"Какая досада! и сказал помощник секретаря, думая быть может в эту минуту более о своем собственном желании имeть деньги в карманe чeм о нуждах брата. Марку было досадно не менeе чeм Джону, но дeлать было нечего. Ему нужно было узнать теперь, чего мог он ожидать от банкиров.
Недeли двe по возвращении своем в Фремлей, он отправился в Барчестер к нeкоему мистеру Форресту, знакомому банкиру; и попросив его не выдавать его тайны, разказал ему каким образом он запутался. Сперва он хотeл скрыть имя Соверби, но скоро убeдился, что напрасно об этом хлопочет.
— Вы говорите, конечно, о Соверби, сказал мистер Форрест.— Я знаю, что вы близки с ним, а всe его друзья рано или поздно проходят через это.
Марку показалось, что мистер Форрест слишком легко относится обо всем этом дeлe.
— Мнe будет невозможно уплатить Этот вексель в срок, сказал он.
— Разумeется, нeт, возразил мистер Форрест.— Заплатит разом четыреста фунтов никогда не может-быть-очень удобно. Никто я не станет ожидать, что вы это сдeлаете.
— Но я полагаю, что мнe прядется это сдeлать рано ни поздно...
— Да, смотря по тому... Это будет зависeть отчасти от того, как вы устроитесь с мистером Соверби, и отчасти от того, в какия руки попадет ваш вексель. Он подписан вами, и тe, у кого он в руках, будут ждать терпeливо, пока проценты будут уплачиваться, а также коммиссии по возобновлению. Но, конечно, кому-нибудь да придегся же когда-нибудь отвeчать за него.
Мистер Форрест выразил свое убeждение, что вексель не находится в Барчестерe. Он, полагал, что мистер Соверби не хотeл явить его в каком-нибудь, барчестерском банкe. Вексель, вeроятно, находился в Лондонe, но без всякаго сомнeния он будет прислан в Барчестер для платежа. "Если он попадется в мои руки," сказал мистер Форрест, "я не стану торопиться, и дам вам время устроиться с Соверби и возобновить вексель. Я полагаю, что он возьмет на себя сопряженныя с этим издержки.
Выходя из банка, Марк вздохнул несколько свободнeе. Мистер Форрест, казалось, нашел это дeло так маловажным, что было позволительно ему, Марку; неслишком тревожиться о нем. "Не зачeм, размышлял он, возвращаясь домой, не зачeм говорить Фанни об этом дeлe до истечения этих трех мeсяцев. А тогда вeдь я как-нибудь улажу же это дeло с Соверби." И, вслeдствие всего этого, дух его был спокойнeе в продолжении послeдних трех мeсяцев чeм во время первых двух.
Чувство, внушаемое векселями, которым вскорe должен выйдти срок, недочетами, неуплаченными счетами и всякими другими денежными дрязгами, очень тягостно в началe; но удивительно, как человeк скоро свыкается с этим чувством. Бремя, которое в началe могло бы совершенно сокрушить плечи человeка, дeлается вслeдствие привычки не только сносным, но даже удобным и почти приятным для плеч. Закоренeлый должник выступает бодро, и волнения, сопряженныя с его положением, доставляют ему даже нeкотораго рода наслаждение. Возьмем для примeра хоть самого мистера Соверби; лицо у него всегда было сияющее и ясгое. Глядя на него, невольно приходило в голову, что раззорение вовсe не такое бeдствие, как кажется. Вот и Марк Робартс теперь уже совершенно спокойно начинал думать о своем векселe. Как хорошо умeют банкиры устраивать эти дeла! Уплатить вексель?— нeт; этого никто не требует от вас! Притом мистер Соверби, без сомнeния, был очень приятный человeк. Для Марка еще далеко был не рeшен вопрос, не слишком ли строг лорд Лофтон в своих суждениях о Соверби. если-б Этот господин встрeтил в эту минуту своего духовнаго друга, ему бы ничего не стоило заставить его приложить свое имя к другому векселю в четыреста фунтов.
Можно почти сказать, что в этих затруднениях и волнениях есть нeчто, похожее на то, что мы находим в винe. Но наступает наконец время, когда человeк отрезвляется и когда ему ничего не остается кромe раззорения и горьких сожалeний. Что может быть тягостнeе и горьче существования стараго, истасканнаго roué, прошедшаго через весь Этот длинный путь долгов и разнородных векселей,— или если позволено мнe будет вещи называть по имени,— через всe эти обманы и плутни,— который, раэзорив всех близких себe, обобрав всякого, кто имел глупость довeриться ему, кончает жизнь в нищетe, оставленный всеми, не находя поддержки ни в себe, ни в других. Ах, если-бы человeк, подписывая свой первый, маленький вексель, и слыша добродушныя увeрения, что ничего не значит возобновить его, мог припомнить себe все это!
Трехмeсячный срок был на исходe, когда случай опять свел Робартса с его другом Соверби. Марк раз или два eздил с лордом Лофтоном на мeсто сбора охотников, и быть-может дeлал с ними поле-другое. Да не подумает читатель, чтоб он предался охотe, как предаются ей иныя духовныя лица,— а достойно замeчания то, что когда духовныя особы предаются охотe, в них всегда оказываются особенныя к ней способности, как-будто в охотe есть нeчто сродное с обычными занятиями пастыря душ. Такая мысль была бы несправедливостью относительно нашего викария. Но когда лорд Лофтон спрашивал у него что может быть дурнаго в том, что он спокойно будет eхать по дорогe и издали слeдить за гончими,— он рeшительно не знал, какой на это дать удовлетворительный отвeт. Сказать, что он может лучше употребить свое время дома, в духовных занятиях, было бы совершенно глупо: ему самому и другим было извeстно, что духовныя его занятия не могут отнять у него и половины его времени. Таким образом он мало-помалу привык слeдить за охотой, поддерживая этим свои знакомства в графствe, и встрeчая лорда Домбелло, мистера Грина Уокера, Гарольда Смита, и подобных грeшников. В один-то из таких случаев, на исходe трех мeсяцев, он встрeтил также и мистера Соверби.
— Послушайте, Соверби, сказал он,— мнe нужно с вами переговорить. Что вы предпримете теперь с этим векселем?
— Векселем, векселем! Каким векселем? Которым векселем? Дались же людям эти векселя! Ни о чем другом не говорят и не думают с утра до вечера.
— Или вы не помните, что я пописал для вас вексель в четыреста фунтов?
— Будто подписали? Ах неопытный молодой человeк!
Марку все это показалось очень странным. Неужели же над головой мистера Соверби висeло столько векселей, что происшествие в спальнe Гадером-Кассля совершенно исчезло из его памяти? Да он же еще и смeется над ним.
— Может-быть, сказал Марк несколько обиженным тоном.— Но тeм не менeе мнe приятно было бы знать, как устроится это дeло.
— У вас рeшительно нeт совeсти, Марк. Не стыдно ли вам приставать ко мнe и отвлекать меня от охоты. Одни пасторы способны на такую жестокость. Но дайте мнe подумать... Четыреста фунтов... Да, знаю; вексель Этот у Тозера.
— А что станет дeлать с ним Тозер?
— Что он станет дeлать? Конечно, будет стараться выжать из него как можно больше денег; с той ли с другой ли стороны, но он непремeнно так поступит.
— Не представит ли мнe его Тозер двадцатаго?
— О, Боже ной, нeт! Клянусь душой, Марк, невинность ваша очаровательна. Придет ли в голову коту тотчас же проглотить мышь, попавшуюся в его когти? Но, шутки в сторону, вам нечего об этом тревожиться. Быть-может вы никогда больше не услышете об этом векселe; или, что, конечно, вeроятнeе, мнe придется прислать его вам для возобновления. Вам не о чем хлопотать, я все это устрою.
— Вы только устройте так, чтобы на нас не вздумал кто-нибудь напасть с требованием денег.
— Этого-то вам во всяком случаe нечего бояться... Ату, эту его!... Вeдь ушла бестия!... Поскачем скорeе, да бросим думать об этом Тозерe. "Довлeет дневи злоба его."
Член парламента и пастор поскакали за собаками.
Послe этого разговора Марк возвратился домой с каким-то неясным чувством, что вексель ничего не значит. Тозер уладит как-нибудь это дeло; но пока, во всяком случаe, незачeм говорить о нем женe.
21-го февраля он однако получил письмо, доказавшее ему, что вексель Этот, и все относящееся к нему, не было одною шуткой. Оно было от мистера Соверби. джентльмен Этот писал из Чальдикотса, но на письмe не было видно барчестерскаго штемпеля, и Марку показалось, что оно было отправлено из Лондона. Мистер Соверби предлагал ему возобновить вексель,— то-есть не возобновить старый, а написать новый. Для большей ясности мы приведем это письмо вполнe.
"Чальдикотс, 20-го февраля 185—.
"Любезный Марк!
""Не знайся с ростовщиками, они опутают тебя своими сeтями и доведут тебя до погибели?" Если этого изречения нeт в притчах Саломона, то ему слeдовало бы находиться там. Тозер подает знак, что он не спит и не намeрен дремать. Так как мы оба с вами не в состоянии уплатить в эту минуту извeстный нам вексель в четыреста фунтов, то нам приходится возобновить его, и заплатить Тозеру проценты, за коммиссию и доставить ему всякие — другие, слeдующие и наслeдующие ему доходы; одним словом, Тозер свое дeло знает."
"Чтобы покрыть эти и разные другие, сопряженные с ними, мелкие расходы, я дал ему новый вексель на 600 фунтом, сроком до 23-го мая нынeшняго года. До тeх пор, надeюсь, случится нeчто, что измeнит обстоятельства вашего обeднeвшаго друга. Кстати, я еще не разказал вам, как она уeхала с Грешамами, из Гидером-Кассля, на другой день послe вашего отъезда. Никакия силы не были бы в состоянии удержать ее; герцог всячески убeждал ее остаться, но вотще. Она спeшила на свидание с каким-то старым доктором, и я на время был предан забвению. Но я имeю причины думать, что дeло мое идет успeшно.
"Поспeшите подписать вексель и переслать его ко мнe; если он послe завтра не будет в руках у Тозера, скрeпленный вашими подписями, он, то-есть Тозер, может надeлать вам неприятностей и непремeнно надeлает. Он — неблагодарная бестия; вот уже скоро восемь лeт он живет мною, и не стыдится всячески прижимать меня. Я очень желаю избавят вас от издержек и неприятностей, сопровождающих переписку с юристами; если мы не поторопимся этим дeлом, то оно может попасть в газеты..
"Адресуйте вексель на мое имя в Лондон. Я к тому времени буду там.
"До свидания, друг мой. Славно мы намедни поохотились и Коболлс-Эшесe. Желал бы я купить вашу гнeдую лошадь. Я готов дать за нее сто тридцать фунтов.