– Все в порядке, Ваше Величество! – подобравшись, произнес керенийский наследник. – С утра немного нездоровилось, но сейчас уже легче.
Высокопоставленный гость понимающе хмыкнул и, хитро улыбнувшись, дал чисто мужской совет:
– Любые болезни могут исцелить женщины! А ваши, принц, должны проходить сами собой, тем более когда вокруг такой прекрасный цветник. – Король Фердинарии недвусмысленно перевел взгляд на сидящих рядом дам.
Дамы зарделись, одна сильнее другой. Особенно старалась герцогиня Дармондская, она стала нездорово-фиолетовой. Заалевшая Кларентина напомнила перезрелый помидор, а Ванесса кокетливо замерцала зелененьким, явно перемудрив что-то с магическим макияжем. И только принцесса под вуалью не парилась – ковыряла крошечной вилочкой салатик и, не торопясь, просовывала под невесомую ткань в рот.
«И как только не заляпывает? – мелькнула шальная мысль у Даррия. – Видимо, сказывается богатый опыт. Ее же всю жизнь прячут!»
За тот миг, когда ее представляли при первой встрече, Даррий принцессу даже разглядеть толком не сумел – вроде бы блондинка, а может быть, и шатенка… В памяти хорошо сохранилась лишь толпа охраны вокруг драгоценной дочурки короля Артэденийского.
– Почтенные леди, – обратился Фердинанд к охотницам за трон. – Расскажите принцу о чем-нибудь интересном! Вы же видите, как он несчастен.
– Право, не стоит, – попытался отнекиваться Даррий, но было уже поздно.
Наследника поспешила взять в оборот вдовушка-герцогиня:
– Ваше Высочество, меня разволновало известие о вашем недомогании. Быть может, прислать моего личного врача? Он замечательный специалист.
Ответить отказом на столь заботливое предложение наследник не успел, вместо него это сделал отец, король Викториан:
– Спасибо, миледи. Но, как известно, у Даррия уникально крепкое здоровье. Поэтому даже самый лучший врач будет бессилен против обычной хандры.
Дармондская понимающе закивала:
– Ну если все дело только в хандре, тогда медицина действительно бессильна.
– Говорят, лучшее средство против плохого настроения – это танцы, – ненавязчиво предложила Кларентина. – Быть может, если вам, Ваше Высочество, не полегчает сегодня, завтрашний бал принесет утешение.
При упоминании о бале на лице Даррия мелькнула тень улыбки и тут же сникла.
– Боюсь, маркиза, – медленно произнес он, продолжая вяло ковыряться в тарелке, – танцевать мне не очень захочется.
– В чем же причина, милорд?
Страдалец тягостно вздохнул, возвел глаза к потолку и уже приготовился поведать о своем сердечном горе, но королева-мать под столом больно ткнула каблуком в ногу сыночку. От неожиданности Даррий едва не взвыл, но, вовремя поняв столь «тактичный» намек, язык прикусил.
– Признаться, я переживаю за завтрашний бал, – как ни в чем не бывало и будто по секрету призналась Ризелла. Она отложила вилку в сторону и очень доверительно поделилась опасениями с сидящими рядом дамами: – В последнее время с торжественными балами творится какая-то мистическая ерунда. Взять хотя бы присягу в Академии. Невиданно! Мероприятие сорвалось из-за попытки убийства преподавательницы! – ее голос снизился до таинственного шепота. – Я даже опасаюсь, а вдруг и завтра произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее.
– А есть предпосылки? – впервые заговорила принцесса и также отложила вилку и нож. – Разве у вас не достаточно охраны?
– Ну что вы, – всплеснула руками Ризелла. – Мерам безопасности уделено первостепенное внимание. Но я все равно переживаю. В Академии ведь тоже никогда не бывало столь громких происшествий. – Королева перевела взгляд на Ванессу, так внимательно ее слушавшую. – Графиня, ходят слухи, что вы каким-то образом причастны к случившемуся на том балу и что после вас допрашивал лично герцог Тарфолд.
Дворянка вздрогнула. Подобного заявления она не ожидала. От испуга пальцы мелко задрожали, а руки до плеч покрылись мурашками. Нервно сглотнув возникший в горле ком, Ванесса нашла в себе силы ответить:
– Немного не так, Ваше Величество. Допросы по поводу покушения на Трою Александровну проводились у всех курсов. Но сразу после бала мне и маркизе, – заложила подругу товарка, – действительно задавала вопросы преподавательница физкультуры, уже позже к ней присоединился герцог. Но могу заверить вас, никакого отношения к покушению эти события не имеют.
На лице Ризеллы отобразилось поистине восторженное любопытство. Она так искренне округлила глаза и похлопала ресницами, что приобрела сходство с невинным херувимом.
– Это так любопытно, – играя интонациями, произнесла она. – А можно узнать подробности?
Дворянки переглянулись. Врать королеве было опасно и чревато последствиями. Признаваться еще опаснее.
– Вам, наверное, известно, что паника в зале поднялась, когда рассудок ректора Милонского малость помутился, – скромно потупившись, проговорила графиня. – В этот момент он танцевал со мной. Вот для выяснения обстоятельств случившегося меня и забрали. Кларентина же, как подруга из тройки, решила меня поддержать.
Королева слушала внимательно, так же, как и сидящая рядом принцесса.
– А я другое слышала, – встряла Артэденийская наследница. – Ходит молва, что во время бала Милонского чем-то опоили, и в этом подозревали вас.
Теперь мурашки побежали по спине Кларентины.
– Глупости! – вспылила она, но тут же осеклась и вернула контроль над эмоциями. – Это все происки завистниц. Мы порядочные дамы. Да и как бы мы смогли опоить одного из опытнейших преподавателей Академии. Увы, но нам подобное не под силу.
– Видимо, да, – легко согласилась принцесса. – Будь вы виновны, вряд ли Тарфолд вас так просто отпустил. Если бы подозрения подтвердились, вас наверняка бы отчислили.
От слова «отчислили» в очередной раз вздрогнула Ванесса, но находящаяся на кураже Кларентина продолжала оправдываться:
– Из-за покушения на Трою герцог смог отпустить нас обратно в комнаты только утром! Мы целую ночь с Ванессой были вынуждены провести в холодном физкультурном зале на неудобных стульях. В этой ситуации мы тоже пострадавшие стороны.
– Бедняжки, – пожалела их королева и промокнула глаза от несуществующих слез. – Неужели до самого утра? Вас что, даже не отпустили поспать?
Дворянки почти синхронно замотали головой и едва ли не разрыдались:
– Нет, не отпустили, Ваше Величество. Мы пробыли там всю ночь. Но вы не переживайте. Мы ведь будущие боевые фрейлины. Мы должны быть привычными к подобным нагрузкам.
Еще некоторое время Ризелла показательно сокрушалась над истязательскими методами обучения в Академии, но вскоре бессмысленное квохтанье надоело ее мужу, и он перевел тему на более нейтральную:
– Дамы, расскажите нам о впечатлениях от дворца. Вежливы ли слуги? Всего ли хватает?
Разумеется, все рассыпались в подобострастной лести, и только принцесса отмалчивалась. Продолжала равнодушно и самодостаточно вкушать принесенный десерт.
Столь отличное от остальных поведение бросалось в глаза, так что даже Даррий отвлекся от своих сердечных страданий и первым завел разговор:
– Принцесса, вы сегодня так молчаливы. Вас что-то беспокоит?
Вуаль немного качнулась от воздуха, который выдохнула девушка. Из-за этого обнажилась часть щеки, покрытая мелкими веснушками.
Заметив это, Даррий наконец стал припоминать, как выглядит наследница Артэденийская. Рыжая и конопатая. Собственно, в такой внешности не было ничего удивительного – половина жителей ее королевства была с таким цветом волос и кожи. Можно сказать, национальное отличие.
Но принцу подобная «изюминка» в чужой внешности была не по нраву. Он считал это скорее недостатком, чем украшением девушки. Однако разговор продолжил:
– Быть может, десерт невкусен?
Сидевшая прямо принцесса развернулась вполоборота к вопрошающему.
– Все прекрасно, Ваше Высочество. Просто я всегда, как правило, немногословна.
– Вы вообще очень интересная личность, – заметила королева. – Ваше лицо с рождения спрятано под вуалью, но при этом, если необходимо, вы его показываете. Поделитесь секретом, чем обусловлена подобная таинственность?
Принцесса пожала плечами. Этот вопрос ей задавали не впервые, и ответ показался присутствующим заученным.
– Семейный обычай, – коротко и уклончиво пояснила она.
– Но ведь, насколько помню, ваш отец прямой потомок Артаксара, – продолжала любопытствовать Ризелла. – И подобных обычаев в столь древнем роду никогда не наблюдалось. Или этот странный обряд пришел от матери?
– Именно так, – подтвердила принцесса, не вдаваясь в подробности. Судя по интонациям, углубляться в тему ей не хотелось, но Ризелла явно не собиралась отставать, не получив всех ответов.
– Ох, любезнейшая, – мило проворковала она. – Признаться, я запамятовала… А из какого рода ваша мать?
Королева казалась воплощением самой вежливости, вот только выросшую в круговерти дворцовых интриг принцессу этими ангельскими глазками было не обмануть.
– Моя мать простолюдинка, – гордо заявила она. – Отец вышвырнул всех знатных невест из дворца и выбрал в жены честную и верную девушку из крестьян. Она прислуживала горничной у одной из фрейлин его матери.
Гримасу брезгливости на своих лицах подавили почти все присутствующие. Да, выбирать в жены простолюдинок было разрешено, но дворяне все же предпочитали придерживаться принятых правил.
А вот на лице королевы не дрогнул ни один мускул, она продолжала свой ненавязчивый допрос:
– Наверное, ваша мать была невероятной красавицей, если королю удалось рассмотреть ее среди сотен слуг?
– Да, моя мать красива, – еще более гордо заявила принцесса. – Но в то время она ходила в такой же, как и моя, вуали. Этот обычай соблюдался веками в селении, где выросла моя мать. Мужчина должен полюбить в женщине не симпатичную внешность, а душу. Ибо красивым телом после брака можно насытиться через несколько дней, а близкая душа и истинные чувства – на всю жизнь.
Подобное заявление звучало крайне забавно, особенно учитывая, где именно сейчас находилась принцесса. На смотринах у принца. Где каждая мечтала получить от Его Высочества брачный конверт. Но вот королева, услышав подобные слова от наследницы Артэденийской, все же озадачилась, решив уточнить: