ебe Джонса, он оказывал услугу бeдному собрату-священнику, а вмeстe с тeм ставил себя в более-независимое положение. Леди Лофтон сама пожелала, чтоб ея любимец-пастор как можно удобнeе и приятнeе устроил свою жизнь, но теперь она очень раскаивалась в том, что посовeтовала ему удержать при себe курата. Не раз она говорила себe, что нужно как-нибудь удалить из Фремлея мистера Джонса.
Он завел для жены кабриолетик, в который запрягался пони, а для себя верховую лошадь, и другую для джига. Все это было необходимо для человeка в его положении, с его состоянием. У него также был лакей, и садовник, и грум. Два послeдние были совершенно необходимы, но о первом нeкоторое время шел спор. Фанни положительно возставала против лакея; но, в таких дeлах, одно уже сомнeние обыкновенно рeшает вопрос: послe того как цeлую недeлю толковали и спорили о лакеe, хозяину стало очевидно, что без лакея он не может обойдтись.
В это же утро, на возвратном пути домой, он внутренно произнес приговор над этим лакеем и над верховою лошадью; с ними он должен непремeнно разстаться.
Потом, он не станет больше тратить денег на поeздки в Шотландию, а главное, постарается не заходить в комнаты обeднeвших членов парламента в заманчивый час полуночи. Вот что он обeщал сам себe по дорогe домой, тоскливо раздумывая о том, как бы набрать четыреста фунтов; что касается до содeйствия самого Соверби, он очень хорошо знал, что на него надежда плохая.
Но ему опять стало весело на душe, когда жена вышла к нему на встрeчу, накинувши на голову шелковый платок и как будто дрожа от холода.
— Милый мой старичок, воскликнула она, вводя его в теплую гостиную, не дав ему сбросить с себя и шарф,— Ты должно-быть умираешь с голоду и холоду.
Но Марк был так озабочен во всю дорогу, что не мог замeтить до какой степени холоден воздух. Теперь он держал в объятиях свою милую Фанни; но должен ли он ей разказать о векселe? Во всяком случаe не в эту минуту, когда оба мальчика сидeли у него на колeнях и поцeлуями стирали иней с его бакенбард. Есть ли на свeтe что-нибудь лучше возвращения домой?
— Так Лофтон здeсь? Тише Франк, тише (Франк был старший его сын), ты столкнешь малютку в камин.
— Дай мнe малютку, сказала мать,— тебe трудно держать их обоих, они так сильны. Да, он приeхал вчера утром.
— Видeла ты его?
— Он был у нас вчера, вмeстe с матерью; а я у них завтракала сегодня. Его письмо пришло вовремя, чтоб остановить Мередитов. Они остаются еще на два дня, так что ты их непремeнно увидишь. Сэр-Джордж и не рад задержкe, но леди Лофтон настояла на своем. Я никогда не видала ея в таком расположении духа.
— В хорошем расположении, не так ли?
— Еще бы! Лорд Лофтон переводит сюда всех своих лошадей, и остается здeсь до самаго марта.
— До марта!
— Да, мнe это шепнула миледи;— она не в силах скрыть своей радости. Он даже на Этот год отказался от поeздки в Лестершир. Желала бы я знать, какая причина всему этому?
Марк очень хорошо знал эту причину; он знал также, как дорого леди Лофтон заплатила за посeщение сына. Но мистрисс Робартс ничего не слыхала о пяти тысячах фунтах, подаренных лорду Лофтону.
— Она теперь на все готова смотрeть благосклонно, продолжала Фанни:— тебe нечего ей и упоминать о Гадером-Касслe.
— Но она очень разсердилась, когда узнала, что я там, не правда ли?
— Да, Марк, правду сказать она разсердилась не на шутку. Мы с Юстинией имeли с ней страшный спор; она в то время получила и другое какое-то неприятное извeстие, и потому... а ты знаешь ее. Она ужасно разгорячилась.
— И вeрно наговорила страшных вещей обо мнe?
— Больше о герцогe. Ты знаешь, что она никогда его не любила, да и я точно также, откровенно скажу тебe, мастер Марк!
— Право, он не такой изверг, каким его описывают.
— Во всяком случаe, он здeсь нам ничего не может сдeлать. Ну, потом я ушла от нея, не в самом лучшем расположения духа; вeдь и я также погорячилась...
— Да, могу себe представить, сказал Марк, обвивая рукой ея стан.
— Я думала, что пойдет страшный раздор между нами, и вернувшись домой, написала тебe самое грустное письмо. Но не успeла я запечатать его, как вдруг ко мнe вошла миледи,— одна совершенно, и... Да я не могу передать тебe, что именно она сказала или сдeлала — только она поступила так хорошо, так благородно, говорила так искренно и честно, и с такою любовью... она одна на это способна. На свeтe мало подобных ей, Марк; она лучше всех герцогов, с их....
— Рогами и хвостом, вeроятно хочешь ты сказать: вeдь это их отличительная особенность, по мнeнию леди Лофтон, сказал Марк, припомнив что Соверби сказал про самого себя.
— Ты обо мнe можешь говорить что хочешь, Марк, но я тебe не позволю нападать на леди Лофтон. Если рога и хвост должны означать распутство и безсовeстность, то может-быть ты более прав чeм думаешь. Но сними же свое толстое пальто, и обогрeйся хорошенько.
Вот всe упреки, которые Марк услышал от жены, послe непростительнаго своего поступка.
"Я непремeнно скажу ей про вексель," подумал он: "но не сегодня; мнe прежде нужно повидаться с Лофтоном."
В Этот день они обeдали во Фремле-Кортe и там видeли молодаго лорда; леди Лофтон они застали в самом лучшем расположении духа. Лорд Лофтон был красивый, статный молодой человeк, пониже ростом Марка и не с таким, может-быть, умным выражением в глазах; но черты его были правильнeе и все лицо дышало добротой и веселостью. Приятно было смотрeть на такое лицо, и как засматривалась на него леди Лофтон!
— Что ж, Марк, побывали вы у Филистимлян? были первыя слова молодаго лорда.
Марк засмeялся, пожимая ему руку, а между тeм не мог не сознаться про себя, что точно он уже попал под иго филистимское. Увы, увы! трудно освободиться от оков, налагаемых современными Филистимлянами! Если какой-нибудь Сампсон рeшится разрушить храм над их глазами, не должен ли он и сам погибнуть вмeстe с ними? Никакая пиявка так упорно не впивается в человeка как современный Филистимлянин.
— Вот вы все-таки застали сэр-Джорджа, сказала ему миледи, и больше почти не намекала на его отсутствие. Поговорили о чтениях; из замeчаний леди Лофтон конечно было очевидно, что ей не нравятся люди, у которых недавно гостил викарий, но она не позволила себe ни малeйшаго личнаго намека, ни малeйшаго упрека. До Фремле-Корта уже дошли слухи о рeчи, произнесенной супругой епископа, в заключении лекции, и леди Лофтон не могла не посмeяться над этим: она увeряла, что главная часть лекции была прочтена почтенною мистрисс Проуди; а потом, когда Марк описал ея утренний костюм за завтраком в воскресенье, миледи стала утверждать, что мистрисс Проуди именно в таком одeянии выказывала перед публикой свое краснорeчие.
— Я бы дорого дал, чтобы присутствовать на лекции, сказал сэр-Джордж.
— А я напротив, возразила леди Лофтон.— Невозможно не смeяться при одном разказe об этом. Но мнe было бы очень больно видeть жену одного из наших епископов, выставляющую себя в таком смeшном видe. Вeдь все же он епископ.
— А я, миледи, согласен с Мередитом, сказал лорд Лофтон.— Должно-быть это было уморительно. Но коль скоро этому суждено было случиться, коль скоро достоинство нашей церкви должно было подвергнуться такой напасти, признаюсь, я бы не отказался там присутствовать.
— А я знаю, что тебe бы это было тягостно, Лудовик.
— Ничего, матушка, я бы кой-как оправился от тяжкаго впечатлeния; мнe кажется, что это было нeчто в родe боя быков: и страшно смотрeть, и очень занимательно. А Гарольд Смит, Марк, что же он-то дeлал в это время?
— Да вeдь это было не долго, отвeчал Робартс.
— Ну, а бeдный епископ? Он вeрно был на иголках? спросила леди Лофтон.— Мнe так его жаль!
— Он, кажется, преспокойно спал.
— Как, во всю лекцию? спросил сэр-Джордж.
— Голос жены пробудил его, он вскочил, и также сказал что-то.
— Как, во всеуслышание?
— Всего слова два.
— Что за унизительная сцена! сказала леди Лофтон.— Как тяжело для тeх, кто помнит добрeйшаго старика, его предшественника! Он конфирмовал тебя, Лудовик; помнишь, мы послe завтракали у него?
— Какже, очень помню; в особенности то, что никогда в жизни мнe не случалось eсть таких отличных пирожков. Старик сам на них обратил мое внимание, и, казалось, очень был рад, что нашел во мнe сочувствие. Теперь уж вeрно не дeлают таких пирожков в епископском дворцe.
— Вы можете быть увeрены, что мистрисс Проуди постарается вас всячески угостить, если вы явитесь к ней, сказал сэр-Джордж.
— Надeюсь, что ему и в голову не придет поeхать к ней, возразила леди Лофтон довольно рeзко; впрочем, это было ея единственное рeзкое слово, намекавшее на поeздку Марка.
Так как тут был сэр-Джордж Мередит, то Робартс не мог поговорить с лордом Лофтоном о мистерe Соверби и его денежных дeлах; но он спросил его, когда может с ним повидаться наединe.
— Приходите завтра утром взглянуть на моих лошадей; их только что сегодня привели. Мередиты уeдут часов в двeнадцать, а там мы с вами останемся вдвоем.
Марк согласился, и отправился домой под руку с женою.
— Не правда ли, что она добра? спросила Фанни, лишь только они вышли на дорогу.
— Да, она добра, добрeе даже нежели я мог ожидать. Но замeтила ты, как она ожесточена против епископа? А право в епископe нeт ничего такого дурнаго.
— Она еще гораздо больше ожесточена против его жены. Но согласись, Марк, вeдь точно не совсeм прилично так выставляться на показ. Что должны были подумать всe Барчестерцы?
— Им это, кажется, понравилось.
— Пустяки, Марк, это совершенно невозможно. Но впрочем мнe теперь не до того. Я хочу только, чтобы ты сознался, что она добра как ангел.
Мистрисс Робартс продолжала восторженно расхваливать старую леди; послe описаннаго нами примирения она не знала, как ее превозносить. А теперь, послe угрожающей бури, все так отлично устроилось, ея мужа так хорошо приняли, несмотря на всe его ошибки, все так, казалось, улыбалось им. Но как бы все измeнилось в ея глазах, если-бы только она узнала о злополучном векселe!