– Что? Что получается? – нетерпеливо спросила Таняша.
– Да черт знает что! Сначала о нашей семье кто-то собирает сведения, потом одну из нас убивают! А если это звенья одной цепи?
– Как пить дать! – категорично заявила Таняша. – Дураку понятно: таких совпадений не бывает!
От выпитого и съеденного ее природная воинственность возросла и теперь буквально выпрыгивала наружу.
– Ставлю тысячу, это тот самый подонок, который прикончил Ташу!
Она треснула по столу так, что жареные куриные ножки подпрыгнули на блюде. Себастьян быстренько подхватил одну из них, переложил к себе на тарелку и оглядел стол.
Бдительная хозяйка тут же подсунула плошку с корнишонами и подтащила блюдо с печеным окороком. Приподняв бровь, Себастьян вздел на вилку огурчик и, осмотрев, отправил в рот. Яна незаметно усмехнулась. Прямо баловень судьбы!
– Жаль, что мы не представляем, как этот самозванец выглядит, – произнесла Таняша, с умилением глядя на смачно жующего Себастьяна. – Яна могла бы полицейским показать. Вдруг он у них в базе числится.
– Даже если числится, как доказать, что он и есть убийца? В конце концов, назваться чужим именем еще не преступление и между событиями прошло три года почти. Ее поднимут на смех!
– Все равно я уверена, что это один и тот же человек, – упрямо гнула свое Таняша.
– Надо только найти доказательства, – вторила ей Яна.
Себастьян помолчал, а потом оперся руками о стол и, тяжело поднявшись, заявил: сегодня они все равно ни до чего не додумаются, поэтому всем следует пойти спать.
– Как любила говорить моя бабушка, утро вечера мудренее.
Все согласились.
Забираясь в постель, Яна подумала: каким бы невероятным это ни казалось, между появлением фальшивого Хиля и убийством бабушки все же есть связь. Она это чувствует и попробует доказать.
Она хотела подумать об этом, но выпитое за ужином сделало свое дело. Умные мысли в голову не лезли, зато все время вертелась песенка про солдата, мечтающего стать генералом. Она уже спала, а песенка все никак не выходила из головы. Пелась и пелась. Сама по себе.
В конце концов солдат устал вышагивать по пыльной дороге и свернул к дому, в котором спала Яна. Дверь оказалась запертой, и солдат решил попасть внутрь через окно. Из сарая была вытащена лестница, по которой он забрался на второй этаж и, потихоньку приоткрыв раму, влез в комнату. Это было странно, однако Яна явственно ощутила присутствие чужого человека и усилием воли заставила себя открыть глаза.
Большая толстая тень надвинулась на нее и…
– Только не кричи, – шепотом произнесла тень. – Не хотел будить Таняшу, поэтому решил, что через окно будет… надежнее.
Имя «Таняша» и знакомые интонации вернули ее к реальности. Яна поняла, что сон закончился, и села на постели.
Себастьян зажег светильник у кровати и оглянулся, куда сесть. Подумав, выбрал мягкое креслице, шлепнулся в него, поерзал, устраиваясь, и посмотрел на часы.
– Мне всего три часа спать осталось. Утром надо сделать несколько звонков, так что не будем терять времени.
От самоуверенной интонации родственника Яна окончательно пришла в себя. Ну и нахал этот Себастьян! С какой стати он залез к ней в комнату среди ночи?
– Понимаешь, – задушевно начал нахал, – мне в голову вдруг пришла одна идея, и я решил, что должен поделиться ею с тобой немедленно.
Он решил! Вы только подумайте!
Яна аж зубами скрипнула, но занятый своими мыслями Себастьян ничего не заметил.
– Возможно, то, что я собираюсь рассказать, совершенно не связано с появлением фальшивого Эдуарда Хиля, но буквально за три месяца до этого в наш архив поступил запрос из частной компании на некоторые материалы, связанные с княгиней Засекиной. Об этом я узнал, когда стал расспрашивать про русского. Запрос был из России.
– Кто такая эта Засекина?
– Русская любовница Шарля Мориса де Талейрана-Перигора.
Пока Яна пыталась представить, при чем тут Талейран, Себастьян, осмотревшись, поинтересовался, нет ли у нее воды, пить ужасно хочется.
– Сушняк мучает? – язвительно поинтересовалась Яна и мстительно сообщила, что воды у нее нет.
– Что такое «сушняк»? – заинтересовался он.
– Это сильная жажда, когда перебрал.
Себастьян наморщил лоб:
– Перебрал – это значит выпил лишнего?
– Ага.
– Намекаешь, что я был невоздержан за ужином?
Разве она намекает?
– Давай я сбегаю вниз и принесу, – вместо ответа предложила она.
– Ты что! Тут слышимость стопроцентная! Разбудишь Таняшу, она разволнуется, чего доброго давление подскочит!
Ах, как это мило, что он так беспокоится о Таняше! А если бы ее кондрашка схватила, когда он в окно залез?
– Ладно, немного потерплю, – вздохнул Себастьян и вальяжно откинулся в кресле.
Вид у него был до того самодовольный, что Яна почувствовала раздражение. Вот ведь эгоист какой!
– Расскажи мне о Талейране, – кашлянув и прогнав неприязнь, попросила она.
Забыв о сушняке, Себастьян с удовольствием исполнил ее просьбу. Рассказ был до того пространным и долгим, что Яна начала клевать носом.
Хорошо, что Себастьян вдруг сморщился и, зажав нос двумя пальцами, чихнул.
Яна встрепенулась и села прямо.
– Слава богу, сдержался, – похвалил он себя.
– А почему ты решил, что приезд русского связан с запросом об этой княгине? – помолчав, спросила она.
Себастьян сцепил руки под пухлым животом и сообщил, что готов поделиться ходом своих рассуждений.
– Делись, – согласилась Яна и подложила под спину подушку.
– Моя мысль может показаться тебе бредовой, – предупредил он.
Она пожала плечами. Бредовой так бредовой.
– Как человек в высшей степени разумный, я тоже не увидел никакой связи между княгиней Засекиной и нашим Хилем. Но нынче ночью меня вдруг осенило! Ничего не предвещало – и вдруг инсайт! Сам не ожидал, клянусь! Спал себе спокойно, и вдруг как будто толкнул кто-то!
Себастьян всем телом подался вперед. Глаза блеснули вдохновенным огнем.
– А теперь слушай внимательно! – Он перевел дух. – Что, если у Засекиной от Талейрана был ребенок!
– А был? – спросила Яна.
– Этого я не знаю, но вполне вероятно. Талейрану приписывали нескольких внебрачных детей. Например, знаменитый художник Эжен Делакруа считался его сыном от жены министра иностранных дел, а известная чешская писательница Божена Немцова – дочерью от Доротеи Курляндской, его самой преданной любовницы. Разумеется, все на уровне слухов. Были и еще дети, в том числе от прекрасной Доротеи. Почему их не могло быть у русской графини, приближенной ко двору Александра Первого? Талейран никогда не отказывал себе в удовольствиях и обожал красивых женщин.
– Так, хорошо. Допустим. И что?
– Значит, мы можем допустить и то, что двести лет назад в России появились прямые потомки Талейрана. Так сказать, русская ветвь.
– Это мы, что ли? – недоверчиво поинтересовалась Яна.
– Не стал бы отрицать подобное, – не смутившись, ответил Себастьян и сыто рыгнул, деликатно прикрыв рот ладошкой.
– Что-то мне не верится. К тому же как это доказать?
– Я могу выяснить, какая именно информация была собрана по запросу из России. Но мне кажется разумным допущение: получив ее, наш Хиль отправился во Францию, чтобы уточнить полученные сведения. Или перепроверить. Ну, как тебе идея?
Никак, хотела ответить Яна, но удержалась, лишь пожала плечами.
Себастьян понял, что построенный им силлогизм нуждается в подпорках.
– С известной долей скептицизма – не буду спорить – могу предположить, что речь не о нашей семье. Вернее, не только о нашей. Черт! Запутался! Предположим, за двести лет русская ветвь потомков Талейрана разрослась и на ней появились ответвления. Эту возможность ты отрицать не будешь?
– Даже не знаю…
– Не торопись. Мы просто рассуждаем. Представим себе ситуацию: некому гражданину становится известно, что он потомок великого человека…
– И что это ему даст? Заявит права на наследство? – перебила Яна.
– Сейчас это уже бесполезно, но, возможно, он просто хочет составить свою родословную.
– Не пойму: при чем тут ты и вообще все мы?
– Например, он хочет найти всех потомков и считает, что мы тоже… так сказать… из этой ветви.
– Тогда почему он назвался чужим именем? Почему действовал за твоей спиной? В чем фокус?
– Ты слишком меня торопишь! Я не умею думать так быстро! – возмутился Себастьян.
Ну надо же! Она еще и виновата!
– Если интерес предполагаемого потомка чисто платонический, то его поведение действительно выглядит странно. Но предположим – я подчеркиваю, – существуют некие раритеты, которые могут ему достаться в случае, если он докажет родство со знаменитым французом.
– Ничего не поняла, – призналась Яна. – Какие еще раритеты?
– Княгиня Засекина могла иметь доказательства ее связи с Талейраном.
– Документ с сургучной печатью? – вдруг вскинулась Яна и побледнела.
Себастьян уставился на нее недоуменно:
– Почему документ? Вовсе не обязательно. Это могла быть драгоценная вещь. Очень ценная. Очень дорогая, которую мог вручить только сам Талейран. И наш фальшивый Хиль хочет ее разыскать.
Яна выдохнула, потерла щеки и, почувствовав, что взяла себя в руки, уточнила:
– Ты хочешь сказать, русский разыскивает родственников, потому что считает их конкурентами? Собирается заполучить драгоценность и наличие других претендентов ему невыгодно?
– Допускаю и такой вариант.
– Звучит логично, но совершенно бредово.
– Я бы не был столь категоричен, – спокойно ответил Себастьян и выбрался из кресла. – Черт, сколько в нем пыли! Но если подумать и принять мою версию за основу, становится понятно, что именно убийца искал в доме твоей бабушки.
– Доказательства?
– А почему нет?
– И ради этих доказательств он ее убил?
– Возможно, он к тому же сумасшедший. Ну… или маньяк.
С этими словами Себастьян подошел к окну и закинул ногу, чтобы перелезть.