Я был рад, что наши мнения в этом вопросе сошлись. Хорошо, что сдержал себя и не выложил, что я думаю по поводу моих новоявленных родственничков. Все-таки это было бы неуместно и могло нарушить едва установившееся хрупкое равновесие.
Мы направились в другую комнату. Странно, запах сэра Уильяма мне уже почти не мешал, а вот едкий запах морских свинок казался совершенно невыносимым. Чем ближе мы подходили к их комнате, тем труднее мне было дышать. Наконец мы пришли. Вот они, голубчики. Ишь, какие хоромы им отвел мастер Джон. А корма сколько! Вся клетка завалена. Ну конечно, на то, чтобы сочинять всякую дрянь, у них ума хватает, а вот на то, чтобы сложить как следует весь провиант, на это нет! Я уже не говорю о мокрых пятнах на полу. Ужас! Трудно, что ли, отойти в сторонку и справить свои дела? Настоящий свинюшник развели! Ого, ну и рожи! У одной морской свинки — той, что покрупнее и пожирнее, — была короткая шерсть черно-белой окраски. Та, что помельче, была рыжая, с белыми пятнами и невероятно мохнатая. Похоже, эта рыжая позадиристее. Они сидели прижавшись друг к другу, обе в одинаковых позах, и смотрели на нас.
— Это, — сказал сэр Уильям, указывая на рыжего лохмадея, — это Энрико. А это, — теперь он показывал на черного верзилу, — это Карузо.
Парочка никак не отреагировала на слова сэра Уильяма. Они сидели и знай себе стреляли по сторонам поросячьими глазками.
— Привет, ребятки, — обратился к ним сэр Уильям. — Позвольте мне представить нового члена нашей семьи. Это Фредди.
— Фредди Ауратус, если вам будет угодно, — с важным видом изрек я.
Пусть знают наших!
Свинки переглянулись и прыснули.
— Ауратус! — завопил Энрико. — Гип-гип-ура, Фредди!
— Фредди Ауррра, Фредди Ауууууу, Фредди Агууууу! — подхватил Карузо.
— Ауратусу — ура! Трам-пам-па и трам-пам-па! — грянули они хором и повалились с диким хохотом на пол. Заливаясь и визгливым смехом, они дрыгали лапами и все никак не могли угомониться.
Сэр Уильям снисходительно смотрел на своих буйных «родственников», искоса поглядывая на меня. В его взгляде читалось: ну что, мол, я прав? Славные ребятки?
Очень славные. Вот уж действительно шутники! Обхохочешься! С моей точки зрения, шуточки у этих мальчиков весьма сомнительного свойства. Но чтобы не терять морды лица, я все-таки слегка усмехнулся и сделал это как можно непринужденнее, давая вместе с тем всем своим видом понять, что я, дескать, привык к лучшему обществу. Энрико и Карузо правильно истолковали мою улыбку.
— Ох, какие мы тонкие! — запищал Энрико, поднимаясь с пола. — Господину Ауратусу наши манеры кажутся слишком грубыми!
— Придется нам подтянуться, поработать над собой, чтобы не оскорблять нежные чувства благородного дона Фреддинандо! — с издевкой в голосе проговорил Карузо, тоже вставая. — А то вдруг он не выдержит и умрет?
Энрико скроил трагическую морду, прижал лапы к груди и заверещал:
— О, нет! О, нет! О, нет! Благородный дон, не покидайте нас!
— Не покидайте нас! Мы не выдержим такого горя! — завывал в тон ему Карузо.
Последовал очередной взрыв хохота. Парочка стояла в обнимку, с трудом держась на лапах от смеха.
— Ну хорошо, мальчики, — с улыбкой произнес сэр Уильям. — Думаю, вы поладите друг с другом. Пойдем, Фредди, я покажу тебе наш дом. До скорого, грызуны-певуны! — бросил он напоследок и не спеша двинулся в глубь квартиры.
— Прощайте, дон Фреддинандус! — крикнул нам вслед Энрико.
— Я забыл облобызать вас на прощание! — не отставал Карузо.
Вот пристали! И чего им от меня надо? В спину нам несся их заливистый смех.
Сэр Уильям все еще продолжал ухмыляться. Странное у него, однако, чувство юмора. Похоже, он недалеко ушел в своем развитии от этих так называемых артистов. Хотя, может быть, в этом проявляется как раз его хорошее воспитание. Как истинно благородный кот, он проявляет терпимость по отношению к существам, стоящим на более низкой ступени развития. Не знаю. Ясно одно, сэр Уильям явно покровительствует этим бандитам. Значит, моя задача по возможности не связываться с ними, а еще лучше — просто игнорировать.
— Мастер Джон увидел их…
— Ой, а что, ты тоже называешь своего хозяина мастером Джоном?
— Что значит «тоже»?
— Софи. Это моя хозяйка… Софи его тоже так называет!
— Да, я знаком с твоей хозяйкой. Так вот. Мастер Джон приметил наших мальчиков в витрине какого-то совершенно занюханного зоомагазина. Если бы ты их тогда видел! Зрелище то еще! Запущенные, грязные, некормленые! Он пожалел их и купил. А потом принес домой, и с тех пор они живут с нами.
— А ты?
— Я? Я уже давно у мастера Джона. Очень давно.
Сэр Уильям остановился.
— Это гостиная. Наша главная комната, в которой мы живем и спим. Мило, не правда ли?
Я согласно кивнул, хотя, конечно, ни хомяка не видел вокруг себя из-за своих плохих глаз и потому не мог толком разглядеть, мило у них тут или нет. Ладно, потом разберусь.
— К сожалению, Энрико и Карузо тоже здесь живут, — сказал неожиданно сэр Уильям.
К сожалению? Интересно.
Сэр Уильям заметил мой недоуменный взгляд.
— Только не подумай, что я что-то имею против них. Я их очень люблю. Вот только запах… Понимаешь… Мастер Джон как будто этого не чувствует. Ему он, судя по всему, нисколько не мешает. — Сэр Уильям тяжело вздохнул. — Ну, что поделаешь. Ко всему привыкаешь… Сюда, пожалуйста.
Мы вернулись в ту комнату, где стояла моя клетка.
— Это, — продолжил свои объяснения сэр Уильям, — кабинет. Здесь мастер Джон работает над своими переводами. В основном, конечно, с немецкого на английский.
— Понимаю, — кивнул я.
Сэр Уильям повернул ко мне голову.
— Прости меня, любезный друг, но я очень сомневаюсь в том, что ты хотя бы отдаленно представляешь себе, о чем идет речь, — несколько свысока заметил он.
— Как сказать, — решил не сдаваться я. — Могу объяснить, как я себе это представляю. Мастер Джон получает листочки, написанные по-немецки, и переписывает их по-английски. Ну, а поскольку он родом, как я полагаю, из Англии, то вполне естественно, что он переводит с немецкого на английский, а не наоборот, потому что так ему проще.
— Фантастика! — Сэр Уильям даже остановился. — Ушам своим не верю! Я и не знал, что имею дело с крупным специалистом по лингвистике! Или, может быть, я ошибаюсь и все это только обман слуха?
Я попытался, не выходя за пределы приличествующей случаю скромности, объяснить сэру Уильяму по возможности просто и ясно, какими навыками я обладаю.
— Вы не ошиблись, сэр Уильям, — сказал я, скромно потупив взор. — Не скрою от вас, что я умею читать. Я научился этому сам и де факто могу читать настоящие книги.
— Невероятно! — Сэр Уильям покачал головой. — Такой мелкий грызун и может прочитать книгу от начала до конца! Чудеса, да и только! — Он с искренним изумлением смотрел на меня с высоты своего роста. — Нет, действительно я восхищен! Иногда я и сам думаю, хорошо бы научиться читать. И все же мне кажется, это занятие как-то не очень подходит мне. Ты не находишь?
— Э… хм… — только и выдавил я из себя, а потом закашлялся, чтобы замять неловкость.
«Дорогой сэр Уильям, — подумал я про себя, — тот, кто не учится читать, имея в принципе для этого все условия, тот либо тупица, либо лентяй».
— Ну, а сейчас, сейчас мне и вовсе ни к чему уже будет учиться читать, раз у нас в доме завелся такой специалист.
Мне ничего не оставалось, как опять начать кашлять.
Если любезный сэр думает, что я тут собираюсь ему сказки на ночь читать, то вынужден буду его разочаровать.
— Ну хорошо, дружок, — сказал сэр Уильям. — Нам осталось осмотреть кухню, ванную комнату и коридор. Но я предлагаю отложить экскурсию до следующего раза, потому что мастер Джон должен скоро вернуться домой и будет нехорошо, если он застанет тебя разгуливающим по всей квартире.
— Отложим, конечно… Только… Только почему? Что тут такого, если я немного тут побегаю? Ты ведь тоже ходишь где хочешь.
— В таких случаях, дорогой Фредди, мой покойный дедушка любил говорить: «Quod licet Jovi non licet bovi», что в переводе с латыни означает «Что можно Юпитеру, то нельзя быку». Заметь, это говорил дедушка, а не я. Я бы такого тебе, конечно, никогда не сказал, — усмехнулся сэр Уильям. — Но если серьезно, то тебе действительно пора возвращаться в клетку. Если бы тебя выпустил сам мастер Джон, тогда другое дело. Вряд ли ему понравится, что ты тут так своевольничаешь. — Сэр Уильям навострил уши. — И позволь мне дать тебе один совет. Будет лучше, если мастер Джон не узнает о том, что ты умеешь самостоятельно открывать клетку. Мало ли что. Как еще жизнь повернется. Все, а теперь марш назад. Он уже поднимается по лестнице.
Теперь и я услышал его шаги. У сэра Уильяма, оказывается, слух еще более острый, чем у меня. Все, пора сматываться! Я рванул к книжным полкам… И замер. Моя клетка стояла на третьей полке снизу. На недосягаемой высоте. Как я вниз умудрился спуститься? Ума не приложу! Такое можно сделать только в приступе ярости. Что делать?
— Вот этого я и боялся больше всего. — Сэр Уильям вырос как из-под земли.
Он посмотрел на меня, потом на клетку и тяжело вздохнул.
— Я уже вырос из того возраста, чтобы гонять по верхам. Но что с тобою поделаешь. Давай залезай на спину и держись покрепче.
Я послушно вскарабкался на спину кота и не успел оглянуться, как тот одним прыжком взлетел на мою полку, стряхнул меня с себя и на секунду присел, чтобы отдышаться.
— В следующий раз надо будет придумать какой-нибудь другой способ! А теперь — быстренько к себе!
Я шмыгнул в клетку и успел заметить, как сэр Уильям протянул лапу, одним движением нажал на замок и дверца захлопнулась. Вот это да! Откуда он знает, как действует моя защелка? Но я не успел спросить, потому что он уже спрыгнул вниз.
— Не забудь припрятать как следует свой карандаш! — сказал он мне уже снизу.
Значит, он все время наблюдал за мной. И прекрасно видел, как я разъярился из-за хамских песен его любимчиков Энрико и Карузо! А ведь даже виду не подал, пошел меня знакомить, как ни в чем не бывало. Да, вот что значит благородный кот! Мне повезло — у мастера Джона я встретился не с каким-нибудь кровожадным бандитом, а с высокоорганизованным, тонким существом. Элита!