— Ну, да, конечно.
— А не для того, чтоб eсть и пить вмeстe, не так ли, лорд Домбелло? А между тeм опыт едва ли не доказывает нам, что удовлетворение этих грубых, материальных потребностей уже бывает достаточно для того, чтобы соединить общество.
— Я однако не прочь от хорошаго обeда, замeтил лорд Домбелло.
— О, разумeется, разумeется! Я вовсе не из тeх, которые возстают против удовлетворения невинных вкусов. Вещи приятныя и созданы для того, чтобы мы наслаждались ими.
— Чтоб умeть угостить истинно-хорошим обeдом, надобно кое-чему поучиться, проговорил лорд Домбелло с необычайным оживлением.
— Многому поучиться. Это своего рода искусство. И этого искусства я отнюдь не презираю. Но мы не можем eсть постоянно, не так ли?
— Не можем, подтвердил лорд Домбелло, как бы сожалeя о несовершенствe человeческой природы.
Потом мистрисс Проуди подошла к мистрисс Грантли. Обe дамы очень дружественно встрeчались в Лондонe, несмотря на междуусобную вражду, раздeлявшую их в родимом графствe. Однако опытный глаз мог бы удостовeриться по манерам мистрисс Проуди, что она знает разницу между епископом и архидиаконом.
— Я так рада вас видeть, сказала она.— Не безпокойтесь прошу вас, я не могу сeсть. Но отчего же не приeхал архидиакон?
— Не мог, право, не мог. С тeх пор, как он в Лондонe, он ни минуты не имeет свободной.
— Вы не долго остаетесь здeсь?
— Гораздо долeе чeм мы желали бы; могу вас увeрить, лондонская жизнь для меня совершенно невыносима.
— что ж дeлать! Люди в извeстном положении должны покориться этому условию, сказала мистрисс Проуди.— Вот, напримeр, епископ, должен засeдать в парламентe.
— Да? протянула мистрисс Грантли, как будто бы ей в первый раз приходилось слышать про эту архипастырскую обязанность.— Я очень рада, что от архидиакона это не требуется.
— О нeт, конечно, сериозно возразила мистрисс Проуди.— Как мила сегодня мисс Грантли! Говорят, она имeет успeх в свeтe.
Конечно, эта послeдняя фраза была довольно жестока для слуха матери. Весь свeт признал Гризельду первою красавицей текущаго сезона; сама мистрисс Грантли привыкла к этой мысли. Маркизы и всякие лорды оспаривали друг у друга каждый ея взгляд, каждую улыбку; в газетах встрeчались намеки на великолeпный ея прооиль. И вот, послe всего этого, ей говорят снисходительным тоном, что ея дочь, кажется, имeет успeх в свeтe! Так можно было бы выразиться про первое пошленькое смазливое личико!
— Ее конечно нельзя сравнивать в этом отношении с вашими дочерьми, спокойным тоном проговорила мистрисс Грантли. Дeло в том, что ни одна из мисс Проуди не славилась в свeтe своею красотой. Мать, конечно, поняла насмeшку; но в настоящую минуту она не захотeла вступать в открытую борьбу. Она только запомнила слова своей собесeдницы, с намeрением отплатить за них с избытком по возвращении в Барчестер. Она никогда не забывала этого рода долгов.
— А! вот, кажется, мистрисс Данстебл! сказала мисс Проуди, и направилась навстрeчу к дорогой гостьe.
— Так вот что называется conversazione! воскликнула мисс Данстебл, своим обычным несдержанным голосом.— Это то, что называется бесeдой, не правда ли, мистрисс Проуди?
— Ха, ха, ха! мисс Данстебл. Вы безподобны.
— Ну, конечно бесeда! Да еще чай с пирожным? А когда мы устанем разговаривать, мы разъедемся по домам, не так ли?
— Но вы не должны уставать скоро; я на вас разчитываю по крайней мeрe часа на три.
— О, я никогда не устаю разговаривать, это знают всe. Как вы поживаете, епископ? Вeдь это conversazione отличная выдумка, не правда ли?
Епископ улыбнулся, погирая руки, и сказал, что точно, это приятное препровождение времени.
— Мистрисс Проуди так отлично все умeет устроить, сказала мисс Данстебл.
— Да, да, сказал епископ,— она умeет принимать; по крайней мeрe я надeюсь. Но вы, мисс Данстебл, вы, конечно, привыкли к такому великолeпию...
— Я! Помилуйте! Да я не навяжу всякое великолeпие! Я, конечно, должна жить как живут другие. Я должна жить в большом домe, должна держать трех лакеев, ростом в косую сажень; я должна имeть кучера с огромным париком, и лошадей таких крупных, что мнe страшно на них eздит. если-б я не слeдовала общему обычаю, меня бы объявили сумашедшею и взяли бы под опеку. Впрочем, я враг всякой роскоши. Я сама хочу завести у себя conversazione. Надeюсь, что мистрисс Проуди не оставит меня своими совeтами.
Епископ опять стал потирать себe руки, и сказал, что жена его, конечно, почтет за честь, и т. д. Ему всегда бывало неловко с мисс Данстебл; он никогда не умeл рeшить, говорит ли она сериозно, или только шутит. Он отошел прочь, пробормотав какое-то извинение, а мисс Данстебл внутренно смeялась над его очевидным замeшательством. Мисс Данстебл была по природe добра, откровенна, великодушна; но она попала в круг людей, совершенно не стоящих доброты, откровенности, великодушия, совершенно неспособных их оцeнить. Она вмeстe с тeм была умна, могла язвительно сострить при случаe; вскорe она убeдилась, что в свeтe эта свойства важнeе чeм доброе сердце и прямодушие. Таким образам, проходила ея жизнь, мeсяц за мeсяцем, год за годом; она не развивала, как могла бы, своих хороших сторон, но в глубинe ея душа сохранялась теплая привязанность к тeм, кто точно стоил ея любви. И она сознавала внутренно, что не такую ведет жизнь, какую бы слeдовало, что богатство, о котором она говорила с таким презрeнием, имeет, однако пагубное влияние, что оно заeдает ея здравый характер, не роскошью своею, а пустотою свeтской жизни. Она чувствовала, что мало-по-малу она дeлается дерзка, насмeшлива, заносчива; но чувствуя все это, а упрекая себя, она все-таки не имeла силы измeнить строй своей жизни.
Она так заглядeлась на черныя стороны человeческой природы, что их чернота наконец перестала поражать ее. Столько раззоренных негодяев добивались ея руки, столько раз она встрeчалась лицом к лицу с обманом и своекорыстием, что перестала этим огорчаться, перестала на это негодовать. Она рeшилась жить по своему, и по своему защищаться, надeясь на свою твердую волю и на свой мeткий ум.
Было у нея несколько друзей, которых она любила искренно, перед которыми она не боялась обнаруживать лучшия, сокровенныя стороны своей души. С ними она дeлалась другою женщиной, вовсе не похожею на ту мисс Данстебл, за которою так ухаживала мистрисс Проуди, с которою любезничал герцог Омниум, которую мистрисс Гарольд Смит называла лучшим своим другом. Чтобы ей, между этими немногими избранными, встрeтить одного истиннаго друга, готоваго раздeлить с ней и горе, и радость, готоваго ей помогать нести тяжелое, жизненное бремя! Но гдe же ей найдти такого друга? Ей, с ея eдким умом, ея огромным богатством, ея громким, рeзким голосом? Все в ней должно было привлекать тeх, кeм она дорожить не могла; все должно было удалять от нея такого рода друга, с которым она бы согласилась на вeки соединить свою судьбу.
Ей попалась на встрeчу мистрисс Гарольд Смит, которая заeхала к мистрисс Проуди на четверть часа между прочими выeздами, назначенными на Этот вечер.
— Так вас можно поздравить? радостно спросила мисс Данстебл у своей приятельницы.
— Нeт, сдeлайте милость, не поздравляйте; не то, по всeм вeроятиям, вам придется взять назад свои поздравления, а это будет черезчур обидно.
— Но мнe говорили, что лорд Брок вчера за ним посылал.
Лорд Брок был в то время первым министром.
— Точно, и Гарольд был у него несколько раз в течении дня. Да он не умeет закрыть глаза и растворить рот, дожидаясь чего Бог пошлет, как слeдует благоразумному человeку. Он все хочет торговаться, а это, конечно, не может понравиться никакому первому министру.
— Ну, не желала бы я быть в его кожe, если ему придется вернуться домой и объявить, что дeло разошлось?
— Ха! ха! ха! Конечно, я тут способна погорячиться. Да что ж можем мы сдeлать, мы, бeдныя женщины? Если дeло сладится, я вам непремeнно дам знать, душа моя.
Потом, мистрисс Гарольд Смит, обойдя всe комнаты, велeла подавать свою карету и поeхала в другое мeсто.
— Какой прекрасный профиль! несколько времени спустя говорила мисс Данстебл хозяйкe дома.
Само собою разумeется, что рeчь шла о профилe мисс Грантли.
— Да, прекрасныя черты, отвeчала мистрисс Проуди,— жаль только, что онe ровно ничего не выражают.
— Но мущины, кажется, находят в них достаточно выражения.
— Трудно повeрить. Вeдь она рeшительно двух слов не умeет сказать. Вот уже цeлый час сидит она рядом с лордом Домбелло, и едва-едва раскрывает рот.
— Но, признайтесь, любезная мистрисс Проуди, кто же в состоянии разговориться с лордом Домбелло?
Мистрисс Проуди была убeждена, что ея дочь Оливия отлично умeла бы с ним разговориться, если-бы только имeла к тому случай, но Оливия, конечно, дeвушка отлично образованная.
В то время как обe дамы смотрeли издали на молодую чету, лорд Домбелло опять заговорил.
— Кажется, теперь можно уeхать, сказал он, обращаясь к Гризельдe.
— Вы вeрно приглашены еще куда-нибудь, сказала она.
— Да, именно, я думаю отправиться к леди Клентельброкс.
И он уeхал. Этим и ограничился его разговор с мисс Грантли; но свeт, увидя их вмeстe, рeшил, что такое явное ухаживание должно повести к каким-нибудь послeдствиям; и мистрисс Грантли, возвращаясь домой, задала себe вопрос, благоразумно ли будет с ея стороны пренебрегать такою блистательною партией как глава именитой фамилии Гартльтоп? Осторожная маменька ни слова еще не проронила дочкe об этом предметe, но, не мудрено, что обстоятельства вскорe заставят ее переговорить с ней об этом.
Конечно, леди Лофтон пишет, что она намeрена немедленно переeхать в Лондон, но что в этом толку, если лорд Лофтон не будет жить в Брутон-Стритe?
Глава XVIII
Около этого времени, перед самым отъездом леди Лофтон, из Фремлея в Лондон, Марк Робартс получил письмо, приглашавшее его также посeтить столицу на несколько дней, не для развлечения, а по важному дeлу. Письмо это было от его неутомимаго друга, Соверби. "Любезный Робартс", гласило оно;