Маргарита, схватив кофейник, исчезла на кухне, а Лёлька поскорее усадила Арсения Петровича в кресло, где он, вроде бы, стал выглядеть не так грозно и слегка расслабился. Даже попугай вел себя прилично, и только ворчал что-то, грызя ванильную сушку, каким-то образом попавшую к нему в клетку.
— Елена Викторовна, — помолчав, начал гость. — Что произошло вчера вечером? Учтите, я видел металлолом около вашего подъезда и успел уже позвонить в райотдел. Мне сказали, что вы едва не погибли.
— Ну, ёлки-палки… — расстроилась Лёлька. — Да ничего особенного — случайно упала ремонтная люлька, никто не пострадал, так что всё в порядке.
— Случайно, говорите? А я, между прочим, сейчас видел перерубленные тросы. Очень, знаете ли, хорошо видно, что они не сами оборвались! Наверняка и вы понимаете, что играете в опасные игры. В очень опасные!
— Да ни во что я не играю! — Лёлька тоже решила рассердиться. — Если бы наша доблестная милиция умела раскрывать убийства, то я бы сидела себе тихонько, как мышка.
Елена Викторовна, я не собираюсь всякий раз объяснять вам, что раскрытие преступлений — дело сложное, и им должны заниматься профессионалы. А дилетанты, путающиеся у них под ногами, мало того, что мешают этим профессионалам, так ещё и рискуют заработать неприятности на свою голову. — Следователь многозначительно посмотрел на ободранную Лёлькину физиономию.
— Арсений Петрович, мы с вами на эту тему уже говорили. И мне казалось, что договорились. Я не лезу в ваши дела, но пытаться понять, что же случилось в доме моей подруги, вы мне запретить не можете.
— Черт побери! Иногда у меня возникает огромное желание задержать вас на семьдесят два часа, чтобы быть уверенным, что вы не сунете свой нос в неподходящее место в неподходящее время! И сейчас у меня есть формальный повод для этого.
— Какой повод? — обалдела Лёлька. — Вы арестуете меня за то, что меня чуть не пришибло дурацкой люлькой?
— Нет, задержу по подозрению в убийстве! — грохнул Арцев кулаком по подлокотнику кресла так, что попугай всполошенно взлетел на жердочку и там замер, вытянув шею.
Следователь вскочил и принялся бегать по комнате, лавируя между стульями. В течение следующих десяти минут Лёлька услышала историю, которая совершенно ошарашила её.
Вчера вечером в травматологическое отделение городской больницы явилась девушка, представившаяся Еленой Викторовной Тумановой — в журнале посещений записано, что приходила она к Валентине Семеновне Соболь, поступившей днем с переломом ноги, множественными ушибами и легким сотрясением мозга. Пострадавшая на тот момент крепко спала под воздействием снотворного. Но посетительница всё равно прошла в палату и просидела у постели Соболь минут пять, разглядывая висящую на растяжке загипсованную ногу спящей дамы. Её видели дежурная на посту отделения и соседка Соболь по палате пенсионерка Митрохина Пелагея Ивановна. Обе хорошо запомнили рыжие кудрявые волосы гражданки Тумановой.
— Но я не была в больнице! — возмутилась Лёлька. — У меня куча свидетелей, с которыми я провела весь вечер!
— Слушайте дальше! — рявкнул Арсений Петрович.
Рано утром санитарка Васильева пришла мыть палату, в которой лежали Митрохина и Соболь. Пелагея Ивановна проснулась и пошла умываться, а актриса продолжала мирно спать. Возя шваброй по полу, санитарка неосторожно зацепила тумбочку у кровати Соболь, и та открылась. В тумбочке стояла бутылка водки «Гжелка». Санитарка рассердилась. Заведующий травматологическим отделением жестко боролся с распитием спиртных напитков на подведомственной территории, а тут такое вопиющее нарушение сухого закона!
Подумав, Васильева не стала поднимать шум и сообщать начальству, а просто вытащила бутылку и унесла её в коморку, где хранился уборочный инвентарь, решив отругать пациентку, когда та проснется. Закончив уборку, санитарка взяла «Гжелку» и отправилась с нею в патологоанатомическое отделение к Коваленко Сергею Михайловичу, которому была должна двести рублей. У Коваленко как раз закончилась ночная смена — он работал ночным санитаром в морге — и он согласился взять водку в погашение четверти суммы долга, пообещав не пить на рабочем месте, а сделать это дома.
Но обещание своё Сергей Михайлович не сдержал: когда его примерно через полчаса нашли лежащим на полу в прозекторской, бутылка оказалась на треть пустой. Рядом с телом лежала разбитая мензурка. Коваленко скончался от отравления. В настоящее время остатки водки отправлены на экспертизу, но по всем признакам очень похоже, что в ней содержался цианид — уж больно характерно выглядел труп.
Услышав о смерти Коваленка, санитарка, которую несколько человек видели входящей в двери морга и выходящей оттуда, перепугалась до полусмерти и тут же созналась, откуда появилась проклятая водка. Точно установлено, что при поступлении травмированной Валентины Семёновны Соболь в больницу при ней никаких бутылок, кроме пустой плоской фляжки с запахом коньяка, не было. Фляжка находится на больничном складе вместе с остальными вещами пациентки.
Так что теперь в убийстве гражданина Коваленко и покушении на убийство гражданки Соболь подозревается некая Туманова Елена Викторовна, имевшая отличную возможность во время вчерашнего посещения больницы оставить в тумбочке бутылку с отравленной водкой.
Сказать, что Лёлька была потрясена, значит ничего не сказать. Она сидела с отвисшей челюстью. Возможность оказаться за решеткой её не пугала — вчера вечером она действительно ни на минуту не оставалась одна. Её потрясло то, что она практически точно предсказала действия убийцы, только с методом ошиблась. Валентину спасло чудо. Если бы она проснулась пораньше и заглянула в тумбочку, то непременно приложилась бы к бутылке — после вчерашнего пьяного стресса похмелье у неё наверняка жуткое.
Но ещё больше Лёльку поразило то, что у убийцы, оказывается, есть помощница. Если на Юлю напал мужчина, а в больницу наведалась девица, то, значит, их двое! А, возможно, их целая шайка! И это означает, что все их предыдущие умозаключения об убийце — дилетанте и одиночке попадают под большое сомнение.
— И что вы на это скажете? — грозно вопросил прокурор, удовлетворенный Лёлькиной реакцией.
— Скажу, что в больнице вчера я не была, и это факт. Но то, что Валентина Соболь может стать следующей жертвой, мне в голову приходило, — призналась Лёлька. — И если бы меня не убедили, что я страдаю мнительностью, то вчера я бы к ней поехала. Но потом всё так завертелось с падением этой чертовой железяки, что я и думать забыла про Валентину. А ведь если бы поехала… Да и вы, между прочим, могли бы подумать о том, чтобы поставить охрану у палаты!
— Вы считаете, что у нас неограниченные возможности, и мы можем охранять всех, кто имеет отношение к этому делу? — в голосе Арцева прозвучало раздраженное удивление. — Но теперь я приложу все усилия, чтобы приставить к вам пару человек, надо же хоть как-то ограничить вашу немыслимую активность.
Тут следователь покосился на дверь, за которой, вне всяких сомнений, их подслушивала Маргарита, или журналист Сагайдаченко, или сразу оба. Уж больно подозрительная тишина там царила.
Лёлька задумчиво таращилась на Арцева, размышляя, пугает ли он её, или действительно собрался навязать на её голову каких-то типов, которые с каменными физиономиями будут бродить за ней следом или путаться под ногами в самые неподходящие моменты. Но прийти к какому-либо выводу она не успела — зазвонил телефон.
— Здравствуйте, Гарри Аванесовича можно? — послышался в трубке вежливый бас.
— Вася? — обрадовалась Лёлька, одновременно пытаясь сообразить, как построить разговор, чтобы вредный Арцев не понял его смысла. — Васенька ты где? В школу собираешься? Дяди Гарика сейчас нет. Он просил, чтобы ты рассказал мне насчет бабушки, а я ему передам.
— Насчет бабушки? — заторможенно изумился на том конце провода Вася.
— Да, Васенька, насчет бабы Вали. Дядя Гарик просил узнать! — бодро тараторила Лёлька. — Ну, что, вспомнил?
— А-а-а! — дошло, наконец до Васи. — Это конспирация?
— Именно, Вася! Она самая! — Лёлька старалась говорить как можно безмятежнее. К счастью, в этот момент в комнату вплыла Марго с кофейным подносом, и Арсений Петрович всё внимание обратил на неё.
— Лёль, это ты? — проявил Вася чудеса сообразительности.
— Я, я! — едва не заскрежетала зубами Лёлька. — Так что там насчет бабушки?
— Тогда записывай!
— Говори, я запомню. — Ну не пускаться же в объяснения, почему писать в этот момент ей никак было нельзя.
— Валинчук Григорий Петрович, адвокат, имеет собственную контору по адресу: улица Павших в борьбе, дом восемнадцать, офис пять. Телефон двенадцать пятнадцать семнадцать. Запомнишь?
— Да, Вася, спасибо. Умница! Я всё передам дяде Гарику.
— Хе! Баба Валя! Ну вы там, блин, даёте, — хмыкнул Вася. — Привет дяде Гарику и дяде Олежику! Ушел в школу, конец связи.
— Пока, Васенька, — пробормотала Лёлька в трубку и покосилась на Арцева — не заподозрил ли он чего.
— У ребенка задержка психического развития? — поинтересовался следователь, кроша на тарелочке печенье.
— Да, что-то вроде того.
— То-то я гляжу, он не помнит, как собственную бабушку зовут, — ухмыльнулся Арсений Петрович. — И где живет баба Валя?
На проницательность Арцева Лёлька отреагировала хладнокровно и коварно: не моргнув глазом, она отчеканила адрес Гарика, который отлично запомнила ещё с прошлогодней пирушки по случаю дня рождения Бигфута. Уникальный адрес забыть было невозможно — Милицейский проезд, 13–13. Гарик ужасно им гордился, сожалея только об одном: что живет в переулке, а не в тупике.
Арсений Петрович, вздернул бровь и задумался. Значит, наверняка проверит, что за бабушка по такому оригинальному адресу обитает. Лёлька отвернулась, чтобы скрыть злорадную усмешку, представив, как встретит гостей дотошная армянская старушка. Жаль, не удастся присутствовать.
Маргарита тем временем невозмутимо собрала со стола чашки, оставшиеся ещё с завтрака, и скромно удалилась. Лёлька соорудила на лице мину «овечка, невинная во всех отношениях» и ждала продолжения разговора, сгорая от желания поскорее выпроводить Арцева и отправиться к Валинчуку. Несмотря на то, что была суббота, она все-таки надеялась, что адвоката удастся застать в его офисе. Но Арсений Петрович всем своим видом демонстрировал, что обосновался в кресле надолго, и разговор ещё далеко не окончен.