— А теперь начнем строить корабль, да? — с вежливым нетерпением спросил Вася.
— Еще минутку… Хочу предупредить. Не все вам сразу понравится. Строительство корабля — дело хлопотное и долгое, даже если оно не по правде, а только в воображении. Придется узнавать и запоминать много нового… Вдруг заскучаете?
— Не заскучаем! — бодро заверил Вася.
Первоклассник Штукин поддержал друга:
— В школе еще не так приходится. Мы закаленные…
— Тогда — начнем…
Первая часть
СТРОИМ КОРАБЛЬ
НАЧАЛО ЗАНЯТИЙ
Яков Платонович, поднатужившись, выдвинул на середину комнаты небольшой круглый стол, покрытый синей клеенкой.
— Усаживайтесь так, чтобы видно было доску. Готово? Хорошо. А теперь представьте, что мы… попали на необитаемый остров…
— Ура, — шепотом сказала Ксеня. — Будем робинзонами?
— А коты будут тиграми в джунглях, — обрадовался Антошка. Потому что Василиса и Синтаксис ходили под столом и терлись о ноги, напоминая о себе.
— Нет, они будут корабельными котами, членами команды, — возразил Вася.
— Да, пусть, — согласился Яков Платонович. — А в Робинзонов мы играть не будем. Почти. Наша главная задача — поскорее построить судно и вернуться домой.
— А инструменты? А гвозди и все такое? — сказала Ксеня.
— Все, что нужно, мы перевезем на берег с разбитого судна. На плотах… Не будем ломать над этим голову. Считается, что все у нас есть. Скорее за работу!
— Пока бабушка не позвала нас пить чай, — вставила Ксеня.
— Вот именно… Расчистим на ровном берегу площадку. Для удобства положим на нее несколько бревен-подставок. Площадка будет называться стапель. Место для строительства корабля.
«Наконец-то», — подумал Вася.
— Потом срубим прочное прямое дерево и топорами превратим его в балку квадратной формы. Уложим эту балку на подставки.
И теперь это не просто балка, а основа корабельного корпуса. И называется она…
— Киль! — нетерпеливо крикнула Ксеня.
— Верно. КИЛЬ… Но это лишь самое начало. На одном киле в плавание не отправишься. Можно, конечно, оседлать балку и поплавать на ней возле берега для удовольствия, но нам не до забав…
Мы должны для начала выстроить костяк корабельного корпуса. Его скелет. Кстати, он похож на скелет громадного морского животного. Кита, например. И киль служит позвоночником. Только у животных позвоночник состоит из отдельных позвонков — для гибкости. А корабельному скелету гибкость ни к чему. Поэтому киль должен быть крепкий.
Кстати, называется корабельный скелет словом НАБОР. Потому что он набирается из отдельных деталей, как из большого «конструктора».
Итак, дело первое:
НАБОР КОРПУСА
— Киль мы уже заложили… — Яков Платонович в нижней части доски изобразил длинную балку. (Хотя пальцы у него и побаливали, но мел он держал крепко и рисовал точно, балка получилась прямая.)
Ксеня и Вася тоже нарисовали киль — на листах. Потом Вася помог сопящему от усердия Антону, у которого балка получалась похожей на червяка.
— Теперь, господа будущие мореплаватели, нам следует позаботиться о носе и корме, — сообщил Яков Платонович. — Для этого поставим на концах киля два невысоких (по сравнению с килем) бруса — вертикально или чуть наклонно. На носу для отличия пусть будет он чуть больше наклонен вперед. Вот так…
— Каждый из таких брусьев называется ШТЕВЕНЬ.
— Похоже на «ставень», — сопя, заметил Антон.
— Похоже! Это слово происходит от голландского «штевен». То есть «ставить». Итак, «штевень» значит «стоящий» или «поставленный». Запомнить несложно…
— Да, — согласился Вася. — Но почему эти брусья называются по-голландски?
— Законный вопрос. Дело в том, что государь император российский Петр Алексеевич в юности, когда задумал создавать русский флот, поехал учиться корабельному строительству именно в Голландию. Она славилась тогда этим делом. Петр работал плотником на судостроительной верфи в городе Заандаме. И, конечно же, набрался там голландских морских терминов. Пожалуй, даже чересчур, но теперь уже ничего не поделаешь, это вросло в наш флотский язык накрепко… Понятно?
— Понятно, — кивнул Вася. — Но как отличить носовой штевень от кормового? Называются-то они одинаково.
— Не совсем. У того, что на носу, название ФОРШТЕВЕНЬ, а на корме — АХТЕРШТЕВЕНЬ. Советую запомнить. Это тоже из голландского языка… Кстати, очень многое, что на судне находится впереди, в своих названиях имеет приставку «фор»…
— А если сзади, значит, «ахтер»? — догадался Вася.
— Совершенно верно! Мы к этому еще вернемся… А теперь — строим дальше.
Поскольку набор корпуса напоминает скелет, ему нужны ребра. В корабле они есть и называются ШПАНГОУТЫ. «Гоут» означает дерево, а «шпант» — ребро (в русском произношении буква «т» выпала). Мы должны смастерить из дерева большущие дуги и на равных расстояниях друг от друга установить их на киле, между штевнями.
Со шпангоутами придется повозиться: у каждого из них своя форма. Те, что ближе к носу и корме, острые. Примерно такие:
Те, что в середине корпуса, — округлые и более широкие:
Самый широкий из них называется МИДЕЛЬШПАНГОУТ. Многие названия, которые имеют отношение к середине корабля, носят приставку мидель».
— «Фор» — на носу. «Ахтер» — сзади. «Мидель» — посередке, — ловко ввернул Антошка.
— Умница!.. Иногда говорят: «ширина по миделю». Это означает — поперечный размер в самом широком месте корпуса, где стоит мидельшпангоут.
Шпангоуты ставят близко друг от друга. Иногда совсем рядышком — через пол метра. Так что запасать их придется много. Расстояние между шпангоутами называется шпация…
А теперь давайте нарисуем, что у нас получилось. Много шпангоутов рисовать не будем, иначе все зачеркается. Изобразим штук пять, для примера. И сделаем их как бы видимыми чуть-чуть сбоку, чтобы заметно было: это дуги.
— Здорово получилось, — сказала Ксеня. — Уже немножко похоже на корабль.
— Но, наверно, штевни и шпангоуты надо сильно укреплять, чтобы набор не разболтался, — заметил Вася.
— Разумеется! Для прочности по шпангоутам вдоль всего корпуса, от штевня к штевню, протягивают тонкие, изогнутые по форме бортов и днища брусья. Такой брус называется СТРИНГЕР.
Иногда стрингера врезают в шпангоуты снаружи, но чаще они тянутся по внутренней стороне шпангоутов, чтобы не мешать накладывать обшивку.
— А теперь уже можно ее накладывать? — подскочил Вася.
— Подожди. До этого еще далеко… Кстати, не забудьте нарисовать стрингера на вашей схеме.
Нарисовали:
Яков Платонович продолжал:
— Если бы мы строили лодку, тогда можно было бы считать, что набор корпуса почти готов. Но мы строим большой корабль, которому нужна палуба. А для палубы в наборе корпуса необходимы сверху поперечные балки.
— Лучше всего их положить на верхние концы шпангоутов, — деловито заметила Ксеня.
— Так и сделаем… — И Яков Платонович уверенно изобразил шпангоут с балкой.
— Значит, балка для палубы называется БИМС? — догадался Антон.
— Правильно. И запомнить это короткое слово нетрудно… Бимсы делаются чуть изогнутыми, чтобы палуба получалась немного выпуклой и вода с нее скатывалась к бортам…
— Я читал книжку про старого сторожа на маяке, — вспомнил Вася. — У него были две собаки. Большую звали Бимс, а маленькую — Полубимс… ПОЛУБИМС тоже есть в наборе корпуса? Это что такое?
— Дело вот в чем. Палуба не может быть сплошной, в ней там и тут прорезаются люки: для прохода в нижние помещения, для грузов и так далее… Часто люки бывают большие, а бимсы расположены близко друг от друга. Вот и приходится выпиливать из них куски по ширине люка. А оставшиеся с двух сторон части и называются ПОЛУБИМСЫ.
Выглядит это, если посмотреть сверху, вот так:
Антон Штукин следом за остальными (с Васиной помощью) зарисовал эту схему. И насупленно сказал:
— Ничего не получится.
— Что не получится? — удивился Яков Платонович.
— Палуба не получится. Потому что полубимсы провалятся. Ведь отпиленные концы, где края люка, ни на чем не держатся.
— А мы поставим подпорки! Обязательно! Такие подпорки называют ПИЛЛЕРСЫ. Вот, смотрите…
Кстати, пиллерсы ставятся не только под полубимсами, но иногда и под бимсами, и под другими деталями корпуса. Например, под сиденьями в шлюпках (сиденья эти называются банки). Любая вертикальная подпорка в корпусе судна называется пиллерс.
— Напилили столбики и расставили внутри корабля, — сказала Ксеня.
— Неплохо замечено, — согласился ее дед. — А теперь закончим дела с люками. Для люка нужна рама, верно? Как для окна или двери. Два края у этой рамы есть — передний и задний. Они получились из бимсов. А боковые края где взять?
— Надо соединить концы полубимсов специальными брусьями! — догадался Лис. — Можно, я нарисую? — он подскочил к доске и добавил несколько деталей к прежнему рисунку. — Вот так!
— Умница, — похвалил Яков Платонович. — А теперь о названии. Такие брусья, которые образуют боковые края в раме люка, называются трудным и наверняка незнакомым для вас словом. Но его придется запомнить: КАРЛИНГС.
— Кар-линг-с! — хором повторили Ксеня, Вася и Антон (он слегка запнулся). И даже коты под столом проурчали что-то похожее.
— И теперь — все? — спросил Антон Штукин. — Набор мы построили? — Кажется, он слегка утомился.
— Не совсем, — возразил Яков Платонович. — Я должен рассказать кое-что еще. Но на сегодня — конец…
— И вовремя, — раздался незнакомый голос. — Потому что давно пора пить чай. Пирог остывает.
— Бабушка! — обрадовалась Ксеня.
Яков Платонович торопливо встал.
— С начальством не спорят. Бабушка Наталья Степановна у нас дома капитан. Поэтому шагом марш на камбуз.
…Потом они пили чай с яблочным пирогом. А Василиса и Синька хрустели специальной кошачьей едой «Муркина радость», которой угостила их Наталья Степановна.
Сперва все условились о корабельных делах сегодня больше не говорить. «Чтобы в головах не возникло путаницы», — объяснил Яков Платонович.
Но он первый не выдержал:
— Все-таки я хочу сказать еще немного. В заключение. Все главные детали, из которых собирается набор корпуса, называются СВЯЗИ. Потому что они крепко связаны между собой.
Есть продольные связи. Это прежде всего киль. Штевни тоже относятся к ним, потому что обычно слегка наклонены вдоль корпуса. А еще…
— Стрингера! — не выдержал Вася. От поспешности чуть не подавился пирогом, закашлялся и смутился. Наталья Степановна покачала головой: ох уж эти моряки…
— И есть еще продольные связи: кар-линг-сы, — добавил Антон и облизнулся от удовольствия, что справился с трудным словом.
— А поперечные… — начал Яков Платонович.
— Шпангоуты, бимсы и полубимсы! — отчеканила Ксеня.
— А пиллерсы? — спросил Антон. — Они какие? Они ведь стоят торчком.
— Ну… можно сказать, что вертикальные. Хотя, по правде говоря, они не связи, а подпорки…
Васе Лису очень хотелось узнать про устройство корабля дальше. И, наверно, поэтому ему приснился интересный сон.
Снилось, что Василиса, который спал у Васи в ногах, вдруг встал, выгнул спину и пошел к двери.
— Ты куда?
Дело было во сне, поэтому Василиса ответил почти на человеческом языке:
— Мур-р… Гулять. — И Вася понял: сейчас месяц март, все коты гуляют в марте по ночам и ухаживают за кошками.
— Что за глупости! — возмутился Вася. Но Василиса уже открыл лапой дверь. За дверью стоял Синтаксис.
— А он куда? Он еще маленький! Ему ухаживать за кошками рано!
— Ну, мы просто погуляем, — уклончиво промурлыкал Василиса и хотел улизнуть.
— Стой! Тогда я тоже с вами!
Спорить с хозяином Василиса не решился. Терпеливо ждал, пока Вася одевался.
Они оказались на улице. Холодок покалывал щеки, застывшие лужи искрились под редкими фонарями. Кошек поблизости не оказалось.
— Вот и хорошо, — строго сказал Вася. — Идем гулять, как договорились. Смотрите, сколько вокруг интересного.
Улица была незнакомая. Старинная. Фонари висели на узорчатых чугунных столбах. Светились окошки с частыми переплетами. Над острыми крышами можно было различить флюгера в виде кружевных флажков и корабликов. Небо то и дело освещалось медленными зелеными вспышками. Ясно было, что где-то загорается, гаснет и загорается вновь маячный огонь.
У Васи сладко замерло в груди. Он знал, что в таких снах всегда случаются какие-нибудь приключения.
Мощеная горбатыми булыжниками улица привела Васю и котов на берег. Темнело впереди громадное море, пахло солью, гнилой морской травой и сырым деревом. У причала горел одинокий фонарь. Рядом с пристанью стоял темный старый корабль. Казалось даже, что покрытый мхом.
«Вот туда-то мы сейчас и заберемся», — подумал Вася. И замирание в душе сделалось еще сильнее.
Тут же Вася, Синтаксис и Василиса оказалась на палубе, а потом по скрипучей лесенке (Вася знал, что она называется трап) спустились в недра корабельного корпуса.
Здесь светил подвешенный к бимсу круглый, как стеклянный глобус, фонарь в проволочной сетке. Темнели по сторонам шпангоуты, уходили в сумрак длинные стрингера. Всюду стояли высокие пиллерсы — подпирали бимсы и полубимсы. Коты терлись о пиллерсы боками и урчали — они совсем не боялись. А Васе было страшновато.
— Ай! — вдруг сказал он. Потому что из тьмы возникло маленькое бородатое существо с круглыми глазами и похожим на апельсин носом.
— Не пугайтесь, пожалуйста, — попросило существо слегка виновато. Хрипловатым голосом.
— Ой, я знаю, кто вы! — обрадовался Вася. — Вы корабельный гном! Я читал про вас в нескольких книжках!
— Вы абсолютно правы. Я корабельный гном и зовут меня Модест Мокроступович. Или попросту Мотя.
Гном Мотя был в коричневом вязаном колпаке и в широком полосатом свитере до пят.
— А я Вася Лис… А это…
— Знаю, знаю! Я давно догадывался, что вы придете в гости. Гномы — они ведь немного волшебники. Я знаю даже, что Яков Платонович (он мой давний знакомый) сегодня рассказывал вам про устройство корабля. Правда, он не успел упомянуть о некоторых подробностях…
— Тогда, может быть, вы упомянете? — обрадовался Вася.
— Обязательно! Обучение во сне бывает очень полезным, об этом говорится в научной литературе… Начнем поскорее, пока вы не проснулись… А уважаемые коты в это время могут поохотиться на корабельных крыс…
— Разве здесь есть крысы? — опасливо спросил Вася.
— Разумеется! Корабль очень старый, крыс тут множество. Но вы не бойтесь, туда, где я, они не суются.
Гном Мотя (он ростом был Васе до пояса) взял гостя за руку и повел вперед. Коты шли рядом, жались к Васиным ногам. Они давали понять, что крысы их не интересуют. Нет, им вовсе не страшно, только эта пища такая противная, фу!..
Гном Мотя слегка торжественно сказал:
— Обратите внимание, мы идем по длинной балке, которая лежит на нижней части шпангоутов. То есть корабельных ребер. Думаете, эта балка называется «киль»? Ничего подобного! Это особая продольная связь, про которую вы еще не слышали. Киль — он внизу, под шпангоутами и днищем, а это — КИЛЬСОН.
А еще есть РЕЗЕНКИЛЬ. Он расположен между килем и обшивкой днища, сбоку в нем специальные вырезы — шпунты. В них входят нижние края корабельной оболочки — обшивки. Если хотите, я нарисую. Вот…
Мотя вытянул руку, палец у него засветился и прямо в воздухе появились яркие линии и надписи:
— Это если смотреть в поперечном разрезе, — пояснил Мотя.
— Понятно. А что это за штука, похожая на полумесяц? Та, на которой лежит кильсон?
— Вы очень наблюдательны, молодой человек… Эта деталь называется ФЛОР. В округлых шпангоутах флоры действительно похожи на полумесяцы, а в острых напоминают треугольники…
Флоры соединяют две половинки шпангоута. Вернее, две ветви. Если даже шпангоут цельный, все равно считается, что он состоит из двух ветвей: правой и левой. Каждая ветвь называется ТИМБЕРС. Слышали такое слово?
— Никогда в жизни, — признался Вася Лис.
— Встречается иногда в морских книжках. Поскольку память у меня нечеловеческая, я могу приводить примеры наизусть. Вот: «Все благополучно, — сказал Гарвей. — Судно в исправности, не мешало бы почистить обшивку форштевня под ватерлинией: там наросло ракушек и всякой дряни. Старая течь, наконец, открыта: вода сочилась под килем у третьего тимберса от кормы, слева. Поставили заплату»… Это из рассказа «Пролив бурь» замечательного писателя Александра Степановича Грина. Не читали?
— Не-а, — сказал Вася.
— Очень советую… А что касается тимберсов, то каждый из них тоже делится на две части: верхнюю и нижнюю. Нижняя называется ФЛОРТИМБЕРС. Догадываетесь, почему?
— Потому что на ее конце лежит флор!
— Совершенно справедливо! А верхняя часть — ТОПТИМБЕРС. Откуда такое название?
— Не знаю, — смутился Вася.
— Очень просто. Сверху тимберс оканчивается плотным срезом (на котором лежит конец бимса). Этот срез называется то п. Как бы площадка, на которой, если захочешь, можно потоптаться. Кстати, плоские срезы на верхушках мачт называются так же. Но об этом потом…
— Мне вот что непонятно, — сказал Вася. — Тимберс ведь выпуклой формы. Ну, как сильно изогнутый лук. Где на нем граница между флортимберсом и топтимберсом?
— Граница проходит по ватерлинии! Знаете, что такое ВАТЕРЛИНИЯ?
— Знаю, — обрадовался Вася. — Она начерчена на судне по всей длине. Разделяет подводную и надводную части корпуса.
— Да! Смотрите! — И Мотя нарисовал в воздухе новую фигуру.
Мотя чихнул, извинился, вытер губы бородой и продолжал:
— Это если у шпангоута форма плавной дуги (тогда он называется округлым). А бывают шпангоуты вот такие. Прежняя фигура исчезла и появилась другая:
— Тогда граница между флортимберсом и топтимберсом там, где угол. Такие угловатые шпангоуты называются иностранным словом шарпи.
— По-моему, это не очень красивый шпангоут, — заметил Вася.
— Зато суда с такими угловатыми корпусами очень устойчивы в воде. Обычно это всякие технические суда, плавучие краны, доки и так далее. А также маленькие суденышки — моторные лодки, небольшие яхты. Строить их проще, чем те, у которых округлые обводы… Но мы еще не кончили разговор об устройстве шпангоута. Или вам уже неинтересно?
— Интересно, интересно, давайте уж до конца, — попросил Вася. — Пока мы не проснулись.
— Шпангоуты для больших парусных судов делать всегда было сложно. Из одного дерева такую громадную и крутую дугу не выгнешь. Во-первых, сломается, а во-вторых, какие великаны нужны для такой работы!
— Да, правда… — вздохнул Вася, глянув в сторону, где темнело могучее корабельное ребро.
— Шпангоуты набирали из отдельных кусков, которые называются ФУТОКСЫ. Выглядело это примерно вот так:
— Как же они не рассыпались?
— Сейчас объясню… Такую фигуру выкладывали на плоскости, потом на этот слой шпангоутов клали следующий — так, чтобы новые футоксы лежали серединами на стыках первого слоя. И еще слой, еще… Склеивали, склепывали и получали цельную прочную дугу…
— Здорово, — сказал Вася и снова глянул в сторону. — А стрингера делают тоже составными? Или все же из одного дерева?
— Стараются из одного. Но если не получается, соединяют части стрингера так, чтобы он был как одно целое… Кстати, верхний стрингер, что идет у самой палубы, делают особенно прочным. Он называется ПРИВАЛЬНЫЙ БРУС. Потому что именно этой частью корпуса судно обычно прижимается, приваливается к пристани. Привальный брус через обшивку и шпангоуты принимает на себя главное давление… Бывает, что корпус так навалится на причал, что во всех продольных и поперечных связях скрип и кряхтение…
— Но ведь они же прочные!
— Конечно, конечно. А чтобы весь набор подольше сохранял эту прочность, все связи соединяются между собой особыми деталями. Яков Платонович рассказывал про них?
— Нет. Наверно, не успел.
— Такая деталь называется КНИЦА. Она всегда треугольной формы. Но треугольники эти разные. Смотря по тому, где они стоят. Например, если они соединяют привальные брусья с транцем, то…
— С чем соединяют?!
— Ах, вы это еще не проходили!.. Но вы же знаете, что нос у судна острый, а корма бывает довольно широкая. Почему? Потому что на ахтерштевне укрепляется специальная кормовая стенка. Особенно хорошо это заметно на шлюпках. Если смотреть сзади, то выглядит это вот так:
Называется такая стенка ТРАНЕЦ. Кстати, у меня был знакомый корабельный плотник, который шутя пугал матросов-новичков: «Будешь бездельничать, получишь по транцу!» Бездельничать новички иногда продолжали, но что такое транец, запоминали сразу…
А что касается привальных брусьев, то они задними концами прикрепляются не к ахтерштевню, а именно к транцу. И некоторые стрингера тоже. А между транцем и привальными брусьями ставятся кницы. Сверху это выглядит вот так:
— Такая кница так и называется — транцевая.
А есть кница, которая соединяет привальные брусья у форштевня. Таким вот образом:
Ее название — брештук. «Бре», или «бри» в некоторых случаях, означает «передний». А «штук» — это «кусок», «штука», «отдельная деталь». Недаром брештук находится впереди.
— А еще какие бывают кницы?
— Множество! Я скажу еще про две. Они ставятся при соединении штевней с килем. У форштевня — к н о п.
У ахтерштевня — ахтеркница.
Тот же корабельный плотник, мой знакомый, когда был на кого-нибудь рассержен, обычно говорил: «Ахтерк-ницу тебе в поясницу!»
Вася захихикал. И… наступил на хвост Василисы.
— Мяу-ау!!
Вот и все! Тут же Вася понял, что нет ни старого корабля, ни гнома Моти, а сам он лежит в своей постели. Василиса разнеженно потягивался у него в ногах.
— Ахтеркницу тебе в поясницу! — в сердцах сказал Вася. — Из-за тебя не досмотрел сон. — Он постарался снова увидеть корабль и Мотю, но приснилась всякая сухопутная ерунда…
На следующий день к Васе и Ксене подошел пятиклассник Слава Воробьев. Это был очень воспитанный и умный пятиклассник. Он рисовал картины, участвовал в выставках юных талантов и был избран в редколлегию школьной стенгазеты, которую печатали на ксероксе.
— Скажите, пожалуйста, — начал он и очень интеллигентно поправил очки, — правда ли, что ваш дедушка Яков Платонович Пёрышкин рассказывает про устройство парусного корабля?
— А ты откуда узнал? — отозвался Вася Лис ревниво и не очень ласково.
— Видите ли, я живу в том же подъезде, где Антоша Штукин. И он мне вчера сказал про это. Если это тайна, не ругайте его, он не нарочно. Он знает, что я интересуюсь кораблями, вот и проговорился.
— Никакая это не тайна! — Ксеня строго посмотрела на Лиса. А Славе предложила: — Если хочешь, приходи к нам.
— Большое спасибо! — Слава обрадованно заблестел очками.
Когда он отошел, Ксеня предупредила:
— Не вздумай ругать Антона. Что плохого, если еще один человек поучится у боцмана Пёрышкина?
«Ничего. Только не вздумал бы он ухаживать за боцманской внучкой», — сумрачно подумал Лис. Но, конечно, не сказал про это Ксене. Вместо этого повздыхал и рассказал про свое сновидение.
— Ой! — обрадовалась Ксеня. — Я видела похожий сон! Только гном Мотя не на корабле, а вылез из-под моей кровати. И рассказывал мне про тимберсы и кницы прямо в моей комнате. Рисовал пальцем на обоях!
— Прямо волшебство какое-то! — восхищенно сказал Вася.
Когда они с Ксеней шли из школы, их догнал запыхавшийся первоклассник Штукин.
— Знаете, какой сон я видел ночью?!
— Небось про гнома Мотю? — насупленно спросил Вася.
— Ой… а кто вам сказал?
— Мало ли кто. Кто-то вот и Славке Воробьеву раззвонил про наши занятия…
Антон задышал шумно и виновато.
— Лис, как тебе не стыдно, — сказала Ксеня.
— Ладно уж… — проворчал Вася.
Яков Платонович не очень удивился, услышав, какие сны видели его ученики.
— Ну, Модест Мокроступыч и не такие фокусы умеет делать! Мы с ним знакомы уже лет сорок, вместе ходили на «Меридиане» и на яхте «Саванна». А потом он застрял в своей сказке… Видать, он узнал про наши занятия и решил помочь таким хитрым способом. Славный старик, большой умница… Ну, про него потом. А теперь к делу. Раз Мотя рассказал вам подробности, будем считать, что набор корпуса мы построили. Только давайте коротко повторим его устройство. Чтобы лучше запомнить и чтобы ввести в курс дела нашего нового курсанта… — Яков Платонович доброжелательно посмотрел на Славу Воробьева. Тот поправил очки и нацелился карандашом в тетрадку.
— Ну, кто расскажет, как устроен набор корабельного корпуса? — спросил Яков Платонович.
Антон вскинул руку. Раньше всех.
— Хорошо. Пусть начинает самый младший.
— Набор — это как скелет кита! — заторопился Антон. — Там есть много чего… Кницы, киль… полубимсы… и еще это… карг… карл…
— Стоп, стоп. Ты, голубчик, все валишь в кучу. Представь, что ты морской курсант, гардемарин, и отвечаешь на экзамене. Рассказывать надо примерно так:
«НАБОР КОРАБЕЛЬНОГО КОРПУСА представляет собой скелет судна и нужен для его прочности. Набор состоит из продольных и поперечных связей. Главная продольная связь — киль. На концах киля ставятся штевни: на носу — форштевень, на корме — ахтерштевень.
Поверх киля кладется резенкиль, по всей длине которого сделаны вырезы (шпунты) для нижнего края обшивки. На киль с резенкилем ставятся корабельные ребра — шпангоуты. Это — поперечные связи. По ним протягиваются от штевня к штевню продольные связи — стрингера. А внизу, на флоры, которые соединяют левые и правые ветви шпангоутов — тимберсы, — над резенкилем, кладется кильсон.
Сверху на топы шпангоутов концами кладутся чуть выгнутые палубные балки — бимсы (это, разумеется, тоже поперечные связи). Кое-где в палубе вырезаются люки, в тех местах части бимсов убираются и остаются полубимсы. Они соединяются карлингсами, которые образуют боковые стороны в рамах люков. Карлингсы идут вдоль корпуса, значит, относятся к продольным связям.
Все продольные и поперечные связи на стыках укрепляются треугольными деталями — кницами. А под бимсы и полубимсы ставятся вертикальные стойки — пиллерсы».
Яков Платонович перевел дух и закончил:
— Вот так, господа гардемарины. А названия разных книц, устройство шпангоутов и разные подробности — это отдельные вопросы. Вы их повторите сами. И хорошо, если тоже запишете в тетрадки, пока не забыли. А если забыли, подскажу. А теперь…
Теперь мы на своем необитаемом острове полностью построили корабельный скелет. Вот он возвышается над берегом на фоне синего моря. И намекает, что нас ждет новая работа. Новая тема…
КОРАБЕЛЬНАЯ ОБШИВКА
— Вы люди сообразительные, и долго объяснять вам, что такое КОРАБЕЛЬНАЯ ОБШИВКА, не надо.
— Это оболочка корабельного корпуса, — вежливо вставил Слава Воробьев.
— Именно так! Без нее судно — не судно. На решетчатом наборе из продольных и поперечных связей никуда не поплывешь, даже если он очень прочный.
— Оболочка… то есть обшивка тоже должна быть очень прочной, — заметил Антон Штукин.
— Не перебивай, бре-Штукин, — сказала Ксеня. — Это и так ясно.
Антон не обиделся. А Ксенин дед кивнул:
— Это ясно. А скажи, Антон, какое еще очень важное свойство необходимо обшивке?
— Чтобы дырок не было!
— Да. Выражаясь более научно, обшивке необходима водонепроницаемость. Об этом нам придется помнить, когда снова приступим к строительству.
Вася Лис слегка дурашливо поплевал на ладони:
— Из чего будем делать обшивку? Из досок?
— Минутку!.Прежде я хочу рассказать вам, какие обшивки бывают. Они очень разные…
Небольшие суда — лодки, пироги, каноэ, каяки и тому подобное люди научились строить многие тысячи лет назад. Строили по-всякому. Иногда выдалбливали суденышко из целого ствола дерева…
— И получалось, что оно состоит из одной обшивки, а набора там нет! — воскликнула Ксеня.
— Да, случалось и так… А некоторые древние люди плели свои лодки из прутьев, как корзины, и обмазывали смолой.
— Набор из прутьев и обшивка из смолы, — вставил Вася.
Антон тут же добавил:
— Лодка «Бычок — смоляной бочок»…
— Северные народы делали каркас из кусков дерева, а на него натягивали оболочку, сшитую из тюленьих или моржовых шкур…
— Вот уж в самом деле «обшивка», — заметил Слава. — Ой, извините, что я перебил!
— Ничего, ничего. Главное, что вы понимаете суть дела…
В наше время известна обшивка из самых разных материалов. На разборных походных яхточках и байдарках ее делают из резины или прочной водостойкой ткани. Бывает обшивка из пластмассы. И даже… из цемента. Вернее из цемента с прослойкой из тонкой металлической сетки или стеклянного волокна. Про такую говорят: «армоцементная» или «стеклоцементная»… Но чаще всего это обшивка небольших судов, и я говорю о ней для примера.
А наша главная речь о крупных морских кораблях, об океанских парусниках.
На больших парусных судах обшивку делают деревянную или металлическую.
— Металлическую? — удивился Вася Лис. Он считал, что все парусники исключительно из дерева.
— Да-да! Большинство нынешних фрегатов и барков сделаны из стали. Такими их стали строить еще в конце девятнадцатого века. Дерева на эти громадины было не напастись, да и прочность требовалась повышенная. Поэтому и обшивка у многих современных парусников такая же, как у пароходов и теплоходов — из больших металлических листов… Может быть, вы видели на фотоснимках или в кино, а то и где-нибудь у морских причалов суда с рядами круглых заклепок на бортах, по краям обшивочных листов?
Слава Воробьев поднял руку:
— На «Авроре»! Я видел, когда мы с мамой были в Санкт-Петербурге.
— Правильно. Раньше именно так сшивали металлические листы. На судоверфях была особая рабочая специальность — клепальщики. Они молотом загоняли заклепки в металл. Грохот стоял чудовищный. Почти все клепальщики в конце концов становились глухими…
— Не нравится мне такая обшивка, — сказала Ксеня.
— Она и морякам не очень-то нравилась. Листы приходилось клепать край на край, выступы усиливали сопротивление воды при движении судна. Кроме того, в щели между листами старалась просочиться вода, хотя заделывали их тщательно и закрашивали…
Потом ученые придумали электросварку. Сразу все стало проще. Никаких выступов и заклепок, листы стали приваривать друг к другу краями, зачищали швы, и судно получалось гладкое, как яичко.
— Ничего себе яичко. Сто метров длиной! — охнул Антон.
— Это так, для сравнения… Кстати, обшивка, которую делают с помощью сварки, так и называется — сварная. А с заклепками — клепаная.
— Сейчас-то заклепочный метод наверняка уже не используется, — вставил Слава.
— Иногда используется. Например, на моторных лодках, которые делают из дюралюминия. Этот сплав сваривать трудно, потому до сих пор иногда склепывают.
— Неужели мы на нашем острове будем строить корабль с обшивкой из металла? — опасливо спросил Вася.
— Нет, конечно! Для этого надо было бы и набор делать металлическим, деревянный стальные листы не выдержит… Да и где бы мы взяли их на необитаемом острове? Будем уж работать по всем правилам старинного судостроения — обшивка из дерева…
Но, кстати, деревянная обшивка тоже бывает разных видов. Например, фанерная…
— Ну, это опять для малых лодчонок! — воскликнул Вася.
— Нет, не только! Фанера есть разная. Бывает крепчайшая. В палец толщиной. Случалось, что яхты с такой обшивкой ходили вокруг света… Но на нашем острове фанеры не найти.
Если говорить о яхтах, то делают на них обшивку и из тонких реек. А бывает и шпоновая. Шпон — это гибкая полоска дерева. Их плотно одну к другой накладывают на набор корпуса и смазывают водостойким клеем. На этот слой шпона кладут новые полоски — поперек тех, что под ними. И так несколько слоев. Получается оболочка как бы отштампованная из фанеры с толстыми слоями. Очень прочная, хотя и тяжеловатая…
— Но это все яхты, — насупленно сказал Вася. — А когда мы займемся нашим кораблем?
— Сейчас и займемся. Взяли топоры и пилы и пошли заготавливать доски. Их нам понадобится ой-ей-ей сколько…
У игры свои преимущества. Если по правде, то пришлось бы рубить, пилить, тесать много месяцев подряд. А тут все передохнули, помолчали минуту и сделали вид, что доски заготовлены. Вон сколько, целые штабеля лежат на берегу! Желтые, свежие.
— Здорово мы поработали, — солидно заметил Антон.
— Пусть просохнут как следует, — решил Яков Платонович. — Обшивку следует делать из сухого материала. Иначе потом беды не оберешься — рассохнется, щели появятся… А пока подумаем, какой вид обшивки мы выберем.
— Как какой? Из досок же! — подпрыгнул на стуле Вася.
— Разумеется. Но доски бывают разные и накладывать их можно различными способами.
Бывает обшивка шпунтовая.
Шпунт — это канавка, выдолбленная по краю доски (мы об этом уже говорили, когда речь шла о резенкиле). На доске, если посмотреть ее поперечный разрез, это выглядит так:
Видите, слева шпунт, а справа выступ. Когда доски накладываются на шпангоуты плотно друг к другу, выступы входят в канавки.
— У нас такие доски были, когда мы в домике, в саду, пол настилали! — вспомнил Антон.
— Правильно, бывают такие половицы… Но делать эти доски сложно. На острове, без специальных станков нам не справиться. Может быть, сделаем клинкерную обшивку?
— А это что такое? — подозрительно спросил Вася.
— Иначе ее называют «кромка на кромку». Это когда один край доски накладывается на другой. Ступеньками.
— Ой, я видел! — опять подскочил Антон. — В парке на водной станции есть такие лодки!
— Совершенно верно… Края досок склепаны между собой латунными или деревянными нагелями…
— Как это деревянными? — не поверила Ксеня.
— Просверливается отверстие, вгоняется крепкий деревянный штырь, он потом разбухает от воды и держится очень прочно…
— А если латунные, то это чтобы не ржавели? — спросил Слава.
— Конечно. Железные гвозди для обшивки не годятся… Кстати, всякие гвозди и штыри на судне принято называть словом НАГЕЛЬ. У них разные назначения…
— Нарисуйте, пожалуйста, клинкерную обшивку, — попросил Слава. И привычно нацелился карандашом в тетрадь.
— Пожалуйста… — И Яков Платонович заскрипел мелом.
— Такая обшивка используется часто. Не только на лодках и шлюпках, но и на более крупных судах. Говорят, именно так обшивали старинные каравеллы. А теперь с клинкерной обшивкой делают морские яхты типа «Фолькбот». Очень прочные. На них даже ходят в плавание через океаны.
Правда, есть у клинкерной обшивки недостаток. Ее «ступенчатость» увеличивает сопротивление воды, когда судно движется. Но есть и преимущество…
— Какое? — нетерпеливо дернулся Вася.
— При такой обшивке судно, особенно небольшое, может обойтись без стрингеров. Помните эту продольную связь? Так вот, сдвоенные края досок сами как бы служат стрингерами.
— Но ведь в нашем-то наборе стрингера уже есть! — вспомнил Вася. — Зачем нам такая обшивка?
— Ты прав. Поэтому мы используем самый простой способ — сделаем обшивку в гладь. Это когда у досок нет шпунтов и они своими краями просто прилегают друг к другу. Крепко. Правда, придется хорошенько проконопатить щели, чтобы не было течи, но уж с этим-то мы справимся…
И они справились. Скоро вместо похожего на китовый скелет набора стоял на стапеле почти готовый, обшитый желтыми досками корабельный корпус.
Там, где штевни примыкали к килю, доски левого и правого борта подходили вплотную друг к другу, смыкались и образовывали как бы треугольные плавники. Внутри они были заполнены деревянными брусьями. Яков
Платонович сказал, что эти плавники называются ДЕЙДВУДЫ. А потом для наглядности показывал их на модели «Меридиана». Да еще и нарисовал на доске.
— Дейдвуды, как и килевой брус, который выступает ниже днища, помогают судну держаться на курсе…
Слава смотрел то на рисунок, то на модель баркентины.
— Яков Платонович, извините, у меня вопрос. Посмотрите, на рисунке ахтерштевень точно позади корпуса, а на модели… корма у нее уехала назад и торчит далеко позади ахтерштевня, вместе с транцем.
— Что ж, так случается. У корпусов бывают различные конструкции. Корму часто выносят назад на специальных брусьях, и она тогда нависает над водой. В этом случае наклон транца в сторону воды называют свес. А пространство между кормой и водой — подзор. Впрочем, иногда эти понятия путают или считают, что это одно и то же. В некоторых морских словарях объясняется просто: «Подзор, свес — наклонная часть кормы, свешивающаяся за ахтерштевень». Давайте для простоты запомним именно это объяснение… А корму такую можно нарисовать…
А теперь посмотрим повнимательнее на доски обшивки.
Две доски, которые на одинаковой высоте идут по разным бортам, называются ПОЯС ОБШИВКИ. Это и понятно — они опоясывают корпус с обеих сторон.
Самые нижние доски образовывают ШПУНТОВЫЙ ПОЯС. Своими краями они входят в шпунт резенкиля.
А верхний пояс называется ШИРСТРЕК. Он тянется на уровне бимсов. «Ширстрек» — название, состоящее из двух английских слов. «Стрек» — «пояс», «полоса», а «шир» — отвесный. Наверно, потому, что он на самой вертикальной части борта…
Когда все сделали рисунок, Вася спросил:
— Ну, теперь-то можно уже спускать корпус на воду?
Подставки под килем были круглые, гладкий берег полого уходил к воде. Стоит выбить подпорки — и недостроенный корабль сам покатится к морю.
— Рано еще! — остановил юных мореходов Яков Платонович. — Щели мы проконопатили, но неплохо бы просмолить днище. Да и борта заодно. А потом покрасить… Иногда деревянное днище обивают медными листами, чтобы оно не обрастало ракушками, но нам эти листы взять негде. Обойдемся смолой и краской.
У английского писателя Редьярда Киплинга (который сочинил сказку про Маугли) есть баллада о старом моряке Диего Вальдесе. И там такие строчки:
Мы днища смолили, костры разведя,
В огне обжигали мы кили.
На мачту вздымали простреленный флаг
И снова в поход уходили…
Ну, до флага и похода нам еще далеко, а вот за смолу взяться — самое время.
— А зачем они обжигали кили? — спросил дотошный Слава.
— Считалось, что опаленное огнем дерево меньше впитывает воду и делается крепче.
— Значит, и мы будем обжигать?
— Я думаю, это не повредит.
— Ура! Зажигаем костры! — вскочил Вася Лис. И они дружно вообразили, как на песчаном берегу пылают оранжевые огни, а над ними в чугунных котлах бурлит смола.
И пропитали обшивку корпуса смолой. А когда смола высохла, днище покрасили красным суриком. Борта же сделали золотисто-коричневыми.
— Можно было бы и не красить, оставить черным, но так наш корабль выглядит гораздо лучше, — подвел итог Яков Платонович.
Вася Лис вытер о рубашку (словно о фартук) ладони, будто и впрямь работал с краской и кистями.
— Теперь можно спускать?
— Ну, если краска высохла…
— Высохла! — дружно решили все.
— Тогда выбиваем из-под днища и бортов подпорки. Только осторожнее, чтобы никого не придавило… Нет, подождите!
— Что еще? — досадливо спросил Вася.
— Мы же до сих пор не придумали название! Нельзя спускать на воду безымянный корабль. Это плохая примета! Надо было подумать о названии до закладки судна, да вот заговорился, не сообразил…
— Еще не поздно, — рассудил Вася.
— Я знаю! Пусть называется «Гроза морей»! — подскочил Антон Штукин.
Яков Платонович покачал головой:
— Зачем мы будем кому-то грозить? Мы готовим корабль для путешествий и открытий… Почему-то многие, когда речь заходит о флоте, прежде всего вспоминают о пушках, абордажах и пороховом дыме над мачтами. Но ведь корабли всегда строились не только для войны. Прежде всего — для дальних экспедиций, для торговли, для перевозки пассажиров и для других мирных дел…
— А если нападут пираты? — слегка обиженно спросил Антон.
— Если нападут — как-нибудь отобьемся. А сами ни на кого нападать не будем. Лучше отправимся открывать неведомые земли…
— Ой, поплыли скорее делать открытия! — воскликнула Ксеня. — Во мне все звенит от нетерпения!
— Тогда назовем наш корабль — «Звенящий», — предложил Слава.
— А что… по-моему, неплохо, — сказал Яков Платонович. — Ведь хороший парусник похож на музыкальный инструмент. Снасти натянуты как струны, в корпусе отзывается эхо от их звона, от ветра и ударов волны. Резонанс — как в гитаре или скрипке. У хорошего поэта Эдуарда Багрицкого есть строчки:
…Гуди на мачтах полотно,
Звени и содрогайся судно! —
Это когда он пишет о спешащем на родину корабле.
— Замечательно, — сказала Ксеня.
— Ага, — согласился простодушный Антон.
Вася ничего не сказал. Было обидно, что не он придумал имя кораблю. Но и спорить не хотелось: название в самом деле неплохое.
Чтобы не догадались про его досаду, Вася напомнил:
— Когда спускают корабль, об него разбивают бутылку шампанского.
— Давайте представим, что разбили, — предложил Слава.
— У нас есть настоящая бутылка! — вспомнила Ксеня. — С апельсиновой газировкой!
— Она ведь пластиковая, не разобьется, — хмуро возразил Вася.
— А мы и не будем бить! Представим, что грохнули бутылку о форштевень, а сами выпьем газировку за здоровье «Звенящего». Дедушка, можно так?
— Думаю, что этим мы не нарушим морского обычая, — ответил старый боцман Пёрышкин.
Так они и сделали. Выпили апельсиновую воду, ударили деревянными колотушками по подпоркам на стапеле, и скоро корабельный корпус уже покачивался на синей ряби недалеко от берега.
На него перекинули длинный гибкий трап. Осторожно прошли на борт. По стрингерам, как по лестнице, спустились в корабельную глубину. Пахло сухим теплым деревом, смолой и краской.
— Надо посмотреть, нет ли течи. Будьте внимательны, сразу ее заметить трудно.
Антон запрыгал на широком кильсоне.
— Я знаю, что надо сделать! Надо наловить на острове крыс и пустить сюда! Если побегут обратно, значит, есть дырки. Крысы всегда бегут с корабля, если в нем течь!
— Ну и придумал! Гадость какая! — возмутилась Ксеня. — Лучше пустить котов. Синтаксис не терпит сырости, тут же начинает фыркать и поджимать лапы… Ой, а где же коты?
Лишь сейчас все спохватились что Синька и Василиса не присутствовали на занятиях.
— Наверно, Василиса увел Синьку на прогулку, — виновато вздохнул Вася. — Март месяц, дело такое… Теперь, небось, загуляют до ночи.
Но тут сверху послышалось:
— Мяу! Мр-р!
Две ушастые головы над бортом на фоне безоблачного неба. Вот, мол, мы! Никуда не девались!
— То-то же, — строго сказала Ксеня. А Слава Воробьев деловито заметил:
— Сколько у нас еще работы. Даже палубы нет.
— Мы, конечно, поспешили, — сказал Яков Платонович. — Палубу полагается настилать, когда корабль еще на стапеле. Но вам так не терпелось поскорее спустить «Звенящий» на воду. Ладно, будем достраивать корпус на плаву…
ПАЛУБА
Палубой решили заняться на следующий день.
Когда все собрались, Яков Платонович сразу предупредил:
— Наберитесь терпения. Палуба — вещь сложная. Разговоров о ней будет много. Работы тоже.
— Почему? — удивился Антошка. — Постелить доски на бимсы, вот и все дела!
— Не торопись. Сначала несколько объяснений… Во-первых, ПАЛУБОЙ на судне принято называть не только верхний настил, но и всякий пол. Даже если в каюте уронили что-нибудь на пол, моряк скажет: «Подбери с палубы…»
Кроме того, на больших судах — и старых, и современных — палубами называют этажи — и открытые, и закрытые, с помещениями разного назначения. Для грузов — грузовая палуба, для двигателей — машинная палуба, для кают — пассажирская палуба. А над ними — прогулочная, шлюпочная (где спасательные шлюпки и плоты).
Когда военный флот ходил под парусами, на кораблях были орудийные палубы. Тоже в несколько этажей. Орудия на лафетах рядами стояли у бортов перед квадратными люками. Помните у Лермонтова? «И молча в открытые люки чугунные пушки глядят»… Люки эти называются порты.
Иногда палубу называют английским словом «дек». Тогда все названия звучат по-иностранному. «Твиндек» — межпалубное пространство на многоэтажных судах. «Спардек» — легкая палуба, которая находится выше главной. И так далее.
Но нас прежде всего интересует верхняя палуба на корпусе парусного судна.
В давние времена не все корабли, даже большие, были палубными. Без палуб часто строились и новгородские ладьи, и быстрые остроносые драккары скандинавских морских воинов — викингов. Но в конце концов моряки поняли, что палуба необходима. Она защищает внутренность судна от перехлестывающих через борта волн. А волны в океане случаются ого-го какие! Не успеешь отчерпать — дорога твоя прямехонько на дно.
Кроме того, палуба — это крыша для внутренних помещений, где и люди обитают, и грузы лежат. Под крышей-то гораздо удобнее, особенно в непогоду.
Поэтому надо запомнить: водонепроницаемость палубы так же важна, как водонепроницаемость обшивки. Что хорошего, когда во время долгого плавания вам все время капает за ворот? Да и грузы портятся, и гниль по всему корпусу…
Палубы чаще всего делают из досок. Даже на старых броненосцах и крейсерах (например, на знаменитом «Варяге») поверх броневого палубного покрытия лежал дощатый настил. Приятнее ходить по чистому теплому дереву, чем по раскаленному от солнца или ледяному от стужи железу. Да и красоты больше. Но потом военные моряки от таких палуб отказались. Красота красотой, да уж очень легко загораются доски во время боя.
Но у нас парусник. Здесь без палубных досок не обойтись. Давайте сделаем их ровными и положим на бимсы очень плотно друг к другу. А затем щели придется проконопатить и залить особым составом из смолы. Получаются тонкие черные полоски. Их можно видеть и на современных палубах — не только на парусниках, но и на пассажирских теплоходах.
Драить палубу — то есть чистить ее до блеска, а потом «скатывать» — то есть мыть потоками воды и швабрами — это известная матросская работа. В прежние времена старпомы (то есть старшие помощники капитанов, отвечавшие за чистоту и порядок) иногда так тряслись над внешним видом своих палуб, что матросы просто скрежетали зубами. И порой доходило до бунта.
Особенно гордились своими палубами офицеры знаменитых английских клиперов. Только начиналось утро, как свистели в свои дудки боцманы — и начиналась работа! Матросы таскали вдоль по доскам тяжеленные каменные плиты. В плитах были отверстия с продетыми в них веревками. Грубый песчаник скреб и начищал дерево. Потом в дело шли плиты полегче, с более тонкой поверхностью. Затем доски полировали щетками, натирали воском и покрывали лаком. Дерево палубы начинало блестеть как на музыкальном инструменте. После этого ходить по палубе матросам разрешалось только в мягких войлочных туфлях.
Конечно, красиво выглядела такая палуба. Но какого тяжкого труда это требовало! Мы нашу палубу будем держать в чистоте, но каменными плитами скрести не станем.
— А то как бы не получилось бунта! — воскликнул Антон Штукин.
Вася строго посмотрел на него.
А Слава спросил:
— А что, мы уже настлали палубные доски на бимсы и полубимсы?
— Да. На всю длину корпуса никакой доски не хватит, поэтому пришлось делать стыки и пришивать концы досок к бимсам деревянными нагелями, а потом зачищать эти места.
— Мы проконопатили, залили щели варом и надраили доски, — заторопилась Ксеня. — Теперь можно побегать по палубе босиком? Наверно, это так приятно.
— Наперегонки от штевня к штевню! — обрадовался Антон.
— Смотрите не свалитесь в люки, — предупредил осторожный Слава.
Коты дружно встали и подняли хвосты. Им тоже хотелось поноситься по теплой от южного солнца палубе.
— Стоп-стоп-стоп!! — Яков Платонович затряс головой. — Бегать пока рано. Мы знаем о палубе еще не все… Вот, например, самая длинная доска, которая идет от ах-терштевня к форштевню…
— Но ведь такой не бывает, — возразил Слава. — Она обязательно состоит из нескольких досок. И к тому же прерывается люками, мачтами…
— Все равно. Теоретически (то есть в соответствии с наукой о корабле) считается, что такая доска есть. Она идет точно посередине. Выражаясь опять же научно — в диаметральной плоскости. Это воображаемая плоскость, которая делит корпус вдоль, на две одинаковые половинки. Так вот, эта теоретическая доска называется…
— Мидельдоска! — радостно догадался Вася.
— Почти что так. Только «доска» заменена английским словом «вейс». Поэтому…
— МИДЕЛЬВЕЙС! — хором сказали все.
— Умницы. Академики. Теперь дальше. Вы помните, что палуба у нас покатая? На бортах она пониже, чем у мидельвейса. Поэтому крайние доски ближе к воде. Их можно было бы назвать «водяными досками». «Вода» на нашем морском языке — «ватер» (это опять пришло из Голландии). Помните слово «ватерлиния», «граница воды»? А крайняя доска палубы…
— ВАТЕРВЕЙС! — опять раздался хор. Такой дружный, что, кажется, кричали даже Синька и Василиса.
— Да… Но бывает, что ватервейсами называют брусья, которые для прочности прокладываются под палубой вдоль бортов. А порой такое название дается наружным брусьям, которые ограничивают палубу по краям, и даже идущим у краев палубы водостокам…
— А теперь можно побегать? — снова запританцовывала Ксеня. — Не бойся, в люк я не свалюсь. На всех люках наверняка сделаны крышки.
— Подожди. Да, крышки сделаны. И они лежат не просто на палубе, а на особых ограждениях. Люки с четырех сторон окружены как бы невысоким заборчиком. Чтобы в них не попадала вода, когда «скатывают» палубу. Или когда хлещет волна. Такое ограждение называется КОМИНГС. Слово трудноватое, но запомнить его необходимо. Тем более что комингсами называются еще и высокие пороги в дверях кают и корабельных рубок. Задача у них та же: не пускать внутрь воду.
И здесь, господа гардемарины, хочу сказать вам про одно правило: никогда не присаживайтесь на комингсы в дверных проемах.
— Почему? — капризно спросила Ксеня. Ей сразу захотелось посидеть на комингсе.
— Сейчас объясню… Однажды я был свидетелем такого случая. Шли мы на «Меридиане» у норвежских берегов, дуло довольно крепко. Пришло время менять курс. Капитан командует:
«Пошел все наверх! К повороту оверштаг!»
Это такой маневр, когда надо работать на снастях и парусах.
Курсанты, грохоча по трапам ботинками, кинулись из кубрика наружу. А в двери сидит на комингсе ленивый и рассеянный первокурсник Ваня Клопиков. Замечтался, видите ли… И что же? Первый курсант налетает на Ваню, оба катятся на палубу. На них — другие. Вместо поворота оверштаг — куча мала. Вопли, крики и всякие слова, которые не всегда вставишь в рассказ. А с мостика в рупор высказывается капитан — о том, что он думает о таких матросах…
К счастью, обошлось без увечий. Но Ване досталось и от капитана, и от друзей-приятелей.
Хорошо, что это был учебный маневр. А если бы дуло по-штормовому, когда от правильного поворота зависит безопасность судна?.. Вот про это и говорил наш капитан, когда курсанты выстроились на шканцах…
— Где выстроились? — разом спросили Вася и Ксеня.
— Ах, я же еще не объяснил! Слушайте… Палуба делится на разные участки. Возьмем самый типичный пример — судно с тремя мачтами, как наш «Звенящий». Так вот, часть палубы от носа до первой мачты называется БАК. Запомните это… А то однажды я говорю новичку: «Принеси с бака запасной конец», а он полез на цистерну с питьевой водой…
Конечно, все захохотали.
— Вы смеетесь, потому что знаете… А знаете ли вы, как называется палуба между передней и средней мачтами?
Ответом было сопение.
— Вот то-то же. Называется этот участок ШКАФУТ. Пожалуйста, не путайте со «шкафом»… Нечего смеяться. А палуба между средней и задней мачтами именуется ШКАНЦЫ.
— Множественное число? — уточнил Слава Воробьев.
— Да, именно так… И осталась последняя часть — от задней мачты до кормы. Это ЮТ.
— Я слышала эти слова, но толком не знала, где какое место, — сказала Ксеня. — Теперь-то знаю.
— А еще, кажется, есть полубак, полуют, — нерешительно вставил Слава. — Это что такое?
— Полуют — это задняя, более возвышающаяся часть юта, у самой кормы. А полубак — это передняя приподнятая площадка на б а к е.
Раньше у каждой части было свое строгое предназначение. На б а к е — владения боцмана. Там лежали бухты троса, запасные якоря и всякое другое имущество. Там же собирались свободные от вахты матросы: поговорить, вспомнить в долгом плавании родной дом, порассказывать морские байки, а то и песни попеть.
Шкафут — это тоже матросская территория. Здесь проводились с командой учебные занятия, здесь матросы были «у себя».
А на шканцах матросам просто так гулять не полагалось. Офицеры — другое дело. И вообще шканцы считались почетным и важным местом. Здесь оглашались указы и распоряжения. Здесь встречали высоких гостей.
Надо заметить вот что. Шканцы так почитались, что по старому морскому уставу всякое нарушение дисциплины, допущенное на этом месте, рассматривалось втрое строже.
На шлюпе «Надежда» во время первой русской кругосветной экспедиции был такой случай. У острова Нукагива капитан «Надежды» Крузенштерн и направлявшийся с посольством в Японию камергер Резанов поспорили: о том, как вести обменную торговлю с туземцами. И Резанов сказал примерно такие слова: «Полно вам вести себя как ребенку». Он, человек сухопутный, не мог понять, почему это так оскорбило Крузенштерна и других морских офицеров. «Ну и что такого я сказал командиру корабля? Ну и что же, что на шканцах? Какая разница?» А для моряков это было немыслимо. Отношения между Крузенштерном и Резановым (и без того скверные) испортились настолько, что экспедиция едва не сорвалась… Ну, это так, к слову. А мы пошли по палубе дальше.
Ют — это командирское место. Отсюда капитан руководит всеми корабельными работами и маневрами, здесь несут вахту его помощники. На юте обычно располагается и штурвал, и компас: хорошо, когда матрос, стоящий у руля (или, как говорят, «на руле»), недалеко от командира. Если есть на паруснике специальная надстройка — капитанский мостик — то она чаще всего тоже расположена на юте.
— Капитаны — они с высоты все видят, — вставил Вася и глянул на Ксеню. — И не любят они, когда по палубе носятся без дела. Особенно девчонки. И особенно по шканцам…
— А наш корабль еще не достроен и никакого капитана пока нет! Я побежала! — И Ксеня сделала вид, что в самом деле помчалась по гладкой палубе.
Всем представилось это совершенно отчетливо: как девочка с растрепанными локонами мчится по желтым доскам.
— Стой сейчас же! — отчаянно закричал ей дед. Однако было поздно. Ксеня пыталась остановиться, но сандалии (она их забыла снять) заскользили, и… чересчур резвая третьеклассница Пёрышкина исчезла за краем палубы. И раздался всплеск.
— Ай! — закричал Антон.
— Ой… — сказал Слава Воробьев.
— Мяу-ау!! — взвыли коты.
И все бросились к борту.
Ксеня барахталась в воде.
— Держись! — скомандовал Яков Платонович и стал стягивать свитер.
— Может быть, бросить ей веревку? — нерешительно сказал Слава и посмотрел на Васю.
А Вася Лис колебался лишь секунду и ласточкой сиганул вниз.
В воде он открыл глаза, увидел красное платье, ухватил Ксеню под мышку и сильными гребками рванулся к берегу. Вытащил непослушную девчонку на песок.
— А я вовсе и не тонула, — заявила она, — вытряхивая из ушей воду.
— Вот дедушка покажет тебе, тонула ты или нет, — пообещал Вася. И тоже затряс головой. А про себя удивился: как это ловко он спас Ксеню, когда раньше умел проплыть всего метров десять, да и то «по-собачьи»…
Потом все вдруг опять оказались в «каюте» Якова Платоновича. И абсолютно сухие. Но тем не менее всем казалось, что случай с Ксеней был совершенно настоящий. Всего две минуты назад. Васе даже чудилось, в ушах у него все еще соленая вода.
— Вот так фокус, — вздыхал Вася и мотал головой. — Колдовство какое-то.
— Наверно, это наш дорогой Модест Мокроступович устроил представление, — догадался Яков Платонович.
— А зачем? — удивилась Ксеня.
— А затем, дорогая моя, чтобы ты и все остальные поняли: нельзя носиться по палубе, если у нее нет огражден и я. Но этим вопросом мы займемся Завтра.
Когда Вася Лис и Антон шли домой (а Василиса важно выступал перед ними и отряхивал лапы после каждой лужицы), Вася сумрачно сказал:
— А этот Славка… стоит и ойкает, вместо того, чтобы бросить утопающей веревку, если уж сам прыгнуть испугался…
— Он не испугался, — сказал Антон Штукин. Потому что был прямодушным человеком. Он считал Васю лучшим другом, но и ради него не хотел кривить душой. — Он ведь лучше тебя плавает, несмотря на свои очки.
— А чего же тогда стоял, разинув рот?
— Для того и стоял, чтобы прыгнул именно ты, — беспощадно разъяснил Антон. — И чтобы ты героически спас ее… Ведь это ты всегда глядишь на Ксеню влюбленными глазами, а не Слава…
Самое время было дать нахальному первокласснику по шее. Но, во-первых, Лис не привык поступать так со своим преданным другом. А во-вторых… открытие, что очкастый пятиклассник Воробьев вовсе не собирается набиваться Ксене в кавалеры, очень Васю обрадовало.
Чтобы скрыть смущение, он проворчал:
— Подумаешь, «героическое спасение». Она же меня и отругала…
— Таковы женщины, — задумчиво произнес первоклассник Штукин. Эту фразу он слышал в каком-то телефильме.
— Ладно, — вздохнул Вася. — Когда сделаем палубное ограждение, пускай бегает, сколько хочет.
Яков Платонович напомнил вчерашнее событие.
— Вы убедились, что пока не построено палубное ограждение, ходить по кораблю надо с большой осторожностью. А в море и вообще не сунешься, смоет первой же штормовой волной. Поэтому, друзья мои, строим фальшборт.
— Что? — удивился Вася. — Это ведь значит «фальшивый борт»!
— В таком названии нет ничего обидного. Оно просто означает, что борт этот выше основной части корпуса и окружает пустое надпалубное пространство. А вообще-то он похож на настоящий. Точнее на верхнюю часть борта. Обшит такими же досками. Эти доски прибиваются к специальным стойкам, которые укрепляются на палубе над шпангоутами.
Сверху на топы этих стоек (помните, что такое топ?) и на край верхней доски кладется широкий плоский брус. Это ПЛАНШИР. (Раньше иногда это слово писалось с мягким знаком — «планширь».)
— Похоже на слово «планка», — заметил Антон.
— Да, но здесь эта «планка» оч-чень большой ширины и толщины. Лихие матросы иногда даже бегают по таким перилам, как по тротуару, хотя это и запрещено корабельными правилами. И сидеть на планшире очень удобно. Если, конечно, есть свободное время.
Сидевшие на диване Василиса и Синтаксис довольно заурчали. Видимо, представили, как приятно будет гулять по теплому от солнца планширу и сидеть на нем.
— Значит, палубное ограждение у нас готово? — спросила Ксеня. Наверно, ей опять хотелось побегать по палубе.
— Имей в виду, больше я прыгать за тобой не буду, — сказал Вася.
— Тихо, господа гардемарины, — остановил их строгий боцман Пёрышкин. — С ограждением еще не покончено… Представьте, огородили мы палубу плотным фальшбортом. А тут — шторм. Дождь льет, волны хлещут через планшир! Скоро вода будет с ним вровень и палуба превратится в дно бассейна. А нам ведь не до купания…
— Надо на уровне палубы проделать отверстия! — догадался Слава.
— Так и делают. А порой поступают проще — не пришивают к стойкам нижний пояс фальшборта, оставляют щели. Такая щель или отверстие для стока воды называется ШПИГАТ. Имейте в виду — не «шпинат» (что, как известно, овощ) и не «шпагат» (то есть веревочка), а шпигат. Шпигаты весьма полезны и при хорошей погоде, когда скатывают палубу…
— Главное, ничего не ронять из карманов, чтобы не смыло в шпигат, — предупредил всех Антон.
— Но не всегда ограждения делаются в виде фальшборта, — продолжал Яков Платонович. — На небольших судах, на яхтах и катерах иногда ставят р е л и н г и. Это легкие поручни из металлических трубок. Релингами же часто ограждают корабельные мостики, верхние палубы на рубках и надстройках.
А еще бывают леерные ограждения. Это когда между специальными стойками натягивают трос, сплетенный из проволок или растительных волокон. Он-то и называется ЛЕЕР.
Бывают штормовые леера: их укрепляют над палубой в ожидании непогоды, чтобы легче было держаться на ногах при сильной качке.
Кстати, есть у лееров и другое назначение — на них поднимают дополнительные паруса. Но это уже совсем другая тема…
— Ну уж теперь-то строительство корпуса у нас закончено? — спросила Ксеня.
— Не совсем. Мы настелили верхнюю палубу (и промежуточные, внутри корпуса, заодно), поставили ограждение. Но ведь на палубе есть много чего…
— Люки, — напомнил Антошка.
— Люки мы тоже сделали. Но есть еще ПАЛУБНЫЕ НАДСТРОЙКИ и РУБКИ. Коснемся и этой темы.
НАДСТРОЙКИ И РУБКИ
— А чем они отличаются друг от друга? — спросил Слава и приготовил карандаш.
— Существенный вопрос. Отличие есть и очень характерное. Палубная надстройка всегда одной ширины с корпусом. Ее боковые стенки сливаются с фальшбортом и бортом. Поэтому, если вам нужно, скажем, попасть со шкафута на бак, а на пути — надстройка, ее по палубе вдоль фальшборта не обойдешь. Надо по трапу подняться на крышу надстройки (а она тоже называется палубой, или мостиком, и, конечно, ограждена) и спуститься с другой стороны.
А рубка напоминает будку или домик, поставленный на палубу. По ширине она меньше корпуса, и ее можно обойти со всех сторон. Кстати, не догадываетесь, откуда такое название?
— По-моему, это не иностранное, а вполне русское слово, — сказал Слава.
— Разумеется! Раньше на старинных русских судах — ладьях и кочах — на палубах ставили избушки. В них помещались обычно кормщики (по-современному — капитаны). Там же хранились карты, инструменты и всякое имущество. Такую избушку делали из бревен — так же, как привыкли строить на берегу. То есть избушку «рубили» с помощью топоров. Оттуда и пошло название, хотя нынешние рубки мало напоминают те бревенчатые домики.
Теперь названия часто приобретают иной смысл. Рубками иногда называют служебные помещения независимо от того, в какой части судна они находятся: «радиорубка», «штурманская рубка», «рулевая рубка». На военных судах есть рубки «командирские», «боевые»…
Но все-таки следует запомнить основные различия между рубками и надстройками. Поэтому давайте нарисуем:
— Наконец-то мы с корпусом, кажется, разобрались до конца, — полувопросительно заметила Ксеня.
— Да, если не касаться подробностей, — вздохнул Яков Платонович. — А подробности… Эх, сюда бы нашего знакомого Мотю. Он очень любит рассказывать о всяких корабельных деталях… Но по каким-то колдовским причинам Мокроступыч не может покидать свое сказочное пространство. Поэтому продолжим без него. Еще несколько слов о том, что есть на палубе…
Там много разных устройств и приспособлений. По бортам — изогнутые шлюпбалки с подвешенными на блоках шлюпками. Машины для подъема якорей, причальные тумбы. Обо всем этом — позже. А вот трубы… Они торчат из палубы в разных местах и служат для вентиляции. Их верхние концы выгнуты и широкие горловины направлены так, чтобы на ходу засасывать во внутренние помещения свежий воздух…
— А дымовых труб, как на пароходах, на парусниках не бывает? — спросил Слава.
— Встречаются и такие. Ведь и на парусных судах еще в девятнадцатом веке стали иногда ставить двигатели. Вспомните кино «В поисках капитана Гранта». На яхте «Дункан» среди мачт дымила высокая труба.
Впрочем, сейчас трубы дымят редко даже на моторных судах. Пароходов на морях почти не осталось, а теплоходы, дизель-электроходы и прочие современные «ходы» сжигают в своих машинах нефть или газ. От такого топлива дыма не много, громадные трубы там не нужны. Все чаще можно видеть лайнеры, сухогрузы и другие моторные суда без привычных для глаза труб. Это самые современные.
Но многие корабельные архитекторы говорят, что морскому судну без трубы никак нельзя. Некрасиво. Нарушаются, мол, давние традиции. И устраивают в великанских трубах все, что может прийти в голову: хозяйственные помещения, ангары для вертолетов и даже рестораны.
Дело еще и в том, что на корабельных трубах с давних пор принято изображать эмблемы судовых компаний. А их в мире великое множество, и каждая хочет нести свой знак на видном месте. Лучше, чем на широкой и высокой трубе, такого места не сыскать.
И чего только на этих трубах не бывает! Громадные разноцветные буквы и цифры, всякие символические знаки, птицы, звери, рыцарские гербы, звезды, драконы…
Один мой знакомый капитан собирал коллекцию таких «трубных» эмблем. У него был толстый альбом с рисунками, фотографиями и вырезками из морских журналов. Начнешь разглядывать — не оторвешься…
— А у нас на «Звенящем» будет корабельная труба и машина? — спросил Слава.
— Труба ни к чему. А небольшой дизельный двигатель поставим. Чтобы легче было подходить к берегу и маневрировать в узких местах.
— И не стоять на месте во время штиля! — подсказала Ксеня.
— Да… Но я надеюсь, что в парусах «Звенящего» всегда будет хороший ветер.
— Значит, сейчас займемся парусами? — подскочила Ксеня.
— Какая ты нетерпеливая. Еще и мачты не поставлены, на чем паруса-то будут держаться? Мачтами и займемся… Нет, прежде повторим все, что знаем о корпусе. Только коротко. Кто скажет, из чего состоит корабельный корпус?
Пока Вася, Антон и Ксеня переглядывались, Слава аккуратно поднял руку.
— По-моему, так. Корпус парусного судна состоит из
набора,
обшивки,
палубы с ограждением и
палубных надстроек и рубок.
— Что же, коротко и ясно. Только надо заметить, что в принципе так же устроены и корпуса моторных судов. Конечно, в них гораздо больше сложных деталей, но основные части все те же, и названия у них прежние… А теперь пора пить чай и отправляться по домам. До завтра.
— А завтра что будет? — спросил Антон Штукин. Он во всем любил определенность.
— Завтра мы наконец начнем вторую часть занятий о парусном корабле… Когда я на «Меридиане» объяснял курсантам устройство парусника, то говорил так:
«Парусное судно принято рассматривать по четырем разделам… Для самых непонятливых объясняю проще: парусник состоит из четырех частей. Первая: КОРПУС.
— Его мы уже изучили и построили! — нетерпеливо напомнила Ксеня.
— Вторая часть — РАНГОУТ. Это мачты, реи и прочие длинные штуки, которые служат, чтобы нести на себе паруса.
Третья — ТАКЕЛАЖ. Это все тросы, все снасти на корабле.
— А четвертая часть — ПАРУСА! — не выдержал Антон Штукин. — Все понятно!
— Дед, а почему ты раньше не говорил о таком разделении? — слегка обиделась Ксеня. — С этого надо было начинать.
— С этого обычно и начинают. Но я, по правде говоря, хитрил. Хотел посмотреть, как вы будете заниматься наукой. Не надоест ли вам после первого или второго раза?
— Нам?! Надоест?! — негодующе вскричали четверо юных курсантов. Их поддержали Синька и Василиса — обиженно взвыли.
— Ну, тогда на первой странице ваших тетрадок напишите заголовок темы, которую мы уже прошли: КОРПУС СУДНА. А завтра в шестнадцать ноль-ноль прошу ко мне и начнем корабельную тему номер два.
РАНГОУТ
— Знаете ли, что означает слово РАНГОУТ? — спросил Яков Платонович, когда друзья собрались в его «каюте».
Все молчали.
— В переводе на русский язык это — «круглое дерево». Вспомните: «шпан-гоут» — «деревянное ребро». А здесь «ран-гоут» — «дерево-кругляк».
— Потому что рангоут делается из круглых стволов деревьев, да? — сообразил Слава Воробьев.
«Сразу видно, что отличник», — подумал Вася Лис.
— Да. И название это сохранилось до наших дней, хотя мачты, реи и другие детали рангоута теперь далеко не всегда деревянные. На больших парусных судах они обычно делаются из металлических труб. Такой рангоут прочнее, легче, да и деревья губить не приходится. Да и где найдешь таких лесных великанов? У большой мачты диаметр нижней части бывает больше метра, а высота — несколько десятков метров…
— А что такое диаметр? — спросил Антон.
— Ширина в поперечнике, — нетерпеливо сказал Слава.
Яков Платонович продолжал:
— К тому же ствол должен быть абсолютно прямой… — Он глянул на Синтаксиса, который точил когти о ножку стола. — Имей в виду, дорогой, по нынешним железным мачтам котам лазать неудобно…
— Но у нас-то на «Звенящем» рангоут будет деревянный? — спросил Вася.
— Да. Где мы на острове возьмем трубы? Придется искать и рубить прямые сосны. Раньше их так и называли — «корабельные»… Но сначала послушайте об устройстве рангоута.
Рангоут бывает неподвижный и подвижный. Неподвижный — это прежде всего мачты. Они крепко стоят на корабле. А еще — вот эта штука. — Яков Платонович длинной линейкой дотянулся до модели «Меридиана». — Видите, как бы еще одна маленькая мачта, только лежачая, смотрит с носа вперед. Это БУШПРИТ. Раньше писали и говорили «бугшприт», но потом буква «г» из слова сбежала…
А вот эти поперечины на мачтах — РЕИ. Кстати, в единственном числе правильнее говорить «рей», а не «рея».
Реи вместе с парусами поворачиваются вокруг мачт. Значит, они относятся к подвижному рангоуту. К нему же относятся вот эти детали, похожие на длинные прямые ветви, растущие из мачты. Они, как и реи, поворачиваются вместе с парусами. Верхняя ветвь называется гафель, нижняя — г и к.
— Подождите, давайте нарисуем! — забеспокоился Слава. И у себя в тетради быстро изобразил такую схему:
Яков Платонович сказал, что рисунок правильный. И посоветовал остальным сделать такой же.
— Но имейте в виду, что это схема баркентины, небольшого судна. Здесь рангоут неполный. А мы строим фрегат, то есть судно с полным корабельным парусным вооружением, чтобы разобраться во всех его деталях. Там мачты посложнее, и реев побольше… Ну, начнем с мачты.
— Раз-два! — весело сказал Атон. — На ладони поплевали, столб сосновый обтесали.
— Обтесали. И не один…
— Три! Да?
— Пятнадцать, голубчик! И это лишь для мачт. Вы же видите, что даже на баркентине мачты не целые, а из составных частей.
Конечно, на маленьких судах встречаются мачты из одного ствола (или трубы). Это однодеревые мачты, или попросту «однодеревки». Но на крупных морских парусниках мачты составные. Во-первых, потому, что деревьев нужной длины не найти. А во-вторых, опасности меньше: в сильный шторм верхние части мачт можно убирать, чтобы уменьшить раскачку судна.
— А такая составная мачта прочная? — слегка опасливо спросила Ксеня.
— Ее части скрепляются крепкими обоймами. Посмотрите на модель. Видите, верхняя составная часть мачты примыкает к нижней, как штык к ружейному стволу.
Все сказали, что видят, а дотошный Слава сделал рисунок.
Яков Платонович поднял узловатый палец и торжественно произнес:
— А теперь переходим к очень важному вопросу: рассматриваем все части полной корабельной мачты. Если вы их будете знать, легко запомните названия всех парусов и многих снастей такелажа. А то некоторые сухопутные граждане смотрят на схему парусного корабля и пытаются без всякого порядка выучить сотни терминов. Даже не догадываются, что все эти слова строго зависят друг от друга и укладываются в четкую систему… Итак, начали.
Полная мачта состоит из пяти составных частей.
Нижняя — самая прочная, толстая и длинная называется КОЛОННА МАЧТЫ. Или просто мачта.
Раз-два, с помощью лебедок и блоков вставили колонну мачты в корпус фрегата.
К мачте — обычно спереди — крепится ее вторая часть — СТЕНЬГА. Как это выглядит, вы уже нарисовали. Наложили два ствола друг на друга, свинтили обоймами. И вот стеньга возвышается над мачтой. Она потоньше и полегче мачты. Все части чем выше, тем заметнее уменьшаются в размерах. Тяжесть должна оставаться внизу, чтобы корабль не перевернулся…
К стеньге так же крепим третью часть. Это — БРАМ-СТЕНЬГА. Слово «брам» в рангоуте и в парусах всегда означает «третий». А «бом-брам» означает «четвертый». Значит, следующая часть будет называться…
— БОМ-БРАМ-СТЕНЬГА! — крикнул Вася, чтобы опередить Славу. Здесь ведь не школа, можно не поднимать руку.
— Верно. Нетрудно догадаться… Но вы ни за что не угадаете название пятой части.
— Наверно «бим-бом-брам-стеньга»… — неуверенно предположил Антошка.
— Никаких «бим» на судне не бывает. А пятая часть мачты называется ТРЮМ-СТЕНЬГА.
— Почему?! — изумилась Ксеня. — Ведь трюм — это в глубине корпуса, у самого днища!
— Наверно, потому, что трюм далеко внизу, а трюм-стеньга далеко вверху, — предположил Слава.
— Возможно, что и так. По крайней мере, теперь вы это хорошо запомните. А сейчас возьмите карандаши. Рисунок мачты с ее частями совершенно необходим. — И Яков Платонович, шагнув к доске, взял мел.
Несколько минут все дружно дышали над рисунками. Вася помогал Антошке. Кот Василиса забрался Васе на плечо и внимательно смотрел на схему зелеными глазами. Видимо, запоминал.
Только Синтаксис вел себя легкомысленно: продолжал точить когти о ножку стола.
— Ты несерьезное сухопутное существо, — сказал Яков Платонович. — Ну-ка, брысь!
Синтаксис обиделся и ушел на кухню. Там что-то звякнуло.
— Ах ты негодник! — раздался голос Ксениной бабушки. — Я ведь тебя совсем недавно кормила!
Василиса вздохнул на Васином плече. Он не одобрял поведения своего приятеля.
Синтаксис вернулся, сел перед доской с рисунком.
— Видимо, он решил исправиться, — пожалела Синьку Ксеня.
— Вернемся к нашим мачтам, — сказал Яков Платонович. — Обратите внимание, что они стоят слегка наклонно. Это придает судну особенно изящный вид. А еще это для того, чтобы верхние части не смещали вперед центр тяжести.
Надо сказать, что даже на океанских парусниках мачты не всегда бывают полными, то есть из всех пяти частей. Трюм-стеньги ставятся довольно редко. Встречаются мачты и без бом-брам-стеньги. А бывает, что две составные части делаются из одного «дерева» и разделяются только на словах. Как говорится, теоретически.
— Но у нас-то будет все полностью? — спросил Вася.
— Да. Мы же строим фрегат, где все корабельные детали. Подробно. Поэтому — никаких пробелов… На сегодня занятия окончены, господа гардемарины.
— У-у! Почему так мало? — огорчился Вася.
— Ничуть не мало. Дома повторите названия всех частей. Если не будете знать, скоро запутаетесь…
Синтаксис, кажется, так и не исправился. Когда Вася уже засыпал, а Василиса мурлыкал у него на одеяле, с улицы донеслось громкое (совсем не мелодичное) Синькино мяуканье.
— Ну, Ксеня тебе задаст, бродяга! — Вася поднялся. И Василиса вскочил. Зелеными глазами посмотрел на Васю многозначительно.
«Опять сон!» — обрадованно догадался Вася. И тут же, одетый, оказался на улице.
Конечно, это был новый волшебный сон. Корабельный гном Мотя соскучился и ждал друзей. Ксеня, Антон и Слава были здесь же. Сон получился общий.
Вместе они двинулись по старинному ночному городу и скоро оказались на причале.
Корабль по-прежнему темнел у пристани. Но теперь четко видно было, как в звездное небо поднимаются над ним высоченные мачты.
Модест Мокроступович ждал гостей у трапа.
— Как ваше здоровье? — вежливо спросил Слава.
— Благодарю вас. Немного болит поясница, но я уже привык, это возрастное. Гораздо хуже одиночество. Поэтому я очень рад вам… Дело в том, что Яков Платонович днем не захотел утомлять вас разными подробностями. И я решил, что самое время провести с вами небольшую экскурсию. По правде говоря, Яков Платонович сам посоветовал мне это…
— Какой хороший у меня дедушка! — похвасталась Ксеня.
— Замечательный! У нас с ним нечто вроде волшебной радиосвязи, так что не удивляйтесь… Хотите начать нашу экскурсию с загадки?
— Хотим!
— Тогда как по-вашему, какая связь между рангоутом и ослом?
— Наверное, такая, — шагнул вперед Антон. — Кто не выучит все части мачты, тот осел… Я уже выучил.
— Гм… — Корабельный гном Мотя заскреб бороду. — Я совершенно не имел в виду такую постановку вопроса. Я о названии деталей… Помните, Яков Платонович говорил вам про крепкие обоймы, которыми соединяются части составной мачты?
Все, конечно, помнили. Даже коты.
— У этих обойм особое название: ЭЗЕЛЬГОФТ. Странное, да? Сейчас объясню. «Эзель» — по-голландски «осел». «Хоофт» — голова. Но, как мне объяснял один знакомый корабельный мастер (тоже из Голландии), в данном случае это слово надо понимать иначе — «хомут, надеваемый на голову». Смотрите… — И светящимся пальцем гном вывел в воздухе рисунок:
Похоже на старинный деревянный хомут для парной упряжки, не правда ли?
Вася пожал плечами. Ослиных упряжек он никогда не видел. А дотошный Слава Воробьев спросил:
— А что же, у одного осла шея круглая, а у другого квадратная?
— Нет, шеи одинаковые. А вот верхняя часть мачты делается квадратной, чтобы эзельгофт со стеньгой не вертелся. А у стеньги, в свою очередь, верхний конец тоже квадратный. И у брам-стеньги. И так далее… Кстати, помните, как называется верхний срез у мачты?
— ТОП! — поспешил ответить Антон. — Так же, как у шпангоута.
— Молодец, Антоша… Топ есть и у колонны мачты, и у стеньги, и у каждой из составных частей. Каждый топ закрывается какой-нибудь заглушкой. Иначе древесина будет впитывать влагу. А если рангоут железный, в трубу нальется дождевая вода. Представляете, какая получится тяжесть!.. А на верхушке самой верхней стеньги крепится КЛОТИК. Это такой приплюснутый деревянный шарик. То есть это снизу кажется, что небольшой шарик, а вообще-то это крупная вещица. В нем делаются отверстия для шнуров, на которых поднимаются флаги и сигналы. Вот!
И появился новый рисунок.
Вася Лис вскинул голову.
— Жаль, что нельзя разглядеть клотики и эзельгофты на мачтах, темно…
— Это дело поправимое! — В руке у Моти вспыхнул фонарь, и широкий луч побежал вверх по мачте. Но… скоро уперся в полукруглую площадку из балок и досок. — Ох, я не сообразил, что марс мешает!
— Какой Марс? Планета? — удивился первоклассник Антон.
Вася фыркнул.
— Нет-нет! Я имею в виду МАРСОВУЮ ПЛОЩАДКУ. Иногда ее называют просто МАРС. Эта площадка ставится на мачтах там, где мачта соединяется со стеньгой. На месте нижнего эзельгофта.
— Она для впередсмотрящих матросов, — со знанием дела пояснила внучка боцмана Пёрышкина.
— Она для разных целей, — сказал Мотя. — И для матросов, и для того, чтобы растягивать по сторонам некоторые снасти… А знаете, откуда такое название?
— Потому что она близко к Марсу и к другим планетам! — догадливо сообщил Антон. И все развеселились.
— Вовсе не потому. Есть площадки и повыше… У древних римлян был бог войны Марс. И у нас в России со времени Петра Первого, который весьма увлекался античными мифами, повелось все военное называть именем Марса. В Санкт-Петербурге есть, например, Марсово поле, там раньше проводились военные парады… А на площадках, о которых мы говорим, на старинных кораблях размещались во время боя стрелки. А иногда ставились даже легкие орудия. То есть это были «военные площадки». Теперь марсы свою боевую роль потеряли, но название приклеилось к ним навеки.
— Довольно сложное сооружение — задрав голову, заметил Слава.
— Ну, не такое уж сложное. Две продольные балки и две поперечные образуют решетку. На них сделан настил из досок. В нем по сторонам два люка, чтобы матросы могли выбираться на площадку. У люков, кстати, забавное название: «собачьи дыры». Может быть, потому, что лазать в такие люки считалось «собачьей работой». Жизнь-то у матросов в прежние времена была нелегкая…
Должен сказать, что это марс старинной конструкции. На современных парусниках площадки выглядят легче и изящнее. Но у здешнего марса особенно хорошо заметна его конструкция.
Обратите внимание на продольные балки. Их название — лонга-салинги. А поперечные балки именуются иначе — краспицы. Запомните: «лонга-салинг» мужского рода, «краспица» — женского.
Ребята кивали и снова запрокидывали головы, смотрели на марс. Слава мысленно прикидывал рисунок, который сделает дома: марсовая площадка, вид снизу.
— Но это не единственная площадка на большой мачте, — предупредил Мотя. — На следующем стыке, где стеньга соединяется… с чем?
— С брам-стеньгой! — хором сказали четверо приятелей.
— Да-да! Так вот, именно там, тоже на месте нижнего эзельгофта, есть еще одна площадка. Но она легонькая, без настила. Просто рама из лонга-салингов и краспиц.
Оно и понятно — нельзя большую тяжесть поднимать на высоту…
Эта рама — САЛИНГ. Отойдем в сторону, тогда салинг будет хорошо виден. Вот…
Видите треугольные подпорки, на которых лежат лонга-салинги?
Они похожи на кницы, но называются чиксы.
— А выше салинга бывает площадка? — дотошно поинтересовался Слава.
— Иногда бывает еще БОМ-САЛИНГ. Но его уже никак не назовешь площадкой. Это просто особая обойма с рожками для отвода в сторону некоторых снастей. Ставится бом-салинг там, где брам-стеньга соединяется с бом-брам-стеньгой. А теперь несколько слов о мачтовых площадках на небольших судах.
Иногда там вместо тяжелого марса ставят сразу легкий салинг. А на яхтах делают на мачтах лишь тонкие перекладинки — краспицы.
— Но на нашем «Звенящем» все будет полностью, — ревниво заметил Вася.
— Конечно, конечно… А теперь спустимся в трюм.
— Зачем? — испуганно сказала Ксеня. Ей не очень-то хотелось в сумрачную глубину.
— У мачты ведь есть не только верхний конец, но и нижний, — пояснил Мотя. — Надо познакомиться и с ним. Мачта уходит вниз через верхнюю и все промежуточные палубы, почти до самого днища.
По узким скрипучим трапам все спустились внутрь корпуса. Глубоко-глубоко. Мотя светил фонарем. Коты опасливо шли сзади, видимо, опасались крыс. Но было пусто, лишь могучие тимберсы и стрингера выступали из тьмы. Толстая колонна мачты, проткнув все палубы, упиралась в широкий кильсон. Ее основание окружали стенки плотного, сделанного из балок гнезда.
— Это гнездо, в которое вставляется мачта, называется СТЕПС, разъяснил Мотя. Немного похоже на слово «ступать». Мачта ступает в степс.
Все согласились, что слова похожи. А коты обнюхали могучий степс со всех сторон. Видимо, проверили: прочный ли?
— Верхний конец у мачты называется т о п, — напомнил Мотя. — А кто знает, как называется нижний?
— Может быть, «нижний топ»? — осторожно предположил Антон.
— Нет! Называется он ШПОР. Похоже на слово «шпора», только мужского рода.
— Шпор втыкается в с т е п с, — догадался Слава.
— Правильно. Так же, как шпора втыкается в бок лошади. Хотя это сравнение мне не очень нравится, потому что жаль лошадь…
— То «ступает», то «втыкается», — капризно заметила Ксеня.
— Зато все эти слова легко запомнить, — сказал Вася. — А можно вопрос? Как называется отверстие в палубе, через которое мачта уходит вверх?
Мотя заскреб бороду.
— Ох… это, пожалуй, одно из самых трудных слов в корабельных названиях. Его не с чем сравнить. Надо просто запомнить: ПЯРТНЕРС.
— Действительно, язык сломаешь, — пробормотал Слава и несколько раз повторил слово шепотом.
— Пяртнерс не просто отверстие в палубе, — объяснил Мотя. — Спереди и сзади оно сжато бимсами, а по бокам — палубными стрингерами. И, кроме того, укреплено специальной деревянной «подушкой». Иначе мачта, покачиваясь, расшатает палубу.
— Разве мачты внизу, у палубы, качаются? — удивилась Ксеня.
— Чуть-чуть, но качаются… Может быть, вам приходилось отдыхать в лесу под высокой прямой сосной? Вспомните, у подножия ствол кажется неподвижным, но когда привалишься к нему спиной, чувствуется еле заметное шевеление…
— Да, я помню! — обрадовался Вася.
— А что еще вы собираетесь нам рассказать? — спросил Слава.
— На сегодня хватит. Давайте только повторим, как устроена мачта.
Мотя начал рисовать в воздухе, а все весело повторяли знакомые корабельные термины:
— Степс! Шпор! Пяртнерс!.. Колонна мачты!.. Марс!..
Чертеж получился длиннющий — ростом со Славу Воробьева.
— Вот это да! — почесывая затылок, сказал Вася. — Пока не знаешь, думаешь, что мачта — совсем простая вещь: обтесал бревно, воткнул в палубу и готово. А здесь вон какое… сооружение.
— Да, — согласился Мотя. — Но теперь с устройством этого «сооружения» вы знакомы. Осталось только запомнить, как все мачты называются. Ведь на корабле у каждой мачты свое имя…
— Ну, это просто! — воскликнула Ксеня. — Это мы и раньше слышали. Передняя называется ФОК-МАЧТА…
— Средняя — ГРОТ-МАЧТА! — поспешил Вася.
— А задняя — БИЗАНЬ-МАЧТА, — похвастался своими знаниями и Антон. — Это во многих книжках написано.
— «Грот» обозначает «большой», — вставил образованный Слава. — Ведь средняя мачта на корабле обычно самая высокая.
— Чаще всего так, — согласился гном Мотя. — Хотя случается, что все мачты делают одинаковой длины…
Слава продолжал:
— Но мне непонятно вот что: названий три, а мачт бывает больше. Я видел на рисунках корабли и с четырьмя мачтами, и с пятью…
Модест Мокроступович кивал:
— Верно, верно… Справедливое замечание. В этом случае дело обстоит так: передняя мачта всегда — фок-мачта. Задняя — всегда бизань-мачта (или просто «бизань»). А те, что стоят между ними, называются начиная спереди: первая грот-мачта, вторая грот-мачта, третья грот-мачта и так далее. Иногда для краткости говорят «первый грот», «второй грот», «третий грот». Не надо только путать с парусами, у которых могут быть такие же названия.
Порой, конечно, с этими гротами морякам приходится трудновато: не сразу разберешься, где какой. Около ста лет назад в Америке стали строить шестимачтовые шхуны. Выходит, что на них — по четыре грот-мачты… А на единственной в мире семимачтовой шхуне «Томас У. Лаусон» терпение у моряков лопнуло. И они договорились называть мачты по дням недели…
— Вот это да! — обрадовался первоклассник Антон. — Понедельник-мачта, вторник-мачта…
— Немного не так. У американцев неделя начинается с воскресенья… Впрочем, шхуна с такими мачтами была исключением. Вернемся к нормальным названиям. Надо ведь разобраться и в том, как именуются составные части разных мачт. Думаю, Яков Платонович не обидится, что я вместо него затрону этот вопрос.
— Нисколько не обидится! — заверила Ксеня. — Вы же друзья.
— Да… Ну вот, смотрите. У каждой мачты свое имя. Каждая состоит из пяти частей. И если, например, боцман говорит: «А ну-ка, друзья, проверьте, в порядке ли эзельгофты на трюм-стеньге», матросы могут запутаться: на какой из трех? Поэтому каждая составная часть имеет приставку из названия своей мачты.
— Ну, это просто! — воскликнул Вася.
— Да… но есть некоторые сложности. Слушайте…
Проще всего с грот-мачтой. Там все ясно: «колонна грот-мачты», потом «грот-стеньга», «грот-брам-стеньга»…
— Над ней «грот-бом-брам-стеньга»! — поспешил опередить Вася Славу, который уже открыл рот.
— А выше всех «грот-трюм-стеньга»! — победно закончил Антон.
Но Слава все-таки вставил слово:
— Наверно, есть названия и у площадок?
— Конечно. «Грот-марс», «грот-салинг». И «грот-бом-салинг», хотя это уже и не площадка… Короче говоря, тут вопросов нет. А вот с фок-мачтой посложнее.
Там все, что выше колонны мачты, имеет приставку не «фок», а «фор». То есть «передний». «Фор-стеньга», «фор-марс», «фор-брам-стеньга» и так далее.
— «Фок» и «фор» похожие слова, — сказала Ксеня. А различие запомнить нетрудно.
— Но не забывайте: «фор» — это на стеньге и выше. А на колонне мачты — «фок».
Все уверили Модеста Мокроступовича, что не перепутают.
— А сложнее всего с бизань-мачтой. Казалось бы, чего мудрить? Называй все части с приставкой «бизань» и никаких хлопот. Но у моряков сложилась иная традиция. Колонна задней мачты — «бизань», а все, что над ней — с приставкой «крюйс».
— Непонятное слово! — сердито сказал Антон.
— Откуда оно взялось? — придирчиво спросил Вася.
— Честно говоря, я не знаю, — вздохнул гном Мотя.
— Может быть, это в честь адмирала Крюйса? — предположил начитанный Слава. — Я читал, что такой адмирал служил в российском флоте при Петре Первом.
— Может быть, — неуверенно отозвался Мотя. — Хотя едва ли… Но если помнить об этом адмирале, то слово «крюйс» вы не забудете.
— Да здравствует адмирал! — воскликнул Вася. — Значит, на задней мачте у нас что? Колонна — это «бизань». А дальше «крюйс-марс», «крюйс-стеньга»… И так до самой верхушки, да?
— Мотя согласился. И стал чертить в воздухе большую схему с надписями.
Когда рисунок был окончен, Мотя довольно потер ладони.
— Пожалуй, это следовало бы нарисовать в ваших тетрадках.
— А я и так запомню, — заявил Вася.
— Тут нет ничего сложного, — сказала Ксеня.
Гном опять кивнул, щелкнул пальцами, и все мигом оказались на палубе. Над морем занимался рассвет.
— Пора домой, — вздохнула Ксеня. — Ой, а где же Синька?
Кот Василиса встревоженно терся о Васины джинсы и смотрел вверх.
— Мя-а… — жалобно донеслось сверху.
— Синька! — ахнула Ксеня. — Вот хулиган! Забрался на самый клотик, а слезать боится. Он всегда так: залезет куда-нибудь наверх, а потом орет — снимайте!
Модест Мокроступович покачал вязаным колпачком и направил из фонаря вверх тонкий луч. По этому лучу перепуганный Синтаксис съехал вниз, как по скользкому канату.
— Негодник, — сказала Ксеня. Синька виновато прижал уши. Василиса, чтобы утешить приятеля, лизнул ему загривок.
— Хорошо, что это во сне, а то бы я тебе всыпала, — с облегчением сказала Ксеня. — Ой, мальчики! Нам пора просыпаться.
Слава Воробьев торопливо проговорил:
— Простите, но у меня еще один вопрос насчет мачты. Не может ли случиться, что между колонной мачты и п… пяртнерсом появится щель, и в нее будет попадать вода?
— Может, — согласился Мотя. — Чтобы вода туда не сочилась, на мачту у палубы надевается трубчатый чехол из брезента. Нижним краем он закрывает щель. И называется БРЮКАНЕЦ.
— Это не от слова «брюки»? — хихикнула Ксеня. — Он ведь похож на штанину.
— Похож…
— Придется мальчишкам обрезать свои джинсы, — рассудила Ксеня. — Для брюканцев на нашем «Звенящем». Иначе где мы их добудем на необитаемом острове?
— Ну и пожалуйста, — пожал плечами Вася. — Остров же в тропических водах, там круглый год можно в шортах…
— Ничего не получится, — заметил Слава. — Мачты слишком толстые. Придется где-то добывать материал. Тем более что все равно он нужен для парусов.
Вася задумался: где же брать парусину? И с этой мыслью проснулся от весеннего солнца, которое било в окно.
Днем Яков Платонович с удовольствием прослушал рассказ о волшебно-учебном сне.
— Молодец Мокроступыч. Не разучился еще колдовать. И корабельное дело помнит… Ну, раз вы столько всего ночью узнали, перейдем к подвижному рангоуту.
Мы помчимся с громким гиком
К реям, гафелям и гикам! —
вдруг сочинил Антон Штукин. У него неожиданно прорезались поэтические способности.
Яков Платонович довольно растопырил усы.
— Молодец. Действительно, подвижный рангоут — это реи, гафели и гики. Начнем с р е е в. Вы уже знаете — так называют поперечины на мачтах. Они для парусов. На нашем фрегате на каждой мачте реев будет пять.
Антон охнул:
— И у каждого тоже свое название?
— Да. Ничего сложного. Вы в них разберетесь, так же, как разобрались в стеньгах… Но сначала о том, как устроены реи.
Это очень большие рангоутные детали. Например, на российском четырехмачтовом барке «Крузенштерн» нижние реи на обеих грот-мачтах длиною почти тридцать метров. Представляете? Если поставить торчком, то это высота десятиэтажного дома. А толщина у такого рея — как у большущей железной бочки.
Если вы посмотрите на фотоснимок парусного судна или вот сюда, на модель «Меридиана», то увидите: в середине рей толще, чем на концах. У него, как говорят, форма веретена. Это сделано для прочности.
Посмотрите еще. Рей прикреплен к мачте особым приспособлением. Это БЕЙФУТ.
Бейфуты бывают самых разных форм и конструкций. Но задача у них одна: это такие вертлюги или шарниры, с помощью которых можно поворачивать реи в самые разные положения. Вместе с парусами или без них.
— А что это за трос, который тянется под реем на тонких подвесках? — спросил Слава и приготовился рисовать.
— Это ПЕРТ. Матросы упираются в него, когда работают с парусами. Встают на перт подошвами, ложатся на рей животом и грудью и тянут или распускают парусину. Раньше это была опасная работа. В наше время все матросы, оказавшись на высоте, пристегиваются к рею страховочными поясами…
Теперь посмотрите на закругленные концы реев. Называется такой конец НОК. Короткое слово, легко запоминается.
Может быть, читали в книжках про пиратов, как грозный капитан кричит пленникам: «Если не скажете, где золото, всех повешу на нока-рее!» Это не совсем правильное выражение. Следует говорить «на ноке рея»…
— Это совсем неправильное выражение! — возмутилась Ксеня. — Вешать пленников вообще нельзя! Ни на ноке и нигде…
— Верно, верно. Однако это ведь не я, а пираты…
Теперь еще несколько слов о ноке. Этим же коротким термином называется конец и у гика, и у гафеля. Тот, который далеко от мачты. А тот, что упирается в мачту, носит название — ПЯТКА.
— Ну, это понятно, почему, — заметил Вася. — Пятка всегда для того, чтобы упираться. А на пятках есть бейфуты? Ведь гик и гафель тоже должны поворачиваться вокруг мачты!
— Разумеется, есть… А иногда на пятках делают так называемые у с ы. Вот, на модели они есть.
— Похоже на бабушкин ухват, — сказала Ксеня.
Все согласились, что похоже. Но концы «усов» были соединены тросиком с надетыми на него деревянными шариками. Ребята догадались, что шарики для того, чтобы тросик не терся о мачту. Яков Платонович сказал, что это ракc-клоты.
— «Клот» или «клотик» значит «шарик», это вы знаете. А с раксами мы еще познакомимся. Так называются петли и крючки на парусах, которые скользят по тросу.
— Ну, а теперь приступим к названиям реев, — решил Яков Платонович. — Для этого надо, чтобы вы вспомнили, как называются стеньги и все, что есть на мачте.
— Мы помним! — заверил Антон.
— Тогда поехали… — Яков Платонович нарисовал на доске мачту из пяти частей, с марсом и салингом. Потом изобразил на ней пять реев. — На каждой составной части мачты ставится по одному рею…
— А я видел снимки, где реев на корабле гораздо больше, — вмешался Слава. — Шесть или семь.
— Бывает и так. Мы об этом поговорим позже, когда речь пойдет о разрезных парусах. А пока мы разбираем типичную схему. Мы ведь договорились, что на «Звенящем» все будет по строгим правилам.
— Извините, — смутился Слава.
— Ничего, ничего. Пытливость ума — качество замечательное. Но не будем спешить…
Когда речь идет об отдельной мачте, рей, что снизу, так и называется — нижний рей. А второй…
— «Рей на стеньге»! — нетерпеливо сунулся Антон.
— Он действительно на стеньге. Но называется марса-рей… Кто скажет, почему?
— Потому что он над марсовой площадкой! — догадался Вася.
— А третий рей, который над салингом, — «салинг-рей»? — спросил Слава.
— Нет. Там уже все проще: на брам-стеньге — брам-рей. На бом-брам-стеньге — бом-брам-рей. На трюм-стеньге…
— Трюм-рей! — дружно сказала четверка юных моряков.
— Молодцы. Я же говорил: если знать составные части мачты, другие названия напрашиваются сами собой — надеваются, как бусины на нитку…
— Как ракс-клоты на тросик у пятки гика! — вспомнила Ксеня.
Яков Платонович одобрительно глянул на внучку и продолжал:
— С отдельной мачтой мы справились. Но ведь названия реев зависят и от того, какая это мачта. Так же, как названия стеньг.
— Ну, это просто, — храбро заявил Вася. — Там наверняка такие же приставки: «фор…», «грот…», «крюйс…».
— Да, это легко сообразить. Надо только запомнить кое-что о нижних рёях.
Напоминаю: про нижний рей на фок-мачте не говорит «фор-рей». «Фор» — это начиная со стеньги и марса. А то, что на колонне мачты, — «фок…».
— Значит, фок-рей! — обрадовался Антон.
— Да. Но принято говорить «фока-рей»… Сложнее всего опять с бизань-мачтой. Казалось бы, само собой напрашивается: «бизань-рей». Но в данном случае в названии рея слово «бизань» видоизменилось и превратилось в «бегин». Таким образом нижний рей на бизань-мачте — бегин-рей.
— Запомнить нетрудно, — сказал Слава. — Но, может быть, все-таки нарисовать корабль с реями и подписать название каждого?
— Хорошо. Только у меня пальцы разболелись, рисуй сам.
Слава послушался. Он умело изобразил корпус судна и мачты с полным набором стеньг. И начал вычерчивать реи. А Яков Платонович потребовал:
— Ну-ка, друзья, по очереди называйте, какой рей чертит Слава. Начиная с первой мачты, снизу… Ксеня!
— Подумаешь, — сказала Ксеня. — Фока-рей… Фор-марса-рей… Фор-брам-рей… Фор-бом-брам-рей… Фор-трюм-рей! Ура!
Антону досталась грот-мачта. Он справился легко:
— Грота-рей, грот-марса-рей, грот-брам-рей, грот-бом-брам-рей, грот-трюм-рей… Правильно?
— Молодец. Теперь Вася. Бизань-мачта…
— Самый нижний — это бегин-рей… Потом крюйс-марса-рей. Крюйс-брам-рей, крюйс-бом-брам-рей, крюйс — трюм-рей. Все!
А на доске возникла вот такая схема:
— Замечательно, — одобрил Яков Платонович. — И хорошо, что ты не забыл нарисовать на бизань-мачте гафель и гик. Они обязательно стоят там на каждом большом судне.
Вот теперь самое время поговорить о гиках и гафелях. Когда на корабле их всего по одному, в названиях не запутаешься. Но бывают суда без реев, с косыми парусами. Или реи только на первой мачте, как у нашей модели. Зато хватает там гиков и гафелей… Впрочем, с ними все просто. Они всегда расположены на колоннах мачт, и названия их напрашиваются сами собой… Слава, нарисуй-ка судно с тремя мачтами, каждая из которых состоит только из колонны и стеньги… Так. И гафели с гиками изобрази тоже… Прекрасно. А теперь поименуем их…
И на доске появилось вот что:
— Значит, на бизань-мачте гик называется «бизань-гик»? — уточнил Антошка. — А гафель — «бизань-гафель»? А не «бегин….»?
— Нет. Приставка «бегин» — только у рея. Запомните это.
— На нашем «Звенящем» только они и будут, верно? — вставил свое слово Вася. — Бизань-гафель и бизань-гик?
— Правильно. Они необходимы для косого паруса, который обязательно устанавливается на больших кораблях, если даже все главные паруса — на реях. Этот гафельный парус помогает кораблю при маневрировании.
Вася помог Антошке дорисовать схему и спросил:
— Теперь мы разобрались с рангоутом полностью? С неподвижным и с подвижным?
— Нет, голубчик. Ты забыл про бушприт. Он ведь тоже относится к рангоуту. К неподвижному, кстати…
— А что с ним разбираться? Просто наклонное бревно! — сказала Ксеня.
— Даже у «простого бревна» необходимо знать названия частей… Задний конец бушприта называется шпор, как у мачты. Передний — н о к, как у гика, гафеля или рея.
Шпор бушприта закрепляется между двумя крепкими брусьями (битенгами), которые идут от палубы до самого днища. Кроме того, к форштевню бушприт притягивается специальной скобой, она называется ватер-вулинг.
— Но ведь он же сверху, на палубе, а не у воды, — удивился Слава. — Почему же «ватер…»?
— Дело в том, что передняя часть форштевня, которой он рассекает воду, называется водорезом. К нему-то и крепится ватервулинг… Вообще-то слово «вулинг» означает «крепление из троса». Потому что именно тросами в прежние времена бушприты закреплялись на водорезе…
Видите, сколько всего связано даже с «простым бревном». Но простые, то есть из одного дерева, бушприты бывают лишь на небольших судах. А мы строим полный фрегат, со всеми деталями рангоута. Поэтому наш бушприт имеет два продолжения, они крепятся друг к другу бушпритными эзельгофтами.
Вторая часть бушприта имеет название УТЛЕГАРЬ. А продолжение утлегаря — БОМ-УТЛЕГАРЬ.
— Логичнее было бы «брам-утлегарь», — заметил Слава.
— Может быть. Но так уж повелось: «бушприт, утлегарь, бом-утлегарь».
Бушприт, утлегарь, бом-утлегарь!
Как хорошо по ним побегать! —
сочинил Антон Штукин.
— Иногда матросам приходится там и пробежаться, — согласился Яков Платонович. — Но делать это надо умело и осторожно. А то недолго оказаться в воде.
— Но ведь под бушпритом натягивают сетку! — воскликнула Ксеня. — Вот, на модели «Меридиана»…
— Да. Но так делалось не всегда. На старых больших парусниках бушприты были громадные — целые мачты! Попробуйте сделать сеть для такого великана! Да еще когда он ощетинивается длинными рангоутными отростками.
— Какими отростками? — удивился Антон.
— Иногда на бушприте крепится рангоутная перекладина, которая называется БЛИНДА-РЕЙ. «Блинд» в переводе на русский язык означает «слепой». В прошлые века к блинда-рею привязывался четырехугольный парус, который помогал при маневрировании тяжелого судна… Помогать-то помогал, но с палубы видно его было плохо, потому и назывался он слепым. Отказались от использования блинда еще в восемнадцатом веке. Но рей остался — для растяжки тросов, которые с боков держат бушприт. Впрочем, иногда сейчас вместо блинда-рея ставят два отростка — БЛИНДА-ГАФЕЛЯ.
А под бушпритом, примерно в том же месте, где крепится блинда-рей или блинда-гафели, часто ставится еще одна рангоутная деталь. Такой отросток, который смотрит наклонно или вертикально вниз. Это МАРТИН-ГИК. Почему «гик» — понятно. Он похож на мачтовые гики. А почему «мартин», я, по правде говоря, не знаю. Может быть его придумал кораблестроитель с таким именем…
Я знал одного курсанта, который любил сочинять стихи про паруса и бури. Помню такие его строчки:
Сошлись вода и небо в шумном споре,
И океан бурлил в кипеньи диком.
И наш корабль вперед летел над морем,
Распарывая гребни мартин-гиком…
Антоша Штукин завистливо вздохнул. Такие красивые стихи придумывать он еще не умел.
— А в конце сегодняшних занятий сделаем последний рангоутный рисунок, — сказал Яков Платонович. — Бушприт со всеми деталями. Я попробую начать, а ты, Слава, помогай…
Так они и сделали…
— Прямо настоящее развесистое дерево на корабельном носу, — сказал Вася.
— Да, — согласился Яков Платонович, отряхивая с ладоней мел. — А во времена Магеллана и Френсиса Дрейка на тяжелых судах вроде галеонов и старинных линейных кораблей на ноке утлегаря или бом-утлегаря ставили дополнительную мачту — с одним или двумя реями, с марсом. Она таки называлась — бушпритная мачта.
А позади бизани на таких кораблях стояла иногда еще одна мачта — тоже маленькая, вспомогательная. Бонавентур-мачта. «Бонавентура» на некоторых языках значит «счастливая судьба». Наверно, моряки считали, что эта мачта сделает управление кораблем более удачным.
— На «Звенящем» эти мачты тоже будут? — спросил Вася.
— Нет. Наш фрегат — современное судно. А о старинном рангоуте я упомянул так, для справки…
Теперь позвольте поздравить вас с окончанием сегодняшних занятий. И с тем, что завтра у нас новая большая тема.
— Такелаж? — обрадовалась Ксеня.
— Совершенно верно…
ТАКЕЛАЖ
Юному коту Синтаксису влетело от бабушки Натальи Степановны. Она хлопнула Синьку газетой и заперла в чулан. Там он обиженно вопил, что не виноват.
А как же не виноват, если стащил у Натальи Степановны клубок тонкого шнура для плетения «макрамэ»! Катал, катал и все перепутал.
Потом Синьку простили — по просьбе ребят и кота Василисы. Синька вышел из чулана, сердито дергая хвостом и топорща усы. А Яков Платонович сказал:
— Вот так же иногда путаются в такелаже бестолковые и ленивые курсанты-практиканты. Недаром иногда боцман кричит им: «Тяни веревку, которую знаешь! Не трогай, которую не знаешь!» Вот так-то, господа гардемарины… Чтобы не запутаться, как наш дорогой Синтаксис, такелаж надо знать. И стоячий, и бегучий.
— Начнем со стоячего, да? — догадался Вася.
— Да. Рассаживайтесь, смотрите и слушайте.
— Так называются туго натянутые тросы. Чаще всего стальные, а раньше делали их из растительных волокон — из пеньки, сизаля и так далее. На больших судах эти тросы очень толстые, чуть ли не в руку. Могучие такие растяжки.
Без этих растяжек мачты и бушприт вмиг расшатались бы и рухнули.
Самые главные снасти стоячего такелажа — ВАНТЫ. Они идут от топа мачты к бортам. И называются соответственно: «фок-ванты», «грот-ванты», «бизань-ванты». Бывают ванты и у стеньг. Они тянутся от верхушки стеньги к марсовой площадке. На фор-стеньге — фор-стень-ванты, на грот-стеньге — грот-стень-ванты, на крюйс-стеньге…
— Крюйс-стень-ванты!
— Молодцы. Есть и брам-стень-ванты, которые идут к салингам. И бом-брам-стень-ванты, идущие к бом-салин-гам. Туда же обычно тянутся и трюм-стень-ванты… Наверно, все перечислять не надо, а? Если боцман вам крикнет: «Пошел на грот-брам-стень-ванты!» — вы сообразите, где это?
— Сообразим, — вздохнул Антон. — Только высота какая…
— Ничего, привыкнете, если хотите стать настоящими моряками.
— Меня, наверно в моряки не возьмут, — печально сказал Слава. — С очками-то.
— Не горюй! Если не возьмут в штурманы, ты можешь стать корабельным инженером, который ходит в испытательные плавания. Или судовым врачом. Или ученым, который изучает морские глубины…
— А я могу сделаться корабельным радистом — заявила Ксеня. — Но радисты на ванты не лазят…
— Пусть не лазят, а знать все равно полезно, — возразил Яков Платонович. — Что будет, если, скажем, радисту надо передать аварийный сигнал о поломках рангоута и разрывах такелажа, а он крюйс-стень-ванты не может отличить от мартин-гика… Ну, мы отвлеклись. Вернемся к стоячему такелажу. Итак, ванты…
— Они похожи на веревочные лесенки, — заметил Антон, глядя на модель баркентины «Меридиан».
— Похожи. К натянутым тросам привязываются деревянные или веревочные ступеньки. Они называются выбленки. По ним удобно забираться на площадки и реи. Но не надо думать, что главная задача вант — служить лестницами. На некоторых судах, где нет необходимости лазать вверх, ванты бывают и без выбленок. Их главная цель — крепко держать мачты.
Для этого ванты натягивают. Или, как говорится, набивают. С помощью особых приспособлений. Это талрепы.
Слово «талреп» состоит из двух слов.
Слышали про «тали»? Это приспособление из блоков, чтобы увеличивать силу натяжения. С помощью талей, например, поднимают тяжести.
— Наш папа в гараже поднимал талями «Москвич» для ремонта, — заявил Антон. — Это несколько блоков и длинный крепкий шнур.
— Да-да! А на корабельном языке шнур часто называется реп. Например, «буйреп» — тонкий трос для постановки на якорь плавучего буйка. «Минреп» — тот, что держит на якоре плавучую мину. И так далее. А «талреп» — устройство со шнуром для набивки стоячего такелажа. Впрочем, сейчас — не всегда со шнуром…
Взгляните на модель. Внизу у вант заметны утолщения с колечками. Это винтовые талрепы. Их ставят на современных судах. Шнура там нет, но название осталось. Трубка (а точнее, длинная муфта) имеет внутри себя винтовую резьбу. Когда ее вращают, она стягивает в себе два болта с головками-кольцами, к которым прикреплены снасти…
— Как на растяжках турника в спортивном зале! — вспомнил Вася.
— Да, похоже… Но винтовые талрепы стали применяться лишь во второй половине девятнадцатого века. В русском флоте их, по-моему, впервые поставили на фрегате «Паллада», о котором есть книга знаменитого писателя Гончарова. А до той поры (да и потом тоже) применялись талрепы с юферсами.
— Это что за штука? — удивился Антон.
— Сейчас покажу… — Яков Платонович достал большой рисунок с трехмачтовым фрегатом. — Смотрите, по бортам, в нижней части вант двойные ряды кружочков. Это и есть юферсы — специальные деревянные блоки. Только они не вертятся.
В каждом юферсе — три отверстия. У каждого талрепа два юферса — верхний и нижний. К верхнему прикрепляется ванта. К нижнему — короткая оттяжка. Запомните ее название — вант-путенс.
— Оттяжка для припутывания вант, — вставил Антон.
— Можно сказать и так. Для запоминания… А потом сквозь отверстия юферсов продергивается и натягивается реп. Юферсы сближаются, ванты делаются тугими. На одном конце репа, чтобы он не проскакивал в отверстие, делается утолщение. Другой конец — за который тянут — после окончания работы прочно крепится вокруг ванты.
— По-моему, это следует нарисовать покрупнее, — предложил Слава.
— Хорошо. Иди к доске, поможешь мне.
И получился большой, во всю доску, рисунок.
— Вся эта система и называется «талреп», — сообщил Яков Платонович. — Но иногда талрепом называют и сам шнур (реп), который стягивает юферсы… Кстати, на маленьких яхтах и шлюпках талрепы делаются совсем простыми: на ванте кольцо, на вант-путенсе кольцо, а между ними пропускается шнур. Такой талреп называется веревочный.
Помню, как однажды курсанты в честь праздника Нептуна устроили на палубе баркентины концерт самодеятельности. Там было выступление пиратов, они плясали и пели:
Мы ужасны, мы свирепы,
Каждый страшен и суров.
Наши нервы — как талрепы
Из капроновых шнуров!
Сухопутный слушатель ничего бы не понял: какие нервы? А на судне эту песню оценили.
Антоша опять завистливо вздохнул.
Яков Платонович продолжал:
— Сейчас талрепы нижней своей частью — вант-путенсами — крепятся обычно прямо к бортам. Но раньше на парусниках снаружи, на уровне палубы, ставили неширокие длинные площадки — чтобы ванты расходились пошире и за счет этого держали мачты покрепче.
Такая площадка называется РУСЛЕНЬ. Вот, они видны на рисунке.
Помните, Мотя однажды вспоминал рассказ Александра Грина «Пролив бурь». Кончается он морской песенкой:
С детства клипер, и шхуна, и строгий фрегат
На волне колыхали меня;
Я родня океану — он старший мой брат,
А игрушки мои — русленя!..
Неплохо сказано, по-моему, хотя «игрушки» были, конечно, крупноваты.
На русленях иногда закрепляли поднятые якоря. Там же собирались абордажные команды, готовясь к нападению на чужой корабль. Там же… — Яков Платонович посмотрел на Синтаксиса, — любили греться корабельные коты. Но это были дисциплинированные коты, которые никогда не безобразничали и не запутывали концы бегучего такелажа…
Синтаксис всем своим видом показал, что он самый дисциплинированный кот на свете. Или, по крайней мере, на Озерной улице. Василиса, на всякий случай, — тоже…
— Однако продолжим разговор о креплении вант… Вант-путенсы огибали снаружи русленя и под ними крепились к борту. Получались специальные оттяжки — похожие на короткие, идущие вниз, ванты. У них есть особое название — ПУТЕНС-ВАНТЫ. То есть такие ванты, которые снизу натягивают путенсы… Слава, хотя все это видно на рисунке с фрегатом, но давай изобразим покрупнее. Помоги…
И вот какой получился рисунок.
— Есть путенс-ванты и выше, у стень-вант, — продолжал Яков Платонович. — Они идут вниз от марсовой площадки. Кстати, в наше время, когда русленей на парусниках уже нет, только эти оттяжки и принято называть путенс-вантами… Вы не запутались во всех этих «путенсах»? На всякий случай сделаем еще рисуночек. Слава! Я буду намечать, а ты обводи своей твердой рукой…
— Как ванты крепятся внизу, это ясно, — сказал Слава. — А вверху?
— Вверху они специальными петлями — огонами — надеваются на мачты и зацепляются за треугольные выступы, похожие на кницы. Это ЧИКСЫ.
Так же крепятся и другие снасти стоячего такелажа: БАКШТАГИ, ФОРДУНЫ и ШТАГИ.
Бакштаги — снасти, похожие на ванты, но уже без выбленок. Идут они не просто вбок от мачты, а с некоторым отклонением назад.
Фордуны тоже держат мачты с боков и сзади. Они уходят назад еще дальше бакштагов, потому что тянутся от самых верхних частей мачты.
Впрочем, некоторые моряки считают, что между бакштагами и фордунами больших различий нет. О том, что это одно и то же, писал в своей «Маленькой морской энциклопедии» знаменитый парусный капитан Дмитрий Афанасьевич Лухманов. А уж ему-то можно верить.
Набиваются эти снасти стоячего такелажа, как и ванты, с помощью талрепов. Но тогда талрепы внизу крепятся уже не к вант-путенсам, а к бакштаг-путенсам и фордун-путенсам. Аталрепы штагов — к штаг-путенсам.
До сих пор мы говорили о стоячем такелаже, который идет к бортам. Но есть тросы — штаги, про которые принято говорить, что они стоят «в диаметральной плоскости судна». Проще выражаясь, тянутся от мачты строго вперед. От фок-мачты — к форштевню или бушприту. От других — прямо к палубе или к той мачте, которая впереди.
Штагов много. Иногда они протягиваются от каждой мачты и всех ее составных частей. Значит, на нашем «Звенящем» их будет полтора десятка — мы ведь хотим иметь все снасти полностью.
У каждого штага — свое имя. Мы их все перечислять не будем. Мачты и стеньги вы знаете, а названия снастей такелажа зависят от них.
— Может быть, все-таки зарисовать всю схему стоячего такелажа? — неуверенно спросил Слава.
— Зачем? Схема рангоута у вас есть, а в такелаже вы должны разбираться и без подробных рисунков… Например, если вы услышите от строгого боцмана: «Почему слабо натянут крюйс-брам-стень-штаг?» — разве не сообразите, о чем идет речь?
— Это трос, который идет вперед и вниз от крюйс-брам-стеньги! — отчеканил Вася.
— От третьей составной части задней мачты, — разъяснила Ксеня, поскольку больше ей ничего не осталось.
— Вот видите! Вы разбираетесь… А чтобы не перепутать ванты со штагами и бакштагами, достаточно небольшого рисунка одномачтовой яхты. Я его сделал заранее, и на нем все наглядно… — Яков Платонович достал с полки и развернул ватманский лист.
— Понятно, что такое ахтерштаг? — спросил он, когда ребята старательно разглядывали схему.
— Конечно! — наперебой закричал дружный экипаж. — Это штаг, который идет не вперед, а назад. «Ах-тер» — это ведь значит «задний»!..
— Слушайте дальше. Иногда штаги, которые идут от самых-самых верхушек, называют топ-штаги.
— Потому что от самых топов! — воскликнул Вася.
— Вы прекрасно все понимаете, — похвалил боцман Пёрышкин. — Будем считать, что мы на нашем фрегате поставили и набили весь стоячий такелаж.
— А русленя на «Звенящем» есть? — спросил Антон.
— Да. Пусть будут. Для пущей красоты и наглядности.
— Мы будем на них загорать, — сообщила Ксеня, — когда отправимся в плавание.
— Можно и позагорать в спокойную погоду. Но часто это делать не придется, работы на паруснике много. Особенно с бегучим такелажем. А на сегодня — отбой. Команде отдыхать…
Ночью друзей опять пригласил на свой волшебный корабль гном Модест Мокроступович. Теперь мачты на корабле оказались опутаны густой сетью стоячего такелажа — вантами, бакштагами, фордунами. Тонкие штаги косо тянулись над палубой и бушпритом. Ярко светила луна, и корабельная оснастка напоминала чащу в высоком еловом лесу. Но Вася Лис, Ксеня, Антон и Слава, запрокинув головы, тыкали вверх пальцами и безошибочно называли снасти.
— Фор-бом-брам-стень-штаг…
— Грот-стень-ванты…
— Крюйс-стень-бакштаг…
Потом они полазили по русленям и погладили выточенные из крепкого дуба юферсы. Каждый был размером с небольшую круглую диванную подушку.
Синтаксис и Василиса лазали по вантам, хотя ребята и гном покрикивали на них. На фоне лунного неба коты казались черными.
Когда пришло время проснуться, все выбрались с корабля на причал.
— Завтра Яков Платонович будет рассказывать про бегучий такелаж, — похвастался Антон.
— Знаю, знаю… Но должен заметить, что в рассказе о стоячем такелаже он кое-что упустил, — заметил Мотя. — Может быть, не хотел переутомлять вас.
— Что же это он упустил? — слегка обиделась за деда Ксеня.
— Он не сказал вам, что стоячий такелаж есть не только у мачт, но и у бушприта. Смотрите сами…
Могучий бушприт со всеми своими частями — утлегарем, бом-утлегарем, блинда-реем и мартин-гиком чернел высоко над пристанью. Он, как и мачты, весь был в тугих тросах.
— Как они называются? — требовательно сказал Вася.
— Названий много. Может быть, нет смысла запоминать все сразу, потом познакомитесь постепенно. Но вот, например… трос, идущий от нока бом-утлегаря к мартин-гику — мартин-штаг. От мартин-гика к форштевню — ундер-ватер-штаг. Потому что «ундер», или «унтер», означает «нижний». Цепь, которая тянется вдоль всего бушприта к форштевню — ватер-штаг. А тросы, которые идут от бушприта к бортам — ватер-бакштаги… — Мотя рассказывал и водил лучом фонарика по бушпритному такелажу. Тросы и цепь светились, вырисовывая примерно такую картину. По крайней мере, именно этот рисунок сделал потом Слава в тетради.
— Я очень люблю писателя Александра Грина, — сказал юным друзьям на следующий день Яков Платонович. — И сегодня вспомнил еще одну его морскую песенку. Из рассказа «Капитан Дюк».
Позвольте вам сказать, сказать,
Позвольте рассказать,
Как в бурю паруса вязать,
Как паруса вязать.
Позвольте вас на салинг взять,
Ах, вас на салинг взять,
И в руки мокрый шкот вам дать,
Вам шкотик мокрый дать…
Дело в том, друзья мои, что на парусном судне и в бурю, и в нормальную погоду матросам постоянно приходится иметь дело с «мокрыми шкотиками». Ну, пусть не всегда с мокрыми, но часто…
ШКОТ — одна из самых важных снастей бегучего такелажа. С помощью шкотов на корабле управляют многими парусами.
Шкот обычно ввязывают в нижний угол паруса. Какой парус, такое у шкота и название: «стаксель-шкот», «кливер-шкот», «фор-брам-шкот» и так далее. Когда познакомимся с парусами, эти названия станут понятнее.
Иногда шкоты привязывают не прямо к парусу, а крепят на гике, к которому шнуруется нижняя кромка паруса. Такой шкот называется гика-шкот. Разумеется, тоже с приставкой из имени паруса.
У прямых парусов, которые ставятся на р е я х, шкоты служат не для управления, а для растяжки нижних углов — они оттягивают углы к тому рею, который стоит ниже. А углы самого нижнего паруса — к бортам.
А чтобы поворачивать реи (и тем самым ставить паруса в нужное положение), используют другие снасти бегучего такелажа — БРАСЫ. Они крепятся к нокам реев, а потом через блоки идут вниз, где и попадают в мозолистые руки матросов.
Одну снасть обычно приходится тянуть нескольким человекам — полотнища парусов и реи на корабле громадные.
Может быть, встречалось вам в морских книжках выражение «обрасопить реи»? Это как раз и значит — повернуть реи в нужное положение с помощью брасов.
В названиях брасов, разумеется, тоже есть приставки — от названий реев, к которым они прикреплены. Например, «левый фор-марса-брас», «правый крюйс-бом-брам-брас»… Без этого матросы сразу бы запутались: какую снасть тянуть?
Но чтобы управлять парусами и рангоутом, надо, чтобы они были поставлены как полагается. На стоянке косые паруса, гафели, а иногда и некоторые реи бывают опущены. Значит, их надо поднять. Для этого служат ФАЛЫ.
Фал — снасть для подъема парусов, частей рангоута, а также флагов, сигналов и разных корабельных предметов. Сперва фал идет вверх, затем в нужном месте продергивается через блок и тянется вниз.
И, конечно, у всякого фала-тоже свое наименование: «стаксель-фал» (для паруса стакселя), «грот-брам-фал» (для грот-брам-рея), «флага-фал» и так далее. Множество названий…
Вы не забыли, почему бегучий такелаж называется именно бегучим?
— Потому что он все время движется! — заторопился Вася.
— Да. В отличие от натянутого и неподвижного стоячего такелажа, бегучий то и дело в движении. Скользит в блоках. Блоков в бегучем такелаже множество, они облегчают усилия матросов, помогают проводить снасти в нужном направлении…
А снастей этих ох какое количество! Гитовы — для подтягивания углов паруса к своему рею, когда этот парус убирают. Гордени — для подтягивания середины паруса. Дирик-фал — для подъема нока гафеля. Гафель-гардель— для подъема его пятки по мачте… Сотни названий, сотни концов. Если все снасти бегучего такелажа одного судна вытянуть по земле в линию, шагать вдоль нее будешь несколько часов. Например, на барке «Крузенштерн», где я одно время служил, длина бегучего такелажа — около двадцати километров…
Воспитанный Слава Воробьев не удержался и присвистнул.
— Ой, извините, — смутился он. И добавил жалобно: — Все эти снасти нам не запомнить до конца жизни.
— Все и не надо, — успокоил Яков Платонович. — Когда попадете на настоящий парусный корабль, там постепенно разберетесь. Но основные снасти надо знать.
Давайте повторим.
ШКОТЫ — для управления парусами или притягивания нижних углов паруса к рангоуту.
БРАСЫ — для поворота реев.
ФАЛЫ — для подъема парусов, деталей подвижного рангоута, флагов, сигналов и различных предметов.
И есть еще одна снасть, которую надо знать. Она служит для выравнивания реев и гиков, для поддержки их но-ков в правильном положении: чтобы реи не перекашивались, а гик не падал концом на палубу, когда убран парус. Такая снасть называется ТОПЕНАНТ.
Помню, у нас на баркентине был праздник Нептуна, посвященный окончанию учебного плавания. Я о нем уже рассказывал. Курсанты сочинили пьесу, в которой царь Нептун устраивает практикантам строгий экзамен. И одного спрашивает: «Что такое топенант»? А этот морячок, притворяясь лодырем и неучем, бодро отвечает
Это звание такое —
Как на суше «лейтенант».
Топенант сидит на топе
И всегда глядит вперед…
«Да они меня утопят! — восклицает разгневанный владыка глубин. — Нет уж, пусть наоборот!..» — И хочет утащить всех двоечников в пучину. Еле удается его убедить, что это была шутка…
Ну а мы запомним:
ТОПЕНАНТ — снасть для поддержания ноков подвижного рангоута.
А теперь не поленимся, сделаем рисунок с самыми главными снастями бегучего такелажа.
А вот как это выглядит на косом парусе стакселе.
У каждой снасти бегучего такелажа есть два конца: коренной и ходовой. Коренной привязывается к парусу или рангоуту. А ходовой попадает в руки к матросам. С ними-то и работают. А когда работа кончена, ходовой конец крепят на специальном приспособлении. На небольших судах это УТКА.
— Правда, похоже на два утиных носа! — обрадовалась Ксеня.
— Похоже. Но бывают утки и других форм. Их делают из металла или крепкого дерева… А на крупных судах для крепления ходовых концов используют вот такие штуки… — И Яков Платонович вытащил из-за кресла крепкую деревянную палку — длиной в полметра, толщиной с руку и с большой фигурной рукоятью.
— Вот так дубинка! — воскликнул Антон и даже пошевелил плечами. А Синтаксис и Василиса на всякий случай ушли под диван.
— Это не дубинка, — засмеялся Яков Платонович. — Эта штука называется КОФЕЛЬ-НАГЕЛЬ.
На внутренней стороне фальшборта, над палубой, тянутся вдоль всего судна крепкие брусья с отверстиями — КОФЕЛЬ-ПЛАНКИ. В каждое отверстие вставляется кофель-нагель…
Вы не забыли, что «нагель» — это «штырь», «гвоздь»?.. А откуда пошло слово «кофель», я, по правде говоря, не знаю. Возможно, такие планки и нагели впервые стали применяться на старинных голландских судах кофах, с них пришло название…
Вот на эти-то кофель-нагели, вставленные в гнезда кофель-планок, и наматываются ходовые концы бегучего такелажа. Говоря по-корабельному, задаются. «Восьмеркой».
Запомните: конец, после того как «восьмерка» задана на кофель-нагеле, должен быть свободен. Некоторые хитроумные матросы любят закладывать его петлей, чтобы не разматывался. Делать этого нельзя. В самый неожиданный момент, когда снасть потребуется срочно отдать, петля может затянуться. Тут недалеко и до аварии.
И еще одно важное правило: во время работы никогда не наматывайте снасти на руку. Это соблазнительно — намотанный на ладонь конец тянуть легче. Но сколько любителей такой «легкой жизни» стали инвалидами — с раздавленными суставами или совсем без пальцев. Крепкий ветер как рванет парусину — может и руки оборвать…
А однажды я был свидетелем совсем страшного случая. Две учебные баркентины — наша и еще одна — стояли на якоре у небольшого норвежского острова. С соседнего судна ушла шлюпка с курсантами, под командованием боцмана. Для парусных занятий. Скрылась за островом. Час проходит — их нет. Два проходит — нет… А ветер засвежел. Отправили другую шлюпку, с опытными моряками. Пошел и я. Приходим за остров и видим: шлюпка качается на волнах вверх килем…
Ни один курсант не спасся. И боцман тоже. Когда его нашли, поняли, в чем дело. Он во время поворота намотал на руку шкот. Парус перекинуло, рвануло, сбросить с руки шкот боцман не успел, шлюпку положило на борт — и конец… Так обидно: опытный моряк был, много лет плавал и вот из-за одной ошибки погубил себя и еще несколько человек…
Все с минуту молчали. Яков Платонович повздыхал, подергал пегие усы. Потом посоветовал:
— И вообще запомните: вовремя потравить снасть — это очень важное дело.
— Как это «потравить»? — насупленно спросил Вася.
— «Травить» — на морском языке значит выпускать, освобождать снасть, сделать длиннее. А если подтянуть, говорят, что надо выбрать.
Путать эти две команды не следует. Если новичок-матрос начинает выбирать снасть, когда ее следует потравить, или наоборот, в штормовой обстановке это может кончиться ба-алыпой неприятностью…
Четверо друзей заверили боцмана Пёрышкина, что путать команды не станут.
На этом закончились занятия по бегучему такелажу.
ПАРУСА
Стояло прекрасное время весенних каникул. Поэтому Вася Лис, Ксеня, Антон и Слава ежедневно собирались в «боцманской каюте» Якова Платоновича Пёрышкина. Яркое солнце светило сквозь стекла, свежий ветерок залетал в открытые форточки, и казалось, что он пахнет травами тропических побережий и солью океанских волн.
Василиса и Синтаксис принюхивались. Видимо, в запахах весеннего воздуха им тоже чудилось что-то необычное.
У берега воображаемого острова рос и одевался снастями воображаемый фрегат «Звенящий». Отставной боцман Пёрышкин и четверо друзей продолжали свою морскую сказку. Или морскую школу — как хотите.
— С тремя частями парусного корабля мы разобрались, — начал очередной рассказ Яков Платонович. С какими?
— С корпусом! — заспешил Антон.
— С рангоутом, — солидно сказал Вася.
— С такелажем! — подскочила Ксеня.
— И остались паруса, — закончил Слава. А что еще ему оставалось сказать?
— Правильно. Приступаем…
Паруса делятся на два главных вида: ПРЯМЫЕ и КОСЫЕ.
П р я м ы е — те, которые ставятся на реях, прямо перед мачтами. У прямых парусов форма прямоугольников или трапеций. Нижний край иногда имеет полукруглую выемку, а нижние углы оттянуты в стороны…
И Яков Платонович изобразил на доске вот что:
Это некоторые формы прямых парусов. Видите, они симметричны. То есть левая половина у них такая же, как и правая. Если их согнуть пополам, один край точно ляжет на другой.
Совсем иное дело с косыми парусами. Их как ни складывай, одна половина с другой не совпадает. И крепятся они к рангоуту или снастям не серединой, а передним краем — так, что при безветрии висят не поперек, а вдоль судна. Они похожи на треугольные или четырехугольные косые крылья.
С прямыми парусами все просто. Они не делятся ни на какие разновидности — прямые, вот и все.
А разновидностей косых парусов множество. Я расскажу про основные.
Прежде всего разделим косые паруса на два семейства:
КОСЫЕ ПРОСТЫЕ
и
КОСЫЕ РЕЙКОВЫЕ.
У тех и у других полезно запомнить по четыре типа.
Итак, косые простые.
Самый простой из них — бермудский парус. Треугольный. Бермудским он называется потому, что европейцы впервые увидели его на туземных лодках, когда открыли Бермудские острова. По крайней мере, так утверждают некоторые географы…
— А может быть, дело в том, что у них форма Бермудского треугольника, в котором творятся всякие чудеса? — вставил шуточку Вася.
Яков Платонович посмеялся:
— Если хотите, считайте, что так. Главное, чтобы запомнить… Бермудские паруса просты и удобны в управлении. Поэтому их ставят на большинстве современных яхт — и маленьких, и самых громадных, океанских. Вот как выглядят бермудские паруса.
Видите, иногда у них форма обычного треугольника, а иногда задний край слегка округлый — чтобы увеличить площадь паруса. В этом случае к парусине пришивают специальные узкие карманы (лат — карманы) ив них вставляют гибкие длинные пластины — латы. Это чтобы на парусе не появлялись складки.
Нижний край бермудского паруса прикрепляется к гику, а передний к мачте.
Итак, это бермудское парусное вооружение. А теперь другое. Гафельное.
Сами понимаете, здесь все дело в гафеле.
Парус четырехугольный. Верхний край его шнуруется к гафелю, а все остальное — как у бермудского паруса. Давайте изобразим на рисунке и его:
А бывает гафель особой формы. Он — тонкий, длинный и ставится почти вертикально, обычно — на невысокой прочной мачте. У паруса четырехугольная форма, но верхний задний угол поднят так высоко, что издалека парус можно принять за треугольный, бермудский.
Называется такой стоячий гафель г у а р и. Потому у этого типа парусного вооружения такое же название.
Чем удобен парус «гуари»? Тем, что при срочной необходимости, например, при шквале, его легко убрать. Растравил удерживающую снасть (или даже обрубил ее), длинный гафель падает и площадь паруса уменьшается в несколько раз.
Кстати, снасть, которой гафель-гуари притягивается к мачте, называется ш п р ю й т. Поэтому и парусное вооружение «гуари» именуют иногда шпрюйтовым (не путайте со «шпринтовым», о котором речь пойдет дальше).
Шпринтовое парусное вооружение получило название от особой детали рангоута, которая называется шпринтов.
У шпринтова та же задача, что и у гафеля — удерживать задний верхний угол паруса. Но крепится у мачты шпринтов не как гафель. Своей пяткой он упирается где-то в нижнюю часть мачты повыше гика, и идет круто вверх.
Шпринтовыми парусами вооружены детские яхточки класса «Оптимист». На них юные яхтсмены начинают изучать хитрости парусного искусства…
Четверо друзей вздохнули и переглянулись. Конечно, у них был большой корабль — но все же не настоящий, а воображаемый. А узнать «хитрости парусного искусства» хотелось не только на словах, но и на деле.
Яков Платонович понял своих учеников.
— Знаю, почему вздыхаете. Ладно, у меня на этот счет есть некоторые планы…
— Ура… — восхищенным шепотом сказала Ксеня.
— Ура!!! — гаркнули мальчишки, даже воспитанный Слава Воробьев.
— Но это «ура» будет иметь силу лишь в том случае, если вся команда выучит парусную теорию. Без знания морского дела на воду соваться нельзя.
— Тогда давайте заниматься дальше! — поторопил всех Вася.
— Давайте… Мы остановились на шпринтовом парусе. На детские яхточки его ставят в наши времена. А раньше под такими парусами ходили знаменитые черноморские шаланды. Те самые, которые в известной песне «в Одессу Костя приводил». Помните?
— Да. И которые в книжке «Белеет парус одинокий», — напомнил Слава.
— Совершенно верно… Итак, мы познакомились с четырьмя видами простого косого парусного вооружения.
А теперь косое рейкбвое.
Почему «рейковое»? Потому что в нем всегда присутствует особая рангоутная деталь — реёк (не путайте с большим тяжелым реем прямых парусов).
Реёк ставится на мачте косо. Один конец его — тот, что потолще и покороче — смотрит наклонно вниз, а тонкий и длинный — вверх. Это — общая деталь для рейкового парусного вооружения. Но формы у парусов бывают разные.
Начнем с латинского.
Оно так называется потому, что использовалось в европейских странах еще во времена Древнего Рима, где говорили, как известно, на латинском языке. Но следует сказать, что еще раньше такие паруса были известны на Востоке, например, в Египте. Их там и сейчас используют. Я сам видел на реке Ниле немало грузовых и рыбацких судов с большущими латинскими парусами. А вы наверняка видели их на картинках.
Они — вот такие:
Видите — передний край треугольного паруса пришнурован к рейку, а задний и нижний свободны.
Латинский парус иногда бывает и четырехугольным, его я тоже нарисовал…
А теперь о двух видах парусов, которые похожи на га-фельные, но на самом деле все же рейковые.
На севере Европы — в Голландии, в Германии — у рыбаков были (да и сейчас встречаются) небольшие суда, которые называются «люгеры». Главный парус на них ставится четырехугольный. Вот такой формы:
Не правда ли, глядя издалека, можно подумать, что сверху он держится на гафеле? Но на самом деле это не гафель, а реёк, потому что его один конец выдается за мачту. А передний край паруса к мачте не пришнурован, он тоже выходит за нее.
Это парусное вооружение именуется люгерное.
Так же, как бывает стоячий гафель — гуари, в люгерной системе встречается — стоячий люгер.
Не правда ли, издалека похоже на «гуари»? Но не путайте!
А теперь четвертый вид рейкового вооружения: разрезной фок. Его можно встретить на современных шлюпках.
Почему «разрезной»? Потому что кажется, будто парус, пришнурованный к рейку, разрезали вдоль мачты. Фактически это два паруса. Передний называют кливер, а задний — фок.
Гика фоку не полагается, но иногда моряки делают его сами. А порой просто привязывают нижний край фока к веслу. С гиком управлять парусом легче.
Да, чуть не забыл! В просторечии парусное вооружение «разрезной фок» иногда называют «штаны». Не правда ли, похоже?
Все развеселились. И в самом деле было похоже. Хотя Антон заметил, что у хозяина этих штанов ноги разной длины и толщины.
— А теперь, как говорится, подведем общий знаменатель. То есть итоги, — решил Яков Платонович. Итак…
Паруса бывают двух главных видов:
ПРЯМЫЕ
и
КОСЫЕ
У прямых парусов разновидностей нет. А косые делятся прежде всего на
ПРОСТЫЕ
и
РЕЙКОВЫЕ
Среди простых косых мы знаем:
1) бермудский,
2) гафельный,
3) гуари,
4) шпринтовый.
Среди косых рейковых:
1) латинский,
2) люгерный
3) стоячий люгер,
4) разрезной фок…
— Подождите! — не выдержал Слава. — Но ведь есть еще треугольные паруса над бушпритом и между мачтами!
— Есть, — покивал Яков Платонович. — Но когда определяют тип парусного вооружения, рассматривают паруса, которые стоят на мачтах. А ты говоришь о тех, что поднимаются на штагах и леерах. Это стаксели и кливера. Такие паруса ставятся впереди основных, мачтовых, и есть обычно в любом виде парусного вооружения.
О них мы поговорим, когда будем разбирать типы парусных судов.
— Завтра? — спросил Вася.
— Нет. Завтра мы должны познакомиться с устройством отдельного паруса. Это вещь сложная, скоро убедитесь сами.
Юный кот Синтаксис подрастал. Ксеня говорила, что У него переходный возраст. В этом возрасте подростки не всегда контролируют свои поступки и потому попадают в неприятности.
Влип в неприятность и Синтаксис. Ему захотелось потянуться, вцепившись во что-нибудь передними лапами. Он вцепился в свисающий край скатерти…
Яков Платонович и собравшиеся в «каюте» ребята услышали звон: скатерть съехала на пол вместе со стоявшими там стаканами.
Хвостатый хулиган спрятался в самом дальнем углу квартиры — так, что даже Василиса, который пришел с Васей, не мог до него домяукаться.
— Скорей собирайте осколки! Пока не вернулась из магазина Наталья Степановна! — скомандовал Яков Платонович. — Отряхните скатерть.
Антон Штукин отряхнул. И растянул скатерть растопыренными руками.
— Смотрите, я как мачта! А скатерть — как парус.
— Паруса не бывают с цветочками, — заметил Вася.
— Дело не в цветочках, — сказал отставной боцман Пёрышкин. — Скатерть — просто кусок полотна, подшитый по краям. А на парусе, даже на самом маленьком — десятки, а то и сотни всяких деталей.
Когда вернулись в «каюту», Яков Платонович продолжил:
— Возьмем для изучения наиболее простой парус — треугольный, бермудский. Такой, какой обычно ставят на яхтах. Представим, что нам его надо сшить…
— Но ведь нам нужны паруса для фрегата «Звенящий», а не для яхты, — запротестовал Вася Лис.
— Поучимся на этом, потом примемся за большие…
Прежде всего нам нужен материал.
Сейчас для парусов используют синтетические ткани: дакрон, лавсан, технический капрон и так далее. Материя эта очень прочная, красивая, блестящая. А самое главное — она не гниет.
Но синтетика появилась не так уж давно. А паруса существуют тысячи лет. И шили их (а иногда шьют и сейчас) из растительных тканей. Обычно использовали для этого хлопковую материю. Очень ценилась льняная. Ткань должна обладать одним непременным свойством: не растягиваться слишком сильно, а если уж растянется под напором ветра, то одинаково вдоль и поперек — чтобы паруса не теряли своей формы. Именно такое качество ценится в парусине разных сортов. А также — прочность и легкость…
— А какой материал мы выберем для парусов «Звенящего»? — спросил дотошный Слава Воробьев. — Синтетику на необитаемом острове не найти…
— Никакую ткань не найти, — вставила Ксеня.
— Пусть считается, что в трюмах старого разбившегося корабля мы отыскали рулоны материи. Старинную льняную парусину! — вышел из положения Вася.
— Но ведь в рулонах материя узкая, а паруса громадные! — засомневался Антон.
— Сошьем! — уверенно пообещала Ксеня.
— Правильно, — кивнул Яков Платонович. — Паруса сшиваются из отдельных полос ткани. Каждая такая полоса называется полотнище. Смотрите, как это выглядит на бермудском парусе.
Кстати, на таких парусах швы обычно располагаются не горизонтально, а под прямым углом к заднему краю. Доказано, что парус с такими швами прочнее и форма его сохраняется лучше.
— Шить будет Ксеня! — решил наивный Антон Штукин. —
Нитки-иголки — это Девчоночье дело.
— А вот и нет! — возразил Ксенин дед. — Парусными мастерами всегда были мужчины, опытные матросы с крепкими руками. Ткань-то прочная, швы плотные, а парусные иглы — это не иголочки для вышивания. Они обычно длинные, толстые, слегка изогнутые и четырехгранные, как старинные штыки… Мне самому не раз приходилось ремонтировать потрепанные ветром паруса, и я знаю, какая это работа! — Яков Платонович выразительно пошевелил узловатыми пальцами.
— Неужели и сейчас паруса шьют вручную? — удивился Слава.
— Чинить приходилось вручную. Где во время плавания возьмешь швейную машину?.. А вообще-то такие могучие машины для парусной ткани в наше время есть. Им своими иглами приходится пробивать на швах несколько слоев парусины. И мастерам, если шьют руками, — тоже.
Смотрите, как делается шов. Загибается один край полотнища, потом другой, эти складки как бы цепляются одна за другую… — И Яков Платонович взял мел, шагнул к доске. — Вот… Это если смотреть на материю сбоку, вдоль полотнища:
В наше время, на машинах, швы чаще всего делаются зубчатыми, в два ряда. Вот так:
Когда под напором ветра парус напрягается, шов растягивается, как гармошка, и разрыв ему не грозит.
Кроме настоящих швов на парусах иногда бывают еще ф а л ь ш в ы. Если полотнище слишком широкое, посреди него, между настоящими швами образуют складку, которую тоже прошивают. Для большей прочности паруса.
Ну вот, будем считать, что полотнища мы сшили. Но это лишь начало работы. Надо позаботиться о краях паруса. Если их как следует не укрепить, первым же ветром парус будет изодран в клочья.
Пора сказать, что край паруса называется ШКАТОРИНА. На нашем парусе их три: передняя, задняя и нижняя шкаторины.
Все шкаторины обшиваются специальным мягким тросом. Работа по обшиванию называется ликовка. А трос на шкаторине — ЛИКТРОС.
Иногда спортивные паруса обшивают не тросом, а плоской тесьмой. Но моряки и ее по привычке часто называют ликтросом…
Ладно, л и к о в к у мы тоже закончили. Но для прочности паруса недостаточно и этого.
Особая забота мастеров — парусные углы. Самое время познакомиться с их названием.
Нижний передний угол — галсовый. Потому что он привязывается к мачте особой снастью, которая называется ГАЛС.
Нижний задний угол — шкотовый. В него ввязывается шкот, мы об этом уже говорили.
Верхний угол — фаловый.
— К нему привязывается фал! — опередил Якова Платоновича Вася. — Фалом поднимают парус!
Тут вмешался Слава Воробьев. Он хотел уточнений:
— А как быть с четырехугольными парусами?
— Если парус гафельный, у него есть верхний задний угол. Нок-бензельный. Почему «нок», это понятно: угол крепится к н о к у гафеля. А крепится он бензелем, так называется специальная обмотка тросом.
Нок-бензельные углы бывают и на прямых парусах — левый и правый: для привязывания верхних углов к рею. Шкотовых углов там тоже два.
Но вернемся к нашему «учебному» парусу. К его углам. Их надо укрепить, иначе быстро истреплются и порвутся.
Для укрепления углов применяются специальные накладки — БОУТЫ. Их делают из той же парусины — складывают материю в несколько слоев, простегивают и пришивают к углам паруса.
Боуты бывают разных форм: квадратные, треугольные, полукруглые, в виде лепестков… Вот я сейчас нарисую разные для наглядности.
Иногда в боутах для ввязывания снастей делаются ЛЮВЕРСЫ.
Люверсами называются пробитые в парусине и укрепленные по краям круглые небольшие отверстия. Края их укрепляются по-разному.
Иногда просто обшиваются суровыми нитками. Или под эти нитки кладется металлическое колечко — по размеру отверстия. Но чаще края люверсов с помощью специальной машинки запрессовываются в кольцевые рамки.
— Как дырки для шнурков на ботинке! — догадался Антон.
— Да, похоже… А бывает, что на углах паруса делают КРЕНГЕЛЬСЫ. Это небольшие петли из троса. (Слово легко запомнить, если сравнить его со словом «крендель»; кренгельс — это такой веревочный «кренделек»). Чтобы кренгельсы не вытягивались, в них обычно вставляют металлические колечки из желобкового железа (иногда у них удлиненная, треугольная или каплеобразная форма). Это КОУШИ.
А на фаловом углу бермудского паруса, поверх боута обычно укрепляется металлическая пластинка — ФАНОВАЯ ДОЩЕЧКА. Она делается для того, чтобы верхний угол не морщился.
— А что еще бывает на парусе? — осторожно спросила Ксеня. По правде говоря, она надеялась, что разговор об устройстве паруса закончен.
— Бывают приспособления, чтобы в сильный ветер площадь паруса можно было уменьшить… Если на судне звучит команда: «Взять рифы!» — это не значит, что матросы должны бросаться в атаку на опасные камни, вокруг которых кипит прибой. Имеются в виду совсем другие РИФЫ. С их помощью и уменьшают размеры парусов.
Парусный риф устроен так. Вдоль верхней или нижней шкаторины нашиваются в несколько рядов ленты из парусины. Любая длинная нашивка на парусе называется бант. (В переводе на русский язык «бант» значит «лента»). Когда речь идет о рифе, нашивка именуется р и ф-бант.
В риф-бантах пробиваются люверсы. Точнее, риф-люверсы. В них продергиваются длинные тесемки. Плоские, плетеные риф-сезни или круглые, крученые риф-штерты. Они свисают с обеих сторон парусины. А чтобы не выскакивали из риф-люверсов, с каждой стороны делаются на них специальные узелки.
Когда надо уменьшить площадь косого паруса, его приспускают так, что риф-бант касается гика. Потом риф-штерты (или риф-сезни) завязывают под гиком. Это называется «взять риф». Если «рифы берутся» на прямом парусе, матросы подтягивают его к рею и риф-штерты завязывают сверху.
Надо сказать, работа эта непростая, даже опасная. Попробуйте-ка в штормовую погоду покачаться, лежа грудью на рее и упираясь ногами в перты, да при этом тащить на себя тяжеленную намокшую парусину и вязать особые рифовые узлы на рвущихся из ладоней риф-штертах!
Некоторые новички-курсанты, впервые побывавшие в такой переделке, всерьез начинают задумываться о сухопутных профессиях.
— А почему рифы сделаны в несколько рядов? — спросил Антон.
Вася посмотрел укоризненно: «Неужели сам не понимаешь?» Но Яков Платонович охотно объяснил:
— Чтобы можно было площадь паруса регулировать, вот для чего это. Взяли один риф — уменьшили ее немного. Взяли два — побольше. И так далее. А уж если заштормило не на шутку, слышится команда: «Взять все рифы на парусах!»
Надо заметить, что брать сразу последний риф не рекомендуется. Следует вязать их по порядку, один за другим. Иначе, когда понадобится увеличивать площадь паруса постепенно (скажем, при некотором улучшении погоды), это не получится: ведь промежуточные-то рифы не взяты!..
Брать рифы на косых парусах, конечно, проще, чем на прямых: не надо лазать на высоту. На маленьких яхтах иногда поступают совсем просто: наматывают нижнюю часть паруса на гик, площадь и уменьшается. А на больших яхтах иногда гик специально делают вращающимся: крутят рукоять, он и вертится, мотает на себя парусину. Такое приспособление называется «патент-риф». То есть риф, сделанный по патенту — по разрешению, данному на это изобретение.
— А вращающихся реев на больших кораблях не бывает? — спросил Слава.
— Были попытки сделать такие реи. Но большого применения они не нашли. Видимо, технически это слишком сложно… Я слышал, что придуманы реи, на которых паруса втягиваются внутрь. Как школьный киноэкран в трубчатый футляр. Нажал кнопку — и готово. Убирать такие паруса должны электромоторы. Но пока это лишь проекты…
— А как привязываются к реям верхние шкаторины? — не унимался пытливый Слава Воробьев. — Наверно, трос обматывается вокруг рея?
— Так поступали в старые времена на небольших парусниках. А сейчас рей — это же могучее дерево или труба. Руками не обхватишь!.. Сверху по рею идет специальный металлический прут, к нему и крепится парус. Вокруг него и риф-штерты вяжут… А когда паруса убирают, их скатывают аккуратными валиками и укладывают на реи.
На картинах и в фильмах любят показывать корабли с парусами, которые висят «фестонами». То есть они подтянуты к реям, но не уложены, и свободные их части изгибаются красивыми складками. Выглядит это эффектно, однако в морской практике не одобряется. Так подбирать паруса можно лишь на короткое время и в тихую погоду. Иначе эти «фестончики» быстро растреплются ветром. Понятно?
— Конечно, понятно, — согласился первоклассник Штукин. Помигал и удивленно добавил: — Подумать только! Еще сегодня утром ничего толком не знали про паруса, а сейчас вон сколько: боуты, шкаторины, люверсы, рифы… И эти… крендели… Нет, кренгельсы!
— Теперь-то уж можно оснащать наш «Звенящий» парусами, — полувопросительно сказал Вася.
— Можно, — кивнул Яков Платонович. — Мы займемся этим в следующий раз. Дело непростое…
Пальцы у Якова Платоновича побаливали, мелкие узлы на модели он завязывал с трудом. Но мел держал хорошо и на доске рисовал умело. Это пригодилось ему на следующий день, когда занялись парусной оснасткой «Звенящего».
— Ну-с, господа гардемарины, начнем. — И Яков Платонович привычными движениями изобразил на доске трехмачтовый корабль с реями на каждой мачте. — Сначала приступим к прямым парусам.
Паруса, которые ставятся на нижних реях, так и называются — нижние. Но у каждого есть еще и свое название: на фока-рее — ФОК, на грота-рее — ГРОТ…
— А на бизань-рее — БИЗАНЬ! — сунулся вперед Антон Штукин.
— Правильно. Только ты забыл, что нижний рей на бизань-мачте называется несколько иначе…
— Бегин-рей! — сказала Ксеня и осуждающе посмотрела на Антона. Потом спросила: — Но парус-то все-таки БИЗАНЬ?
— Да… А на вторых по счету реях… Кстати, как они называются, друзья мои?
— Марса-реи! — поспешил Антон, чтобы загладить недавнюю ошибку.
— Да. Фор-марса-рей, грот-марса-рей и…
— Крюйс-марса-рей, — снисходительно сообщил Вася. Уж не думает ли Яков Платонович, что кто-то ошибется опять и по инерции брякнет: «бизань-марса-рей»?
— Умница, Вася… На марса-реях ставятся МАРСЕЛИ.
Слово «сель» — это видоизмененное голландское «зейл», то есть «парус». Поэтому окончание «сель» у большинства парусных имен. МАРСЕЛЬ — парус у марса, на марса-рее. Их, конечно, три: фор-марсель, грот-марсель и крюйс-марсель. Впрочем, парус на крюйс-марса-рее чаще называют просто крюйсель (вы же знаете, что задняя мачта любит фокусы с названиями).
Пошли дальше вверх. На брам-реях — брамсели. Фор-брамсель, грот-брамсель и крюйс-брамсель.
— На бом-брам-реях — бом-брамсели! — обрадовалась Ксеня. — С теми же приставками!
— А на трюм-реях — ТРЮМСЕЛИ, — солидно закончил Слава. — Тоже фор…, грот… и крюйс…
Пока шел этот разговор, Яков Платонович не терял времени. И даже не звал на помощь Славу. Он поставил попрямее доску и взял в узловатые боцманские пальцы палочку мела.
— Смотрите внимательно…
Под скрип мелка корабль на доске одевался четырехугольными парусами и на них появлялись надписи.
— Все ли вам понятно? — спросил Яков Платонович.
— Почти, — отозвался Слава. — Только неясно, почему парус бизань вы нарисовали пунктиром. И почему за ним стоит гафельный парус.
— Гафельный парус на бизань-мачте больших судов ставится обязательно, мы ведь об этом уже говорили. А прямой парус бизань бывает не на каждом судне даже с полной корабельной оснасткой. До тридцатых годов девятнадцатого века про прямую бизань вообще не слыхали. Впервые додумался поставить этот парус на бегин-рее какой-то американский капитан. Сперва над ним даже смеялись. Но потом моряки убедились: парус этот добавляет судну скорости. Но гафельный парус тоже оставили.
Если на задней мачте есть нижний прямой парус, он-то и называется БИЗАНЬ. А гафельный, позади прямого — КОНТР-БИЗАНЬ.
Если прямого паруса там нет, имя БИЗАНЬ носит гафельный парус.
Ну, а теперь о других, о косых парусах на фрегате.
Вы помните, когда мы изучали стоячий такелаж, то говорили о штагах? Что такое штаг?
— Это натянутый трос, который идет от мачты вперед и вниз, — отчеканил Вася.
— Да, от мачты, от стеньги… От каждой составной части мачты может тянуться штаг. Например, от фор-брам-стеньги — фор-брам-стень-штаг, от крюйс-бом-брам-стеньги — крюйс-бом-брам-стень-штаг. И так далее.
Вот на этих-то штагах и поднимаются треугольные паруса — СТАКСЕЛИ. Или стакселй.
«Стак» — видоизмененное слово «штаг». Значит, «стаксель» — «штаговый парус», «парус на штаге». Поднимают стакселя, разумеется, стаксель-фалами. К передней шкаторине стакселя пришиты специальные крючки или карабины с защелками. Они скользят по штагу, когда матросы тянут фал. Называются они РАКСЫ.
Сразу надо сказать: почти никогда не бывает, чтобы даже на самых крупных судах на каждом штаге ставился стаксель. Но мы-то рассматриваем (и строим!) корабль с самой-самой полной парусной оснасткой. На нашем «Звенящем» должны быть все известные нам паруса современного судна. Поэтому извольте следом за мной изобразить в своих тетрадях такую вот схему: «Косые паруса фрегата».
Кончив рисовать, Яков Платонович продолжал рассказ:
— Со стакселями, стоящими между мачтами, дело обстоит просто. Их названия, как и названия штагов, зависят от стеньг. Только с бизань-стакселем некоторая сложность: надо запомнить, что обычно его называют АПСЕЛЬ.
А вот с парусами перед фок-мачтой — над баком и бушпритом — разобраться будет посложнее.
Самый близкий к мачте треугольник — тот, что стоит на штаге, идущем к форштевню, — еще стаксель. Если он на фока-штаге, то фока-стаксель. Если на фор-стень-штаге — тофор-стень-стаксель. Вместе они не ставятся — или тот, или другой…
А вот дальше, над бушпритом, стоят уже КЛИВЕРА.
Сначала просто КЛИВЕР. Впереди него — БОМ-КЛИВЕР.
Раньше кливера крепились на специальных леерах и поднимались вместе с ними, но теперь они, как и стакселя, скользят раксами по штагам.
Только летучий кливер, который вы видите над другими кливерами, по-прежнему поднимается на леере. Он считается дополнительным, вспомогательным парусом…
— А я видел на снимках парусники, у которых над бушпритом гораздо больше кливеров, чем на этой схеме, — вмешался Слава.
— Бывает и больше. Тогда передние треугольные паруса именуют так. Первый от мачты — всегда стаксель (фока… или фор-стень…), затем — первый кливер, второй кливер, третий кливер… А самый передний (не считая летучего) — бом-кливер. Иногда один из средних кливеров носит название мидель-кливер.
А теперь вернемся к прямым парусам. На схеме их по пять на каждой мачте. Но ведь вы, когда разглядываете мои альбомы с парусниками, видите, что парусов на мачтах бывает больше.
— Да! Я об этом тоже хотел спросить! — вскинулся Слава.
— Дело вот в чем. В середине девятнадцатого века стали строить быстроходные суда для дальних рейсов — клипера. Паруса у них были громадные, марселя достигали пятисот квадратных метров. Управляться с ними было очень трудно. Американский капитан Форбс предложил делить большие паруса на две части — по горизонтали. Для этого ставились дополнительные реи. Впервые такую конструкцию применили на клипере «Грейт Рипаблик» («Великая Республика»). Потом разрезные марсели и брамсели стали появляться на судах все чаще.
Таким образом, на парусниках часто можно видеть нижний марса-рей и верхний марса-рей (оба на стеньге), нижний брам-рей и верхний брам-рей (на брам-стеньге). И паруса разделились на нижний и верхний марсели, верхний и нижний брамсели.
Отличить разрезные паруса от одинарных легко. Они уже обычных и промежуток между ними небольшой. Взгляните на эту картину… — Яков Платонович развернул небольшой плакат. — Это силуэт пятимачтового фрегата с разрезными парусами. На всех мачтах второй снизу парус — нижний марсель, а третий — верхний марсель, не путайте его с брамселем. Четвертый и пятый паруса — нижний и верхний брамсели. Шестые — бом-брамсели. Они одинарные (разрезать бом-брамсели не было принято). А трюмселей на этом фрегате нет.
Надо сказать, что трюмсели во все времена были довольно редкими парусами. Даже на клиперах, где парусов старались ставить как можно больше, они встречались не всегда. На знаменитом клипере «Катти Сарк», например, был только грот-трюмсель…
Теперь посмотрите на контр-бизань. Видите, она тоже разрезная. Там есть верхний гафель и нижний гафель. Это тоже сделано для удобства работы с громадным парусом.
— А как различать паруса на грот-мачтах, если этих мачт несколько? — спросил Слава. — Ведь у всех там приставка «грот».
— Говорят обычно так: «нижний парус первого грота» (то есть первой грот-мачты), «верхний марсель второго грота» и так далее…
— У нас на «Звенящем» таких сложностей не будет, — ревниво заметила Ксеня. — Там три мачты, и все названия — по строгой схеме.
— Да. Но моряки должны знать не только свой корабль, но и о других иметь представление. Кстати, наш «Звенящий» — судно с прямыми парусами. А есть и с косыми. Надо разбираться с парусной оснасткой и там.
— Мы ведь уже много говорили о косых парусах, — напомнил Вася. По правде говоря, ему хотелось погулять. В окно маняще светило весеннее солнышко. К тому же и Синтаксис с Василисой прогуливали занятия. Скорее всего, гоняли охмелевших от весеннего настроения воробьев.
Но Яков Платонович сказал:
— С парусными делами надо покончить сегодня. Это недолго. Я расскажу о парусах на трехмачтовой гафельной шхуне. Вот она… — И он быстро набросал рисунок.
На такой шхуне мачты двухсоставные: колонна и стеньга. Нижние паруса — гафельные. На судне такой парус называется трисель.
Здесь мы видим фока-трисель, грота-трисель и бизань-трисель.
А над триселями ставятся еще треугольные паруса. Верхним углом они притягиваются к топу стеньги. Ну, разве можно такой парус назвать иначе как топсель?
— Впереди фор-топсель! — поспешил Вася, чтобы не подумали, будто он ленится.
— Затем грота-топсель, — поддержала его Ксеня.
— А сзади — бизань-топсель… Ой! — Антон смешно прикрыл рот ладошкой. — Я хотел сказать крюйс-топсель. Потому что стеньга на бизань-мачте называется «крюйс-стеньга», а этот топсель как раз на ней.
— Я рад, что ты это помнишь, — отозвался Яков Платонович. — А теперь еще несколько слов о топселях. Они бывают не только вот такие, с острым фаловым углом, но и рейковые. По сути дела это маленькие люгерные паруса. Тогда их называют рейковые топселя… А теперь отправляйтесь гулять. Завтра я занят своей рукописью о приключениях на суше и на море, встретимся послезавтра.
— Но ведь послезавтра первое апреля, — жалобно сказала Ксеня.
— Ничего. Мы начнем заниматься без всяких обманов и шуток.
— Какие тут шутки. В школе занятия начинаются после каникул, — печально сказал Антон.
— Это не беда. Будете приходить вечером, когда сделаете уроки. Тем более что дни теперь все длиннее и длиннее…
Едва наступила ночь, как четверо друзей вместе с Василисой и Синтаксисом оказались на старом корабле. Конечно, это случилось в результате колдовства корабельного гнома Моти. Но сам он делал вид, что совершенно ни при чем.
Светила луна, и от грот-мачты падала на палубу широкая черная тень. Модест Мокроступович сидел в этой тени, наигрывал на гитаре и меланхолично напевал песенку собственного сочинения:
Раз на корабле одном
Появился рыжий гном.
Дили-дон, дили-дон,
Захотел поплавать он…
— Здравствуйте, Модест Мокроступович! — хором сказала дружная четверка. А коты потерли мордами о гитару.
— Привет, привет, — оживился Мотя. — Как дела, как успехи?
— Дела идут, — бодро заверил Вася.
— Молодцы… — И Мотя замурлыкал опять:
Раздались голоса,
Распустились паруса,
В море вышел наш фрегат,
Гном тому был очень рад…
— А мы тоже скоро выйдем в море, — похвасталась Ксеня. — Ну, понарошку, конечно, но все равно интересно. Игра такая. На нашем «Звенящем» все уже готово к плаванию.
Мотя поставил торчком гитару, прислонился к грифу щекой. В бороде его блестели лунные искорки. В глазах тоже — насмешливые.
— Ну-ка, ну-ка! Это вам Платоныч сказал, что все готово?
— Мы сами знаем! — храбро ответил первоклассник Антон Штукин. — Потому что… посудите сами! Ведь парусный корабль состоит из чего? Из корпуса…
— Из рангоута! — поддержала его Ксеня.
— Из такелажа! — добавил Вася Лис.
— И из парусов, — закончил Слава Воробьев. — Мы с ними наконец-то кончили разбираться. Только вчера.
— Вы, конечно, молодцы. Но это не значит, что постройка фрегата закончена.
— А чего там еще не хватает? — капризно отозвался Вася. — Мы все подготовили как надо. По четырем основным разделам.
— Именно по основным! А сколько нужно еще всяких деталей, механизмов, устройств?! Ну, скажите на милость, куда вы поплывете без руля?
— Ой, верно… — первым признал ошибку Слава.
— А вы нам расскажите про руль, и будет считаться, что он готов. Пожалуйста, дорогой Модест Мокроступович…. — ласково подъехала к гному Ксеня.
— Ладно уж, — растаял Мотя. — Но имейте в виду, что руль — это лишь часть рулевого устройства.
РУЛЕВОЕ УСТРОЙСТВО
— Оно, устройство это, состоит из трех главных частей, — важно разъяснил Мотя и отложил гитару.
Первая часть — система управления. На современных теплоходах это небольшие рычаги, рукояти или даже кнопки. Нажал одну — поехал влево, нажал другую — вправо. Но на многих нынешних судах, как и в старину, системой управления остается колесо с рукоятями (иногда их называют «шпагами»). А уж на парусниках такое колесо обязательно. А иногда бывает два колеса на одном валу — чтобы за шпаги могли держаться сразу несколько матросов. Одному рулевому в штормовую погоду управлять кораблем трудно… Пойдем, покажу…
Все отправились на ют. И увидели над палубой на специальных подставках два колеса с точеными спицами, с рукоятками-шпагами и медными кольцами, которые тускло блестели под луной. Между колесами был деревянный вал. Его несколькими витками охватывал толстый трос. Обоими концами трос уходил вниз, через отверстия в палубе.
Вася погладил большущее колесо.
— Оно называется ШТУРВАЛ, да? — сказал Вася.
— Это название получилось из двух голландских слов: «штуур» — «руль» и «виль» — «колесо»… А трос на валу между штурвалами называется ШТУРТРОС. Это уже передающая система. На современных судах вместо штуртроса — сильные машины и механизмы, но задача у них та же — они передают усилия системы управления на РУЛЬ. Он-то и есть третья часть рулевого устройства.
Если рассказывать без лишних сложностей, руль состоит из оси и лопасти. Ось руля называется БАЛЛЕР, а верхушка баллера — ГОЛОВКА РУЛЯ.
А лопасть, которая поворачивается в воде и меняет путь корабля, именуется ПЕРО РУЛЯ.
Итак, повторяю: рулевое устройство состоит из
системы управления,
передающей системы и
руля.
— Пошли за мной… — И гном Мотя, включив фонарик, повел друзей под палубу. Туда, куда уходил от штурвала трос.
В темном помещении трос через блоки тянулся к самой корме. Там ребята разглядели что-то похожее на крепкий столб, уходящий нижним концом сквозь днище. Мотя сказал, что это и есть баллер. Концы штуртроса крепились к перекладине баллера.
— А перо руля внизу, оно петлями прикрепляется к ахтерштевню.
Форма у руля (точнее, у пера) бывает разная. Иногда перо похоже на лопату, где ось проходит близко к середине. Такой руль называется балансирный. Передняя половина пера балансирует в воде заднюю половину и облегчает усилие при повороте.
А бывает руль полубалансирный. Это когда передняя половинка пера по длине короче задней. Делается это, если надо освободить место для винта, на судне с двигателем.
А на парусниках чаще всего ставят обыкновенный руль, у которого перо лишь с одной стороны баллера.
— Значит, у нас на «Звенящем» будет обыкновенный руль? — спросил Вася.
— Лучше поставить полубалансирный, — посоветовал Слава. — Ведь Яков Платонович говорил, что на фрегате будет небольшой двигатель.
На том и порешили. И хотели уже попрощаться с Модестом Мокроступовичем. Но тот сказал, что урок не закончен.
— Помимо рулевого устройства на корабле есть и другие.
Например,
ШВАРТОВОЕ УСТРОЙСТВО
— Без него вам никогда не удержать корабль у причала, — разъяснил Мотя. — А удерживают его с помощью специальных тросов, которые называются ШВАРТОВЫ. Слышали, наверно, такое выражение: «Отдать швартовы». Это значит освободить причальные тросы, когда отправляешься в плавание.
На палубе и на причале швартовы крепятся на специальных металлических тумбах. Пойдемте, покажу…
Все снова поднялись на палубу. К палубным доскам были привинчены черные тумбы — большие, первокласснику Антону чуть не до пояса.
— Вот это одинарная бухта называется битенг. А вон та, двойная, — кнехт.
— Перекладинка помогает удерживать намотанный трос! — догадался Антон.
— Да. На кнехт швартов накладывают обычно «восьмерками». А перекладина называется кнехтовая краспица. Впрочем, бывают кнехты и без краспиц…
Надо сказать, что у кнехтов и у битенгов ох какая нелегкая служба на кораблях и пристанях. Нагрузочка-то на них ложится ой-ей-ей…
Кот Василиса потерся боком о битенг. Видимо, из уважения к его нелегкой службе. Слава погладил холодный чугун и сказал:
— Битенг похож на ствол чугунной пушки, который поставили торчком. Только отверстия нет…
— Ты абсолютно прав! — оживился Модест Мокроступович. — Раньше чугунные пушки, которые отслужили свой срок, часто использовали как битенги. Только не на судах, а на берегу. Их до половины или глубже вкапывали в землю — вертикально или слегка наклонно. Поэтому до сих пор тяжелые береговые битенги моряки иногда называют причальными пушками…
В голосе Моти появилась мечтательность.
— Помню, как я, совсем еще юный гном, любил сидеть, прислонившись к такой пушке, и смотреть в море. Я ждал от гномовского начальства назначения на какой-нибудь корабль и мечтал о дальних плаваниях… Жерло пушки было забито землей, и на ней цвели одуванчики. Их качал соленый ветерок. А чайки кричали так призывно, так приветливо… И вся жизнь была впереди… Я был тогда не седой, а золотоволосый, как Вася…
Все вежливо помолчали, пережидая лирические воспоминания старого корабельного гнома. Васе понравилось, что когда-то Модест Мокроступович тоже был рыжим. Лишь Антон Штукин не хотел терять времени. Подождав полминуты, он спросил:
— Извините, а это что такое?
— Что?.. Это?.. А это приспособление называется киповая планка.
Киповые планки тоже относятся к швартовому устройству. Служат для того, чтобы придавать тросам нужное направление. А то, если швартовы будут скользить, где им вздумается, мотаться по палубе, они могут наделать всяких бед.
Это довольно простая киповая планка. Бывают посложнее, с роликами, чтобы тросы не терлись о металл. Ролики называются роульсы…
Ну, а теперь подведем итог. Что входит в швартовое устройство?
— Битенги и кнехты!
— Киповые планки!
— И сами швартовы!
Гном покивал.
— Отлично… А теперь еще об одном устройстве. Очень-очень важном… Вам не надоело слушать? Спать не хочется?
— Нет!!
— Тогда пошли на бак.
На залитой лунным светом носовой палубе ребята увидели разлапистый черный якорь. Он лежал на досках.
Друзья не сразу поняли, что это такое — очень уж громадный был якорь. Он не поместился бы в «каюту» Якова Платоновича.
— Вот, — торжественно сообщил гном. Без этой вещи не может отправиться в плавание ни один корабль.
— А ведь верно, — шепотом согласился Вася. И посмотрел на остальных: как, мол, мы про это забыли?
— Садитесь, — пригласил Мотя. — И поговорим о якорях.
Все уселись у якоря на палубу. Доски были теплыми от голубого лунного света (не забывайте, что это волшебный сон).
— Якорь — очень давнее изобретение человечества, — солидно, словно профессор, начал Мотя. — Как появились лодки и корабли, так появилась и необходимость время от времени останавливать их на ходу и удерживать на месте. А как удержать, если берег далеко? За воду-то не уцепишься. Можно уцепиться только за дно. Чем? Конечно, якорем!
В древности якоря делали из стволов деревьев с крепкими рогатыми сучьями, а для тяжести привязывали к ним камни. Но со временем научились ковать и отливать крепкие металлические якоря.
Кстати, изображения якорей встречаются на памятниках и монетах, которым не одна тысяча лет.
А в наши дни якорь стал эмблемой флота во всех странах мира: он на пуговицах, на пряжках, на фуражках, на морских флагах… Почему не парус, не штурвал, не лучистая «роза ветров», а именно якорь? Ведь, казалось бы, он не способствует плаванию, а наоборот, держит корабль на месте… Как по-вашему?
Было тихо, лишь коты довольно урчали — терлись спинами о якорь-великан.
— Потому, что якорь — символ надежности и безопасности корабля, — с удовольствием сообщил Мотя. — Именно якорь во время бури держит корабль на безопасном расстоянии от коварных скал. Именно он не дает течению бросить судно на мель. Именно он помогает остановиться при движении судна к опасности. На него — главная надежда во всяких критических ситуациях.
Недаром якорь с давних пор сделался у людей символом надежды — этого замечательного чувства, без которого невозможно жить людям… и гномам… — Мотя вздохнул. — Вот и я живу и надеюсь: вдруг кто-нибудь пригласит меня с этой присохшей к берегу развалины на новый парусник, и я еще поплаваю по морям…
Друзья хором уверили Модеста Мокроступовича, что непременно все так и будет. Гном вздохнул с облегчением и продолжал:
— Короче говоря, якорь — это надежда моряка на безопасное плавание и благополучное возвращение домой.
Но сам по себе якорь ничего не может. Чтобы он работал, необходимо…
— Якорное устройство! — догадался Слава Воробьев. И смутился: — Ой, извините…
— Ты совершенно прав.
ЯКОРНОЕ УСТРОЙСТВО
— Из чего оно состоит? Ну, во-первых, из самих якорей. Во-вторых, из якорных канатов или якорных цепей.
Канаты сейчас почти не употребляются, разве что на самых мелких судах. Но в прежние времена, даже в середине девятнадцатого века, ковать прочные звенья для якорных цепей не умели и предпочитали пользоваться канатами.
Каким должен быть «канатик», чтобы удерживать океанский парусник или пароход?
Был известен в свое время громадный пароход «Грейт Истерн», его построили в Англии в 1859 году. У него было шесть мачт для парусов и могучие паровые машины, которые вращали винты и гребные колеса, расположенные по бортам. Каждое колесо размером было значительно больше цирковой арены. На этом пароходе плавал в Америку Жюль Верн и затем написал роман «Плавающий город»… Так вот, якорные канаты парохода «Грейт Истерн» в диаметре были около метра!
Представляете, сколько с этими канатами было возни и сколько места они занимали на судне!
Потом канаты на судах стали заменять цепями, но моряки по привычке якорную цепь долго еще называли канатом. Случается, что и сейчас называют.
Цепи, конечно, удобнее: прочнее, занимают меньше Места. Хотя при этом они тяжелее… Вот, посмотрите на «колечко» от такой «цепочки».
На палубе рядом с якорем лежало звено якорной цепи. Ого-го! Оно было размером с большой калач, какие продаются в булочной на углу Озерной улицы. Вася и Слава с трудом подняли его. Вася покряхтел и спросил:
— А зачем в этом кольце перемычка? Для пущей тяжести, что ли?
— Для прочности, — разъяснил Модест Мокроступович. — И чтобы цепь не перекручивалась. Называется эта перемычка контрфорс.
Кот Василиса вдруг соскучился по хозяину и стал тереться о его джинсы.
— Отойди! А то уроню «бублик» и будешь ты не Василиса, а Пациент…
Вася и Слава опустили звено на доски.
— Как же с такими цепями управляются? — спросил Вася. — Это ведь только одно звено, а в цепи-то их сколько! Она бывает, наверно, длиной метров в сто?
— Бывает и длиннее… Управляются с помощью механизмов и дружными усилиями многих матросов. А чтобы управляться было легче, цепь разбивают на смычки. В них двадцать три, двадцать пять или двадцать семь метров (нечетное число). Соединяются смычки особыми звеньями, которые размыкаются, а потом свинчиваются. Их делают особенно прочными. На звенья наносят специальные пометки — марки, которыми отмечают число смычек в цепи.
А теперь о том, как якорь на цепи или канате поднимают со дна морского. Руками «игрушечку» не вытащишь.
— Есть специальные вороты, я читал, — вставил Слава.
— Есть. Это, кстати, еще одна часть якорного устройства… В наше время на больших судах эти вороты вращаются с помощью машин. Но кое-где, особенно на парусниках, их до сих пор вертят матросы.
Какие бы ни были эти подъемные устройства — с двигателями или с ручным приводом — они все равно делятся на два вида. Если вал для каната или цепи стоит на палубе вертикально — это ШПИЛЬ. Если вал укреплен горизонтально — это БРАШПИЛЬ.
Модест Мокроступович привычно поводил в воздухе пальцем, и перед ребятами возникли два рисунка:
— А теперь посмотрите в натуре. Здесь на баке стоит шпиль.
Ребята оглянулись и увидели круглую ребристую тумбу с утолщениями внизу и в головной части. Ростом шпиль был с Васю, а взрослому человеку — по грудь. В «голове» шпиля чернели квадратные гнезда.
— Это для рычагов? — спросил догадливый Слава Воробьев.
— Да. Рычаги бывают длиной метра два, а то и больше. Называются вымбовки. На каждую наваливается по два-три человека, и — «Поднять якорь!».
Есть слухи, что некоторые боцмана использовали вымбовки не только для вращения шпиля, но и для воспитания нерадивых матросов. Но сейчас это, конечно, строго запрещено…
Не знаю, как в нынешние времена, а раньше, когда матросы наваливались на вымбовки и начинали ходить по кругу, они пели какую-нибудь специально придуманную для этой процедуры песню. Например: «В гавань входит черный клипер, гей, ребята, гей…» — гном Мотя мечтательно прикрыл глаза. — Или такую, пиратскую… — Мотя откашлялся и пропел хрипловатым тенорком:
Ну-ка, навались, ребята,
Поднимаем якоря!
Очень хорошо, ребята,
Что уходим мы в моря.
Есть примета, что нас всех
За морями ждет успех.
Там красавицы — как феи,
Там богатые трофеи…
— Не очень хорошая песня, — заметила Ксеня. Но мальчишкам слова и мелодия понравились. И котам — они музыкально замурлыкали. Но Слава тут же вернул всех к основной теме:
— Я одного не пойму: как можно канат метровой толщины или такую могучую цепь намотать на шпиль или брашпиль? Чуть-чуть покрутишь, и на барабане нарастет целая гора.
— Что ты, что ты! Цепи и канаты не наматывают целиком! — даже испугался Мотя. — Шпиль и брашпиль перебрасывают их через себя в специальные носовые отсеки (они — тоже часть якорного устройства). Канат для этого обносят вокруг барабана шпиля или брашпиля. Чтобы он не скользил, на барабане есть специальные ребра — вельпсы. А для цепи делаются зубцы.
Когда подъемное устройство работает, канат или цепь тянет якорь из воды, проходит вокруг барабана и укладывается в отсек под палубой. Называется этот отсек канатный ящик. Даже если он служит для цепи, его часто по привычке называют не «цепным», а «канатным»… Пойдемте-ка, я вам покажу.
Скоро все оказались в помещении с косыми стенами. Выступали из сумрака тимберсы и стрингера. Пахло гнилым деревом и ржавым железом. Над головами светилось в круглом отверстии лунное небо.
Мотя включил желтый фонарик, но сумрак почти не рассеялся. «Там красавицы — как феи, там богатые трофеи», — мурлыкал под нос Вася, но и ему, и остальным было не по себе.
— Отверстие над нами называется КЛЮЗ, — сообщил Мотя. — Оно проделано рядом со шпилем. Именно через него канат с барабана шпиля попадает сюда. И укладывается между переборок складками. А что ему остается делать?
В носовой части корпуса, в обшивке тоже есть клюз. Через него канат тянется к шпилю — по специальной трубе через еще один клюз в палубе.
Клюзы — это не просто отверстия. Края их крепко окованы, иначе цепь или канат мигом перепилят обшивку и палубу.
Таким образом, что у нас получается? Якорное устройство состоит из:
якоря,
якорного каната или цепи,
шпиля или брашпиля,
клюзов,
канатных (цепных) ящиков.
Запомнили?
— Запомнили, запомнили, — Ксеня передернула плечами. — Идем наверх. Здесь как-то неуютно.
— Еще бы, — хихикнул Мотя. — В прежние времена в канатный ящик сажали провинившихся матросов. Они очень боялись такого наказания. Ведь когда приходило время отдать якорь… Кстати, никогда не говорите «бросить якорь», его не «бросают», а отдают… Так вот, когда наступал такой момент, про арестанта могли забыть. И в этом случае… Моряки по команде выбивают специальные стопоры, якорь всей тяжестью устремляется на дно и со страшной скоростью тянет за собой цепь. Ее складки дико мечутся в канатном ящике… Вряд ли бедняга уцелеет…
— Ой, пожалуйста, скорее наверх, — попросила Ксеня. А Василиса и Синтаксис жалобно взвыли. Может быть, они подумали, что их решили запереть в канатном ящике — за грехи, которых было немало.
Когда все оказались под лунным светом, Мотя вдруг хлопнул себя по лбу.
— Чуть не забыл! Вам надо знать еще про один предмет. Называется он ЖВАКА-ГАЛС. Это кусок цепи со специальным крюком (глаголь-гаком). Цепь жвака-галса прикреплена внутри судна к набору корпуса (обычно к кильсону). А к глаголь-гаку прикреплен уже якорный канат (или цепь). Жвака-галс устроен так, чтобы его можно было легко отцепить от якорного каната — бывают ведь случаи, когда надо быстро освободиться от якоря (хотя и жаль его оставлять на дне). Но это, конечно, в особых случаях.
А бывали случаи, когда жвака-галс не выдерживал, обрывался. Или ленивые матросы забывали его закрепить… И тогда… Стопор выбит, якорь летит вниз, канат свистит из клюза и вдруг — бульк! Уходит на дно с коренным концом… Представляете, как «веселится» на своем мостике капитан! И какие выражения позволяет себе рассвирепевший боцман, который отвечает за якорное хозяйство!
Мальчишки засмеялись, но Ксеня сказала:
— Мой дедушка никогда не позволяет себе никаких выражений. Он воспитанный.
— Да-да, конечно! Яков Платонович очень сдержанный человек… Но, с другой стороны, ты ведь не видела его в случае с утонувшей якорной цепью… Кстати, передайте ему привет. И, по-моему, вам пора просыпаться.
— Значит, с якорным устройством мы покончили? — уточнил Слава.
— Можно сказать, что да. Хорошо бы только подробнее поговорить о самих якорях. Но это отдельная тема…
Ксеня и Антон позевывали, коты задремали под луной на планшире фальшборта. Но Васе и Славе хотелось послушать о якорях.
Изобретательный Слава предложил:
— Модест Мокроступович! А нельзя ли, чтобы ночь длилась подольше и нам при этом не хотелось спать? Может быть, вы сделаете это с помощью вашего волшебства? Тогда мы сегодня узнали бы про якоря побольше.
— Извольте!
Гному Моте самому хотелось поговорить. Он страдал бессонницей и к тому же не часто ведь приходится быть учителем таких любознательных ребятишек.
Гном щелкнул пальцами, и сонливость мигом слетела с Антона и Ксени. Только коты продолжали дремать. Якоря их не интересовали — это же не сосиски.
— Я, конечно, не профессор морской академии, — сказал Модест Мокроступович. — И не боцман, который про якоря знает все на свете. Но могу кое-что рассказать, потому что плавал немало и всяких якорей видел предостаточно.
Сначала — об устройстве якорей.
Был такой морской писатель — Джозеф Конрад. Очень славно писал про моряков и корабли. Его книжку «Зеркало морей» я часто перечитываю по ночам — при луне или фонарике. В этой книжке Конрад написал про якоря такие слова:
«Якорь… изобретение в своем роде весьма остроумное. Доказательством служит уже хотя бы его величина — нет другого предмета, столь несоразмерно малого по сравнению с выполняемой им огромной задачей! Посмотрите на якоря, висящие на кран-балках большого судна: какие они маленькие по сравнению с корпусом! Будь они золотые, они сошли бы за безделушки, за драгоценные украшения, не больше сережки в женском ухе. А между тем от них частенько зависит участь корабля».
Ксеня тут же потрогала свои сережки-шарики. А Вася взглянул на якорь, лежавший по соседству. Этот великан совсем не был похож на безделушку. Но потом Вася вспомнил фотоснимки громадных кораблей с якорями у клюзов. Там якоря действительно выглядели, как дамские сережки — крошечные…
А Модест Мокроступович продолжал рассказ:
— Конечно, моряки во все века старались придумать самый надежный и удобный якорь, чтобы весом он был поменьше, а цеплялся за грунт покрепче. И чтобы поднимать его можно было без больших трудов и хранить во время плавания без хлопот.
Напридумывали тысячи разных конструкций. Про это написаны целые книги. А я расскажу основное.
По своему устройству нынешние якоря можно разделить на три главных вида:
якоря с неподвижными рогами и со штоком, якоря с поворотными рогами и без штока, якоря с поворотными рогами и со штоком.
Сначала о первом виде.
Сколько бы морские инженеры ни ломали головы, а наиболее надежным до сих пор остается самый старинный якорь. Вот такой… — Мотя похлопал по рябому от ржавчины туловищу якоря, лежавшего на палубе.
— Он называется адмиралтейским, потому что в середине девятнадцатого века такие якоря были признаны британским Адмиралтейством наиболее подходящими для кораблей. После специальных испытаний.
У этого якоря неподвижные рога, с плоскими треугольными лапами, а вверху — неподвижный шток. Это такая специальная поперечина.
На эмблемах принято изображать якорь с короткой перекладинкой под верхним кольцом. Некоторые сухопутные граждане думают, что такая перекладинка есть там на самом деле.
Ничего похожего! Так художники пытаются изобразить шток, который стоит на якоре поперек рогов, торчком к зрителю.
К сожалению, у этой лежащей махины, — Мотя опять похлопал якорь, — шток не поставлен и я не могу показать его в рабочем положении. Поэтому нарисую, как выглядит адмиралтейский якорь по-настоящему… — И в воздухе засветился новый рисунок.
Видите, если считать, что лапы у него смотрят на север-юг, то шток — на восток-запад… Кстати, я нарисовал старинный шток. Их делали из дубовых брусьев, которые стягивали металлическими скобами.
А теперь у адмиралтейских якорей штоки тоже металлические, такой шток можно выдвигать и укладывать вдоль якоря, когда тот в походном положении…
Подойдите ближе и смотрите, как называются у якоря разные части.
Шток вы уже знаете. Он проходит в проушину. Она в верхней части якорного туловища, которое именуется веретено. А выше проушины со штоком — кольцо или скоба для якорного каната — рым.
От нижней части веретена отходят два рога с треугольными лапами. Место, где рога соединяются с веретеном, — самое прочное, оно называется тренд.
Работает адмиралтейский якорь так. Когда он падает на дно, рога и лапы его ложатся плашмя, а шток упирается в грунт. Но стоит кораблю потянуть канат, как все меняется: плашмя укладывается шток, а рога с лапами… Одна лапа смотрит вверх, а другая обязательно врезается в дно.
Очень остроумное приспособление.
Плохо только, что у этого якоря шток всегда мешает при подъеме. И хранить такой якорь в рейсе неудобно. В клюз его не втянешь — шток не даст. Раньше якорь укладывали на руслене фок-вант. Сейчас устраивают на палубе. Но возни-то сколько! Ведь в такой махине бывает тонны три, а то и больше.
Поэтому придумали якоря, которые можно втягивать веретеном в клюз. Штока у них нет. А чтобы эти якоря цеплялись за грунт, рога с лапами у них сделали поворотными. Среди множества подобных конструкций больше всего известен якорь Холла. Он-то чаще всего и применяется на современных судах. При подъеме якорь Холла послушно влезает веретеном в клюз и остается в этом положении до конца рейса. Удобно, ничего не скажешь. Только цепляется за морское дно и держит корабль он похуже, чем адмиралтейский.
Так же, как якоря Холла, работают и якоря третьего вида: лапы у них тоже поворачиваются и врезаются в дно, подобно плугу. Отличие в том, что на этих якорях — у тренда или на нижних частях лап есть шток. Он помогает якорю более плотно улечься на грунт.
У нас в России используются главным образом два вида таких якорей. Это якорь Матросова и якорь Дэнфорта.
Надо сказать, что держащая сила у таких якорей велика. Гораздо больше, чем у адмиралтейских. Но почему-то используются они до сих пор в основном на маленьких судах. Я слышал от некоторых моряков опасение, что если такой якорь сделать большим, его плоские металлические лапы не выдержат нагрузки и начнут гнуться. Так это или нет, — мне судить трудно, я ведь не инженер, а всего-навсего корабельный гном. Скажу лишь одно: парусные суда до сих пор часто снабжаются адмиралтейскими якорями. Хлопот с ними побольше, зато никогда они не подведут, испытаны веками… — Мотя в очередной раз похлопал якорь на палубе по могучему веретену.
— А теперь, чтобы уж закончить разговор о якорях, скажу, как они делятся по своему назначению.
Главные якоря на корабле — становые. На них якорь становится на рейде или в другом месте, где необходимо задержаться.
Становых якорей два — правый и левый, они расположены на носу.
Кроме становых, есть вспомогательные якоря. Главный из них — стоп-анкер. Его место — на корме. Он легче станового якоря вдвое.
«Анкер» — по-голландски «якорь». А «стоп» — это понятно без переводчика. Иногда стоп-анкер применяют для срочной остановки судна. Например, когда оно на всех парусах летит на мель, на скалы или на другой корабль…
Кроме стоп-анкера есть вспомогательные якоря — верпы. Верп весит меньше станового якоря в три, в пять, а то и в семь раз.
Употребляются верпы для разных целей: для дополнительного укрепления судна на месте стоянки, для стаскивания с мели, для подтягивания к берегу…
Раньше, когда не было буксиров, судно с помощью верпа выводили на открытую воду. В гавани, в толчее кораблей, не очень-то развернешься с парусами, того и гляди пропорешь соседа бом-утлегарем. Поступали так: шлюпка с верпом уходила от корабля примерно на кабельтов (это десятая часть мили — помните?). Сбрасывала верп. На баке начинали вертеть шпиль, судно медленно подтягивалось вперед, к верпу. Потом верп поднимали и завозили подальше снова. И так до тех пор, пока корабль не окажется на свободном пространстве.
Эта процедура так и называется — верпование.
Кстати, верпами часто бывают якоря-кошки… — сообщил под конец Мотя.
Василиса и Синтаксис насторожили уши.
— Да не те кошки, за которыми вы ухаживаете, — засмеялся Мотя. — «Кошки» — это якоря без штока, с тремя или четырьмя неподвижными острыми рогами.
— Их пираты закидывали на борт противника для абордажного сближения, — вспомнил Слава. — Я видел в кино.
— Бывало и такое, — согласился Мотя. — Хотя, скажем прямо, это не лучшее применение «кошек»… А теперь — спокойной ночи.
Первого апреля четверо друзей вместе возвращались из школы. Синтаксис и Василиса встретили ребят у школьного крыльца. Вася погладил котов, а потом грустно сказал:
— Все-таки тяжелое это дело — первый день после каникул. Даже шутить не хочется, хотя и первое апреля.
— Зато послезавтра — хорошая дата, — напомнила Васе Ксеня. — У тебя же день рождения.
Конечно, Лису было приятно, что Ксеня не забыла про этот день. Но он притворно вздохнул:
— Чего хорошего. Второй десяток пойдет. Так и до пенсии недалеко. Буду как Мотя…
Все, конечно, рассмеялись. Потому что до пенсии было далеко, весна была в самом разгаре, а день рождения — всегда праздник.
— Мама и папа обещали подарить гитару, — сообщил Вася. — Я уже немножко умею играть, потому что брал гитару у двоюродной сестры…
— А я подарю тебе книжку про капитана Головнина, про его путешествия, — пообещал Антон.
— А я — карманный фонарик, — раскрыла свою тайну Ксеня. — А ты, Слава?
— А я… это пока секрет, — смутился Слава. — И к тому же подарок еще не готов.
Никто не стал расспрашивать. Сюрприз — это даже интереснее.
Вечером собрались у Якова Платоновича. Он очень обрадовался, что его друг Модест Мокроступович волшебным образом познакомил ребят со многими корабельными устройствами.
— Теперь, пожалуй, наш «Звенящий» и в самом деле готов к плаванию. Надо только поставить у штурвала компас да загрузить между днищем и трюмной палубой балласт — чугунные чушки или каменные бруски. Иначе фрегат может потерять устойчивость и опрокинуться.
— Раз-два, загрузили! — решил Вася. — А что еще надо делать?
— Хорошо бы как-нибудь украсить корпус, — нерешительно заметил Слава. — Я читал, что у парусных кораблей на носу было такое красивое сооружение, вроде узорчатого балкона… У него трудное название.
— Княвдигед, — сказал Яков Платонович. — Но княвдигеды делались на судах старой конструкции. В девятнадцатом веке от них отказались. На «Звенящем» он будет, пожалуй, неуместен. А вот нарисовать на носу какой-нибудь орнамент, пожалуй, можно… Кроме того, под бушпритом даже в наше время иногда укрепляют вырезанную из дерева скульптуру. Обычно она соответствует названию судна… Сейчас покажу.
Яков Платонович достал с полки большую книгу с кораблем на обложке. Внутри оказалось множество цветных фотографий: с парусными судами всех видов, размеров и конструкций. Были там на снимках и носовые фигуры кораблей.
Под бушпритом знаменитого клипера «Катти Сарк» летящая юная ведьма держала во вскинутой руке клок конского хвоста, который вырвала во время погони.
На американском паруснике «Игл» распластал крылья орел, напоминая, что «Игл» — это «орел» и есть.
Блестела позолотой фигура Свободы на аргентинском фрегате «Либертад».
А еще были львы с рыцарскими щитами, индейцы, русалки, бюсты знаменитых людей, крылатые богини и фантастические птицы…
— Дед, почему мы раньше эту книгу не видели?! — возмутилась Ксеня. — Ты даже мне ее не показывал!
— Мне только вчера прислал ее один знакомый капитан. И я хотел припрятать ее до послезавтра, чтобы подарить Васе на день рождения, да не удержался, когда речь зашла о носовых фигурах.
Вася от радости расцвел и засмущался, словно был самой стеснительной девочкой, а не рыжим Лисом.
— Раз уж так случилось, получай книгу сегодня, — решил Яков Платонович.
— Спасибо, — выдохнул Вася. Остальные сопели — с удовольствием и слегка завистливо. И Вася тут же великодушно решил: пусть книга будет общая — всего экипажа фрегата «Звенящий».
Такое решение все шумно одобрили. А Вася напомнил:
— Мне кажется, надо и для «Звенящего» выбрать носовую фигуру…
— Надо! Надо! — поддержали его Ксеня, Слава и Антон.
— Да, но какую? — Яков Платонович в затруднении стал теребить пегие усы. — Надо что-то такое… звенящее.
— А я знаю, — сказала Ксеня. — Взглянула на Васю и слегка покраснела. — Пусть будет мальчик с гитарой. Рыжий… То есть золотистый… Мальчик — потому, что у нас детский экипаж. Золотистый… ну, потому, что красиво. А с гитарой — потому, что она звенит.
— Ну вот еще… — пробурчал Вася Лис. Он прекрасно понял, кого Ксеня имеет в виду под «золотистым мальчиком». И знал, что вовсе не заслужил такой чести.
— Но у тебя же скоро день рождения, — настаивала Ксеня. — Это будет тебе еще один подарок. — И это ведь ты самый первый среди нас придумал изучать морское дело!
— Вовсе не я… Все вместе…
Яков Платонович поскреб подбородок.
— А знаете, друзья мои, в таком предложении что-то есть… привлекательное. Действительно, мальчик со звенящей гитарой — это соответствует…
— Да не хочу я… — стыдливо пробубнил Вася.
— Ну, если не хочешь, тогда давай сделаем с гитарой не мальчика, а лисенка! — вдруг предложил Слава. Такого симпатичного веселого Лиса, как в диснеевской сказке. Это будешь и чуть-чуть ты, и в то же время… просто Морской Лис!
— А люди спросят — почему? — засомневался Антон. — Лис ведь очень хитрый зверь. И даже хищный.
— Всякие бывают, — возразила ему Ксеня. — Есть очень славные. — И чтобы не подумали, будто она только о Васе говорит, напомнила: — Мы же все видели кино «Рыжий, честный, влюбленный». Про лисенка, который не терпел коварства и всегда защищал справедливость. И тоже играл на гитаре.
Так и решили.
Васин день рождения справляли у него дома, а потом пошли к Якову Платоновичу. Именно туда Слава Воробьев принес свой подарок.
Это была картина, написанная акварелью.
По волнам с пенными гребешками летел трехмачтовый фрегат. Под его бушпритом держал гитару и взмахивал лапой улыбающийся лисенок золотисто-апельсинового цвета. На борту под узором из листьев было выведено название «Звенящий».
На реях и штагах были поставлены все-все паруса. Ветер туго надувал голубовато-белую парусину с похожими на длинные ресницы линиями риф-штертов. Мало того! На фрегате были и такие паруса, названий которых Вася не знал. Они плавно выгибались по сторонам от марселей и брамселей.
Вася сперва обалдел от восхищения. Долго держал картину перед собой, как зеркало. Разглядывал неотрывно.
Потом он спросил:
— А что это за паруса по бокам? Я таких не знаю.
— Я тоже не знаю, как они называются, — признался Слава. — Но я видел такие на одной фотографии. И нарисовал. Очень уж они красивые.
— Это дополнительные паруса, — объяснил Яков Платонович. — Я не успел рассказать о них. Называются они лиселя.
Вася заморгал. А Ксеня засмеялась:
— Что, в честь именинника?
— Нет, это просто совпадение. Но, конечно, приятное… Лиселя ставятся на дополнительных рангоутных деревьях, которые выдвигаются с реев. Называются лисель-спирты. «Грот-марса-лисель-спирт», «фор-брам-лисель-спирт» и так далее, по названиям реев. И у лиселей соответствующие их месту имена: «грот-марса-лисель», «фор-брам-лисель»…
Под бушпритом луч на Лисе
Сыплет искры в рыжий мех.
Надувает ветер лисель,
Он в поход зовет нас всех, —
вдруг сочинились у Антона стихи. И друзья решили, что они очень удачные.
А Яков Платонович сказал:
— Что же, можно и в поход, раз вам так не терпится. Но имейте в виду, друзья: в плавании нам придется учиться очень многому. Прямо на ходу…
Антон тут же сочинил опять:
Мы учиться будем на ходу,
Чтоб «Звенящий» не попал в беду!
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Это фрегат «Звенящий», готовый к плаванию. Таким Слава Воробьев нарисовал его в своей «морской» тетрадке. Правда, сейчас на фрегате не хватает нескольких парусов. Слава решил, что, если рисовать все, они заслонят друг друга. Поэтому нет лиселей, между мачтами поставлены не все стакселя, а бизань и крюйсель подобраны к реям, чтобы не закрывали контр-бизань.
Ребятам Слава сказал:
— Картина с лиселями и волнами — она для красоты. А точный рисунок — в тетради с чертежами — тоже необходим. Должны же мы видеть, какой корабль наконец построили.
И все с ним согласились.