Яна выдохнула.
– Начнем с розового, – объявила Таняша и хлопнула пробкой.
Первый тост был, конечно, за ее приезд, а следом началось священнодействие: поедание бесценного омлета.
Таняша была права насчет трюфелей на все сто. Это оказалось нечто совершенно невообразимое и волшебное на вкус! Яна так впечатлилась, что, не заметив, слопала почти всю сковородку. Впрочем, разыгравшийся аппетит можно было смело списать на вкуснейшее, не поддающееся описанию вино.
За розовым последовало красное, сначала молодое, затем выдержанное, после которого Яна потеряла счет выпитому.
Каждый бокал сопровождался не просто новым тостом – нельзя за это не выпить, детка! – но и подробнейшим экскурсом в мир прованских вин.
Наш аппелласьон, калейдоскопический букет, заутренний сбор, прямое прессование, сусло на мезге для rose надо настаивать un peu, иначе розовое станет красным, прочная структура, ассамбляж и округлость – это Яна еще усваивала, по крайней мере так ей казалось. Но уже через час способность восприятия снизилась почти до нуля, и она поняла, что стремительно пьянеет. Когда же Таняша стала расхваливать чей-то нос – кажется, все-таки вина, – Яна начала, что называется, выпадать в осадок.
Когда на следующий день она проснулась на маленьком кухонном диванчике, одетая в платье и туфли на босу ногу, то даже не удивилась.
Удивление вызывало другое – отсутствие головной боли. И это после такой небывалой пьянки!
Поднатужившись, она вспомнила, что, кажется, репетировала свое выступление на празднике Святого Николая. Для этого нарядилась и долго выстукивала на кухонном столе пассажи из Первой симфонии Чайковского. Не удовлетворившись собственным исполнением бессмертных творений Петра Ильича, она перешла на вальсы Шопена, а потом и вовсе на «Картинки с выставки». Модест Петрович удался лучше, особенно «Балет невылупившихся птенцов». На радостях они с Таняшей под аккомпанемент старого проигрывателя сплясали чарльстон, а под занавес – буги-вуги.
Дальнейшее выпало из головы напрочь.
Ну что ж, можно смело констатировать, что ужин по-провански удался.
Не успела она об этом подумать, как в кухню вошла бодрая Таняша и тут же деловито закопошилась у плиты.
– Если ты уже проснулась, детка, то поторопись. На завтрак у нас прованский тиан (ты же мечтала овощей поесть), тапенада (у нас отличные оливки, и паста из них совершенно бесподобна), айоли (это соус, моя дорогая), ну а на горячее – доб (рагу по-провански, пальчики оближешь!). Да, и сегодня у нас наконец свежие бриоши! Немножко перекусим.
– Немножко? Я не ослышалась? Да я умру еще на тапенаде! – не выдержала Яна.
Таняша так и покатилась со смеху:
– Ой, не могу! А я еще хотела предложить приготовить пье-паке (марсельцы называют это блюдо «бараньи ножки по-марсельски»), суп буйабес (сегодня как раз привезли свежую рыбу) и пти-фарси (у вас это «фаршированный перец», только без сыра) на обед! Должна же я познакомить тебя с прованской кухней!
Спасите!!! Мамочка!!!
Бенефис
Когда утром шестого декабря Яна выглянула в окно, то первое, что бросилось ей в глаза, – небольшая стайка разномастных кошек, сидящая и лежащая на крыше сарая. Кто-то спал, кто-то вылизывался, кто-то глазел по сторонам, но все вместе они грелись на солнце, которое уже успело растопить снег и теперь старательно разогревало крыши, скамейки и землю.
Яна тоже вполне по-кошачьи потянулась.
Спасибо, святой Николай!
Когда она спустилась, то Таняшу не нашла. Вспомнила, что та собиралась на рынок, и обрадовалась. Значит, есть шанс не обожраться с самого утра!
Яна сварила себе кофе и с удовольствием выпила, глядя на весело прыгающих по кустам птичек. Несмотря на то что вечером предстояли смотрины, настроение было приподнятым.
В конце концов, это всего лишь деревенский ресторан, а не Альберт-холл!
И вообще, надо расслабиться.
Яна накинула ветровку и вышла на дорогу.
А не прогуляться ли до виноградников?
Ветерок все же поддувал, и не слишком теплый, поэтому она накинула капюшон, застегнула молнию и потопала навстречу солнцу.
Жаль, что не с кем поделиться переживаемыми в Провансе ощущениями. Вот если бы рядом шагал, к примеру, Савва Бехтерев…
Она остановилась и топнула ногой.
Никогда Савва Бехтерев шагать с нею рядом не будет! Ведь и ежу понятно, что она ему не нужна. Следовательно, надо выбросить из головы всякие глупости и больше не возвращаться к этому вопросу!
Рассердившись, она прибавила шагу и Бехтерева из головы выбросила.
Однако вместо одних глупостей туда тут же полезли другие. Например, страх, что придется уехать, так и не выяснив главное: какие тайны скрывает от нее Таняша.
Набраться храбрости и прижать ее к стенке? Или, наоборот, набраться терпения и ждать? Вот только чего?
А между тем, если судить по ее виду, заводить серьезный разговор та в самом деле не собиралась. Вернувшись с рынка, порозовевшая от ветра, бабушка объявила, что здорово прокатилась на велосипеде, и тут же развела кипучую деятельность по подготовке к вечеру. Особенно ее занимало, как будет выглядеть Яна. Она заставила внучатую племянницу перемерить все платья из своих запасов, притащила какие-то шарфики, брошечки и даже театральную сумочку умопомрачительно дорогого бренда, привезенную из Парижа лет тридцать назад.
К восьми вечера они были готовы, причем Яна могла поклясться, что Таняша волновалась гораздо больше нее. Как будто от этого вечера зависело нечто важное.
По мере приближения к «Герольдам» градус волнения все поднимался, пока не достиг апогея. В ресторан обе вступили с горящими щеками и бьющимися в такт сердцами.
Однако все прошло лучше, чем можно было ожидать.
Гостей у Клоди набралось человек тридцать или чуть больше. Все шумные, веселые и очень доброжелательные. Последнее так впечатлило Яну, что она совершенно успокоилась.
Пару часов все знакомились, ели и пили. К удовольствию Яны также выяснилось, что выступать на вечере будет не только она.
Сначала приятным тенором несколько песен спел муж Клоди, за ним выступил струнный квартет, возглавляемый мэром Кавайона, потом три девушки станцевали народный танец. Все было очень мило.
Очередь Яны наступила ближе к концу вечера, когда гости уже были сыты и пьяны. Разглядывая покрасневшие от вина лица, она снова разволновалась, но отступать было некуда.
Клоди широким жестом пригласила ее к роялю. Яна села и положила руки на клавиши.
Ни нот, ни репетиций. Как говорится, с корабля на бал.
Просто здорово!
Она заиграла.
Аплодисменты были бурными и продолжительными. Яна кланялась и улыбалась, чувствовуя: все получилось.
Таняша подвела к ней парня, в котором Яна, к своему удивлению, узнала водителя, встречавшего ее в аэропорту.
– Познакомьтесь, это Николя, сын Клоди. Учился в Канаде, поэтому предпочитает, чтобы его называли Ник.
Парень сверкнул улыбкой и черными глазами:
– Ты великолепно играла!
– Спасибо. Честно говоря, я думала, ты немой.
– А я думал, ты по-нашему не понимаешь, поэтому молчал, как болван.
Он все держал ее за руку.
– Нравится у нас?
– Очень!
– Тогда разреши пригласить тебя завтра в поездку.
– Куда?
– Сначала Сен-Тропе и Сен-Рафаэль, затем Канн и Ницца. Хочу показать тебе Лазурный Берег.
Яна оглянулась. Таняша, улыбаясь, энергично закивала и переглянулась с Клоди.
Так вот к чему были все приготовления! Они что, задумали выдать ее замуж? Неужели всерьез?
Яна помедлила и согласилась.
А что было делать! Не отказываться же!
Уже за полночь Ник отвез их с Таняшей домой.
Поднявшись к себе, она задержалась перед зеркалом и долго всматривалась в отражение.
С чего она решила, что стрижка ей не идет? И прическа, и наряд – все было уместным и выглядело… современным, что ли. Изменилось и лицо: яркие губы, выразительные брови, блестящие глаза. Она была вынуждена признать, что нравится себе.
Или это от того, что красавчик Ник весь вечер не отрывал от нее взгляда?
А почему нет?
На следующее утро они с Ником-Николя уже мчались на новеньком «Ситроене» в сторону Лазурного Берега.
Солнце светило вовсю, снега не было и в помине, а Ник оказался приятным попутчиком. И никаких намеков или посягательств, просто непринужденное дружеское общение. Он с удовольствием слушал ее рассказы о России, Питере, семье и постоянно смешил, показывая в лицах студенческие байки. Яна хохотала и чувствовала, что Нику тоже хорошо с ней.
Это было больше, чем она могла ожидать. Лишь одно не давало ей покоя: невыполненное поручение.
Они вернулись под утро следующего дня.
Таняша встретила их у калитки.
– Ну, вы даете, молодые люди! – воскликнула она.
Вид у нее был довольный.
Именно поэтому Яна внезапно разозлилась.
Утром она устроит этой хитрюге решительный бой!
Семейные тайны
Из боя Яна вышла победительницей. Таняше просто некуда было деваться, когда утром родственница вручила – буквально всучила – письмо сестры.
Бабушка побледнела, и Яне немедленно стало ее жалко.
– Таняша, прости, но ты же понимаешь: я не могла не выполнить волю бабушки, – извиняющимся тоном сказала она.
Та молча кивнула и, сев за стол, открыла конверт. Яна хотела выйти.
– Останься. Вдруг мне понадобится «Скорая помощь», – скривила губы Таняша.
– Тьфу! Тьфу! Тьфу!
– Да ладно. Шучу.
Она развернула сложенный лист бумаги.
Прочла быстро, но еще два раза перечитывала и молчала. Яна ждала, не решаясь спрашивать, хотя ей почему-то показалось, что письмо не расстроило Таняшу, а, наоборот, успокоило.
Что же там написано?
– Читать я тебе не дам. Таше не понравилось бы, – произнесла наконец Таняша. – Расскажу своими словами.
– Таняша…
– Молчи. Из нас троих осталась одна я. Еще чуть-чуть, и вообще будет некому поведать обо всем, что случилось. Ты, наверное, ожидаешь услышать страшную историю, но она банальна. Я увела у твоей бабушки мужа, а она изгнала меня из России. Вот, собственно, и все.