ристально смотрел в ее сторону. Хорошенько рассмотреть его в темноте было трудно. Довольно высокий, худощавый, лицо прячет в капюшон.
Ну что ж, дяденька, посмотрим, тот ли ты, кто мне нужен.
Савва вылез с противоположной стороны от киоска, обошел его и, выждав, когда неизвестный двинулся вперед, быстро перешел дорогу. Теперь он видел преследователя прямо перед собой и сразу заметил, что тот хромает. Впрочем, мужику это мешало не слишком сильно, потому что передвигался он на приличной скорости. Савва даже удивился. Однако расстояние между ними сокращалось. Приходилось быть внимательным, чтобы в случае, если незнакомец обернется, успеть заскочить в тень. Благо тени было достаточно.
Через некоторое время Бехтерев уже был уверен: мужик действительно следует за Яной, хотя вступать с ней в контакт не собирается.
И тогда Савва решил: поскольку лучшая защита – нападение, он просто поймает преследователя, и дело с концом.
«Внезапность – половина успеха», – подумал он и, стремительно пробежав несколько метров под прикрытием кустов и заборов, взял незнакомца за плечо. Расчет был на то, что от неожиданности тот повернется к Савве лицом. А дальше удар – не слишком сильный, но оглушающий – и захват. Все-таки бить в спину неблагородно.
Однако мужик повел себя совсем не так, как ожидалось. Он среагировал мгновенно и стал резво крутиться в разные стороны, пытаясь не вырваться, а выскользнуть из рук нападавшего. Савва несколько раз перехватывал, чтобы прижать посильнее, и наконец ему это удалось. Сжимая шею незнакомца, он старался увернуться от его рук, которыми тот махал, норовя ударить в лицо. Не снижая давления, краем глаза Бехтерев заметил бегущую в их сторону Яну и успел подумать, что делает она это зря. Преследователь уже стал ослабевать в его руках, и тут Яна вскрикнула.
Бросив взгляд в ее сторону, Савва увидел, что девушка лежит на земле. Наверное, он на миг ослабил хватку, и незнакомец этим воспользовался. Неожиданно сильно он ударил Савву по колену каблуком и вырвался. Бехтерев успел ухватиться за карман его куртки. Мужик дернулся изо всех сил, карман оторвался, и держащийся за него Савва свалился на землю. Тут же подхватившись, он всем корпусом потянулся за незнакомцем, но поймал руками лишь пустоту и снова упал.
Черт! Что там у него в подошве? Как будто чугунной болванкой засадил!
Лежа на земле и чувствуя нарастающую боль в лодыжке, Яна увидела, как, сильно припадая на правую ногу, незнакомец бежит в сторону и через несколько шагов исчезает в кустах. Удивило другое. Вместо того чтобы попытаться догнать незнакомца, Савва, стоя на карачках, шарит руками по грязному асфальту, словно ищет чего-то.
– Савва, – позвала она.
Бехтерев наконец что-то нашел и засунул в карман. А потом, превозмогая боль в колене, двинулся к ней, не забыв посмотреть по сторонам. К счастью, ни одного прохожего в зоне видимости не было, поэтому заварушке в переулке не грозило стать достоянием общественности.
– Я ногу подвернула, – сообщила Яна, изо всех сил стараясь не застонать.
– Бывает, – отозвался Савва и присел на корточки. – Болит сильно?
Обрадованная, что он не ругается и не обвиняет ее в том, что помешала поймать преследователя, Яна помотала головой.
– Тогда вставай.
Ухватившись за его рукав, она поднялась на ноги и охнула.
– Понятно, – констатировал он, еще раз оглянулся и рывком поднял ее на руки. Она молча вцепилась ему в плечо.
– Тут недалеко, – словно успокаивая, сообщил Савва и, пройдя несколько шагов, поинтересовался: – Ты вроде говорила, что тебе двадцать два.
– Ну да. А что?
– А весишь ты на все двадцать три.
Яна сразу вспомнила Карлсона и прыснула:
– Даже на двадцать четыре, если честно. Это меня в Провансе раскормили.
– Ты была в Провансе?
– Была. Если хочешь, расскажу, что там со мной приключилось.
– Хочу, – коротко ответил Савва, и ей послышалось в этом ответе нечто большее, чем вежливое согласие.
Обрадованная, она стиснула зубы, прижалась крепче, и Бехтерев потащил ее к припаркованному в тихом дворе автомобилю.
Карта
Савве не терпелось рассмотреть то, что выпало у мужика из кармана. Он сразу понял, что это не трамвайный билет и не чек из магазина. Поэтому, усадив Яну в машину, он быстро залез в уже остывшее нутро, завел двигатель и достал свою добычу. Плотный лист бумаги развернулся, и сразу стало понятно, что это карта.
– Откуда? – тут же сунулась Яна, да так близко, что Савва ощутил нежно-горьковатый запах ее волос.
Раньше они были какими-то другими. А теперь цвета спелой пшеницы и… теплые. Так и тянет потрогать.
Возбудился, что ли, Бехтерев? Вовремя, нечего сказать.
– У твоего воздыхателя из кармана вывалилось, – грубо ответил он и отодвинулся.
Она тут же вернулась на место. Расстроенная. Савве стало стыдно.
– Подожди, приедем домой, рассмотрим вместе, – уже мягче произнес он, и Яна в смятении уставилась себе под ноги.
К кому домой?
Оказалось, к Бехтереву.
– Не могу же я вручить тебя родителям в таком виде, – объяснил он, когда она в испуге стала отказываться подниматься к нему в квартиру.
Пришлось согласиться, и он, снова подняв на руки, понес ее в подъезд. Покуда поднимались на четвертый этаж – лифт, как водится, не работал, – дважды останавливались «перекурить». Яна предлагала снять пуховик, чтобы ему стало легче. Бехтерев только вздохнул.
Наконец они ввалились в квартиру и нос к носу столкнулись с девушкой, которая вышла на шум и теперь разглядывала Яну, откусывая от большой морковки. Яну сразу бросило в жар, а Савва скомандовал:
– Тащи эластичные бинты, чего смотришь!
Девушка развернулась и, продолжая жевать, пошла в комнату.
– Дочь моя. Дина, – представил Савва, заметив, что Яна напряглась у него на руках.
– Очень приятно, – неизвестно кому сказала она и соскользнула на пол.
Пока усаживали ее на диван, снимали сапоги и носки, все было ничего. Худшее наступило, когда, ощупав лодыжку, Савва заявил, что ничего страшного не случилось и можно расслабиться, а потом вдруг резко дернул ногу. Яна взвыла, а Дина быстро и умело стала бинтовать.
– У меня сто раз такое было, – успокаивала она страдалицу. – Однажды прямо перед выступлением ногу подвернула. Влетело мне тогда… По первому разряду.
– Ты спортсменка? – спросила Яна, прислушиваясь к боли.
Та, кажется, постепенно стихала.
– Танцую. Линди-хоп. Слышала такое слово?
– Линди-хоп? Да я его обожаю! Классный стиль! – восторженно среагировала Яна.
Сидевшая на полу Дина подняла на нее глаза. Савва, вышедший из кухни, где он торопливо осмотрел свое колено и решил, что жить будет, понял: с дочерью вопрос улажен.
Потом был чай с безглютеновыми печенюшками и вареньем из ревеня без сахара с Диной и бутерброды с колбасой уже без Дины, которая пошла спать, уставшая после репетиции.
Наконец Савва разложил карту, и они склонились, чтобы ее рассмотреть.
По итогу совместных усилий выяснилось: карта была составлена в конце восемнадцатого века и изображала кусочек Санкт-Петербургской губернии. Точками были отмечены несколько мест, рядом с некоторыми стояли крестики. Савва с Яной решили, что в этих местах находились – или находятся до сих пор – интересующие незнакомца места.
– Начнем с номера один, – предложил Бехтерев.
– Это место я знаю. Елизаветино. Тут одна девочка из нашей группы живет. Там есть дворец.
– Чей?
– Не интересовалась. Подожди-ка. Сейчас узнаем.
Достав телефон, Яна собралась провести изыскания и вдруг спохватилась:
– Я же родителям не позвонила! От них шесть не отвеченных! Я звук выключила, чтобы случайно не отвлечься, когда этот гад за мной шел. Теперь придется выкручиваться.
Она так смешно таращила глаза, что Савва улыбнулся. Забавная все же девчонка.
С родителями она разговаривал ровно полминуты. Очень твердо заявила, что была занята, ответить и перезвонить не могла, повода для беспокойства нет, пусть пьют чай и ложатся, дома будет через час.
И все. И никаких охов-вздохов. В общем, Бехтереву понравилось. Похоже, девица Шум отращивает крылья.
Между тем, покончив с семейными разборками, Яна углубилась в интернет.
– Вот что я нашла. Имение было очень богатое. Раньше называлось «Дылицы». Построено при императрице Елизавете Петровне, потом сменилось несколько владельцев, пока его не приобрела жена князя Трубецкого. Тоже Елизавета. При ней оно и было переименовано в Елизаветино.
– И что нам дает эта информация? – поинтересовался Савва, украдкой разглядывая собеседницу.
– Пока не знаю. Так, номер два – тоже дворец. Красивый. Середина восемнадцатого века. Номер три и четыре – более поздние постройки: начало девятнадцатого. Все сохранились, хотя…
– Давай остановимся. Итак, твой поклонник посещает старинные дворцы. Может, он историей интересуется, а может, ищет.
– Что?
– То, что не нашел у твоей бабушки.
Яна взглянула на него внимательно:
– Я думала, что ты уже забыл об этой истории.
– Не забыл, – коротко ответил Бехтерев. – Полагаю, несмотря на количество, выбор мест неслучаен. По какой-то причине он считает, что там может находиться интересующая его вещь. И еще…
Он пристально посмотрел на Яну:
– Поскольку ты в теме давно, наверняка у тебя есть на этот счет предположения.
– Есть. Но только предположения, и то не мои, а Себастьяна.
– А Себастьян у нас кто?
– Мой родственник из Франции. Но учти: его гипотезы ничем не подтверждены и строятся исключительно на богатом воображении.
Савва откинулся на спинку дивана и скомандовал:
– Рассказывай все с самого начала. Со времен Очаковских и покорения Крыма. Нога, кстати, как?
– Лучше.
– Тогда поехали.
Конечно, через час она домой не вернулась. Только через два с половиной. Но, кажется, существенное опоздание осталось незамеченным. Никто не вышел к ней в коридор, не пристыдил, не напомнил про сюрпризы.