— Ну-ка, раздевайтесь, братцы-кролики!
Близнецы, расшвыривая в стороны кроссовки, принялись стаскивать курточки, а Марина Евдокимовна всё не решалась отдать Лёльке пакет с их пижамками. Дочкин гость явно не вызывал у неё доверия. Пришлось Лёльке самой забрать пакет и, получив заверение матери в том, что завтра утром ровно в девять часов та заберет мальчишек и увезет их на дачу сажать морковку, выпроводить её за дверь.
Когда они всей гурьбой ввалились обратно в комнату, у Марго и Агнии округлились глаза.
— Вот, — вздохнула Лёлька, — два подкидыша. Прошу любить и жаловать: Арнольд и Сильвестр, они же Арни и Слай, мои племянники.
— Ой, какие славные, — восхитилась Маргарита, тормоша мальчишек. — Двое из ларца, одинаковых с лица, чай с тортом пить будете?
— Да, ты их отвлеки, пока мы тут с Акакием Валентиновичем закончим разговор, — попросила Лёлька, смиренно усаживаясь обратно в кресло.
Како вернулся на диван, уселся ссутулив плечи, и Лёльке внезапно стало жаль этого нелепого мужика. Дал же бог такую рожу — просто помесь Дракулы и Фредди Крюгера. И при всей своей кровожадности (может быть и чересчур напускной) этот монстр прямо-таки тает при виде маленьких детишек, обожает приемную дочку и наверняка страдает от потери своей стервы-жены. Вот такой коктейль.
— Ты меня не бойся, — неожиданно, словно прочитав её мысли, заявил Како, — мне главное эту гниду найти, которая моего бутончика… и её брата и сестру, — спохватился он, — осиротила. А ты, я вижу, много успела узнать. Так расскажи мне остальное.
И Лёлька закончила свой рассказ, признавшись, что никаких плодотворных мыслей у неё нет, но зато теперь хоть понятно, что за цели преследовал убийца. Како интенсивно почесал затылок и пожаловался:
— Ничего не понял насчет этого француза. Он что, родственник Катеньки? И Зину убили поэтому? Чтобы деньги им не достались?
— Именно! Катя — тоже может быть наследницей, так что нужно её беречь, как зеницу ока.
— Я её сегодня в Испанию отправил, пусть на даче поживет, — он так и сказал: «на даче», словно речь шла о пригородном домике, — там охрана, так что будет в безопасности. А Ксюшу и Ромку пусть их папашки воспитывают теперь, — произнес он с тяжелым вздохом, — и охраняют тоже.
— Им, вроде бы, ничего не грозит, — пробормотала Лёлька. — Убийцу интересуют только кровные родственники Верне-Собаля.
— Они хоть и не кровные, но всё равно пусть охраняют! А то привыкли по ночам шастать…
Его прервал телефонный звонок. Откуда он раздавался, Лёлька не поняла и заметалась в поисках трубки. Обнаружился искомый предмет почему-то на столе, под ворохом бумаг. Едва не перевернув пузырек с гуашью, она все-таки успела нажать кнопку.
— Лёлька, мы его поймали! — в голосе Гарика булькало и переливалось торжество. — Мы сцапали эту сволочь! Он покусал Олега… — в микрофоне послышалось шуршание и возня. Потом голос Олега мрачно спросил: — Лёльк, ты не знаешь, где у Аньки йод хранится? Он почти прокусил мне ладонь.
— Да кто он? — завопила ошарашенная Лёлька.
— Понятия не имею, кто он такой, его видел на похоронах Глеб, но не знает, как его зовут, а сам он не признается, только рычит и ругается. Адвоката требует, паразит! Лёль, мне йод нужен, я тут кровью истекаю.
— Где у тебя йод хранится? — быстро спросила Лёлька у нервно прислушивающейся к разговору Агнии.
— В ванной, в зеркальном шкафчике, вроде бы был. А что там, уже раненые появились!?
— Не только раненые, они там поймали кого-то. — Лелька краем глаза заметила, как, услышав её слова, подскочил на диване Како, и быстро проговорила в трубку: — Олег, посмотри в ванной, в шкафчике с зеркалом. А мы сейчас приедем!
— Давайте поскорей, а то этот хмырь уже плеваться начал, как бы чумкой не заразил! — пожаловался Олег и отключился.
Теперь уже заметались все: Лёлька, Агния, прибежавшая из кухни и притащившая в обоих руках измазанных сливочным кремом полусонных близнецов. Даже Акакий, задергался, что ему в принципе свойственно не было. Убийца пойман, нужно срочно ехать, чтобы узреть, наконец, его преступный лик, а тут два клюющих носами мальчишки, которых с собой не потащишь, и нужно уложить их в постель и решить, кто с ними останется. Добровольцев не было, все жаждали ехать на место события. Идею Како оставить с близнецами одного из его охранников изначально отмели как несуразную.
Тогда Лёлька в отчаянии выскочила на лестничную площадку и принялась звонить в соседнюю квартиру. Там жила довольно милая дама, не то политолог, не то социолог, обожавшая работать за компьютером исключительно в позднее время суток.
— Кристина, — умоляюще заломила Лёлька руки, когда встревоженная соседка открыла дверь, — посиди, пожалуйста, у меня полчасика. Мне нужно срочно уехать, чэпэ у нас, а племянникам спать надо.
— Комп у тебя фунциклирует? — деловито поинтересовалась Кристина, запахиваясь в потрясающей красоты восточный халат.
— Да, конечно, сейчас врублю, — обрадовалась Лёлька.
— Три минуты — сброшу статью на дискету и приду, — отчеканила деловая дама. — Только умоляю, никаких сказок и игр в индейцев!
— Они уснут, как сурки, до утра глаз не откроют!
— До утра? — напряглась соседка.
— Не до утра! Я вернусь максимум через час, — Лёлька совсем не была уверена, что они уложатся в час, но желание посмотреть на пойманного убийцу было просто нестерпимым и жгло ей пятки.
— Ладно, сейчас приду.
Слегка оглушенные всеобщим авралом близнецы, с рекордной скоростью умытые и переодетые в пижамы, уже были уложены в спальне. Остальные нетерпеливо ждали возможности вырваться на свободу, так что когда появилась добровольная нянька, все гурьбой ринулись к лифту.
Точно такой же гурьбой они ввалились в квартиру Агнии, ту, где обитал Лёва сотоварищи — ведь ключей от другой по-прежнему ни у кого не было. «Странно, вообще-то, что у Агнии был только один комплект ключей от второй квартиры» — подумалось мимоходом Лёльке.
Прежде, чем пройти через стенной шкаф, быстренько пробежались по комнатам, обнаружив режущихся в очередную «стрелялку» Лулу и Лёву. Им, казалось, было наплевать на все, и явись им Георгий Победоносец вкупе со змием, они бы восприняли их как очередную компьютерную игрушку. Больше никого на этой жилплощади не было, и все по очереди переместились на другую.
Вот уж где царило оживление! В основном его создавал нетерпеливо бегающий по коридору от кухни к гостиной Гарик. Пахло какой-то гарью и табачным дымом, повсюду были разбросаны игральные карты, валялись мужские ботинки и разнообразные предметы — безжалостно раздавленный фонарик, испачканные кровью полотенца и деревянная колотушка для отбивания мяса. Словом, картина напоминала поле после битвы. Агния чертыхнулась.
Увидев входящую, вернее, вылезающую из шкафа процессию во главе с Акакием Гогуа, мечущийся Гарик вначале замер, затем ткнул волосатой лапой в направлении спальни, отрапортовал:
— Операция завершилась успешно. Все там, — и подозрительно покосился на Акакия.
Не реагируя на многозначительные гримасы Гарика, делающего попытки докопаться, каким образом в девичью компанию затесался устрашающего вида посторонний мужик, Лёлька ринулась к дверям, за которыми держали пленника. Там картина разорения была ещё более наглядной: скомканное покрывало, наполовину сорванная с карниза штора, разбросанные подушки, опрокинутый туалетный столик. Ковер покрывали пятна рассыпанной пудры. Посреди всего этого безобразия на пуфике, между кроватью и шкафом, ссутулившись, сидел попавший в засаду злоумышленник. Лёлька с трудом узнала во всклокоченном и изрядно потрепанном человечке Игоря Лукьяновича Перетищенко, преемника Виталия Бармина на посту директора фирмы «Корунд». Не успела она рот открыть, как в дверь мимо неё протиснулась фигура в черном и коршуном кинулась на пленника. Акакий ухватил господина Перетищенко за лацканы и принялся трясти его, как грушу. Голова бедного директора болталась из стороны в сторону, а на лице был написан такой ужас, словно он попал в лапы взбесившегося Годзиллы. Глеб и Гарик кинулись спасать Игоря Лукьяновича, но Како сам отпустил жертву, в результате чего та, промахнувшись мимо пуфика плюхнулась пятой точкой на пол.
— Говори! — рявкнул Гогуа, возвышаясь над поверженным Перетищенко.
— Что говорить? — пискнул тот, не предпринимая попыток встать.
— Всё говори! Зачем жену мою убил, зачем Катеньку похищал? Лучше скажи сразу, чтобы до суда дожить!
— Какая жена, какая Катенька? — состояние директора было шоковым, и речь его то затихала до шепота, то усиливалась до робкого визга. — Вы кто, вообще?
Лёлька поняла, что пора вмешаться.
— Акакий Валентинович — муж задушенной в ресторане во время поминок женщины и отчим Кати, дочери вашего покойного шефа Виталия Бармина, — пояснила она Игорю Лукьновичу.
— Гогуа? — перепугался тот окончательно. Очевидно, репутация Како была ему хорошо известна. — Но я никого не убивал! И не похищал! Я вообще тут ни при чем!
— Ага, — взвился Олег, стоявший у стены, опираясь на костыли, — и сюда ты не лез, и не кусал меня, как бешеный пинчер!?
— Это была самозащита, вы же на меня первые набросились. Что мне оставалось?
— В чужие квартиры лазать и сейфы вскрывать — тоже самозащита? — Это в полемику вступил, возмущенно потрясая связкой отмычек, Глеб. — Мы, между прочим, успели сфотографировать, как ты у сейфа крутился с этими железками. Так что доказательств хватает!
— Квартира — да, признаю! Мне нужно было прочитать завещание Виталия, — довольно охотно признался Перетищенко. — Должен же я был знать, кому он завещал контрольный пакет акций — брату новоявленному или дочке!
— Так ты из-за акций моего бутончика убить хотел?! — взревел Акакий, снова теряя контроль над собой.
— К-какого б-бутончика? — затрясся Игорь Лукьянович, прижимаясь спиной к шкафу.
— Бутончик — это Катя Бармина, — терпеливо перевела Лёлька.
— Я никого не убивал и не собирался убивать! С чего вы решили, что я могу кого-то убить? Я только…