– Их хлебом не корми, дай обвинить невиновного!
– Я ужасно переживаю! – наддала Яна.
– В любом случае я на твоей стороне!
– Спасибо, Ник.
Получилось прочувствованно, даже слеза в голосе прозвучала. Ник потянулся к ней и поцеловал. Она позволила, но тут же отстранилась и мягко улыбнулась:
– Не торопи меня.
– Конечно! – пылко воскликнул он. – Я буду ждать, сколько угодно!
– Мы не успели договорить, прости.
– Я заеду к вам вечером, если ты не против.
– Но ты же улетаешь.
– Самолет из Тулона завтра утром. Мы успеем все обсудить.
– Я буду ждать тебя.
Ник взглянул благодарно и прибавил газу.
Потихоньку, чтобы он не заметил, она скосила глаза на его кроссовки и сразу увидела, что они покрыты пылью. Конечно, запачкать обувь можно где угодно, но для этого надо немало прошагать по пыльной дороге. Ник сказал, что ездил в Тулон. Билет на самолет покупать? Разве кто-то еще так делает? Билет можно за пять минут оформить на сайте авиакомпании.
Когда сидишь в машине, обувь запачкать сложно. Не ходит же он неделями в грязных кроссовках. Только не чистюля Ник!
А это значит… Она, кажется, знает, кто похитил деньги.
– Ты в порядке? – спросил Ник и заглянул ей в лицо.
– В полном! – со счастливой улыбкой ответила Яна.
Ей потребовалось усилие, чтобы не выскочить из машины пулей. Вышла как бы нехотя и оглянулась, подарив Нику ласковую и многообещающую улыбку.
На этом ее выдержка закончилась. Хорошо, что Ник быстро тронулся с места и не видел, что в дом она мчалась, как вспугнутая лошадь, а вбежав, закричала:
– Таняша! Ты где?!
Наверху что-то стукнуло, и Яна, не помня себя, рванула по лестнице. Ей навстречу вышла взволнованная Таняша, а следом полицейский.
– Какое счастье, вы не уехали! Я знаю, кто украл! – выпалила Яна.
– Откуда?! – воскликнула Таняша.
– Кто?! – вскричал офицер.
Яна прислонилась к стене, чтобы перевести дух. Таняша схватила ее за руку и затянула в комнату.
– Детка! На тебе лица нет! Ты должна немедленно сесть!
Офицер строго кашлянул:
– Подождите, мадам. Я должен получить показания.
Яна сжала Таняшину ладонь:
– Я готова. Только сначала сядьте. Оба, пожалуйста.
Переглянувшись, офицер и Таняша сели и приготовились слушать. По мере рассказа их лица менялись. Таняшино вытянулось и покрылось пятнами, а у полицейского, наоборот, прояснилось. Когда Яна положила на стол кусочек пуанты, Таняша схватилась за сердце.
Яна с офицером бросились за лекарством, водой и звонить в «Скорую». Из кухни выбежал Себастьян, стал заполошно голосить и носиться туда-сюда, мешая абсолютно всем.
Когда приехала «Скорая», которую во Франции называют SAMU, помощь потребовалась сразу двоим. Себастьян, который так и не понял, что случилось, тоже стал умирать, причем на полном серьезе.
В конце концов напряжение сказалось и на Яне. Когда бригада, сделав Таняше укол и дав Себастьяну успокоительное, уехала, она почувствовала, что ей тоже пригодилась бы чья-нибудь помощь. Поддаться этому состоянию не дал полицейский, который пригласил ее в комнату наверху и принялся настойчиво уточнять детали.
– Так, значит, он проехал мимо вас утром и не остановился?
– Ник сказал: подозревать глупо, потому что меня не было дома. Я ему не говорила, значит, он нас видел.
– Так он из Тулонского аэропорта собирается улетать?
– Совершенно верно.
– Это странно. До Тулона в два раза дальше, чем до Марселя.
– Может, проблема с билетами на рейс?
– Возможно, возможно.
Офицер постучал пальцами по столу и вдруг резко поднялся.
– Думаю, мне не надо напоминать, что все обитатели не должны покидать дом.
– Разумеется, офицер, – ответила Яна и спустилась, чтобы закрыть за ним дверь.
Когда она вернулась, то застала Таняшу и Себастьяна сидящих рядышком на диванчике в кухне. На столе уже стояли бутылка вина и тарелка с сыром.
Яна всплеснула руками.
– Мне уже лучше, не волнуйся, – заявила Таняша. – Садись с нами. Будешь третьей.
– Вино – лучше лекарства, – авторитетно заявил Себастьян и подлил себе из бутылки.
Яна села за стол и подперла руками голову.
– Болит? – тут же участливо поинтересовался Себастьян и подтянул к себе корзинку с хлебом.
Таняша повела рукой в сторону холодильника:
– Прости, детка, но нынче у нас самообслуживание.
Яне ничего не оставалось, как присоединиться к пьянствующим, хотя больше всего ей хотелось забраться в постель и забыть обо всем случившемся.
Но… как-то не по-товарищески оставлять родных наедине с горестными думами.
Вскоре, однако, в очередной раз выяснилось, что вино и вкусная еда действуют на нервную систему на редкость позитивно. Через некоторое время в ход пошли гусиный паштет, фуа-гра с инжирным джемом, горячие луковые чатни и оставшиеся с вечера запеченные куриные крылышки с соусом из оливкового масла и трав. Настроение повышалось в геометрической прогрессии, и уже через час обитатели дома почувствовали, что им по плечу любые невзгоды, беды и катаклизмы.
А еще спустя некоторое время, с аппетитом обгладывая косточку, Таняша заявила, что с удовольствием дала бы негодяю Нику в морду.
– Подумать только! Так опозорить семью! На месте Клоди я бы отрезала ему уши!
– Уши? Да за такое ему кое-что другое отрезать следует! – возмутился порозовевший от вина Себастьян и попросил достать из холодильника баночку с каперсами.
– Я, кажется, вчера не доел.
Яна смотрела, слушала и думала, что такой замечательной родни нет ни у кого на свете.
Смысл неудач
Он верил в силу беседы со Стариком. Не раз и не два обращался к тому за поддержкой и всегда ее получал.
Вот и теперь Старик снизошел до беседы и, выслушав, неожиданно рассмеялся.
– Устойчивость сложных натур объясняется их гибкостью, мой мальчик. Или ты забыл?
Старик поерзал в кресле, устраиваясь. Всю жизнь ему приходилось подолгу сидеть, и никто не догадывался, насколько это мучительно. Увечная нога начинала опухать, поэтому, чтобы унять боль, необходимо было как можно чаще менять позу. Однако подобное Старик мог позволить себе лишь в узком кругу. Не среди врагов. Никто из них не должен даже догадываться о его слабостях. На Венском конгрессе один депутат, наблюдавший за ним, был потрясен тем, что Старик просидел в одном и том же положении три часа! Восковой манекен, вот как называли его.
Сколько выдержки!
Но сегодня Старик был среди своих, поэтому без стеснения снял тяжелый ортопедический башмак и стал разминать ступню.
Полгода назад, в июле, он покинул Париж и в сопровождении любимой племянницы Доротеи – она недавно родила третьего ребенка, и весь мир гадал от кого, – отправился в Валансе. Казалось, карьера великого человека закончена, ему остается лишь доживать свой век в безделье. Оно, кстати, никогда не тяготило Старика. Он вообще работать не любил, но жить без возможности делать деньги было невыносимо. Ах, как Старик хотел вернуться! При Карле Десятом, которого он считал ничтожнейшим из королей, это было нереально, однако Старик не переставал думать о новой карьере, копая яму врагам и расчищая путь к богатству. Его день был насыщен событиями, каждое из которых становилось маленьким шажком к цели.
Стоит ли удивляться, что в конце концов Старик добился своего? Его снова вознесли новая революция и триумф Орлеанов. И пусть это случится почти через десять лет, но случится же!
А пока Старик попивал кофеек и усмехался своим мыслям.
Он тоже усмехнулся и заказал эспрессо в номер.
Будем пить вместе.
Когда-то Старик сказал, что кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как дьявол, чист, как ангел, и сладок, как любовь. Из всех изумительно точных высказываний Старика это Он считал самым неудачным, пафосным и даже безвкусным. Разумеется, говорить об этом Старику Он не собирался, ведь тот сам учил: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.
Кофе принесли и поставили на столик.
Итак, сложные натуры устойчивы, потому что гибки. Наверное, Старик прав, и все, что случилось сегодня, стоит воспринимать не как очередную неудачу, а, напротив, еще один шаг, приближающий к цели!
А ведь Он так злился на молодчика, решившего обобрать старуху и опередившего его всего на несколько часов! Так, что убил бы, попадись тот под руку. Поначалу все выглядело так, будто французский недоносок охотится за тем, что по праву принадлежит лишь настоящему наследнику. И что в итоге? В тайнике, который Он обнаружил во время обследования дома и собирался вскрыть в максимально удобный момент, оказались всего лишь деньги.
Нет! Не всего лишь деньги – о них нельзя говорить пренебрежительно, – а только деньги. И никаких следов того, что ищет Он.
Какой же вывод из этого следует?
Жадному придурку следует сказать спасибо и поцеловать в лобик!
Не пришлось самому лезть в дом, вскрывать тайник, а потом думать, как незаметно и быстро исчезнуть! Да мало ли каких еще проблем удалось избежать!
Этот кретин Николя зачем-то разворотил камин – хотя тайник открывался элементарно – и, разумеется, наследил. Теперь даже с собакой не удастся обнаружить, что в доме побывал кто-то еще.
Спасибо тебе, идиот!
Он поставил пустую чашку на столик и рассмеялся.
Сейчас очевидно, что его прованский вояж закончен, и – как ни странно – благополучно.
Пора возвращаться и двигаться дальше.
Вот только куда?
Старик взглянул на него с высокомерным недоумением:
– Верят лишь в того, кто верит в себя.
– Ты прав, Старик! Тысячу раз прав!
Он заказал билет на завтрашний рейс, позвонил на ресепшен, чтобы разбудили в семь, и лег спать успокоенным.
Яне казалось, что она уснет в то же мгновение, как голова коснется подушки, но не тут-то было! Битый час лежала с закрытыми глазами, а сон не шел. В конце концов, стараясь ступать бесшумно, она спустилась и обнаружила одиноко сидящую в уголке Таняшу. Маленькое лицо, изрезанное морщинками, редкие седые прядки надо лбом, печальные, потухшие от переживаний глаза… Сердце Яны сжалось. Бабушку Наташу тоже было жалко, но по-другому. Ее хотелось не утешать, а как-то встряхнуть, растормошить, чтобы повеселела, подняла вечно опущенные уголки губ, взглянула на мир иначе, с надеждой.