-- Это должно-быть значитъ почти то же, что нѣжное сердце у человѣка?
-- Именно; съ обоими нужно обращаться умѣючи; оно можетъ-быть не такъ легко, но за то и стоить труда.
-- Но вы знаете, что этого умѣнія нѣтъ у меня, сказала Люси.
-- Что касается до лошади, то вы выучитесь въ несколько дней, и я надѣюсь, что вы согласитесь попробовать. Уговорите ее, мистриссъ Робартс.
-- Да у Люси нѣтъ амазонки, сказала мистриссъ Робартс, прибѣгая къ обычному въ такихъ случаяхъ предлогу.
-- Юстинія вѣрно оставила здѣсь свою. Я знаю, что она всегда оставляетъ здѣсь верховое платье, чтобъ имѣть его подъ рукой, когда пріѣзжаетъ сюда.
-- Люси не рѣшится такъ распоряжаться вещами леди Мередитъ, договорила Фанни, почти испуганная этимъ предложеніемъ.
-- Разумѣется, объ этомъ нечего и говорить, Фанни, сказала Люси довольно серіознымъ тономъ.-- Вопервыхъ, я не захочу взять лошадь дорда Лофтона; вовторыхъ, я не захочу взять плазгья леди Мередитъ; втретыхъ, я слишкомъ труслива для верховой ѣзды; а наконецъ, это невозможно и по тысячѣ другихъ причинъ.
-- Пустяки, сказахъ лордъ Лофтон.
-- Точно, пустяки, но кто же какъ не лордъ Лофтон виноватъ въ томъ, что мы говоримъ пустяки? возразила Люси смѣясь.-- Однако становится холодно, не правда ли, Фанни? Итакъ, мы съ вами простимся.
И обѣ дамы, пожавъ ему руку, отправились домой.
Мистриссъ Робартс всего больше удивлялась совершенному спокойствію и хладнокровію, которое обнаруживала Люси. Съ другой стороны, она не могла не замѣтить, что лорда Лофтони огорчилъ ея отказъ. Люси же говорила твердымъ и положительнымъ тономъ, какъ будто бы рѣшалась разомъ прекратить Этот разговоръ.
Онѣ молча дошли до воротъ. Тутъ Люси сказала смѣясь:
-- Можете вы представить себѣ, какова б я была на этой огромной лошади! Желала бы я знать, что сказала бы леди Лофтон, еслибъ увидѣла меня на ней, и благороднаго лорда, дающаго мнѣ уроки верховой ѣзды?
-- Ей бы это не совсѣмъ понравилось, сказала Фанни.
-- Не понравилось бы вовсе, я это знаю. Но я не намѣрена причинить ей такое огорченіе. Мнѣ иногда кажется, что она недовольна даже тѣмъ, что лордъ Лофтон разговариваетъ со мною.
-- Ей непріятно, когда онъ съ вами любезничаетъ, Люси.
Мистриссъ Робартс сказала это довольно серіозно, между тѣмъ какъ Люси говорила полу-шутливымъ тономъ. Но лишь только Фанни выговорила слово "любезничаетъ", какъ она уже раскаялась въ немъ; она почувствовала, что выраженіе это не совсѣмъ справедливо. Она хотѣла только объяснить золовкѣ, что именно не нравилось леди Лофтон, а совершенно, невольно сказала вещь непріятную для Люси.
-- Любезничаетъ, Фанни! повторила Люси, останавливаясь и пристально взглянувъ на свою спутницу:-- хотите вы этимъ сказать, что я кокетничаю съ лордомъ Лофтономъ?
-- Я этого не говорила.
-- Или что позволяю за собою ухажрвать?
-- Я не хотѣла сказать вамъ непріятности, Люси.
-- Что же вы хотѣли сказать, Фанни?
-- Да только это: леди Лофтон было бы непріятно, еслибъ онъ сталъ оказывать вамъ слишкомъ явное вниманіе, и еслибы вы позволяли это -- вотъ въ родѣ этихъ уроковъ верховой ѣзды; вы хорошо сдѣлали, что отказались
-- Конечно, я отказалась; конечно, я и не думала соглашаться. Разъѣзжать на его лошадяхъ! Что я сдѣлала, Фанни, что вы могли подумать такую вещь?
-- Вы ничего не сдѣлали, милая Люси.
-- Такъ отчего же вы завели со мной такой разговоръ?
-- Оттого, что мнѣ хотѣлось предостеречь васъ. Вы знаете, Люси, что я васъ ни въ чемъ не виню; но вообще слишкомъ большая короткость между молодым человѣкомъ и молодою дѣвушкой -- дѣло опасное.
Онѣ молча дошли до дверей дома. Люси остановилась у порога.
-- Фанни, сказала она,-- пройдемся еще разъ по саду, если вы не устали.
-- Нѣтъ, я не устала.
-- Мнѣ лучше сразу понять въ чемъ дѣло.
И онѣ опять удалилась отъ дома.
-- Скажите мнѣ откровенно, находите вы, что въ моихъ отношеніяхъ къ лорду Лофтону было что-нибудь предосудительное?
-- Я думаю, что онъ не прочь ухаживать за вами.
-- И леди Лофтон поручила вамъ сдѣлать мнѣ выговоръ за это?
Бѣдная мистриссъ Робартс не знала что отвѣчать. Она цѣнила и любила обѣихъ особъ, замѣшанныхъ въ это дѣло, и столько же боялась оскорбить одну, какъ и другую. Главнымъ ея желаніемъ было уладить все къ общему удовольствію и удалять поводъ ко всякому недоброжелательству. Однако, она не могла, не отвѣчать откровенно на такой прямой вопросъ.
-- Она не поручала мнѣ никакихъ выговоровъ, Люси.
-- Ну, хорошо; она просила васъ прочесть мнѣ наставленіе, поговорить со мной, не такъ ли? Во всякомъ случаѣ, сказать мнѣ что-нибудь такое, что удалило бы меня отъ лорда Лофтона?
-- Только предостеречь васъ, милая Люси; вы бы не сердились на леди Лофтон, еслибы слышали что она говорила.
-- Ну да, предостеречь меня. Какъ пріятно для дѣвушки, когда ее предостерегаютъ, чтобъ она не влюбилась въ молодаго человѣка, особливо когда онъ богатъ и знатенъ, и такъ далѣе!
-- Никто и не думалъ обвинять васъ въ чемъ бы то на было, Люси.
-- Обвинять меня -- нѣтъ! Не знаю, можно ли было бы винить меня даже тогда, еслибы я точно въ него влюбилась. Любопытно знать, предостерегали ль Гризельду Грантли противъ него? Присутствіе молодаго лорда великая опасность, противъ нея слѣдуетъ предостеречь всех молодыхъ дѣвушекъ разомъ. Зачѣмъ не привяжутъ къ нему ярлыка съ надписью: опасно?
Потомъ опять настало молчаніе; мистриссъ Робартс чувствовала, что ей нечего больше прибавлять.
-- Право, на страшномъ лордѣ Лофтонѣ слѣдовало бы написать: "смертельный ядъ", да раскрасить его какимъ-нибудь особымъ цвѣтомъ, чтобы кто нечаянно не отравился.
-- Ну, на счетъ этой стклянки вы теперь въ безопасности, сказала Фанни смѣясь,-- васъ достаточно предупредили.
-- Да, но не поздно ли? Что толку разсуждать, когда ужь не воротишь: вѣдь я такъ долго упивалась этимъ страшнымъ ядомъ. А я-то, бѣдная, принимала его за самый невинный порошокъ, годный развѣ отъ загара. Нѣтъ ли какого-нибудь противоядія?
Мистриссъ Робартс не совсѣмъ могла понять расположеніе духа своей золовки; она несколько затруднялась отвѣтомъ.
-- Кажется, большаго вреда еще нѣтъ, Люси, ни съ той, ни съ другой стороны.
-- Ахъ! вы не знаете, Фанни. Но вотъ, если я умру,-- а я, право, умру,-- леди Лофтон страшно будетъ мучить совѣсть. Зачѣмъ она вовремя не привязала къ нему ярлыка?
Потомъ онѣ вошли въ домъ, и каждая отправилась къ себѣ въ комнату.
Въ самомъ дѣлѣ, трудно было понять расположеніе духа Люси, тѣмъ более что она сама себѣ не отдавала хорошенько въ немъ отчета. Ей было очень тяжело подвергнуться такого роду замѣчаніямъ по поводу лорда Лофтона. Она чувствовала, что пришелъ конецъ пріятнымъ вечерамъ въ Фремле-Кортѣ, и что она уже не можетъ говорить съ нимъ по прежнему свободно и без смущенія.
Прежде, до сближенія съ нимъ, ее какъ-то холодомъ обдавало въ замке; теперь она опять почувствуетъ Этот холодъ, ей постоянно будетъ неловко въ гостиной леди Лофтон.
Но, съ другой стороны, она невольно задавала себѣ вопросъ: не была ли леди Лофтон права до нѣкоторой степени? У нея достало бодрости и присутствія духа, чтобы все обратить въ шутку въ разговорѣ съ невѣсткой; но въ душѣ своей она не могла несознать, что дѣло это для нея вовсе не шуточное. Лордъ Лофтон не то чтобы выказывалъ ей любовь, но въ послѣднее время онъ говорилъ съ ней такимъ тономъ, который не вполнѣ соотвѣтствовалъ тѣмъ спокойно-дружескимъ отношеніямъ, о которыхъ она мечтала прежде, думая, что они вполнѣ удовлетворятъ ее. Не права ли была Фанни, сказавъ, что такого рода дружескія отношенія между молодым человѣкомъ и молодою дѣвушкой опасны?
Да, Люси, очень опасны. Люси внутренно въ этомъ созналась въ тотъ вечеръ, ложась спать; и, лежа въ постели съ мокрыми отъ слезъ глазами, она должна была сознаться также, что, дѣйствительно, ярлыкъ появился слишкомъ поздно, что ее предостерегли тогда, когда она уже приняла ядъ. Гдѣ найдти лѣкарство? вотъ все, о чемъ оставалось ей думать теперь. Однако, на другое утро, она могла казаться совершенно спокойною, и когда Марк ушелъ послѣ завтрака, она могла опять подшучивать вмѣстѣ съ Фанни надъ леди Лофтон и ея стклянкой съ ядомъ.
Глава XIV
На леди Лофтон лежала еще другая забота, именно -- прегрѣшенія выбраннаго ею пастора. Она выбрала его, и вовсе не была намѣрена отъ него отступиться, несмотря на всѣ его прегрѣшенія противъ своего сана. Вообще она не такая была женщина, чтобы легко отступиться отъ чего бы то ни было, тѣмъ более отъ своего protégé. Одно то, что она выбрала его, было самымъ сильнымъ аргументомъ въ его пользу.
Тѣмъ не менѣе, его прегрѣшенія принимали въ ея глазахъ огромные размѣры, и она рѣшительно не знала что дѣлать. Она не рѣшалась прочесть наставленіе лично ему самому. Если она это сдѣлаетъ, а онъ ее попроситъ заниматься своими дѣлами, въ чужія же не вмѣшиваться (хотя бы не въ этихъ самыхъ словахъ), то въ приходѣ произойдетъ разъединеніе, расколъ; а это чуть ли не будетъ хуже всего. Все дѣло ея жизни будетъ испорчено, всѣ пути для ея энергіи будутъ заграждены, если она станетъ въ непріязненныя отношенія къ священнику, которому порученъ ея приходъ.
Но что ей было дѣлать? Въ началѣ зимы онъ ѣздилъ въ Чальдикотсъ и въ Гадеромъ-Кассль, въ сообществѣ игроковъ, виговъ, безбожниковъ, кутилъ, приверженцевъ епископа Проуди. Это она простила ему; а вотъ теперь, въ немъ возгорѣлась страсть къ охотѣ, вовсе не приличная его сану. Конечно, Фанни увѣряетъ, что онъ только случайно присутствовалъ при охотѣ, объѣзжая свой приходъ. Да Фанни можетъ и не знать всего; она, какъ жена, даже должна всячески извинять мужа. Но леди Лофтон не такъ-то легко обмануть. Она очень хорошо знаетъ, въ какой части графства находится Коббольдсъ-Эшесъ. Это мѣсто вовсе не принадлежитъ къ Фремлейскому приходу, ни даже къ сосѣднему; напротивъ, это мѣсто находится въ западной части графства, на полупути въ Чальдикотсъ; она слышала и про то знаменитое полеваніе, когда пали двѣ лошади, а имя пастора Робартса прославилось на вѣки между барсетширскими охотниками. Леди Лофтон до точности знала все, что происходило въ ея графствѣ.