Что ни говори о достоверности этого документа, сам факт достоин внимания. По какому поводу и с какой целью английская пресса подняла этот вопрос? Кто внушил издателю мысль напечатать такую брошюру? Известно, что Сент-Джеймский кабинет нередко прибегает к публикации дипломатических документов от лица простых смертных ‹…› Хотела ли Англия предупредить нас касательно намерений Императора Николая? хотела ли она обнародованием этой бумаги отвратить нас от какого бы то ни было союза с этим монархом? Этого мы не знаем, да и вообще обладаем на сей счет лишь теми сведениями, какие почерпнули из британских газет.
Как бы там ни было, осторожность и опытность велят нам задуматься над предупреждением: подлинный документ или поддельный – не важно, в любом случае он выдает те замыслы, какие европейские кабинеты вот уже полстолетия вынашивают против Франции, в которой все противники либеральных установлений видят главного своего врага. Раздел Франции, не будем этого забывать, нередко будоражил умы европейских политиков. Пруссаки, бросившиеся после Революции на помощь монархическим принципам и Людовику XVI, надеялись получить в благодарность кое-какие из наших провинций. Об этом же шла речь в 1814 и 1815 годах. ‹…› После 1830 года эти планы раздела вновь возродились и кружили голову как царю, так и нашим друзьям из Берлина и Вены. В первую очередь Париж, но также Брюссель и Варшава должны были превратиться в хилые княжества, которые легко держать в узде. В то же самое время предполагалось создать у нас новые Вандеи[28]. Подробностей мы не знаем; все, что нам известно, – это что каждый из соседей притязал на какую-то часть нашей земли. Впрочем, прийти за ней никто не дерзнул.
Это – контекст более близкий, чем разделы Польши, но все-таки тоже исторический. Между тем некоторые важные события происходили практически одновременно с публикацией интересующей нас брошюры, намекающей на агрессивные планы трех северных абсолютных монархов по отношению к конституционной Франции: как раз в июле 1838 года российский император, с мая находившийся в Берлине, куда приехал на маневры, отправился в австрийский город Теплиц. Поездка была вызвана болезнью императрицы Александры Федоровны: ей требовалось лечение теплицкими водами, а император ее сопровождал (это тот самый визит императорской четы в Австрию, о котором уже шла речь в главе девятой). Однако, памятуя о конвенциях 1833 года, французские журналисты подозревали, что у визита в Теплиц имеются не только бытовые, но и политико-дипломатические причины, а значит, пункты плана, изложенные в брошюре, «отнюдь не так смешны, как нас хотят уверить». В статье «Проект раздела и Теплиц» газета «Коммерция» 27 июля 1838 года подробно анализирует возможную связь визита российского императора в Теплиц и проекта раздела Франции, причем использует этот сюжет для патриотических упреков французскому правительству:
Неужели северные газеты в безумии своем дошли до того, чтобы излагать планы подобного раздела на письме! ‹…› По мнению творцов этого плана, дух федерализма и провинциализма развился в нашей стране так сильно, что французы не готовы все как один пролить кровь до последней капли, ради того чтобы противостоять подобному позору! вот какие проекты распространяются в то время, когда у нас власть принадлежит кабинету г-на Моле! не велика для нас слава в том, что пресса соседней державы представила этот план как совершенно достоверный и что соседи полагают, будто Франция пала совсем низко, а потому не сочтет этот проект раздела абсурдным и смехотворным! Публикация этого непостижимого документа странным образом совпадает со встречей монархов в Теплице. Что они собираются там делать, какие вопросы решать? ‹…› дойдут ли до намерения оккупировать Францию? Конечно, в настоящее время войну объявлять никто не собирается, и мы первые готовы это признать. Но, с другой стороны, нельзя не поразиться тому, что вожди легитимистской партии приняты в Теплице и, возможно, приехали туда по приглашению хозяев. Значит, в них есть нужда? Но почему и для чего? Много было насмешек над внезапными и многочисленными путешествиями Императора Николая; что до нас, мы вовсе не считаем этого государя безумным, напротив, мы видим в этих поездках доказательство того факта, что его волнует и завораживает некий великий проект. Впрочем, мира в Европе это пока еще не поколебало.
Именно для того, чтобы показать, насколько хорошо встраивается фантастический на первый взгляд проект в сегодняшнюю политическую ситуацию, «Коммерция» и публикует преамбулу брошюры, процитированную нами выше, – преамбулу, где три северных монарха излагают причины, по которым они намереваются превратить единую Францию в Галльскую конфедерацию. Иными словами, газета левой оппозиции «Коммерция» склонна ожидать от России самого худшего и потому вовсе не считает план раздела Франции абсолютной подделкой:
План этот странен и безумен – это правда; русское правительство не решилось его осуществить – это возможно; но оно сочло его достойным внимания и чести быть сохраненным в императорском архиве. Великий Боже, сумей мы заглянуть в этот архив, кто знает, сколько еще подобных проектов мы бы там обнаружили?
Журналисты правой (легитимистской) оппозиции оценивали этот проект иначе; сторонники абсолютной монархии и, в большинстве своем, поклонники российского императора, они, разумеется, выражали изумление тем, что «министерская пресса всерьез обсуждает странную и бессмысленную статью, которую английская пресса швырнула на континент» («Газет де Франс», 27 июля 1838), и отвергали какую бы то ни было связь этого проекта с пребыванием российского императора в Теплице («Котидьен», 30 июля 1838). Они напоминали о том, что, с одной стороны, в 1814 году именно Россия отстаивала на Венском конгрессе целостность Франции, а с другой стороны, французы слишком сильны, чтобы позволить совершить со своей страной то, что некогда было совершено с Польшей: «Моральная и материальная сила нашей страны такова, что это она делила и будет делить королевства, но сама разделена не будет»; «такую великую нацию, как наша, можно разделить, лишь если она этого захочет, а мы убеждены, что Франция не хочет быть разделенной».
Впрочем, редакторы обеих легитимистских газет, хоть и обличают абсурдность и смехотворность плана раздела Франции, поступают так же, как и коллеги из официозных и левых газет, и публикуют его (по выражению из «Котидьен», «хотя бы ради того, чтобы доказать, до какой простодушной глупости дошли люди в наши дни»).
Более того, и легитимистские, и либеральные журналисты продолжали интересоваться источниками, из которых мог возникнуть этот план. Оказалось, что такие источники существуют не только в политической, но и в литературной сфере.
30 июля 1838 года легитимистская газета «Котидьен» со ссылкой на либеральную газету «Французский курьер» сообщила, что книгопродавец Риджуэй почерпнул идею своей Галльской конфедерации из «сочинения в двух томах, изданного в 1829 году парижским книгопродавцем Беше» под названием «Исследования географии, приложенные к современной политике» («Études de Géographie appliquées à la politique actuelle»), с подзаголовоком «Новый проект вечного мира». Впервые эта книга вышла еще в 1826 году под другим названием «Новый проект вечного мира между христианскими народами… Труд, сочиненный и несколько раз переправленный в промежутке между 1815 и 1826 годами» (эта датировка помогает объяснить упоминание в книге Александра I как царствующего монарха). Автор остался неизвестен ни современникам, ни последующим библиографам; поскольку честь вручить этот труд Географическому обществу выпала Шарлю Фурье, который и сам был фантастическим утопистом, его иногда называли автором этого сочинения, однако по мнению, высказанному знаменитым библиографом Барбье в «Словаре анонимных произведений» (1875), эта атрибуция ошибочна. Журналист «Французского курьера» писал о книге 1829 года:
Она содержит многочисленные синоптические таблицы, где не только Франция, но и все большие европейские государства разграничены по новой системе, которая, по мнению автора, должна привести к установлению вечного мира. Россия, которая прирастет новыми провинциями, будет управляться тремя императорами: Александр будет по-прежнему править в Петербурге, но иметь всего 23 миллиона подданных, его брат Николай изберет столицей своих владений, насчитывающих 26 миллионов жителей, Астрахань, а 13 миллионов подданных подчинятся третьему брату, императору Михаилу, чьим владениям столицей назначен Якутск. Король Франции Карл Х по этой системе уступает 7 миллионов подданных государю Луи-Филиппу, который становится королем и воцаряется в Орлеане; императору Австрии оставляют всего 19 миллионов подданных; Георг IV царствует только в Англии, Уэльсе и Шотландии; Ирландское королевство отходит королю Вильгельму-Генриху; в Калькутте воцаряется итальянский принц, а в стране папуасов – английский.
Все эти новые государства соединяются в Конфедерацию, которой будет управлять верховный Сейм (схема, в самом деле похожая на ту, какая предложена в проекте Галльской конфедерации).
Как справедливо заметили французские журналисты, фантастический труд 1829 года «не привлек ничьего внимания; никто не принял его всерьез и не выказал ни малейшей тревоги». И это вполне естественно: книга 1829 года написана в другом, мирном жанре; это не памфлет, приписывающий одной стране или нескольким странам агрессивные намерения в отношении другой или других; это добрая старая утопия, анонимный автор которой, аттестованный на титульном листе как «выпускник Политехнической школы», продолжает традицию аббата де Сен-Пьера, который еще в начале XVIII века обдумывал проект «вечного мира для Европы». Впрочем, аббат де Сен-Пьер, при всей утопичности его плана «Европейского союза», члены которого заключат между собой договор о ненападении, не предлагал перекраивать границы государств, входящих в этот союз. Автор же книги 1829 года считает, что поскольку существующие границы сов