Скорее, здесь верность самому чувству, себе в нем, а не внутренние обязательства перед конкретным человеком. Нежелание психологически ломать себя — в первую очередь. Бунт такой… всё, что могла себе позволить, как послушная дочь и Великая княжна, имеющая обязательства перед Империей, она позволила — вот так.
Не зря ведь проведена была аналогия с истинной верой. Природа поступков при этом одна — невозможность перешагнуть через свои принципы и убеждения. Невероятность этого и просто — неспособность.
Брак с Карлом давал такую возможность — остаться собой, не сломав внутри себя что-то очень важное для нее и чрезвычайно сильное — то, что она считала равным вере в Бога. Любовь.
Будто проснувшись, я открыла глаза и огляделась… и опять уютно устроилась, сложив руки на груди — печально довольная собой.
Похоже я нашла причину.
Не зная предмета, судить Ольгу не бралась. Любила бы хоть раз, смогла бы оценить ее разумность. Но, опять же, только со своей колокольни, а все мы слишком разные. А в этой сфере так и вообще… всё очень тонко и индивидуально.
Но кто бы это мог быть?
Она всегда была на виду, всегда на глазах у свиты и слуг — тайный роман исключен.
Тогда… приходил на ум один только Александр Барятинский. Но и это вряд ли… Слишком давно это было, почти семь лет назад — детское еще чувство. Правда, любовь там точно была — загрустила я и…
О, Господи…
Будто наяву услышала грустные слова Окуловой. Они так органично и печально вплетались в шум липовых листьев и легкий посвист ветра в крыше! В мое настроение сейчас… Потому и вспомнились?
«Когда родные взывают к чувству долга, обращаются к чувству ответственности, призывают к сознательности…»
Тогда я думала — речь о Дубельте и в его оправдание.
А потом я порадовалась за Ольгу, а Анна Алексеевна горько отметила:
— Всех нас, случается, ведет долг.
И потерянное, отчаянное лицо красивого блондина в военном мундире, со слезами на глазах стремительно покидающего свадебный бал.
— Барятинский, — обреченно прошептала тогда Окулова.
А я забыла… даже фамилию эту не связала. Для меня он был просто эпизодом, незначительным и неважным для понимания Ольги. Мне казалось, и для нее он то же самое — слишком легко от него отказалась. Всего один разговор с отцом…
Барятинские значит… самый знатный и богатый род России после Романовых и Юсуповых. Свое происхождение вели от Рюрика… получается — дальняя Таина родня? Запредельно дальняя и все же… все-таки одна кровь. Где-то на ленте ДНК это отражается обязательно — родственность. Один род.
Значит, это он? Князь Барятинский. Саша…
По воспоминаниям современников, увлечен царской дочерью князь был очень долго и очень сильно. Познакомились на балу — восемнадцатилетняя девочка и молодой, веселый, смелый и красивый мужчина. Как же это ожидаемо… — печально улыбалась я, вспоминая свой вальс и глядя в небо.
Симпатия переросла в чувство, которое не могло остаться незамеченным. Придворные, слуги… все Романовы здесь, как микробы под микроскопом.
Понятно — доложили императору. А Ольга Николаевна должна же выйти замуж исключительно за представителя какой-нибудь иностранной династии. Чтобы укрепить политическое положение России — а как иначе?
То, что все это к одному месту дверца… Нет — свято верили, что и правда «укрепит», счастьем детей жертвовали. А родной дядечка встанет потом на границе, ожидая удобной возможности и себе поживиться Россией. Глупо как. Так глупо всё…
Но она с малых лет знала, что несет ответственность как представительница монаршей семьи — была воспитана соответственно.
Девочку сломали. И хитростью, и на совесть надавили. Убрали с его глаз, увезли в Италию, сватали без конца… но все что-то мешало! Пару раз она отказалась категорически. Потом не изъявила желания менять веру, потом уступила предполагаемого жениха одной сестре, второй… Шесть, семь женихов? А потом, наверное, просто устала отбиваться и поняла окончательно — не дадут, не разрешат… и тут подвернулся Карл. С ним не пришлось бы доламывать себя окончательно, пачкая светлое и сильное чувство физиологией с посторонним чужим человеком.
Не доломали, выходит.
Да… похоже, что это и правда может быть Барятинский — вздохнула я, вставая.
Нужно бы зайти к Анни, спросить, как у нее дела. Я чувствовала вину — почти забыла о ней. За то время, что я здесь, столько всего навалилось…
— Таисия Алексеевна, не стучитесь — комнаты пустые. Анна Владимировна еще прошлым вечером съехала, — остановила меня Ирма.
— Куда? Забрали домой? — забеспокоилась я.
— Слуга сказал — из дому, помог с вещами. Спрошу при случае Стешу, она должна знать, тоже помогала укладывать баулы в карету.
— Ни письма, ни записки для меня Аня не оставила, я так понимаю… ну хорошо, я сама спрошу у Анны Алексеевны. При случае, — кивнула я. Становилось совсем тоскливо.
Не успела, выходит, Анька — еще одну выпихнули за нелюбимого.
До ужина я пребывала в чрезвычайной задумчивости, как здесь говорят. Трагедия Ольги не давала покоя. И еще одно я поняла — когда Карл сорвался, ей было уже все равно на это. На жизнь и репутацию тоже. Возвращаться в Россию было уже не к кому — Барятинский ударился в крайности, как все мужики и привычно уже пошел по бабам. Не сужу, опять же — что такое спермотоксикоз, мне неведомо. Да и способ снять стресс сексом — не самый плохой, говорят. А потом так вообще — женился… Я не оперировала точными датами — насколько они совпадают. Но сильно на то похоже.
Сев за бюро, я задумчиво потерла лоб, глядя в окно. Вытащила чистый лист, подложила под него «зебру», отрешенно покусала кончик ручки и, наконец, окунула в чернила перо…
'Дорогой брат!
Вас приветствует фрейлина Великой княжны Ольги Николаевны, нынче Ее Королевского высочества кронпринцессы Вюртембергской.
Позвольте мне так называть Вас ввиду того, что мы с Вами произошли от одной крови, общим носителем которой (уверена) оба гордимся и не устаем его прославлять.
Род Шонуровых-Козельских достаточно знатен, происходя от Рюрика и гарантированно будет восстановлен в моих сыновьях. Собственно поэтому, накануне своей свадьбы, я и спешу максимально наладить родственные связи.
Обязуюсь не докучать с ними, так как получила предложение от Ольги Николаевны стать ее статс-дамой по прибытию в Штутгарт. Мой будущий супруг Фредерик Август цу Гогенлоэ-Ингельфинген увезет меня туда же, но совсем терять связь с любимой Родиной и родственниками по крови считаю настоящим преступлением. В том числе — с Вами.
Конечно, если Вы, князь, устно и совершенно необременительно для себя, согласитесь признать меня своей родней.
В случае, если это произойдет и решение Вы примете незамедлительно, у Вас случится возможность присутствовать на моем венчании.
Приглашение с указанными местом, датой и временем на всякий случай прикладываю к письму. Буду бесконечно рада Вашему присутствию на моем празднике.
С глубоким уважением к Вам.
Пока еще Шонурова Таисия Алексеевна.'
Присыпав написанное душистым мелким песком, я стряхнула лист над песочным ящичком и задумалась…
Мотнула головой, решившись окончательно — даже если я ошиблась в своих умозаключениях и это не Барятинский… В конце концов, у него денег куры не клюют. Имею чисто практический интерес!
Максимально каллиграфическим почерком, с витиеватыми завитушками в начальной букве, слизанными с Таиных росписей, составила личное приглашение. Для князя Александра Барятинского.
Выяснив у Ирмы способы запечатать письмо, узнать точный адрес, доставки на почтовую станцию, сроки доставки и цену, я подумала еще немного… тяжко вздохнула и почапала искать Илью.
Как и надеялась, нашла его все на той же лавочке. После положенных в нашем случае скромных реверансов, присела рядом.
— Илья Ильич… а не скучно ли ты живешь, дорогой? — стукнуло вдруг в голову при виде его опрятного вида, здоровенной фигуры, военной выправки и моей повязки на брови. Почему нет? Попытка не пытка…
— Как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной в неметчину? В службу и на довольствие — размер его обсудим. Вюртемберг, Штутгарт… ммм? Выйду вот замуж, рожу… а там одни немцы. Дядьку моему сыну, а потом и гувернера брать из них никак неохота. Не тороплю и заставить права не имею — размышляй и решай сам. А пока, если золотой еще при тебе…
— При мне, барышня, куда без него? — медленно произнес слегка оторопевший Илья, — у меня и угла своего толком нет — топчан только в истопнической. Боязно там оставлять.
Я и сама, честно говоря, себе удивлялась. Раньше в настолько спонтанных действиях замечена не была. Так то ж — раньше… Сейчас же, чем больше думала, тем больше это предложение нравилось мне самой.
— Одолжи мне его, будь добр. И задание для тебя — весьма срочное и обязательное. Сей день у тебя на него есть и завтрашний. За это время нужно найти здесь или в Санкт-Петербурге дом Барятинских и узнать, где находится сейчас князь Александр… по батюшке не знаю — уточнись там. Он молод, военный. Вряд ли их там куча…
— Будет сделано, барышня, срок разумный. Найду я его и что делать дальше?
— Передашь письмо с приглашением на мое венчание. Князь моя кровная родня. Дождись ответа. На все это придется тратить твой золотой, но я обязуюсь в течении пары дней вернуть его тебе — не переживай. Все действия, Илья Ильич, на твое разумное усмотрение. Но помни одно — для меня это важно. Благодарна буду, если возьмешься и отблагодарю за это отдельно… Если не уложишься в сроки, все равно дождись и письмо отдай. Если князь отъехал далеко, узнай адрес и отправь тогда письмо почтой. Главное, чтобы оно попало в руки. И еще одно… подожди здесь, пожалуйста…
Через пару минут я писала еще одно письмо. Или скорее — записку:
'Дорогой жених! Фредерик!
Благодарю вас за великолепный подарок. Веер бесподобен, подобного аксессуара такой красоты я еще не видела. И, поскольку уже знаю традиции вашей родины, касающиеся короткой помолвки, позволю себе дерзость…