«Эм, я одна обратила внимание на эту скользкую формулировку ее ответа?»
Пришлось внимательно изучить улыбающееся лицо Трои и попытаться понять, резонно ли ляпнуть то, о чем думаю.
— А как фея-крестная? — тихо поинтересовалась я.
Улыбка блондинки стала еще шире и загадочнее.
— Оу! Как фея-крестная, я просто жажду подложить маленькую морскую свинку герцогу Эридану. — Ее стул опасно раскачивался из стороны в сторону, напрочь игнорируя все законы физики и гравитации. — Будут вам платья!
Сказать, что нашей радости не было предела, — ничего не сказать. Мы готовы были воспеть Трою в стихах и одах, а мысль о последних заставила вспыхнуть в мозгу не дающие уснуть вопросы, которые я хотела задать преподавательнице. Другое дело, что при девочках я об этом не хотела говорить, как же поступить?
Физкультурница прочла немой вопрос у меня в глазах и перестала раскачиваться на стуле:
— Что-то еще?
Плюнув на все, я просто попросила девчонок выйти на две минуты из комнаты, пообещав позже все объяснить. Крис и Фиса обиженных строить не стали, лишь, зыркая любопытными взглядами, пробормотали что-то про ночное обжорство и желание скушать пару бутербродов перед сном. Правда, им пришлось некоторое время повозиться, разгребая сооруженный перед выходом из помещения завал, но едва дверь за ними захлопнулась, я как на духу выпалила:
— Все из-за Глеба! Он назвал меня своей музой, и я теперь не знаю, как себя вести.
Троя закатила глаза.
— А я при чем? Неужели я похожа на его лечащего врача-психиатра?
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, но вы же знаете, что он притворяется. Он упоминал о вас, сказал, что раньше вы были его вдохновительницей.
Троя расхохоталась, искренне и открыто.
— Нет, музой он меня никогда не обзывал. Не удивляйся, из его уст это почти оскорбление — мотыльки-однодневки. Я рада, что ты не поддаешься на его дешевые ухаживания. Он охотник и ловит от этого процесса кайф. Ожидание и предвкушение добычи значат для него гораздо больше, чем наслаждение победой.
И все же Глеб оставался для меня загадкой. Не понимала я, в чем заключалась его победа.
— Но он же не спит с курсантками, в чем смысл такой охоты?
— Он охотится за душой и доверием. Девичья честь и секс — смешная цель для столетнего мужчины, оставь ее для женских романов. — Преподавательница рассказывала все это будничным тоном, которым обычно занятия проводила.
— Так, а мне-то что делать? Как поступать? Игнорировать? Бежать? Подыграть? — Я очень надеялась на совет, который даст умудренная двумя веками опыта женщина, и ожидала всего чего угодно, кроме…
— Наслаждайся… Если ему будет интересно с тобой играть, то поверь, от этого процесса ты получишь уйму положительных эмоций.
— Эм-м-м…
Троя поднялась со стула и, зевая, потянулась, словно грациозная кошка…
— Уже поздно, у меня завтра занятия у второго и третьего курсов.
«Какой тонкий намек на окончание разговора».
— Спасибо за советы, — только и смогла пробормотать я. Ее слова внесли еще больше раздрая в мои мысли.
— Ах да! Я забыла тебе сказать, со своими музами он тоже не спит, — улыбка на ее лице стала шире.
— Очень рада за него, — фактически огрызнулась я.
Женщина-кошка погрозила мне пальчиком.
— Зато ты можешь не бояться за себя.
— Я «хомячков» не боюсь, — попыталась я отшутиться плоской шуткой.
Красотка смерила меня скептическим взглядом:
— А магистра страстей боишься? — и, не дожидаясь ответа, исчезла во вспышке телепортации, оставляя меня наедине с растерянными мыслями.
Полночи после этого разговора я не могла уснуть, беспокойно ворочалась с боку на бок, бесконечно поправляла то подушку, то одеяло, изводила себя. Забыться сном удалось только под утро. Мне даже показалось, что, едва я закрыла глаза, тут же прозвучал будильник, призывающий к новому учебному дню.
Одевалась и умывалась я, как только что восставший из могилы зомби, улыбками и отличным настроением не лучилась, позитива окружающим своим внешним видом тоже не дарила.
«Мне все равно, я одуванчик…» — как мантра, вертелась у меня в голове бредовая фраза. Почему именно одуванчик, а не ромашка или колокольчик, я не знала, но такой мысленный глюк приводил мое душевное состояние в удивительное равновесие.
Когда я вышла из ванной, мои соседки обнаружились уже готовыми к боевым будням и держащими совет по поводу вечных вопросов — «что делать и как жить дальше».
— Предлагаю рассказать всем про наряды, — настаивала Крис. — Если не сообщим однокурсницам, то наживем себе врагов.
Фиса накручивала белоснежный локон на палец, закусывала губу и противилась такому предложению:
— Я бы рассказала, но только тройкам Танисы и Наты. С какого перепуга мы должны делиться стратегической информацией со всякими маркизами и графинями. Да если их выгонят, я лично на столе в их комнате канкан станцую.
— Звучит как на могиле…
— Не вижу разницы! Могу и на могиле, — девушка равнодушно пожала плечами.
— Эль, а ты как думаешь? — Кристина, подбоченясь, смотрела на зевающую меня и ожидала услышать конструктивное решение проблемы.
Я почесала переносицу и развела руками.
— Не знаю! Я сейчас могу думать только о возможности выспаться.
Пампушка насупилась и топнула ножкой, вышло очень кукольно и по-детски, особенно учитывая ее розовый наряд с кучей бантиков. Я закатила глаза.
— Ну, давайте расскажем, — сдалась моя и без того усталая психика. — Только поступим хитрее, не скажем, откуда узнали. Сделаем вид, что сами догадались, а на балу посмотрим, кто нам поверил, а кто нет. Заодно выясним, с кем в этом гадюшнике можно общаться, не опасаясь удара в спину.
Через полчаса мы стояли перед однокурсницами и толкали революционно-ленинскую речь. Вождь мирового пролетариата гордился бы нами.
— Мы достойны большего! Эти вышедшие из моды пыльные тряпки — оскорбление нашего достоинства, — забравшись с ногами на журнальный столик в гостиной, как на трибуну, вещала Фиса. — Мы — свет и гордость этой Академии. Маленькая боевая армия Ее Величества! Мы должны выглядеть достойно на этом важнейшем в нашей жизни мероприятии!
Маленькая толпа из девиц, выстроившихся перед ней полукругом, роптала и не понимала, какую комедию ломает бывшая готесса, но когда она на весь общий зал заорала: «Вперед, товарищи фрейлины, навстречу великому, светлому будущему!» — мы с Крис едва не рухнули на пол от смеха.
— Ну и что ты предлагаешь? — послышался растерянный голосок из толпы.
Белова, гордо расправив плечи и широко расставив ноги для устойчивости на столике, с видом Ленина на броневике гордо огласила:
— Революцию! Я предлагаю идти на бал в тех платьях, которые мы сами для себя выберем, — приличных и красивых!
Кларентина громко фыркнула, чем в очередной раз сроднила для меня свой образ с лошадью:
— Этот наряд утвержден Милонским и Эриданом, — уперлась она рогом. — Если мы ослушаемся, нас могут отчислить!
Тут Фиса поступила как истинная женщина, она спрыгнула со столика на пол, оправила сбившееся платье и с равнодушным видом направилась к выходу из зала. Однокурсницы такой реакции не ожидали и принялись ее окликать, мол, ты куда.
— Что значит куда? — Девушка показательно зевнула. — В главный зал Академии, на урок танцев.
— А как же все, о чем ты только что говорила? Революция, все дела…
— А ваше дело, как поступать с информацией. За себя могу сказать, что пойду в нормальном платье, а не в уродстве от неудавшегося кутюрье Терции Шарон, — и этой фразой поставила точку в разговоре.
Зерна сомнения зарождались в головах будущих фрейлин, когда мы покидали общий зал и направлялись на экзекуцию к Эридану и Терции.
Глава 9
Лучше сказать правду в лоб, чем получить ногой в зуб.
— Невыносимо!
Я рухнула на кровать. Не осталось ни сил, ни ощущения боли. Все эти вальсы, кадрили, польки, мазурки, гавоты по десять часов в сутки выматывали до состояния безвольной тряпки. Удовольствие от процесса получала только Терция, она могла бесконечно кружиться, показывая очередное па, наклон или поворот. Казалось, вот-вот не выдержит даже Эридан, его учительница этикета по-прежнему использовала как партнера, и из-за этого герцогу приходилось постоянно выполнять миллион поддержек, кружений, вращений и вообще выглядеть самым галантным кавалером из всех возможных. Однако его лицо с каждым днем выражало новые эмоции. Во вторник была ярость, в среду — раздражение, в четверг — безысходность и ожидание. Завтра, в пятницу, Эридану предстояло отмучиться последний день в качестве танцевального партнера для неугомонной учительницы.
— Еще один день, и будет выходной, — успокаивала я себя, ощущая, как медленно начинает расслабляться позвоночник, наконец найдя горизонтальную опору в виде кровати.
Крис и Фиса пребывали в аналогичном моему состоянии и тихо постанывали от получаемого кроватного удовольствия.
— Какой-то сомнительный выходной, с учетом того, что его выделили нам на приведение себя в порядок перед присягой и балом, — ответила пампушка.
Я промолчала, а нечего говорить — сил не осталось даже на такое простое действие. Хотя стоит отметить, все эти экзекуции не прошли даром, танцевать Терция нас научила. Порой казалось, что даже ночью я могу встать и начать вальсировать, не просыпаясь. Завтра нам предстояло пережить генеральную репетицию всех официальных церемоний, а затем уйти на законный однодневный отдых.
Я уже представляла, как буду спать до обеда почти весь субботний день, как потом час отсижусь под горячими струями воды в душе, и никто не будет меня никуда подгонять, как, наконец, выпью чашку горячего кофе, не потому, что нужно не уснуть, а потому, что он теплый и ароматный. Приятные мысли оборвал стук в дверь. Пришлось встать и идти узнавать, кто там ломится.
Дверь распахнула рывком и приготовила самое недоброжелательное из возможных выражений лица. Кто бы там ни был, пускай знает, что ему здесь не рады. Однако вся моя мимика улетела в молоко, едва я поняла, что за дверью никого нет. Только болтающийся в воздухе одинокий свиток, который нетерпеливо ломился в комнату. Схватив «нежданного гостя» в руки, обнаружила, ч