оне. Всегда.
Ведь именно тогда, когда он не знал, в какую сторону двигаться, она открыла перед ним новый путь.
И этот путь представлялся столь перспективным, что даже голова закружилась. Он сразу принялся за дело и выбросил из головы старуху с ее пустым тайником.
Еще одно подтверждение правильности решения Он получил в тот день, когда все проблемы, связанные с дальнейшими шагами, решились на удивление быстро.
Стоит ли удивляться, что по пути в аэропорт, глядя на унылые новостройки вдоль дороги, Он вдруг увидел лицо Старика. Тот посмотрел с легкой улыбкой:
– Дерзай, мой мальчик!
Странные сны
Вот как так бывает? Во время отдыха человек устает больше, чем от работы. Кажется, ничем особенным они с Таняшей не занимались. Если честно, вообще ничем не занимались. Имеется в виду, не работали. Просто спали, ели – причем много и постоянно, – гуляли и болтали. Иногда пили вино. Но вечером у обеих было такое чувство, будто весь день пахали, сеяли и молотили.
Стоит ли удивляться, что после напряженного ничегонеделания Яна спала подолгу и с удовольствием.
Смущало только одно: сны. Они были пугающими и странными. Даже не так – они становились все «страньше». И наутро не забывались, как бывало раньше, а застревали в памяти и стираться не собирались.
Вот и нынче ночью ей снова приснился до невозможности чудной сон.
Она видит младенца в люльке и женские руки, качающие колыбель. Это не ее руки, хотя она где-то рядом и даже слышит чей-то смех. И вдруг оказалось, что перед ней старая полуразвалившаяся лестница, ведущая туда, куда просто необходимо попасть. Вот только зачем? Что там наверху? Ей страшно, но она точно знает, что полезет по лестнице.
И вот она уже наверху, только пола в помещении нет, вместо него провал, а внизу лежит человек. Он мертв. Она знает это точно – рядом с его головой большое черное пятно, хотя на грязном полу оно почти незаметно.
Вдруг толчок сзади, и она летит вниз, за краткий миг полета успев осознать, что это конец. Однако она просто ложится на усыпанный битым кирпичом пол, смотрит в лицо мертвеца и узнает его черты. Она хочет дотронуться до лежащего тела, но почему-то не может. И шевельнуться – тоже. Тужится, рвется, но не двигается с места. Да что же это!
Ее будит собственный вскрик и голос Таняши снизу:
– Девочка моя, ты что, свалилась с кровати?
Если бы…
Разумеется, о сне Яна рассказывать не стала, отшутилась, хотя на душе было муторно. Может быть, она видела чужой сон? Он снился кому-то другому и по случайности перескочил к ней? Такое бывает?
Она выпила крепкого кофе и почти убедила себя – да, бывает, но вдруг вспомнила: во сне была уверена, что знает покойника. Значит, сон не чей-то, а ее собственный. Ведь такое уже было! Тогда она так и не вспомнила, кто был тот убийца. Может, сейчас получится? Однако, как она ни старалась, установить, кого именно видела лежащим с разбитой головой, не могла.
– Ты сегодня рассеянна, – заметила Таняша и предложила прокатиться на велосипедах. – Открылись рождественские ярмарки. Это очень интересно, и можно будет выпить глинтвейна!
– Опять? – с притворным ужасом вскричала Яна.
– Не опять, а снова! Так, кажется, говорят в России? И потом, что такого? Это же не водка! Хотя… я бы не отказалась от рюмочки «Столичной». Она еще продается?
Яна призналась, что не в курсе, и отправилась одеваться.
– С утра было десять тепла! – крикнула ей вслед Таняша.
Оделись они довольно легко, но все равно вспотели. Беспощадный мистраль убрался восвояси, и солнце грело спину. В итоге вместо глинтвейна они с удовольствием выпили по стаканчику лимонада и, пристроив велосипеды у кафе, отправились шляться по площади, на которой шумела и веселилась ярмарка.
Погрузившись в краски, звуки и запахи, Яна шла за уверенно сновавшей среди прилавков Таняшей, и постепенно праздничная атмосфера захватила ее, выдавив из головы осадок от странного сна.
Походив туда-сюда, Таняша остановилась возле небольшого столика и стала торговаться с продавцом разномастных вещиц за небольшую статуэтку балерины со сколотым краем. Цена на нее была просто ломовая. Таняша торговалась яростно, тыкая пальцем в скол и делая большие глаза. Но продавец уступать не хотел, восклицая и всплескивая руками:
– Лядро! Лядро!
Таняша поставила балерину обратно и хотела уйти, однако дяденька с поразительной для пожилого человека прытью ухватил ее за торчащий из сумки зонт и с новой силой заталдычил:
– Лядро! Mon Dieu! Лядро!
«Что за лядро такое?» – думала Яна, с удивлением глядя, как эти двое, одинаково покраснев, чуть ли не дерутся за статуэтку. После Таняша объяснила, что речь шла о знаменитой компании, создающей коллекционные, а потому жутко дорогие фарфоровые изделия. Оказалось, у нее на каминной полке уже стояла одна балерина, парная к той, за которую шел столь жестокий торг.
Наконец Таняша, сбросив цену втрое, бережно убрала завернутую сначала в тряпочку, а затем в сто слоев бумаги статуэтку в корзину. Продавец вышел из-за столика, чтобы их проводить, и даже помахал вслед.
Потом они купили несколько сувениров для Яниных родителей, игрушки на елку и два огромных пакета всяких лакомств.
«Как при такой любви к сладкому она умудрилась не растолстеть», – думала Яна, глядя на субтильную фигурку Таняши.
Впрочем, кто бы смог удержаться? Одни запахи чего стоят! А на сами прилавки хоть вообще не смотри – не заметишь, как слюной захлебнешься.
Они уже продвигались к оставленным велосипедам, как вдруг Яна почувствовала на себе чей-то взгляд. Машинально оглянувшись, она пошарила глазами, но никого не увидела. Да и кто это мог быть? Разве что Николя, но он бы сразу подошел к ним или окликнул. Наверное, почудилось.
Яна пошла дальше, но неприятное ощущение не исчезло. Кто-то смотрел ей в спину, и этот взгляд не был добрым. Да что такое, в самом деле!
Таняша оглянулась и предложила перекусить в кафе. Яна кивнула и торопливо нырнула в уютное тепло Café-s-hop Cavaillon – кофейню, где, как оказалось, не только угощали, но и торговали чаем и кофе, а также был оборудован бар.
Таняша сразу забралась за столик и потребовала глинтвейна.
– У нас сегодня как раз свежая выпечка, мадам, – сообщил официант и, наклонившись, интимным шепотом добавил: – Особо рекомендую Gateau des Rois.
– Не возражаю, – таким же таинственным шепотком ответила Таняша и подмигнула.
– А это что за выпечка? – спросила Яна.
– Пирог для Епифании. Его делают во Франции повсюду. Только у нас в Провансе не в форме блина, как в других местах, а в виде кольца, приправляют эссенцией апельсиновых цветов, покрывают конфитюром и фруктами.
– А при чем тут Епифания и зачем об этом говорить шепотом?
– Да потому, что праздник будет только через месяц. В России он называется Богоявлением.
– А до этого времени Епифанией торгуют из-под полы?
– Ну что-то вроде того! – рассмеялась Таняша. – Попробуй, ты же вряд ли задержишься до января.
И она посмотрела с надеждой.
– Я очень хотела бы задержаться, но в этом случае мне грозит отчисление. Папа с трудом выпросил у директора две недели. Уж не знаю, как ему это удалось.
– Жаль, что твой отец не захотел приехать. Наверное, до сих пор преисполнен предубеждения, внушенного матерью. Но есть один родственник, который изъявил желание с тобой познакомиться.
– Кто же?
– Машин внук. Его зовут Себастьян. Он живет в пригороде Парижа и преподает в престижном университете. Как только услышал о тебе, решил бросить все и приехать. Нас не так много осталось. Надо дорожить родственниками.
Таняша грустно вздохнула, но тут же задорно вскинула голову и блеснула глазом в сторону приближающегося официанта:
– Красивый парень, не так ли?
– Таняша, ты что! – зашипела на нее Яна.
– А что особенного? Насколько я понимаю, Николя на тебя впечатления не произвел.
– Почему же, произвел. Только…
– Поняла! У тебя уже есть парень! И я, по-моему, догадываюсь кто!
– Да нет у меня никого.
– Не ври бабушке! Когда ты говорила об «одном человеке», у тебя подозрительно блестели глаза.
– Ничего подобного!
– Очень даже хорошо подобрано!
Яна открыла рот, чтобы отпираться до последнего, и неожиданно для себя рассмеялась.
– У меня такое впечатление, что мы с тобой подружки-одногодки! Ты говоришь и думаешь, как моя ровесница!
– Да, я такая! – довольно ухмыльнулась Таняша и придвинула тарелку с пирогом: – Пробуй! Ручаюсь – не пожалеешь!
Яна попробовала и в самом деле не пожалела. К тому же после глинтвейна у нее разыгрался аппетит, поэтому немного погодя они заказали еще молочный пирог Far Breton c черносливом и большую лепешку в дырках с красноречивым названием «Фугас».
Аминь.
Выходя из кофейни, Яна внимательно осмотрела улицу.
Наверняка померещилось. Кто может за ней наблюдать?
Ровным счетом никто!
Пить надо меньше, вот что!
Только в самолете, откинувшись в кресле и закрыв глаза, Он понял, как сильно устал. Так вышло, что две последние недели отдохнуть по-настоящему не удавалось. Он много думал, выстраивал алгоритм действий и глаза смыкал лишь на несколько минут.
В отель Он заселился поздним вечером и о сне мечтал уже как о манне небесной.
Снова не получилось.
По-прежнему мешали мысли о том, что ему предстоит, и не только. Его начинал переполнять уже знакомый мандраж, но не от страха, а как у исследователя, когда перед ним наконец открывается шанс на успех.
Однако зацикливаться на собственных ощущениях было непозволительной роскошью. На чужой территории Он должен работать столь же эффективно, то есть не оставляя следов.
Чтобы не позволить эмоциям испортить все дело, Он решил, что лучшее в этой ситуации – действовать. И первым пунктом в намеченном плане значилось установление точного места пребывания объекта.
С этим повезло. Ситуация сложилась как нельзя лучше – в городе начались рождественские ярмарки, поэтому на улицах было полно народу. Он не ошибся. Через час неспешной прогулки по центру он увидел объект. Женщины были вместе, и это тоже можно считать удачей. Удалось внимательно рассмотреть обеих и сделать первые выводы.