теперь за глаза довольно." И потому, лорд Брок и остальные боги уже стали отчаяваться в осуществлении своего проекта.
Но теперь, лишь только гиганты захватили власть, разнеслась вeсть, что немедленно пойдет в ход билль об епископах. Правда, в нем будут сдeланы нeкоторыя легкия измeнения, будут приняты мeры, чтобы весь билль получил более титанический нежели божественный оттeнок, но сущность будет одна и та же. "Нельзя конечно не согласиться, что епископы, назначенные нами самими, могут быть весьма полезны, тогда как епископы, избранные нашими противниками, непремeнно должны быть вредны" — вeроятно, эти соображения отчасти руководствовали гигантами; как бы то ни было, первым их дeлом было приняться за билль о епископах, предложить его на разсмотрeние палат, с тeм чтобы провести его немедленно, и воцарить новых прелатов прежде чeм трижды пропоет пeтух.
Между частными послeдствиями этого рeшения было и то, что наш архидиакон и мистрисс Грантли вернулись в Лондон и поселились на прежней квартирe. Также было замeчено, что в Этот второй приeзд доктор Грантли не раз заходил в официальную приемную перваго лорда казначейства. Очень понятно, что при окончательном рeшении подобнаго вопроса требовался совeт самых извeстных членов высшаго духовенства; а кто из членов духовенства пользовался такою заслуженною извeстностью как не архидиакон барчестерский? Стали уже поговаривать, что министр наперед распорядился вестминстерским епископством.
Тревожное настало время для мистрисс Грантли. Чувства и мечты самого архидиакона мы не беремся разбирать. Может-быть, время и опыт доказали ему всю тщету земных почестей, и научили его довольствоваться спокойным комфортом барсетширскаго ректорства. Но никакое церковное правило не воспрещает женe священника мечтать для мужа о санe епископском. Архидиакон, по всeм вeроятиям, имел в виду только оказывать министру безкорыстную помощь; но мистрисс Грантли была не прочь возвыситься на общественной лестницe и сравняться во всех отношениях с мистрисс Броуди. Она говорила, что желает этого собственно для детей,— для того чтобы упрочить их положение в свeтe, и дать им средство выказать себя перед людьми.
— Что же можно сдeлать сидя взаперти здeсь в Пламстидe? замeтила она леди Лофтон, собираясь в первый раз отправиться в Лондон. А между тeм, не так еще далеко было время, когда ректорский дом в Пламстидe вовсе казался ей тeсным или презрeнным.
Возник вопрос о том, не переeхать ли Гризельдe к родителям, когда они во второй раз прибыли в Лондон. Леди Лофтон сильно вооружилась против этого, и наконец настояла на своем. "Право, милой Гризельдe хорошо у меня, говорила она, и если со временем нас должны соединить более тeсныя узы, не лучше ли нам заранeе узнать и полюбить друг друга?"
По правдe сказать, леди Лофтон всячески старалась узнать и полюбить Гризельду, но до сих пор ей это удалось не вполнe. Не могло быть сомнeния, что она любила Гризельду такою любовию, которая берет свое начало от воли человeка, а не от разсудка. Она долго повторяла себe и другим, что любит Гризельду Грантли. Она восхищалась ея лицом, одобряла ея манеры, была вполнe довольна ея положением и состоянием, сама избрала ее себe в невeстки. Слeдовательно, она ее любила. Но леди Лофтон вовсе не была увeрена в том, что знает молодую свою подругу. Она сама задумала женить на ней сына, и потому упорно держалась за Этот план; но она начала уже сомнeваться, найдет ли она в Гризельдe все то, что она мечтала встрeтить в невeсткe?
— Однако, дорогая леди Лофтон, говорила мистрисс Грантли,— не подвергаем ли мы ее слишком опасному испытанию? Что, если она мало-по-малу привяжется к нему, а он...
— Ах, если-б это случилось, я была бы совершенно спокойна! если-бы Лудовик замeтил в ней хоть тeнь чувства к себe, он бы тотчас же был у ея ног. В нем много увлечения, а в ней напротив.
— Это так, леди Лофтон. Его привилегия увлекаться, искать ея любви; ея же привилегия принимать это искательство, а самой не дeлать ни шагу. Главный недостаток нынeшних дeвушек в том, кажется, и состоит, что онe слишком увлекаются. Онe присваивают себe права, им не принадлежащия, и через это лишаются собственных преимуществ.
— без сомнeния! Я вполнe с вами согласна. По этому самому, может-быть, я так высоко ставлю Гризельду. Однако...
...Однако молодая дeвушка, и не бeгая за мущиной и не кидаясь ему на шею, может же чeм-нибудь доказать, что она создана из плоти и крови; особливо когда и папенька, и маменька, и всe близкие ей так готовы способствовать развитию ея чувства,— вот что промелькнуло в головe у леди Лофтон; но конечно она этого не высказала, а только удовольствовалась многозначительным взглядом.
— Я думаю, что она никогда не позволит себe увлечься безразсудною любовию, сказала мистрисс Грантли.
— Я в этом увeрена вполнe, подтвердила леди Лофтон, опасаясь в глубинe души, что Гризельда не способна ощущать никакой любви, ни безразсудной, ни благоразумной.
— Да, кажется, она теперь и рeдко видается с лордом Лофтоном, продолжала мистрисс Грантли, припоминая может-быть обeщание леди Лофтон, что сын будет проводить у нея всe свободныя минуты.
— Вы знаете, в послeднее время, при этих переворотах, всe были страшно заняты. Лудовик большую часть дня проводит в палатe; кромe того, теперь всe мущины считают нужным собираться в своих клубах...
— Да, да, конечно, сказала мистрисс Грантли, которая весьма сочувствовала важным заботам, занимавшим в ту минуту умы государственных дeятелей. Наконец, обe маменьки согласились между собой. Рeшено было, что Гризельда останется у леди Лофтон; что она благосклонно примет предложение молодаго лорда, если он рeшится наконец воспользоваться правом мущины сдeлать первый шаг; но, так как Этот исход еще оставался сомнителен, то Гризельду не слeдовало лишать ея женскаго права — держать в запасe другаго жениха.
— Скажите, мама, спросила Гризельда, оставшись на несколько минут наединe с матерью,— неужели правда, что папеньку хотят сдeлать епископом?
— Покамeст мы еще не можем сказать ничего положительнаго, душа моя. Об этом конечно идет рeчь. Твой папенька часто бывает у лорда Де-Террье.
— А вeдь он первый министр?
— Да, именно.
— Я думала, что первый министр может вывести в епископы всякаго, кого захочет, то-есть всякое духовное лицо.
— Да, но нeт вакансии.
— Значит и надежды нeт никакой, проговорила Гризельда, слегка надувшись.
— Хотят провести в парламентe билль об учреждении двух новых епископств. По крайней мeрe об этом толкуют теперь. И если так...
— То папенька будет епископом вестминстерским, не правда ли? И мы будем жить в Лондонe?
— Но ты пока не болтай об этом, душа моя.
— Конечно, нeт. Но скажите мнe, мама, вeдь вестминстерский епископ будет выше епископа барчестерскаго? Я так рада буду сбить спeсь у этих мисс Проуди!
из этого явствует, что были такие вопросы, которые оживляли и Гризельду Грантли. Как и родители, она всею душой была предана церкви.
В Этот самый вечер, архидиакон довольно поздно вернулся домой к обeду; он цeлый день свой раздeлил между камерами казначейства, митингом конвокации и клубом. Когда он вошел, жена тотчас же увидeла, что он приносит ей не слишком хорошия вeсти.
— Просто непостижимо! проговорил он, став спиною к камину.
— Что такое непостижимо? спросила жена, вполнe готовая раздeлить заботы мужа.
— если-б я не узнал самым фактическим образом, и бы этому не повeрил, продолжал архидиакон,— нельзя было этого ожидать, даже от лорда Брока.
— Узнал что? заботливо спросила жена.
— Послe всего что было, они хотят подать голос против новаго билля.
— Невозможно!
— Я это знаю за вeрное.
— Как! против билля о двух епископах? против своего собственнаго билля?
— Да, они не хотят пропустить своего собственнаго билля. Почти невeроятно, но это так. Конечно, в биллe были сдeланы кой-какия перемeны — самыя незначительныя, сущия бездeлицы,— и вот они говорят, что будут принуждены подать голос против нас. И вeдь это устроил лорд Брок, послe всего того, что он говорил о своем нежелании противодeйствовать нынeшнему правительству.
— Я начинаю думать, что эти люди на все способны, сказала мистрисс Грантли.
— И послe всего того, что он говорил, когда был сам во главe правления, о людях нерадeющих о благоденствии церкви! Теперь они говорят, что лорд Де Террье не может очень сильно стоять за эту мeру, так как он сам, недeли три тому назад, против нея ратовал. Не ужасно ли встрeчать такую неискренность в людях так высоко поставленных?
— Просто отвратительно, сказала мистрисс Грантли.
Настало молчание; каждый из них раздумывал о несправедливости людской.
— Однако, друг мой...
— Что ж?
— Не можете ли вы отказаться от этих пустых измeнений? Они тогда посовeстятся возставать против билля, ими самими предложеннаго?
— Ищи у них совeсти!
— Но отчего бы не попытаться?
Мистрисс Грантли чувствовала, что игра стоит того, чтобы положить на нее все усилия.
— Ни к чему не поведет.
— Но я бы по крайней мeрe намекнула об этом лорду Де Террье. Навeрное духовенство поддержит его.
— Это невозможно, отвeчал архидиакон.— Признаться, мнe самому пришла эта мысль; но другие меня отговорили.
Мистрисс Грантли все сидeла на диванe, внутренно задавая себe вопрос, неужели рухнула послeдняя надежда.
— Однако.... начала она опять.
— Пойду одeваться к обeду, сказал архидиакон безнадежным голосом.
— Однако, теперешнее министерство должно имeть на своей сторонe большинство, особенно в вопросe такого рода... кажется, они были увeрены в большинствe?
— Нeт; не увeрены.
— Но, во всяком случаe, всe вeроятия в их пользу. Я надeюсь, что они не забудут своей обязанности и употребят всe усилия, чтобы собрать вокруг себя приверженцев.
И тогда архидиакон рeшился высказать всю горестную истину.
— Лорд Де Террье говорит, что, при теперешних обстоятельствах, не стоит и поднимать этого вопроса в нынeшнюю сессию. Итак, нам лучше всего вернуться в Пламстед.