Внимание присутствующих сейчас было направлено на нас. И ладно бы… но сейчас я не была уверена ни в себе, ни, тем более — в нем. Знала почему-то — упаду, обязательно уронит. И я потеряю ребенка.
Музыка уже звучала, муж обнял мою талию, а я не могла заставить себя сдвинуться с места.
— Таис? — склонился он ко мне.
— Боюсь… вы уроните меня, — прохрипела я.
— Зачем вы это говорите? — нахмурился он.
— Потому что так чувствую.
— Доверьтесь мне.
— Дайте мне левую руку…
— Но так никто уже не танцует…
— Я танцую. Или так, или — никак…
Почувствовав дополнительную опору, я сделала первый шаг. Мы осторожно, а потом все смелее закружились по залу. Постепенно рядом появились другие пары.
После первого танца император и Александра… а за ними и другие, более взрослые пары покинули зал. Обстановка в нем сразу стала более раскрепощенной.
Немного продышавшись потом вместе с маменькой на улице, остаток вечера я просидела, разговаривая с ней и наблюдая танцы. Муж танцевал, и танцевал неплохо.
Первую ночь «накрыли» для нас в гостевых дворцовых покоях, которые с самого начала занимал Фредерик.
Как и положено, меня переодели в ночную рубашку и капот, спрятав волосы под чепцом — теперь я была замужней женщиной. И как только Ирма и еще одна горничная вышли, я влезла на кровать и устроилась там, свернувшись под одеялом в комочек. Оно уже привычно чувствовалось надежным убежищем и защитой.
Почти сразу стала засыпать, но из подступающей дремы вырвал стук двери и шаги. Выглянув из-под одеяла, я увидела мужа, замершего у окна.
— Ложитесь и спите, Фредерик Людвигович. Думаю, вы устали не меньше моего, — пробормотала я и повернулась к нему спиной, чтобы не мешать.
И уже совсем проваливаясь в сон, вспомнила вдруг — Барятинский же… «братец» так и не прибыл. То ли не смог, то ли не захотел.
Глава 32
Умытая и одетая, я стояла у окна, давая возможность Ирме убрать постель.
Проснувшись, нашла ее в комнате — терпеливо ожидающую. Судя по продавленной подушке, Фредерик ночевал здесь. Отметив это и сладко потянувшись, я поняла, что отлично выспалась, а значит…
— Уже поздно, да, Ирма? Я спала слишком долго?
— Как и положено, барышня, — пожала она плечами, — вставайте, да я вынесу горшок…
Окна комнаты выходили на Верхний парк, с высоты второго этажа я видела его весь. И воистину — «ничто не является в большей степени порождением искусства, чем сад».
Солнца сегодня не было и яркие, чистые, выразительные цвета слегка померкли под серым небом — идеально продуманные сорта цветущих растений, оттенок каменной крошки, декоративные элементы утратили часть своей прелести, придав декору графичности.
Но насколько же идеально все продумано — в который раз поражалась я. Парк строили, как продолжение архитектуры дворца — формируя кулисы, зеленые кабинеты, этажи посадок, используя зеркала прудов.
Стук в дверь заставил вздрогнуть.
— Да, войдите.
— Как ты себя чувствуешь? Выспалась? — вошла в комнату маменька в атласном платье цвета шоколада и свежая, как утренняя роза, но явно чем-то встревоженная.
— Все замечательно, проспала вот только… Фредерик взрослый опытный мужчина — как ты и говорила. Все прекрасно, я очарована им окончательно и бесповоротно, — успокоила я ее.
— В таком случае… я рада, — отстраненно отметила она, проходя и садясь в кресло: — Но видишь ли… только что выяснилось странное — будто вы с ним отбываете в Штутгарт буквально через два дня от сего. Ты знала об этом?
— Не в точности до дня… но да — он предупреждал о скором отъезде.
— Это ужасно, — прошептала она, — я не взяла с собой прислугу. В долгой дороге без прислуги никак невозможно. Я говорила с твоим мужем, но он упорно стоит на своем.
— Там домашние проблемы… кажется, — пробормотала я.
— Безусловно, причины могут быть только серьезными, но как же тогда? — растерянно развела она руками.
Я первый раз видела ее такой и задумалась в свою очередь — а и правда? Как быть со шнуровками этими, волосами, горшком, в конце концов? Нет, так или иначе все решаемо…
— И еще одно… здесь на списке свадебные подарки, — достала она из складок платья бумажный лист, — он будет заверен, как и положено. Дамские аксессуары и украшения, даренные на свадьбе, всецело принадлежат жене.
— А это вот прямо… в порядке первоочередной срочности? — удивилась я.
— В связи со скорым отъездом — так и выходит. У меня голова кругом! И пускай я выгляжу до крайности практичной и даже меркантильной, потребовав составить и заверить список немедленно… — кривовато улыбнулась она, — хочу, чтобы ты знала… не сумеешь постоять за себя — сожрут просто потому, что могут. Это право сильного, Таисия, никогда не будь слабой — ни здесь, ни там. Твой муж… возможно я неправа, но слишком скоропалительно все у вас случилось. Ты не могла не увлечься им — понимаю, но зачем ему этот брак?
— Ага… — протянула я разочарованно, — то есть я, по-твоему?..
— Как бы наш с тобой разговор о бедности не стал пророческим — вот в чем состоят мои опасения. Твое приданое и свадебные подарки, это маленькое состояние. Я закажу для тебя копии списков. И намереваюсь немедленно говорить об этом с грамотным финансистом. Возможно, тебе придется подписать заверенную бумагу с распоряжением о переводе капитала и ценностей из нашего Государственного в самый надежный банк Вюртемберга. Одна я не решу куда, их там слишком много.
— А Фредерик?
— Зависим от решений старшего в роду. Ты должна стать самостоятельной женщиной, должна знать свои возможности и права. И так защитить в том числе и его интересы. Вносите! И прошу вас… — дала она войти мужчине в черном мундире, а слугам внести коробки.
Освободилась я только ближе к вечеру. Мужа не видела — тоже, наверное, решал вопросы перед отъездом.
Коробки, футляры и шкатулки с дамскими аксессуарами и украшениями громоздились на широкой кровати. Откуда-то внесли сундуки, и мы планомерно просматривали, сверяли со списком и складывали в них это все под присмотром банковского чиновника.
Очевидно, здесь не принято было дарить отдельные украшения — серьги или браслет, к примеру. В лакированных деревянных футлярах на бархатных подложках лежали небольшие ювелирные наборы.
Помня уровень экспозиционных украшений, я понимала, что стоимость дареных изделий далеко не запредельна.
И все равно это было золото, высокопробное серебро и драгоценные камни пускай и не выдающихся размеров, но все-таки в художественном исполнении. Даже веера — набор из трех штук разного цвета и фактуры, были инкрустированы черненым серебром. Наручные часы… сказочной красоты шкатулка с отделениями для колец… длинная жемчужная понизь… бесподобный письменный набор из оникса… гребень со шпильками… настольное зеркало в оправе из металлических кружев и щетки в набор к нему, расчески, хрустальные баночки…
Недоумение вначале, потихоньку сменилось пониманием — уровень подарков задан уровнем присутствующего состава. Своим императорским присутствием Николай дал понять, как должно быть. И такое отношение выглядело бы крайне странным…
Неужели принял во внимание тот мой спич об эфире? Ну… то есть, однозначно принял. Но чтобы настолько высоко оценил?.. Вот это все выглядело, как награда — смотрела я, как опечатывают и выносят два сундука.
Вместе с ними исчезла и маменька, оставив мне копию описи и растерянность. Ирма продолжала укладывать в следующие емкости какие-то ткани, покрывала, скатерти, постельное похоже…
— Где я могу найти своего мужа, не подскажешь?
— Он не стал будить вас, барышня… пожалел? — разогнулась горничная, — все убыли на морскую прогулку — Ольга Николаевна с мужем и многие гости тоже.
— Здорово, — отстраненно отметила я.
По-свински как-то это… или нет? Ну да ладно, продолжим пока в таком формате, а там видно будет.
— Скажи, все мои вещи уже перенесли сюда?
— Когда бы это, Таисия Алексеевна? — удивилась горничная, — тут с этим бы разобраться.
— Я договорюсь с мужем… до отъезда поживу пока там. Привычнее и хлопот меньше. Спокойно соберем все, переодеться можно будет нормально…
— Как скажете. А что там будет удобнее — так и есть…
Подумав и покусав кончик ручки… нахмурившись, я старательно нацарапала вежливую записку для Фредерика — мотивируя, как Ирме. Ждать его в комнате, чтобы донести мысль устно, не видела смысла — морская прогулка с пикником на палубе может затянуться и до ночи.
Не представляя, где мог быть сейчас Миша, я посидела, подумала и решила, что может и к лучшему — прощаться с Петергофом лучше в одиночестве. Переоделась на прогулку уже в домике. Накинув шаль, предупредила Ирму, где искать меня если что, и направилась в Нижний парк.
Слова о морской прогулке стали решающими, наверное — меня потянуло на берег Финского.
В это время в Петергофе было две пристани — Купеческая или Петергофская… в наше время ее уже не существует. В малую воду видны только остатки ряжей и быков. Ну и пристань Военной гавани, которая в Нижнем парке.
Еще раньше Морской канал, который ею заканчивается и ковш у Большого каскада тоже использовались, как парадный вход с моря во дворец — лодки подходили прямо к его подножию. Позже, уже при Анне Иоанновне появился фонтан «Самсон», а через Морской канал перекинули мостики. Так он и утратил судоходное значение — вспоминая все это, я медленно шла вдоль него по аллее Фонтанов.
Не дойдя до пристани, где сновали люди, свернула на Морскую аллею к Монплезиру, собираясь обогнуть потом Большую оранжерею и выйти к своему домику.
Еще не темнело, но пасмурное небо точно обещало дождь — не сегодня, так завтра. И так погода слишком долго баловала пасмурный регион.
Под пологом парка повисла почти полная тишина — стоя на месте, можно было слышать свое дыхание. Без малейшего дуновения ветра и шелеста листьев тишина… такая бывает как раз перед дождем. Что и распугало похоже гуляющих — дорожки Нижнего были пустынны. Чувство, что вот-вот начнется мелкий и тихий обложной дождь, не отпускало и меня.