— А откуда вам может быть известно, что он не пополнил запасы в Батавии?
— Давайте оставим пока этот вопрос, с вашего позволения, — ответил Джек. — Нельзя терять времени. Вот мой план: у вас в три раза больше судов, чем рассчитывает увидеть Линуа. Три самых хорошо вооруженных корабля поднимают положенные военным кораблям боевые стяги и вымпелы…
— Нам не разрешено носить цвета военного флота!
— Может быть, вы позволите мне продолжить, сэр? Я беру на себя всю полноту ответственности, и обещаю уладить вопрос с необходимым разрешением. Самые крупные «индийцы» образуют линию баталии, собрав со всего конвоя наиболее пригодных для обслуживания пушек людей; все меньшие суда занимают положение у них под ветром. Я направлю по офицеру на борт каждого корабля, который будет играть роль боевого, и выделю сколько могу канониров. Сформировав правильную, четкую линию мы будем вдвое превышать численно его авангард или арьергард, и подавим их количеством. Отвечаю: поставьте с одного борта у него пару ваших прекрасных кораблей, а «Сюрприз» с другого — и мы побьем даже семидесятичетырехпушечник, не говоря уже о фрегатах.
— Верно, верно! — вскричал мистер Маффит, хватая Джека за руку. — Какой дух, Богом клянусь!
Хотя в последовавшей какофонии голосов можно было уловить энтузиазм и поддержку — один капитан даже стучал кулаком по столу и орал: «Мы будем молотить их раз за разом!» — слышались реплики и тех, кто не придерживался подобного мнения. Где это видано, чтобы «купцы» с их загроможденными палубами и недостатком людей смогли хоть пять минут продержаться против могучего линейного корабля? На большинстве торговцев только жалкие восемнадцатифунтовые каннонады. Куда лучший план состоит в том, чтобы разделиться — хоть кто-то сумеет спастись: вот «Дорсетшир» наверняка сможет убежать от французов. Кто может привести пример, когда корабль с весом бортового залпа в 270 фунтов мог сопротивляться противнику с залпом в 950 фунтов?
— Тише, мистер Крейг, — сказал Маффит прежде, чем Джек успел ответить. — Разве вам не известно, что капитан Обри — именно тот джентльмен, который, командуя бригом «Софи» взял «Какафуэго», тридцатидвухпушечный фрегат? Насколько я полагаю, сэр, вес залпа «Софи» тоже значительным не был?
— Двадцать восьмифунтовок, — покраснев, отозвался Джек.
— Ну и что, — заорал Крейг. — Я имел в виду свой долг перед Компанией. Я уважаю капитана, без вопросов, и мне жаль, что я не запомнил его имени. Полагаю, он меня не осудит: я просто думаю о Компании и своем грузе — не о себе самом.
— Убежден, джентльмены, — продолжил Маффит, — что мнение совета, как и мое, склоняется в сторону плана капитана Обри. Я не слышу ни одного возражения. Джентльмены, приказываю вам прибыть на свои корабли, приготовить порох и орудия, и следить за сигналами капитана Обри.
На борту «Сюрприза» Обри собрал своих офицеров у себя в каюте.
— Мистер Пуллингс, вы с Коллинзом, Хэверхиллом и Поллибланком отправляетесь на «Лашингтон». Мистер Баббингтон с братьями Мосс — на «Ройял Джордж». Мистер Брейтуэт — вы на бриг, для репетовки сигналов. Захватите с собой резервный комплект флагов. Мистер Боувз, могу я просить вас проследить за орудиями «Графа Кэмдена»? Знаю — лучше вас никто не сможет их наводить.
Казначей зарделся от удовольствия: если капитану угодно, он готов оставить сыр и свечи, которые ему так дороги, но просит придать ему Эванса и Земляничного Джо.
— Значит, решено, — кивнул Джек. — Теперь еще об одном, деликатном деле, джентльмены: нам ни в коем случае нельзя обидеть офицеров Компании. А некоторые из них весьма вспыльчивы — малейший намек на недружелюбие будет иметь ужасные последствия. Люди должны четко понимать: никакого высокомерия, никакой отстраненности, никаких упоминаний про «чайные баржи», или как их там зовут на флоте. Наша единственная задача — добиться, чтобы их орудия стреляли быстро, чтобы они шли на сближение с Линуа и старались нанести его такелажу и рангоуту наибольшие повреждения. Пытаться бить его по корпусу или стараться перебить экипаж — пустая затея — он любого боцмана готов сейчас отдать за лисель-спирт, и стреляй мы даже точнее всех на свете, нам ни за что не удастся потопить линейный корабль. Мы должны стрелять так, как это обычно делают французы. Мистер Стауртон, нам с вами предстоит составить список канониров, которыми можем пожертвовать, и пока я буду распределять их по «индийцам», вы отведете фрегат на ост и будете наблюдать за перемещениями Линуа.
Не прошло и часа, как линия была сформирована: пятнадцать красавцев-«индийцев» шли под небольшими парусами на дистанции кабельтова друг от друга, за ними бриг для репетования сигналов. Кишели шлюпки, перевозящие с судов поменьше добровольцев, вызвавшихся обслуживать пушки. Все утро Джек сновал на своем катере вдоль линии, наделяя суда офицерами, канонирами, советами. Он подбадривал и расточал любезности. И любезности эти редко были вынужденными, поскольку большинство капитанов были настоящими моряками, и следовали за своим боевым коммодором с решимостью, тронувшей сердце Джека. Палубы были очищены быстро; три судна, выбранные для вымпелов: «Лашингтон», «Ройял Джордж» и «Кэмден» — стали выглядеть еще более воинственно; белые полосы на бортах, поднятые бом-брам-реи и выдвинутые орудия дополняли маскарад. Но нашлось и несколько жутких капитанов: растерянных, подавленных и замкнутых, двое оказались настоящими старыми ослами; а пассажиры стали сущим наказанием — с мистером Эткинсом и прочими членами свиты мистера Стенхоупа он знал как обращаться, но с дамами и важнейшими из штатских пришлось провести личные беседы и дать разъяснения. Одна дама, неожиданно выскочив из люка, заявила ему, что «не потерпит никакого насилия… Линуа следует урезонить… ему придется уступить доводам рассудка…» Так что у Джека хлопот было выше крыши. И только в те моменты, когда он спускался в свой катер и садился рядом с Черчем, своим сановитым адъютантом, у него появлялось время, чтобы задуматься над не дававшей ему покоя репликой: «А откуда вам может быть известно, что он не пополнил запасы в Батавии?»
Ему не было известно, но вся его стратегия строилась именно на этом допущении. Знать он не знал, но все-таки готов был рискнуть всем, исходя из своей интуиции. Ведь все основывалось на интуиции: осторожное обращение Линуа со своим кораблем, тысяча мелочей, которые Джек не мог определить, но которые создавали такой явный контраст с тем бесшабашным Линуа со Средиземного моря, когда Тулон и его склады находились в паре дней плавания. И все же уверенности не было: он мог просчитаться, а Линуа — опытный, находчивый, опасный противник.
Обед с Маффитом на борту «Лашингтона» придал ему сил. Не только потому что Джек был голоден как волк, пропустив завтрак, но и потому что в Маффите он нашел родственную душу: они сходились во взглядах на формирование линии, на поведение в бою — предпочтительнее агрессивная тактика, а не оборона. Обед был самое то, что способно восстановить усталый, подорванный дух.
Черч появился в тот момент, когда они приступили к кофе.
— «Сюрприз» сигналит, с вашего позволения, сэр, — доложил мичман. — «Семийянт», «Маренго» и «Бель-Пуль» замечены на зюйд-осте лигах примерно в четырех. «Маренго» обстенил марсели.
— Ждет подхода «Берсо», — заметил Джек. — Они нас не побеспокоят еще час или два. Не желаете ли вернуться на палубу, сэр?
Оставленный в одиночестве мичман насладился остатками пудинга, сунул в карман пару французских рулетов и поспешил вслед за капитаном, который вместе с коммодором расположился на юте, наблюдая за тем, как последние шлюпки отваливают от кораблей линии, увозя пассажиров, обуреваемых пустой надеждой обрести безопасность на судах подветренного дивизиона.
— Не могу выразить, сэр, — негромко сказал Маффит, — какое наслаждение доставляет мне видеть, как они улепетывают. Ни с чем не сравнимое, величайшее наслаждение. Конечно, у вас, флотских, есть свои причины падать духом: адмиралы, комиссионеры, ну и противник, конечно. Но пассажиры… «Капитан, на корабле мышь! Она обгрызла мой чепчик и пару перчаток! Я буду жаловаться директорам — мой кузен директор, сэр». «Капитан, почему на этом корабле мне не могут подать яйцо всмятку? Я же предупреждала молодого человека в конторе, что мой сын плохо переваривает крутые желтки!» «Капитан, в моей каюте нет углового шкафа, нет комода, негде повесить вещи, нет места, нет места, нет места! Вы меня слышите, сэр?» Тебя бы на местный корабль, где в одну каюту понапихано по десять таких мегер, вот там тебе хватило бы места, ха-ха! Как же приятно видеть, что они уезжают; насколько бы они не удалились, для меня все будет мало.
— Так давайте удалимся сами. Оставим их здесь, а вы поднимите сигнал с приказом последовательно ложиться на другой галс, и так мы поймаем сразу двух зайцев. Только больное сердце не способно испытывать радость.
Зазмеились флаги, подветренные суда подтвердили получение сигнала и дали ход, а корабли линии баталии стали готовиться к повороту. Сначала «Альфред», потом «Коутс», за ним «Вексфорд» и наконец «Лашингтон». Достигнув точки, где расплывающийся кильватерный след указывал место, где «Вексфорд» начал поворот, Маффит принял штурвал у своего первого помощника и переложил его сам: плавно, уверенно и четко. «Лашингтон» повернул на девяносто градусов и теперь «Сюрприз» показался у него слева по борту.
Вид низкого корпуса фрегата, его стройных мачт, заставил сердце Джека забиться, и угрюмое выражение лица сменилось счастливой улыбкой, но секунду спустя его зоркий глаз оглядел пространство позади корабля, и заметил ясно очерченные на фоне горизонта брамсели эскадры Линуа.
«Лашингтон» выровнялся на курсе. Маффит отошел от поручней, утер лицо, поскольку после поворота солнце со всей силой обрушилось на ют, навес над которым уже давно заменили на защитную сетку, не спасавшую от палящих лучей. Коммодор поспешил к борту, наблюдая за центром и тылом построения. Линия переформировалась, направл