним глотком допила кофе и встала.
— Ещё раз примите соболезнования, — на прощанье пробормотала она. В ответ Светочка только кивнула и жалко хлюпнула носом.
Пройдя по коридору, Лёлька обнаружила дверь с табличкой "Заместитель директора" и прислушалась. Из кабинета раздавался приглушенный баритон. Его владелец был явно раздражен, но старался сдерживаться. Отвечал ему более высокий голос, и отвечал почтительно.
Постучав и услышав в ответ: "Войдите!", самозванка вошла. Помещение тоже было небольшим, судя по всему, фирма "Корунд" не слишком процветала и арендовать более просторный офис была не в состоянии. Обстановка типовая — практически новая стандартная мебель светло-серого цвета, вертикальные жалюзи, оргтехника и большой кактус в горшке на узком подоконнике. Кактус явно не пользовался расположением владельца кабинета — выглядел он довольно уныло, и поливали его, видимо, крайне редко и просто из жалости. Часть длинных колючек была попросту сострижена, чтобы жалюзи не цеплялись. Как человек, любящий и лелеющий свои комнатные растения, Лёлька сразу распознала флюиды, источаемые несчастным суккулентом — кактус страдал и молил о помощи.