иру. С этим настроением мы вернулись в лагерь, чтобы разработать план дальнейших поисково-разведочных работ {22}.
Дважды Кук упоминает свое желание исследовать ледник Руфь, но осуществить это удастся только через полтора месяца и в другом составе.
Портер, делающий наблюдения. Фото Фредерика Кука
Наступающая зима, о которой говорит Кук, была, разумеется, ни при чем. Считаться следовало не с зимой – до нее было далеко, – а с желаниями благодетелей: Паркера и Диссонта. Профессор оказался слабейшим участником, однако, сделав финансовый вклад, он получил привилегии и уверенно ими пользовался. Его невозможно было эвакуировать «в тыл», и фактически он стал грузом на шее начальника. У Брайса читаем: «В дневнике Браун признал, что доктор Кук повернул обратно на леднике Токоситна ради профессора Паркера» {12}. Ссылаясь на дневник Паркера, Брайс подытоживает: «Доктор признал, что совершить восхождение с этой стороны нет никакой возможности, так что Паркер принял решение сразу вернуться в Нью-Йорк» {12}.
Диссонт тоже нуждался во внимании. Эквивалентом финансового вклада было вовсе не увековечение его имени на карте, что было сделано, а охота в дебрях Аляски. В книге Кук не раз говорит о «походе на запад» и «задачах на западе». Эти словарные украшения тождественны одному – «обеспечить охоту Диссонту». Летом 1906 года на Аляске Кук не был свободным человеком.
Обоз направился в Янгстаун, заброшенный лагерь золотоискателей в 15 километрах от Паркер-хауса вниз по течению Йентны.
Похоже, что отступление стало облегчением не только для Паркера, но и для Брауна. В книге «Завоевание Мак-Кинли», впервые изданной в 1913 году, Браун пишет:
Нам больше не надо было прилагать всю энергию ума и тела, чтобы удовлетворить всепоглощающую страсть к скорости независимо от ее цены. Мы плыли по течению скорее как группа цыган, беззаботных и свободных, как дети. Смех и грубые шутки раздавались на всем протяжении вьючного обоза {25}.
Понятно, что слова «страсть к скорости независимо от ее цены» – камень в огород Кука.
Паркеру, впрочем, не полегчало. Брайс отмечает, что он дошел до своего предела, когда увидел многочисленные потоки, вытекающие из ледника Кахилтна. Дневник Брауна:
Профессор испугался при первом переходе вброд, и мне пришлось вести его лошадь далеко вниз и переправлять его через разные реки – он верхом, а я вплавь (Цит. по: {12}).
Произошла передислокация: чтобы закончить карту новой территории, Портер продолжал топографические работы; Кук, Браун и Миллер должны были доставить «Большой» и все припасы из Паркер-хауса в Янгстаун, и этим троим пришлось несладко.
Книга Кука:
В Паркер-хаус мы прибыли вечером 31 июля, после самых отвратительных водных приключений за весь поход: мы провели в воде, стоявшей очень высоко, более трех часов.
Вокруг Паркер-хауса вся река изменилась. Возле лодки образовалась новая коса, и она оказалась на мели в сплошном болоте. Мы развели костер, чтобы согреться, затем принялись готовить лодку к спуску. Мы перетащили ее через мелководье под нависающими деревьями, через корни, и со скоростью автомобиля вырвались на более широкий поток. Но стоило только почувствовать облегчение, как начались неприятности. «Большой» садился на одну мель за другой. Наконец мы с раздражением выбросили за борт оба якоря, и в 3 часа при свете яркого костра повалились на песок для пятиминутного отдыха. Когда мы проснулись, шоколадные воды воспламенялись восходящим солнцем, а мы были засыпаны пушистым пеплом от тополевых поленьев. Несколько часов мы откапывали лодку от свежего ила и наконец, освобожденные силами течения, поспешили в Янгстаун на встречу с товарищами {22}.
Лодка «Большой». Фото Фредерика Кука
Кук нанял на работу старателя Джона Доккина. Теперь Баррилл и Доккин должны были подготовиться «для похода на запад», в частности прорубить тропу до Кичатны. Все остальные на «Большом» пошли вниз по Йентне и 1 августа прибыли на Станцию.
По трудности финал экспедиции не уступает всей ее остальной части. Книга Кука:
В низовьях «Большой» осторожно прошел через мели дельты реки Суситны в спокойные воды залива Кука. Налетая на топляки и мчась в порогах вниз по быстрой ледяной воде, мы сломали руль и погнули все лопасти винта. Мы оборудовали корму так, чтобы двое могли править веслами, и в реке это самодельное средство работало превосходно. Поскольку винт тянул со скоростью 8 миль в час, и судно находилось под контролем, мы решили, что это безопасно – рискнуть пройти 30 миль коварного моря до Тайонека с отливом, уходящим со скоростью 8 миль в час. Первые десять миль мы прошли быстро, но заметили высокие волны, накатывающие с востока. Шторм не заставил себя ждать. Небольшие сгустки испарений стального цвета летели в нас как из пушки. Волны направляли нас бортом к ветру, заставляя маленькое суденышко крутиться, разворачиваться, трещать, пока мы не поняли, что оно скоро развалится. Теперь нам пришлось направлять баркас кормовой частью к волне, держа зигзагообразный курс. При этом разрушительные волны начали хлестать через борт. Брауна с Принцем, осторожно управлявших лодкой, дважды чуть не смыло с кормы в кипящие воды, и их в целях безопасности пришлось привязать веревками к палубе. Двигатель работал с перебоями из-за неистовой тряски судна, низкой температуры и грязи в охлаждающей его воде. Два человека занимались мотором (один из них – доктор Кук – Д. Ш.), остальных, в укрытии, ужасно укачало. В отчаянии мы попытались спастись от шторма в реке Белуге, но бесконечные низкие берега, о которые разбивались огромные волны, выглядели не очень привлекательно. Следующей надеждой стала другая река – Чулитна, но когда мы позволили ветру и волнам отнести нас в залив, мы увидели, что там было еще опаснее, чем в реке Белуге, – волны, как мы прикинули, высотой в 15 футов качали баркас и разбивались о берег всего в нескольких сотнях футов. Одна накрыла нас, и на секунду показалось, что лодка целиком ушла под воду. Кто-то в этот момент воскликнул: «На берег!», но поскольку пологий берег простирался на пять миль и повсюду бились волны, загорать на таком пляже никому не хотелось. Между тем нужно было что-то быстро предпринимать. Нашей единственной надеждой было пересечь залив Кука до подветренного берега, но эта перспектива была не лучшей. Надвигалась ужасная темная штормовая ночь. С людьми, привязанными к палубе, и без гавани на 200 миль вперед мы подумали, что лучше отойти подальше от земли, в ночь и во мрак продолжающегося шторма.
Теперь ветер дул порывами, но с такой силой, что нас выносило на гребень волны, несмотря на нормальную работу мотора. В такие моменты баркас взмывал вверх, а затем падал вниз, вызывая у всех приступы морской болезни. Падая с волн, баркас трещал так, как будто он налетел на камень, и профессор Паркер часто спрашивал, обо что мы ударились.
Несмотря на наши усилия пересечь залив, сильный отлив понес нас на юг, и когда мы приблизились к Тайонеку, волны стали прерывистыми, ветер поутих, так что стоило попытаться высадиться. Мы зашли за косу, бросили якорь, спустили свою маленькую 14-футовую брезентовую лодку, и Браун с Принцем сумели пробраться на ней через буруны в реку. Мистер Финч с командой опытных индейских лодочников подошел к нам на большой плоскодонке и взял на борт. Мы выдержали сильнейший шторм сезона на севере, без руля и с изувеченным штурвалом! {22}
Об этом случае, едва не ставшем катастрофой, вспоминает и Гершель Паркер:
Во время пересечения залива Кука мы встретились со страшным штормом, и только благодаря героическим усилиям доктора Кука, мистера Брауна и некоторых других членов команды экспедиция в конце концов в целости высадилась в Тайонеке {68}.
Все это случилось 3 августа, а на следующий день Кук нашел сообщение, что Дисстон прибудет только через две недели. С отъезжающим Паркером начальник передал, что он ждет охотника в Тайонеке.
У «Большого» был поврежден насос охлаждения; у Кука имелся запасной, и чтобы его установить, баркас переместили в механический цех завода, производящего консервы из лосося. С местным жителем Биллом Хьюзом было составлено соглашение об аренде дополнительных 15 лошадей – таким образом, подготовка к большой охоте завершалась, но 25 августа Дисстон сообщил, что не приедет. Неожиданная и принципиальная новость. Она означала, во-первых, что обязанностей перед спонсором у доктора Кука больше нет и до наступления холодов можно заниматься чем-то полезным, а во-вторых, что его ждут финансовые трудности, ибо деньги от Дисстона, скорее всего, не поступят.
В книге Кук формулирует для себя новые задачи:
Оттого, что не прибыли некоторые члены нашего отряда, мы приняли решение отказаться от запланированного похода на Кускоквим, разбить отряд на группы для сбора образцов дичи в более доступных местах и продолжить геологоразведочные работы. Брауна с Бичером послали в устье реки Матануски для добычи лося, горного барана и коз. «Большой» быстро двинулся вверх по Йентне и прибыл в лагерь Янгстаун 28 августа. Отсюда Принц и Миллер с пятью лошадьми отправились в долину Кичатны тоже за охотничьими образцами. Четыре лошади были направлены к Портеру для того, чтобы облегчить его задачу по транспортировке снаряжения. Затем вместе с Барриллом и Доккином мы спустились по Йентне до Станции, чтобы подготовиться к следующему этапу работы.
Заключительной задачей на этот сезон я определил исследование речных систем и ледников к востоку от горы Мак-Кинли и обследование северного острого гребня в поисках пути к вершине горы для возможного будущего восхождения {22}.
Две телеграммы ушли в большой мир. Одна – Герберту Бриджмену:
Мой дорогой Бриджмен, я не получал от тебя никаких писем, хотя написал тебе два месяца тому назад. Докладывать особо не о чем. Мы усердно работали и к настоящему моменту исследовали около 1000 квадратных миль. Сейчас я привожу в порядок последние дела и надеюсь телеграфировать тебе о нашей работе в начале октября из Сьюарда. Если телеграмма будет достаточно важной, то отдай ее в Associated Press.