Киа посмотрела на свои часы и подошла к медсестре, которая что-то писала, сидя за письменным столом.
— Сколько нам еще ждать? — спросила она. — Что с Лори?
Медсестра, посмотрев на Киа и изобразив на лице досаду, медленно поднесла палец к губам и тихонько прошипела:
— Тс-c-c-c.
На свой вопрос Киа постоянно получала этот идиотский ответ. Киа в недоумении покачала головой и снова принялась за журналы — с каждой страницы на нее смотрели прекрасные манекенщицы в изысканных нарядах. Но сейчас ее интересовало другое.
Она снова посмотрела на медсестру.
— Какую анестезию используют пластические хирурги при операциях по исправлению формы носа? По всей вероятности, общую, так?
И снова медсестра не произнесла ни слова. Она лишь вытянула палец в сторону таблички, висевшей на стене над ее столом. Киа прочла: «Медсестра не может оказать вам помощь».
Ладно, посмотрим.
Она снова принялась за журналы, стала листать их и… Ох!
Перевернув страницу, она обнаружила в журнале раздел пластической хирургии. Модели — исключительно женщины — были полуобнажены, на их лицах и телах линии и знаки отмечали места хирургического вмешательства. Ужасно! Понятно, что линии были проведены маркером или фломастером, но при взгляде на фотографии создавалось впечатление, что они сделаны пилой.
Киа перевернула страницу.
О-о-о! Вот это здорово!
В журнале помещены фотопортреты людей до и после пластических операций на лицах, только послеоперационные фотографии были сделаны сразу же по завершении операций. Лица в шрамах, разрезах, струпьях, в крови.
Киа перевернула страницу., то же самое; новая страница… опять такие же фотографии… опять… опять… но фотографии становились все более и более ужасающими. Она не могла поверить, что кто-то дал согласие на то, чтобы его лицо было сфотографировано в столь ужасающем виде, а фото напечатано в журнале, — фотографии попросту повергали в ужас.
Когда Киа добралась до фотографий, показывающих полный набор скальпелей, ланцетов, ножей и других жутких хирургических инструментов, она едва не лишилась чувств. И…
Ни за что!
Нет!
Ни за что!
Она смотрела на фотографии костей — отпиленных и отрубленных. И на куски мяса и жира, красных от крови и отливающих глянцем на фоне сверкающих металлических подносов и чашек…
И на людей со шрамами…
Изрезанных…
После ампутации…
Она принялась перелистывать страницы журнала. Быстрее, быстрее.
Вот тело, подвешенное на металлических крюках; к нему подведены провода, оканчивающиеся зажимами, впившимися в тело…
Быстрее.
Адский коллаж из изрезанных женских тел…
Быстрее.
Еще больше кровоточащей плоти…
Быстрее.
Еще более ужасное фото…
Быстрее.
Перчатка с прикрепленными к пальцам длинными ржавыми лезвиями в форме устрашающих когтей.
А-А-А-А-А-А-А-А-А-Й-Й-Й-Й-Й-Й-Й!!!
Перчатка внезапно отделилась от фотографии, стала объемной и словно кинулась в лицо Киа. Девушка в ужасе отпрянула; из обширной раны посреди лица, появившейся на том месте, где только что был нос, струей брызнула на страницы журнала горячая алая кровь.
— Получи свой нос! — рассмеялся Фредди.
Киа в ужасе вскрикнула и проснулась.
Журнал, лежавший у нее на коленях, был открыт на странице с подборкой мнений на тему «Будут ли красный и зеленый цвета модными в предстоящем сезоне?». Она резким движением стряхнула журнал на пол, словно ядовитое насекомое.
Сидевшая рядом с ней Гибб дернулась, как ужаленная, и, широко раскрыв удивленные глаза, с испугом уставилась на Киа.
У Киа просто было видение. Но воспоминание об этом видении все еще свежо в ее памяти.
Машинально она поднесла руку к носу — пощупать, на месте ли…
И вздрогнула.
Из носа шла кровь.
— Ну и дела, — мрачно произнес Уилл. — Я пришел, чтобы узнать, в порядке ли Лори, а ты довел ее до обморока. О чем ты думал, дружище?
Уилл и Марк все еще стояли в школьном коридоре у дверей медпункта. Что и говорить, Уилл был сильно раздосадован тем, что Марк поступил опрометчиво, посвятив Лори во все. Марк не оправдывался. Здесь творилось что-то непонятное.
Вдруг Марк стремительно поднял глаза на Уилла.
— А ты знаешь, мне сейчас впервые в жизни пришло в голову, что я, возможно, и не сумасшедший. Она видела тот же сон. Мой брат был прав.
Перед тем как Бобби покончил с собой, он все рассказал Марку: о детях, распевавших ту самую песенку, о Фредди Крюгере. Он говорил, что Фредди приходил за ним, хотел его убить. Но Бобби никто не верил. Поэтому он и ушел из жизни.
Но как Лори могло присниться то же самое, что его брату? Если, конечно…
Внезапно по коридору разнесся чей-то голос:
— Уилл? Марк? Мне надо с вами поговорить.
Это был директор школы Шей, а с ним два полицейских.
— Вот черт! — прошептал Уилл.
На директоре был красивый, несколько легкомысленный для его возраста костюм. Шей принадлежал к той категории жизнелюбивых людей, которые выросли из золотых мальчиков шестидесятых годов, обладали теперь прочным положением, солидной зарплатой и на протяжении тридцати, а может, и сорока лет голосовали только за республиканцев. Однако, в отличие от многих сверстников и однокашников. Шей мог похвалиться своими прогрессивными взглядами на образование. Он не уставал говорить, что, когда впервые переступил порог средней школы Спрингвуда, сразу понял, что подходы к обучению, в основе которых лежат формализм или твердая рука, могут только навредить.
Но в жизни случаются и такие моменты, когда необходимо провести четкую границу дозволенного.
Директор шел между двумя копами, и вид у него был такой, словно он собрался привести в норму возникшую во вверенной ему школе нештатную ситуацию.
— Расслабьтесь, мальчики, — продолжал директор. — Врагов здесь у вас нет. Самое главное, что вы здесь в безопасности. Теперь, если вы позволите этим ребятам препроводить вас обратно в больницу..
Дальше Уилл и Марк слушать не стали.
Они как безумные метнулись вперед и, сбив с ног копов, понеслись к находившемуся поблизости запасному выходу. Уилл нажал на бегу кнопку тревожного сигнала.
Полисменам не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, но, когда они выскочили из здания на улицу, ребят уже и след простыл. Один из полицейских вытащил из кармана рацию. Далеко эти психи не уйдут. Плохо только то, что слишком уж много мест, где они могут укрыться.
Но Уилл и Марк не собирались идти по своим домам. Не собирались они и обратно в школу. Вместо этого, обходя стороной каждого копа и прячась от каждой патрульной машины, друзья направились в городскую библиотеку Спрингвуда.
Это была идея Марка, а что касается Уилла, то он не видел в этом большого смысла. Марк сказал, что ему необходимо подумать о прошлом, о том, что говорил его брат, и о снах, которые мучают Лори. Как может Лори видеть во сне то же самое, что видел его брат? Почему в их снах появляется один и тот же маньяк-убийца?
— Я пока не понимаю, в чем здесь может быть дело, — сказал Марк.
Придя в библиотеку, друзья постарались сесть так, чтобы их не было видно из-за громоздкого допотопного проектора для просмотра микрофильмов.
— О Крюгере ничего… ни о его аресте, ни о смерти… даже нет свидетельства о рождении.
— А может, он никогда вообще реально не существовал, — высказал предположение Уилл. — Тебе это не приходило в голову?
— Может, они просто не микрофильмировали сообщения об этом и не ввели их еще в компьютер… Постой-постой! Посмотри-ка.
Это был выпуск ежедневной газеты Спрингвуда, вышедшей несколько лет назад. Большая часть полосы была закрашена черной краской; незакрашенными оставались лишь несколько строк и фотография.
Марк покрутил ручки механизма позиционирования.
— Ты видишь, что делается? Почти вся полоса замазана. Посмотри, некрологи тоже замазаны.
Похоже, Марк что-то нащупал.
Он быстро установил новую катушку микропленки и приник к окуляру. Сейчас он искал выпуск газеты за конкретное число.
И снова закрашенные столбцы; еще больше, чем прежде, уничтоженных сообщений. Черт знает что.
— 18 января, — как бы про себя произнес Марк. — В этот день мой брат покончил с собой. Почему нет сообщения об этом?
У обоих беглецов из больницы Уэстин Хиллс голова пошла кругом. Все эти годы Уилл только и делал, что убеждал Марка в том, что видел, как отец Лори совершил убийство, и вот сейчас они поменялись ролями. Теперь Марк не мог поверить в то, что видел собственными глазами.
— Не знаю. Но я уверен, что на это есть своя причина. Помнишь, на занятиях в группе нас учили не принимать скоропалительных решений прежде, чем…
Марк ухватил Уилла за рубашку.
— Господи! Ну что ты говоришь! Ты хватаешься за эти сказки для психов, как за спасательный круг! Давай-ка, друг, посмотрим дальше!
Он уступил Уиллу место у окуляра, чтобы тот мог смотреть все что угодно — по своему выбору.
— Уилл, да они же скрывают все, что касается Крюгера. Они никогда не упоминали о Фредди. Они решили разделаться с ним так, как если бы он был страшным вирусом. Изолировали детей, контактировавших с ним для того, чтобы они не заражали других.
— Ну и ну, это вообще невероятно.
— Невероятно? А как ты думаешь, почему нам никогда не позволяли позвонить кому-нибудь из наших друзей? Почему никто из наших друзей ни разу не позвонил нам? Мы же были заперты в этом проклятом карантине, старик. Вот чем для нас был Уэстин. Самое невероятное во всем — это как раз то, что эта придуманная ими дьявольская схема работала.
— Ты хочешь сказать, до нынешнего момента? — с сомнением спросил Уилл.
Марка не соблазнила возможность ответить утвердительным кивком на вопрос Уилла. Его сейчас всецело занимала мысль о том, как, в конце концов, этот мерзавец смог убить его брата. И почему все это время их родители, их друзья — все без исключения — были уверены в том, что это самоубийство.