— Только предостеречь вас, милая Люси; вы бы не сердились на леди Лофтон, если-бы слышали что она говорила.
— Ну да, предостеречь меня. Как приятно для дeвушки, когда ее предостерегают, чтоб она не влюбилась в молодаго человeка, особливо когда он богат и знатен, и так далeе!
— Никто и не думал обвинять вас в чем бы то на было, Люси.
— Обвинять меня — нeт! Не знаю, можно ли было бы винить меня даже тогда, если-бы я точно в него влюбилась. Любопытно знать, предостерегали ль Гризельду Грантли против него? Присутствие молодаго лорда великая опасность, против нея слeдует предостеречь всех молодых дeвушек разом. Зачeм не привяжут к нему ярлыка с надписью: опасно?
Потом опять настало молчание; мистрисс Робартс чувствовала, что ей нечего больше прибавлять.
— Право, на страшном лордe Лофтонe слeдовало бы написать: "смертельный ядъ", да раскрасить его каким-нибудь особым цвeтом, чтобы кто нечаянно не отравился.
— Ну, на счет этой стклянки вы теперь в безопасности, сказала Фанни смeясь,— вас достаточно предупредили.
— Да, но не поздно ли? Что толку разсуждать, когда уж не воротишь: вeдь я так долго упивалась этим страшным ядом. А я-то, бeдная, принимала его за самый невинный порошок, годный развe от загара. Нeт ли какого-нибудь противоядия?
Мистрисс Робартс не совсeм могла понять расположение духа своей золовки; она несколько затруднялась отвeтом.
— Кажется, большаго вреда еще нeт, Люси, ни с той, ни с другой стороны.
— Ах! вы не знаете, Фанни. Но вот, если я умру,— а я, право, умру,— леди Лофтон страшно будет мучить совeсть. Зачeм она вовремя не привязала к нему ярлыка?
Потом онe вошли в дом, и каждая отправилась к себe в комнату.
В самом дeлe, трудно было понять расположение духа Люси, тeм более что она сама себe не отдавала хорошенько в нем отчета. Ей было очень тяжело подвергнуться такого роду замeчаниям по поводу лорда Лофтона. Она чувствовала, что пришел конец приятным вечерам в Фремле-Кортe, и что она уже не может говорить с ним по прежнему свободно и без смущения.
Прежде, до сближения с ним, ее как-то холодом обдавало в замке; теперь она опять почувствует Этот холод, ей постоянно будет неловко в гостиной леди Лофтон.
Но, с другой стороны, она невольно задавала себe вопрос: не была ли леди Лофтон права до нeкоторой степени? У нея достало бодрости и присутствия духа, чтобы все обратить в шутку в разговорe с невeсткой; но в душe своей она не могла несознать, что дeло это для нея вовсе не шуточное. Лорд Лофтон не то чтобы выказывал ей любовь, но в послeднее время он говорил с ней таким тоном, который не вполнe соотвeтствовал тeм спокойно-дружеским отношениям, о которых она мечтала прежде, думая, что они вполнe удовлетворят ее. Не права ли была Фанни, сказав, что такого рода дружеския отношения между молодым человeком и молодою дeвушкой опасны?
Да, Люси, очень опасны. Люси внутренно в этом созналась в тот вечер, ложась спать; и, лежа в постели с мокрыми от слез глазами, она должна была сознаться также, что, дeйствительно, ярлык появился слишком поздно, что ее предостерегли тогда, когда она уже приняла яд. Гдe найдти лeкарство? вот все, о чем оставалось ей думать теперь. Однако, на другое утро, она могла казаться совершенно спокойною, и когда Марк ушел послe завтрака, она могла опять подшучивать вмeстe с Фанни над леди Лофтон и ея стклянкой с ядом.
Глава XIV
На леди Лофтон лежала еще другая забота, именно — прегрeшения выбраннаго ею пастора. Она выбрала его, и вовсе не была намeрена от него отступиться, несмотря на всe его прегрeшения против своего сана. Вообще она не такая была женщина, чтобы легко отступиться от чего бы то ни было, тeм более от своего protégé. Одно то, что она выбрала его, было самым сильным аргументом в его пользу.
Тeм не менeе, его прегрeшения принимали в ея глазах огромные размeры, и она рeшительно не знала что дeлать. Она не рeшалась прочесть наставление лично ему самому. Если она это сдeлает, а он ее попросит заниматься своими дeлами, в чужия же не вмeшиваться (хотя бы не в этих самых словах), то в приходe произойдет разъединение, раскол; а это чуть ли не будет хуже всего. Все дeло ея жизни будет испорчено, всe пути для ея энергии будут заграждены, если она станет в неприязненныя отношения к священнику, которому поручен ея приход.
Но что ей было дeлать? В началe зимы он eздил в Чальдикотс и в Гадером-Кассль, в сообществe игроков, вигов, безбожников, кутил, приверженцев епископа Проуди. Это она простила ему; а вот теперь, в нем возгорeлась страсть к охотe, вовсе не приличная его сану. Конечно, Фанни увeряет, что он только случайно присутствовал при охотe, объезжая свой приход. Да Фанни может и не знать всего; она, как жена, даже должна всячески извинять мужа. Но леди Лофтон не так-то легко обмануть. Она очень хорошо знает, в какой части графства находится Коббольдс-Эшес. Это мeсто вовсе не принадлежит к Фремлейскому приходу, ни даже к сосeднему; напротив, это мeсто находится в западной части графства, на полупути в Чальдикотс; она слышала и про то знаменитое полевание, когда пали двe лошади, а имя пастора Робартса прославилось на вeки между барсетширскими охотниками. Леди Лофтон до точности знала все, что происходило в ея графствe.
Она знала все это, и молчала до сих пор, но тeм более сокрушалась она во глубинe своего сердца. Высказанное горе уже только вполовину горе, и когда можешь с кeм-нибудь посовeтоваться, то все надeешься, что эти совeты принесут пользу.
Леди Лофтон не раз говорила сыну, как eä жаль, что мистер Робартс стал eздить на охоту. "Всe на свeтe согласны с тeм, что это не прилично для священника," говорила она печально. Но сын вовсе не был расположен утeшать ее. "Да вeдь он собственно не охотится, говорил он, не так охотится, как я, напримeр. Да если-б и так, я в том не вижу никакой бeды. Всякому человeку нужно маленькое развлечение, будь он даже архиепископ."
— У него довольно развлечения дома, отвeчала леди Лофтон:— что же дeлает его жена или его сестра?
Впрочем она тотчас же раскаялась в этом намекe на Люси.
Лорд Лофтон вовсе не хотeл придти на помощь матери, он не хотeл даже косвенным образом отклонять викария, и каждый раз предлагал ему мeсто в своей каретe, когда отправлялся на охоту. Лорд Лофтон и Марк были товарищами с дeтства, и лорд знал, что Марку точно так же весело, как и ему, проeхаться за лисицами. Да и что же тут предосудительнаго?
Леди Лофтон не знала, может-быть, что самый сильный союзник ея — совeсть самого Марка. Не раз он крeпко призадумывался над собой, и давал себe слово не быт пастором-охотником. Да и конечно, что бы сталось со всеми его блестящими надеждами на будущее повышение, если-б он позволил себe оступиться и унизиться? Когда он обдумывал правила и обязанности священнической дeятельности и внутренно начертывал план собственной жизни, он не имел намeрения облекаться в строгий аскетизм. Он не считал нужным гремeть против танцев и карт, против театров и романов; он принимал свeт таким, каков он на дeлe, стараясь только своим учением и примeром помогать постепенному его улучшению, постепенному распространению в нем христианских начал; он не вeрил в возможность внезапных и рeзких переворотов. Он знал, что, как ни грозны будут его проповeди, как ни строга будет его собственная жизнь, удовольствия мира сего не потеряют цeны в глазах его слушателей; но он думал также, что смиренный дух, тепло-вeрующее сердце, бодрое лицо и твердая рука могут научить этих людей быть веселыми без разврата; быть набожными, не умирая для всего мирскаго.
Таковы были его убeждения, его намeрения; может-быть, иной священник обвинит их в недостаткe сериозности, но мы такого мнeния, что в них была доля мудрости,— и доля безразсудства также, конечно, как свидeтельствовали тe безпокойства, в которыя они привели его.
"Я не хочу осуждать вслух то, чего в душe не считаю дурным," говорил он себe, и таким образом рeшил, что ему не слeдует избeгать общества сосeдних помeщиков-охотников. А потом, будучи по природe своей подвержен влиянию окружающей среды, он увeрил себя мало-по-малу, что и для него самого не может быть предосудительно то, чего он не осуждал в других.
Однако совeсть подчас упрекала его, и он не раз обeщал себe впредь отказаться от охоты. К тому же, когда он возвращался с таких поeздок, ему больно было встрeчать печальный взгляд своей Фанни. Она ничего не говорила ему, она никогда не спрашивала язвительным тоном, доволен ли он своею охотой, очень ли ему было весело в Этот день; но она не могла встрeчать его разказов с обычным живым сочувствием, с тeм восторгом, с каким она принимала все, что касалось ея мужа.
Потом, под конец зимы, он еще сдeлал глупость. Он почти согласился купить у Соверби дорогую лошадь — лошадь вовсе ему не нужную, которая, по всeм вeроятиям, должна была завлечь его в дальнeйшия безразсудства. Человeк, добывший себe хорошую лошадь, не захочет, чтоб она даром eла овес в конюшнe. Если она годится в упряжь, хозяин непремeнно захочет завести себe джиг; если она лошадь верховая, счастливый обладатель будет мечтать о сворe собак.
— Марк, сказал ему раз Соверби,— мой конь что-то черезчур горяч, я с ним почти не справлюсь; вы молоды и сильны, помeняемтесь-ка на нынeшний день.
Марк согласился, и пришел в восторг от доставшейся ему лошади.
— Лошадь великолeпная, сказал он Соверби.
— Да, для человeка вашего склада, но мнe она не под-силу; и уж не такой молодец, каким был прежде. А лошадь точно отличная, особенно для охоты.
Не могу сказать в точности, каким образом рeчь зашла о цeнe великолeпной лошади, но дeло к том, что мистер Соверби объявил пастору, что он готов ее уступить за сто тридцать фунтов.
— Я, признаться, очень бы желал, чтобы вы взяли ее, сказал Соверби,— меня бы это отчасти избавило от большой заботы.
Марк посмотрeл на него с непритворным изумлением; он не мог сразу понять, что он хочет сказать этим.
— Вы знаете, я сильно боюсь, чтобы вам не пришлось рано или поздно уплачивать по этому дьявольскому векселю (Марк поморщился, должно-быть его благочестивыя уши оскорбились беззаконными словами), и мнe приятно было бы думать, что вы уже получили от меня взачет долга кой-что.