— А рыться в чужих мусорках некрасиво! — парировала Лёлька, сообразив, что Олег обнаружил пропажу удостоверения и нашел обрезки бумажек, измазанных резиновым клеем в её пластиковой урне около рабочего стола.
— Мусор почаще выбрасывать нужно, а ещё лучше — вовремя сжигать улики, милая. Верни удостоверение немедленно! — рявкнул громовым голосом Олег.
Лёлька отстранила трубку подальше от уха и задумчиво на неё посмотрела. С одной стороны, хорошо, что её избранник отличается умом и сообразительностью. А с другой — страдает каким-то фетишизмом по отношению к кусочку картона, оклеенного вишневым ледерином. Трубка, наконец, затихла и Лёлька лицемерно вздохнула в неё:
— Не корысти ради, а пользы для… Не верну! — и отключилась.
Подъехав к располагавшемуся неподалеку дому, где жило семейство Соболь, она ещё раз прикинула, что нужно сказать Юле и, оставив машину в пустынном дворе, подошла к подъезду. Но только она собралась нажать на кнопку домофона, как прямо над её головой раздался звон бьющегося стекла, на козырек посыпались осколки и что-то с треском грохнулось. Одновременно раздался истошный визг.
Лёлька выскочила из-под навеса и уставилась на выбитое окно третьего этажа, где полоскалась на ветру сиреневая штора. Точно, это окно Соболь, яркие шторы она хорошо запомнила. Под окном на асфальте валялся сломанный стул.
Она принялась лихорадочно давить на все кнопки подряд, и замок двери неожиданно щелкнул. Ворвавшись в подъезд, Лёлька с ощущением дикой паники суматошно понеслась вверх по лестнице. Дверь в знакомую квартиру была закрыта, и из-за неё несся всё тот же приглушенный визг. С верхнего этажа торопливо спускался, шлепая тапочками, заспанный мужик в пижаме. Лицо мужика было одновременно изумленным, возмущенным и испуганным.
Не теряя ни секунды, Лёлька вцепилась в дверную ручку и стала безуспешно её дергать. Потом сообразила, что дверь открываются вовнутрь, и навалилась на неё всем телом. После чего незапертая дверь моментально распахнулась, и Лёлька едва не расквасила нос, влетев в прихожую и наткнувшись на шкаф. В этот же момент в глубине квартиры раздался страшный грохот, и визг внезапно оборвался. Затем в наступившей тишине раздался отчетливый стук. Оцепенев, Лёлька несколько секунд прислушивалась к нему, прежде чем поняла, что это выбивают дробь её собственные зубы.
Сзади послышалось громкое сопение и покашливание. Господи, она совсем забыла про мужика в тапочках. Он топтался в дверях, с недоумением разглядывая стоящую в полусогнутом состоянии Лёльку, одной рукой вцепившуюся в полку шкафа, а другой зажимавшую себе рот, чтобы унять пляшущую челюсть. Ну и картина…
— Что произошло? — неожиданно высоким голосом поинтересовался мужик. — Кто визжал?
— Н-не зн-наю… — запинаясь, ответила Лёлька, и с трудом приняла вертикальное положение.
— Ну, так давайте посмотрим, — инициативно предложил неожиданный помощник.
— Давайте, — охотно согласилась Лёлька и на цыпочках приблизилась к двери одной из комнат. Мужик зашлепал следом.
В гостиной абсолютно никого не было, и все выглядело, как во время Лёлькиного визита к Валентине Соболь, если исключить выбитое окно и опрокинутый журнальный столик. Во второй, явно принадлежащей Юле и увешенной плакатами с изображениями рок-звезд, тоже никого не обнаружилось. В полном недоумении Лёлька направилась в другой конец квартиры, где располагалась кухня. Перед её дверью валялся в луже воды блестящий никелированный чайник, а когда она попыталась открыть дверь, та поддалась только сантиметров на тридцать и во что-то уперлась. Когда Лёлька попыталась её толкнуть посильнее, за дверью что-то громко зашуршало и упало. С трудом она просунула голову в щель и увидела, что кухня пуста, окно распахнуто, а войти мешает перевернутый шкаф-пенал.
И тут же откуда-то сзади раздались приглушенные всхлипы и тонкое поскуливание. Отталкивая друг друга, Лёлька и мужик бросились к дверям в санузлы. В туалете никого не обнаружилось, а при попытке открыть дверь ванной оказалось, что её ручка напрочь оторвана, а рыдания доносятся именно из-за неё.
— Юля, — запричитала Лёлька, — Юлечка! Ты жива? Что случилось?
— Открой дверь, Юля! — вторил ей мужик, но в ответ только слышался судорожный плач.
Наконец, после долгих уговоров раздался щелчок задвижки, и зареванная растрепанная Юлька упала им на руки. На её щеке красовалась глубокая царапина, из которой сочилась кровь, шея вспухла, но в целом она была невредима.
В течение следующего получаса они возились с перепуганной, бьющейся в истерике девочкой. Только после отпаивания водой и найденным в аптечке успокоительным, Юля смогла выдавить из себя более-менее связный рассказ. Из него следовало, что на неё кто-то напал прямо в квартире и пытался убить. Произошло это на кухне, где Юлька варила себе кофе, собираясь употребить его с пачкой сливочного пломбира. Внезапно кто-то схватил её сзади и стал душить. От неожиданности Юля рванулась, и из джезвы, которую она в тот момент держала за ручку, выплеснулся кипяток, часть его попала, видимо, на душителя, потому что он заорал и ослабил хватку.
Девчонка вырвалась и бросилась из кухни, бандит помчался за ней. Он нагнал её в гостиной, но Юлька схватила стул и швырнула в него. Правда, не попала, и стул вышиб окно и вылетел во двор. Тогда она перевернула столик под ноги нападавшему. Благодаря этому, ей удалось выскочить из комнаты и запереться в ванной. Неизвестный бандит начал дергать дверь, и она бы недолго продержалась, если бы не оторвалась ручка, уже давно державшаяся на честном слове и которую все не удосуживались привинтить нормально. Так что папулина бесхозяйственность спасла Юльке жизнь…
Нападавший, услышав, что кто-то ломится в квартиру, понял, что не успеет добраться до жертвы, и удрал через окно на кухне, предварительно свалив там шкаф, дабы перекрыть путь преследователям. Лицо бандита Юлька не видела — на нем была классическая черная маска из трикотажной шапочки с прорезями для глаз, но это точно был мужчина, причем, нестарый и резвый.
После всего услышанного оставалось только вызвать милицию, которая и явилась в составе двух флегматичных верзил. Перепоручив им Юльку и позвонив по её просьбе матери в театр, Лёлька тактично удалилась. Она, в общем-то, надеялась, что её остановят и расспросят, но у неё только попросили паспорт и списали из него данные, пообещав вызвать, если потребуются её показания.
Такое невнимание к собственной персоне несколько оскорбляло, но терять время на беседу с милицией было не в Лёлькиных интересах, и она, придушив амбиции, уселась в машину и принялась успокаиваться, потому что руки и ноги у неё до сих пор тряслись. На душе было скверно, оттого, что именно её стараниями Юлька осталась в квартире совершенно одна. Но с другой стороны, все закончилось относительно благополучно, и теперь и Юлька, и её родители будут начеку… Поразмышляв ещё на тему, стоит ли звонить Арцеву и, придя к выводу, что пока не стоит, пусть узнает о случившемся из милицейских сводок, она отправилась домой.
В квартире царило неожиданное веселье. За кухонным столом, заваленным распотрошенной воблой и уставленным пивными стаканами, сгрудилась теплая компашка журналистов. Благочестивый повод навестить раненого друга они, конечно же, не могли не использовать. Заодно сожрали все оставшиеся котлеты и утку с яблоками…
При виде Лёльки народ оживился и даже попытался хором затянуть здравницу, но сбился на третьей строчке и принялся предлагать пива. Сил на то, чтобы злиться или участвовать в веселье у неё не было и, ухватив из холодильника кусок сыра и бутылку "Пепси", она устроилась за столом. Но не успела сделать глоток, как от входных дверей раздалось довольно громкое чертыхание, — это вернувшаяся Маргарита запнулась о кучу мужской обуви, сваленной посреди прихожей. Лёлька мгновенно утащила подругу на балкон, чтобы никто не мог услышать их разговор.
Марго выглядела радостной и довольной, но когда узнала, что произошло с Юлей, переменилась в лице и, отобрав у Лёльки бутылку, жадно присосалась к "Пепси". Потом трижды заставила повторить рассказ и, в конечном итоге, стала мрачной, как туча. Очевидно, её угнетала мысль о своей причастности к происшедшему. Потом коротко рассказала о встрече с Сержем Соболем, подчеркнув, что хоть мужик он и интересный, но психическое здоровье его оставляет желать лучшего.
Марго напрасно опасалась, что Серж примется проверять её знания политической платформы мифической партии. Как только она вновь забормотала про борьбу с фашистами и коммунистами, он немедленно подхватил тему, и дальше Маргарите оставалось только слушать да поддакивать. Таким образом, идеологические союзники провели около получаса, в течение которых съели по два эскимо и посидели на трех скамейках.
Однако дальше Соболь повел себя неожиданно и понес какую-то ахинею про то, что скоро разбогатеет и сможет создать свою собственную партию и даже, может быть, выставит свою кандидатуру на выборах в Государственную Думу. При этом источники внезапного богатства не уточнялись, но, судя по всему, были грандиозны. Потом Серж внезапно помрачнел и трагическим голосом поведал о своей скорой кончине. Общаться с кандидатом в миллионеры, депутаты и покойники стало совсем затруднительно, и Маргарита внезапно "вспомнила" про срочные дела и смылась, пообещав Сержу связаться с ним в ближайшие дни.
— Однако… — задумчиво пробормотала Лёлька. — И мужик он вроде бы ничего, но столько тараканов в башке…
— Знаешь, наверное, я просто одичала в своей Греции, там таких индивидуумов и не встретишь, — начала было оправдываться Марго, но Лёлька её перебила:
— Оставайся на хозяйстве и никуда не дергайся, я съезжу в "Череп" и скоро вернусь. А ты жди, может, Агния позвонит, должны же её когда-нибудь выпустить.
И оставив слегка обалдевшую подругу, Лёлька направила стопы в ночной клуб. Поехать решила в Маргаритином лимузине, рассудив, что в ночном клубе пить придется обязательно.