-- Да, да, сказалъ епископъ,-- она умѣетъ принимать; по крайней мѣрѣ я надѣюсь. Но вы, миссъ Данстеблъ, вы, конечно, привыкли къ такому великолѣпію...
-- Я! Помилуйте! Да я не навяжу всякое великолѣпіе! Я, конечно, должна жить какъ живутъ другіе. Я должна жить въ большомъ домѣ, должна держать трехъ лакеевъ, ростомъ въ косую сажень; я должна имѣть кучера съ огромнымъ парикомъ, и лошадей такихъ крупныхъ, что мнѣ страшно на нихъ ѣздитъ. Еслибъ я не слѣдовала общему обычаю, меня бы объявили сумашедшею и взяли бы подъ опеку. Впрочемъ, я врагъ всякой роскоши. Я сама хочу завести у себя conversazione. Надѣюсь, что мистриссъ Проуди не оставитъ меня своими совѣтами.
Епископъ опять сталъ потирать себѣ руки, и сказалъ, что жена его, конечно, почтетъ за честь, и т. д. Ему всегда бывало неловко съ миссъ Данстеблъ; онъ никогда не умѣлъ рѣшить, говоритъ ли она серіозно, или только шутитъ. Онъ отошелъ прочь, пробормотавъ какое-то извиненіе, а миссъ Данстеблъ внутренно смѣялась надъ его очевиднымъ замѣшательствомъ. Миссъ Данстеблъ была по природѣ добра, откровенна, великодушна; но она попала въ кругъ людей, совершенно не стоящихъ доброты, откровенности, великодушія, совершенно неспособныхъ ихъ оцѣнить. Она вмѣстѣ съ тѣмъ была умна, могла язвительно сострить при случаѣ; вскорѣ она убѣдилась, что въ свѣтѣ эта свойства важнѣе чѣмъ доброе сердце и прямодушіе. Такимъ образамъ, проходила ея жизнь, мѣсяцъ за мѣсяцемъ, годъ за годомъ; она не развивала, какъ могла бы, своих хорошихъ сторон, но въ глубинѣ ея душа сохранялась теплая привязанность къ тѣмъ, кто точно стоилъ ея любви. И она сознавала внутренно, что не такую ведетъ жизнь, какую бы слѣдовало, что богатство, о которомъ она говорила съ такимъ презрѣніемъ, имѣетъ, однако пагубное вліяніе, что оно заѣдаетъ ея здравый характеръ, не роскошью своею, а пустотою свѣтской жизни. Она чувствовала, что мало-по-малу она дѣлается дерзка, насмѣшлива, заносчива; но чувствуя все это, а упрекая себя, она все-таки не имѣла силы измѣнить строй своей жизни.
Она такъ заглядѣлась на черныя стороны человѣческой природы, что ихъ чернота наконецъ перестала поражать ее. Столько раззоренныхъ негодяевъ добивались ея руки, столько разъ она встрѣчалась лицомъ къ лицу съ обманомъ и своекорыстіемъ, что перестала этимъ огорчаться, перестала на это негодовать. Она рѣшилась жить по своему, и по своему защищаться, надѣясь на свою твердую волю и на свой мѣткій умъ.
Было у нея несколько друзей, которыхъ она любила искренно, передъ которыми она не боялась обнаруживать лучшія, сокровенныя стороны своей души. Съ ними она дѣлалась другою женщиной, вовсе не похожею на ту миссъ Данстеблъ, за которою такъ ухаживала мистриссъ Проуди, съ которою любезничалъ герцогъ Омніумъ, которую мистриссъ Гарольдъ Смитъ называла лучшимъ своимъ другомъ. Чтобы ей, между этими немногими избранными, встрѣтить одного истиннаго друга, готоваго раздѣлить съ ней и горе, и радость, готоваго ей помогать нести тяжелое, жизненное бремя! Но гдѣ же ей найдти такого друга? Ей, съ ея ѣдкимъ умомъ, ея огромнымъ богатствомъ, ея громкимъ, рѣзкимъ голосомъ? Все въ ней должно было привлекать тѣхъ, кѣмъ она дорожить не могла; все должно было удалять отъ нея такого рода друга, съ которымъ она бы согласилась на вѣки соединить свою судьбу.
Ей попалась на встрѣчу мистриссъ Гарольдъ Смитъ, которая заѣхала къ мистриссъ Проуди на четверть часа между прочими выѣздами, назначенными на Этот вечеръ.
-- Такъ васъ можно поздравить? радостно спросила миссъ Данстеблъ у своей пріятельницы.
-- Нѣтъ, сдѣлайте милость, не поздравляйте; не то, по всѣмъ вѣроятіямъ, вамъ придется взять назадъ свои поздравленія, а это будетъ черезчуръ обидно.
-- Но мнѣ говорили, что лордъ Брокъ вчера за нимъ посылалъ.
Лордъ Брокъ был въ то время первымъ министромъ.
-- Точно, и Гарольдъ был у него несколько разъ въ теченіи дня. Да онъ не умѣетъ закрыть глаза и растворить ротъ, дожидаясь чего Богъ пошлетъ, какъ слѣдуетъ благоразумному человѣку. Онъ все хочетъ торговаться, а это, конечно, не можетъ понравиться никакому первому министру.
-- Ну, не желала бы я быть въ его кожѣ, если ему придется вернуться домой и объявить, что дѣло разошлось?
-- Ха! ха! ха! Конечно, я тутъ способна погорячиться. Да что жь можемъ мы сдѣлать, мы, бѣдныя женщины? Если дѣло сладится, я вамъ непремѣнно дамъ знать, душа моя.
Потомъ, мистриссъ Гарольдъ Смитъ, обойдя всѣ комнаты, велѣла подавать свою карету и поѣхала въ другое мѣсто.
-- Какой прекрасный профиль! несколько времени спустя говорила миссъ Данстеблъ хозяйкѣ дома.
Само собою разумѣется, что рѣчь шла о профилѣ миссъ Грантли.
-- Да, прекрасныя черты, отвѣчала мистриссъ Проуди,-- жаль только, что онѣ ровно ничего не выражаютъ.
-- Но мущины, кажется, находятъ въ нихъ достаточно выраженія.
-- Трудно повѣрить. Вѣдь она рѣшительно двухъ словъ не умѣетъ сказать. Вотъ уже цѣлый часъ сидитъ она рядомъ съ лордомъ Домбелло, и едва-едва раскрываетъ ротъ.
-- Но, признайтесь, любезная мистриссъ Проуди, кто же въ состояніи разговориться съ лордомъ Домбелло?
Мистриссъ Проуди была убѣждена, что ея дочь Оливія отлично умѣла бы съ нимъ разговориться, еслибы только имѣла къ тому случай, но Оливія, конечно, дѣвушка отлично образованная.
Въ то время какъ обѣ дамы смотрѣли издали на молодую чету, лордъ Домбелло опять заговорилъ.
-- Кажется, теперь можно уѣхать, сказалъ онъ, обращаясь къ Гризельдѣ.
-- Вы вѣрно приглашены еще куда-нибудь, сказала она.
-- Да, именно, я думаю отправиться къ леди Клентельброксъ.
И онъ уѣхалъ. Этимъ и ограничился его разговоръ съ миссъ Грантли; но свѣтъ, увидя ихъ вмѣстѣ, рѣшилъ, что такое явное ухаживаніе должно повести къ какимъ-нибудь послѣдствіямъ; и мистриссъ Грантли, возвращаясь домой, задала себѣ вопросъ, благоразумно ли будетъ съ ея стороны пренебрегать такою блистательною партіей какъ глава именитой фамиліи Гартльтопъ? Осторожная маменька ни слова еще не проронила дочкѣ объ этомъ предметѣ, но, не мудрено, что обстоятельства вскорѣ заставятъ ее переговорить съ ней объ этомъ.
Конечно, леди Лофтон пишетъ, что она намѣрена немедленно переѣхать въ Лондонъ, но что въ этомъ толку, если лордъ Лофтон не будетъ жить въ Брутонъ-Стритѣ?
Глава XVIII
Около этого времени, передъ самымъ отъѣздомъ леди Лофтон, из Фремлея въ Лондонъ, Марк Робартс получилъ письмо, приглашавшее его также посѣтить столицу на несколько дней, не для развлеченія, а по важному дѣлу. Письмо это было отъ его неутомимаго друга, Соверби. "Любезный Робартс", гласило оно;
"Я только что узналъ о смерти бѣдняжки Борслема, барсетширскаго бенефиціянта. Вы знаете, всѣ мы люди смертные; вѣроятно вамъ не разъ приходилось повторять это вашимъ фремлейскимъ прихожанамъ. Мѣсто въ капитулѣ должно быть занято, и почему бы вамъ не получить его? Мѣсто хорошее, 600 фунтовъ въ годъ и домъ. Борслемъ получалъ фунтовъ до девяти сотъ, но теперь не тѣ времена. Не знаю также, дозволятъ ли, при теперешнихъ преобразованіяхъ, отдавать домъ внаймы. Прежде это допускали: я самъ помню, что мистриссъ Уиггинсъ, вдова фабриканта сальныхъ свѣчъ, проживала въ Стангоповскомъ домѣ.
"Гарольдъ Смитъ только что назначенъ лордомъ малой сумки {Petty Bag office, этимъ куріознымъ титуломъ означается маленькое третьестепенное присутственное мѣсто, въ вѣдомствѣ лорда-канцлера, остатокъ давней старины. Судебные приказы, касавшіеся казны, складывались въ сумку, тогда какъ приказы, касавшіеся частныхъ лицъ, хранились въ плетенкѣ: отсюда канцелярія малой сумки. Никакой правительственный департаментъ не обозначается этимъ именемъ, и авторъ выбралъ его въ видахъ комическаго эффекта для обозначенія министерскаго мѣста мистера Гарольда Смита.},и я полагаю, что въ настоящую минуту ему стоитъ только слово сказать, чтобъ уладить все дѣло. Мнѣ онъ почти не можетъ отказать, и я съ нимъ поговорю, если вамъ угодно. Лучше всего пріѣхать вамъ самому; но отвѣчайте мнѣ "да" или нѣтъ по телеграфу.
"Если вы отвѣтите да, какъ я и надѣюсь, то постарайтесь пріѣхать сами. Меня вы найдете въ гостиницѣ "Путешественникъ" или въ парламентѣ. Мѣсто совершенно по васъ -- хлопотъ вамъ не причинитъ никакихъ, а улучшитъ ваше положеніе, поможетъ вамъ сводить концы съ концами. Преданный вамъ Н. Соверби.
"Странное дѣло, я сейчасъ узналъ, что вашъ братъ будетъ служить частнымъ секретаремъ у новаго министра. Говорятъ, главная его должность будетъ состоять въ томъ, чтобы приказывать лакеямъ подавать карету моей сестрѣ. Я видѣлъ Гарольда только разъ послѣ того, какъ онъ принялъ свою должность; но сестра говоритъ, что онъ съ тѣхъ поръ выросъ на несколько вершковъ."
без сомнѣнія, это было очень мило со стороны мистера Соверби; онъ повидимому сознавалъ, что обязан чѣмъ-нибудь вознаградить своего пріятеля за причиненное ему зло. Имъ точно руководило хорошее чувство. Трудно себѣ представить существо более вѣтреное и безалаберное чѣмъ мистеръ Соверби. Онъ был способенъ раззорять своих друзей без малѣйшаго зазрѣнія совѣсти, точно также какъ онъ раззорялъ себя; все для него годилось, что только попадало ему подъ руку, но при всемъ томъ, онъ был человѣкъ добродушный; онъ готовъ был все поставить вверхъ дномъ, чтобы при случаѣ услужить пріятелю.
Онъ точно любилъ Марка Робартса, на сколько был способенъ любить кого бы то ни было из своих друзей. Онъ сознавалъ, что виноватъ передъ нимъ, и можетъ-быть предвидѣлъ, что со временемъ еще усугубитъ эту вину; онъ, конечно, не задумался бы это сдѣлать, еслибы того потребовали его собственныя выгоды. Но съ другой стороны, еслибъ ему представилась возможность чѣмъ-нибудь отплатить пріятелю, онъ бы съ радостію за нее ухватился. Теперь именно насталъ такой случай, и онъ упросилъ сестру, не давать покоя новому администратору, пока онъ не дастъ обѣщанія употребить все свое вліяніе въ пользу Марка Робартса.
Марк тотчасъ же показалъ женѣ письмо Соверби. Какое счастіе подумалъ онъ про себя, что въ немъ ни слова не говорится объ этихъ проклятыхъ дѣлахъ! Еслибъ онъ лучше постигъ характеръ Соверби, онъ убѣдился бы, что Этот почтенный джентльмен никогда не упоминалъ о денежныхъ дѣлахъ без положительной необходимости.