Я лично ничего такого не слышала, во дворе вообще никого не было, и никакого шума, что странно — у нас двор не из тихих.
— Не было ничего слышно, — подтвердил Глеб. — Звук телевизоров через форточки можно было разобрать. А с крыши ничего не доносилось.
— Да? — с сомнением переспросил капитан и удалился, откровенно принюхиваясь к запахам, которые источал разогреваемый Маргаритой в духовке ужин.
В очередной раз накрыли на стол. После перенесенного потрясения есть и, особенно, пить хотели все.
Лёлька вяло жевала нечто, подсунутое заботливой подругой, и ощущала, как на неё стремительно надвигается полная апатия. Череда стрессовых ситуаций, перемежаемых распитием спиртных напитков, давала о себе знать, и реальность вдруг как-то расслоилась и стала похожей на торт «Наполеон». Она ещё пыталась сопротивляться и вслушаться в оживленную греческим вином беседу, и даже каким-то образом принять в ней участие, но смысл постоянно терялся, так что ей оставалось только криво улыбаться.
— Э, да ты совсем скисла, подруга, — вглядевшись в эти улыбки, вынес вердикт Олег. — Пора тебе баиньки.
— Пойдем, я тебе постель постелю, — подхватилась Маргарита.
— Да сама я справлюсь, сиди. Без меня сможешь всех тут разложить по спальным местам?
— Ну, это теперь не проблема, я обнаружила, что тут оба кресла раскладываются. А то меня вчера Гарик чуть раскладушкой не убил, когда стаскивал её с антресолей.
— А у меня на антресолях была раскладушка? — удивилась Лёлька и откровенно зевнула.
— Нет, я тебя отконвоирую-таки в постель, — Олег бодро взгромоздился на костыли и резво поскакал впереди Лёльки, словно раненый полководец во главе усталой армии. Той ничего не оставалось делать, как сомнамбулически хромать следом — коленка болела все сильнее.
Первое, что она обнаружила, включив свет — клетку с Румбо на своем туалетном столике. Вернее, вначале она, вздрогнув, услышала знакомый вопль: «Зарраза! Трри тррюма карракатиц!!!» Олег почесал в затылке:
— Да, застоялась птичка… Надо было раньше дать ему возможность озвучиться — теперь будет орать, пока свет не погасим. — С этими словами он ухватил клетку одной рукой и, вопия на всю квартиру о необходимости помочь ему эвакуировать крылатого горлопана на кухню, поволок её к двери.
Когда он вернулся, Лёлька спала мертвым сном, упав поверх одеяла. Вздохнув, он достал из шкафа плед, укрыл её, погладил по голове и вернулся к гостям.
ГЛАВА 16
Сон, приснившийся Лёльке перед пробуждением, был похож на мексиканский сериал — красиво обставленная гостиная, заполненная людьми — одетыми в пастельных цветов наряды женщинами и мрачноватыми мужчинами в официальных костюмах. Вся эта толпа бродила вокруг Лёльки, облаченной в короткое платье-стрейч, пила коктейли из высоких бокалов и беспрерывно выясняла отношения. Потом появился знойный красавец в жемчужном смокинге, и Лёлька сообразила, что этот тип явился по её душу. Не успела она полюбоваться на экзотического мужчину, как мачо принялся пронзительным голосом требовать от Лёльки взаимности в ответ на его пылкие к ней чувства. Претензии незнакомца были Лёльке непонятны и казались излишне надуманными, но когда она попыталась в изысканных выражениях остановить его излияния, тот выхватил огромный черный пистолет и приставил его к собственному виску. Лёлька не успела завизжать, как красавец нажал на курок. Раздался грохот, мачо рухнул на паркет, дрыгнул ногами и отчетливо произнес: «Вот ёшкин кот!»
Лёлька тоже в панике дрыгнула ногами и проснулась. В полумраке спальни копошилась темная фигура. Вторая покачивалась рядом, скорбно склонившись над ворохом вывалившихся из шкафа вещей.
— Какого лешего? — возмутилась Лёлька, пытаясь рассмотреть часы. Но плотно зашторенные окна почти не пропускали света, и различить положение стрелок на циферблате ей не удалось.
— Спи, спи, — пробормотала неустойчивая фигура голосом Олега. — Мы уж тут сами…
— Сколько времени? — подхватилась Лёлька.
— Без пяти восемь. Спи! Рано ещё.
— Какое — спи! Сейчас Арцев явится…
— Уй, черт! Я совсем про него забыла, — ахнула вторая фигура голосом Маргариты.
— А вы тут, собственно, что делаете? — сообразила наконец поинтересоваться Лёлька.
Обе фигуры синхронно пожали плечами и переглянулись.
— У меня где-то была припрятана бутылочка греческого коньяка, — призналась Маргарита.
Ну, судя по грохоту, её постигла печальная участь, — вздохнула Лёлька, выбираясь из-под пледа и пытаясь разобраться, где зад и где перед у махрового халата, в котором она спала. — И вообще — зачем вам коньяк в восемь часов утра?
— Ну, каждому своё, — философски произнес Олег. — Кому-то в восемь утра требуется прокурорский следователь, кому-то — коньяк…
— А вот и нет! — радостно завопила Маргарита и, нырнув куда-то в глубины шкафа, выудила оттуда приличных размеров коробку с изображением кариатиды с виноградной гроздью в руке. — Целехонька!
— Ёлки-палки! — сообразила Лёлька, — да вы, похоже, всю ночь тут без меня не просыхали!
— Мы тихо-мирно общались, пока ты дрыхла, как суслик!
— Погоди, Глебу ведь рано утром нужно было на поезд, — перебила подругу Лёлька.
— Уже не нужно, он решил остаться. Когда Агния ночью вернулась, Глеб …
— Кто вернулся? Анька? Где она, почему меня не разбудили? — Лёлька, распутав наконец-то халат и наступая на собственные тапочки, устремилась на поиски подруги.
Агния с отрешенным видом пила на кухне кофе. Осунувшееся серое лицо, усталый взгляд. Лёлька плюхнулась на табуретку и вопросительно уставилась на неё.
— Ещё немножко, и я рехнусь, — меланхолично пожаловалась Агния. — Стану думать, что я действительно маньячка и убийца.
Ну да, — с сомнением хмыкнула Лёлька, — маньяки так себя не ведут. Они, как правило, линяют сразу с места событий, а не поднимают крик и визг.
— Значит, я не стандартный маньяк, а окончательно рехнувшийся. Убиваю и сама же ору. Всё у меня не как у людей…
— Ань, я коньяк нашла! — появилась на кухне Марго. — Налить?
— Лей прямо в чашку. И побольше. Хочу напиться и уснуть. И спать долго-долго…
— Хорошо, только сначала расскажи, что в милиции было, — накрыла Лёлька ладонью её чашку.
— А ничего такого, — пробормотала Агния. — Меня полночи эксперты мучили. Черт знает что, даже пылесосом чистили. Искали на мне какие-то частицы. Потом, когда не нашли, отстали. Отпустили под подписку о невыезде, Фомин их там совершенно доконал своим занудством.
Лелька налила воды в турку и поставила её на плиту. Потом вернулась к столу и понаблюдала за процессом уничтожения коньяка. Иначе эту процедуру назвать было просто нельзя — Агния, размешав ложечкой смесь четверти чашки кофе и трех четвертей крепкого напитка, опрокинула в себя полученный коктейль и горестно вздохнула. Потом уселась, подперев щеку кулаком, и принялась ждать результата.
— Тебе тоже налить? — поинтересовалась Марго, доставая чистые рюмки. Но Лёлька отрицательно покачала головой — день сегодня предстоял слишком насыщенным для того, чтобы начинать его с попойки.
— И где ваш следователь? — осведомился приковылявший на кухню Олег. — И вообще — почему такие все грустные?
— Где Арцев, не знаю, может опять убили кого-нибудь, и он опять трупом любуется, типун мне на язык! А вот куда вы Глеба дели, интересно знать?
— Они с Гариком на крышу полезли. Должны бы уже вернуться, — озабоченно сообщила Маргарита.
— На крышу? — удивилась Лёлька. — Что они на крыше забыли?
— Хотели посмотреть на крепеж вчерашней люльки, — пояснил Олег. — У Глеба есть подозрения, что не просто так она вчера на вас рухнула.
— Ага, кто-то меня вчера сыщиком обзывал, а сами туда же, — ворчливо припомнила Лёлька. — И потом, разве Бигфуту не нужно на работу топать?
— Какая работа в субботу, родная моя? Даже наша безумная редакция по выходным на клюшку запирается.
— Как — суббота? Неужели почти неделя прошла? Меня в издательстве задушат, если я рисунки двенадцатого числа не принесу! — ахнула Лёлька, поперхнувшись кофе. — Нужно срочно, очень срочно работать!
С этими словами она ринулась в комнату, но по дороге чуть не сшибла с ног возвращавшихся в квартиру Глеба и Бигфута.
— Вах, какой энергичный девушка! — взвыл Гарик, дрыгая оттоптанной ногой. — Тебе, красавица, мало одного джигита на костылях, да?
Глебу посчастливилось вовремя увернуться и без травм прошмыгнуть на кухню, где Маргарита наделила его рюмкой коньяка и чашкой кофе. Олег и Гарик немедленно потребовали себе точно такой же завтрак.
Лёлька, не обращая внимания на гул голосов, доносящихся из кухни, и сварливые крики и комментарии Румбо, разложила у окна этюдник и, закрепив на нем подрамник с ватманом, принялась лихорадочно набрасывать мягким карандашом рисунок. Хорошо, что обложку она нарисовала уже недели две назад, да и большие иллюстрации были уже готовы, так что оставалось сделать те картинки, которые будут размещены непосредственно на страницах с текстом. Примерный макет книжки она уже знала наизусть, поэтому вопросов никаких не было — черный котенок в соломенной шляпе, гоняющийся за бабочкой, потом тот же котенок уже без шляпки на заборе на фоне подсолнухов, три утенка в полосатых купальниках, бегущие по тропинке, и рыжий щенок, спящий среди ромашек и васильков. Книжка была про веселое лето в деревне.
Никогда ещё Лёлька не рисовала с такой скоростью. Машинально пририсовывала кузнечиков, божьих коровок, вьюнок с лиловыми колокольчиками на заборе. Добавляла блеску в зеленые кошачьи глазки, а сама всё думала, думала. Родственные связи Воти, более-менее проясненные, вдруг снова вызвали у неё сомнения — каким боком тут все-таки привязаны Сергей Соболь и его семья? Слишком слабая у неё аргументация — слова Валентины, упоминание Виталия о ещё одной дочери и непонятный анализ Сержа. А что, если всё совсем не так, и она построила заключения неверно?
Лёлька ухватила ещё один лист и на нем в центре изобразила кружочек с надписью «Виталий», от него потянулись стрелки к другим кружкам — «Глеб», «Катька». От Катьки стрелки к Зинаиде, Ксюше, Роману. Вскоре бумага покрылась странным орнаментом. Пришлось взяться за цветные фломастеры и выкрасить все родственные связи, иначе не понять. Так, теперь пунктиром показать то, что под вопросом — Юля, Валентина, Серж. Добавим сюда неизвестного де Верне-Собаля и такого же неизвестного гражданина Валинчука. Гогуа и родителей Ксении и Романа пририсуем к Зинаиде… И где-то в этой паутине затаился неизвестный убийца.